Семейные узы

Александр Малов

У каждого человека бывают плохие дни. Иногда они перерастают в недели, а порой — в месяцы вечной суматохи. В тот день Полина Казанцева стойко ощущала, что в ее жизни период проблем и трудностей и не думает отступать. Конфликты с бывшим мужем, усталость от работы, воспитание маленького сына… И все чего хотелось девушке, так это скорее вернуться домой и принять теплую ванну. Но, как оказалось, настоящей проблемой станет осознание того… что родной дом Полина больше не увидит.

Глава 1

С первых секунд пробуждения Полина почувствовала дикую пульсацию в затылке. Протяжный стон вырвался из горла, покидая уста женщины без ее ведома. С гримасой дикого дискомфорта и болезненности, Казанцева попыталась приподнять голову. В этот же миг нечеловеческая боль пронзила лоб и виски насквозь. Выдавив из себя жалобный вой, женщина опустила голову обратно.

Все еще пребывая наполовину в бессознательном состоянии, Полина попыталась определить свое положение в пространстве. Она лежала явно не на земле. Несмотря на то, что обрывки последних воспоминаний возвращали Казанцеву к лесу, обмякшее тело ощущало под собой непривычную мягкость и тепло. Это казалось странным и удивительным, ведь женщина точно помнила, что потеряла сознание у дороги возле кустов, среди холодной травы и грязной земли. Однако на смену смятению и неопределенности пришло осознание очевидного:

«Я в больничной палате».

Это было единственное возможное объяснение. Зрение женщины с трудом фокусировалось на окружающих ее предметах. Перед глазами все плыло, как если бы Казанцева очнулась с дикого похмелья. И хотя ее голова буквально раскалывалась пополам, руками она осторожно начала «разведывать обстановку».

Да, никаких сомнений. Полине хватило пары секунд, чтобы нащупать пальцами одеяло, подушку и простынь под своим телом. А когда женщина медленно протянула руку к своей голове, то выдохнула с облегчением. Пальцы безошибочно распознали бинтовую повязку, обмотанную вокруг мокрой от пота головы. Видимо, Казанцева, поднимаясь с земли после экстренного похода в туалет, поскользнулась о грязевое месиво и хорошенько приложилась затылком о нечто твердое.

Почти сразу же мысли Полины, как любой порядочной матери, вернулись к сыну:

«Господи, Игорь, наверное, сходит с ума дома, совсем один в пустой квартире! И время… сколько же я тут пролежала?!»

Однако, чем больше Казанцева приходила в сознание, тем больше в ее голове возникало вопросов. Не имея возможности, как следует приподнять голову и рассмотреть себя, Полина начала ловко орудовать своими руками. Результаты насторожили. Бедра, бока, живот — все тело Казанцевой было оголено, лишь лифчик и трусики, надетые утром после душа, прикрывали интимные места.

«Это тоже вполне объяснимо, — рассуждала Полина, хотя сейчас мыслительный процесс в ее голове создавал беспощадные вихри боли в висках, — кто-то нашел меня возле кустов и вызвал скорую. Доставили меня в больницу всю в грязи и, скорее всего, с окровавленной головой. Я же лежу в палате. Логично, что с меня сняли всю грязную верхнюю одежду. Да, все так и есть. Все так и… Боже, надеюсь кто-то связался с Игорем!»

Когда зрение медленно сфокусировалось на конкретных деталях, теория Казанцевой рассыпалась вдребезги. Во-первых, женщина отчетливо осознала, что в ее «палате» обстановка не совсем привычная. Точнее, она совсем не походила на больничное помещение. Низкие потолки и очень плохое освещение все больше погружали Полину в паническое состояние.

А еще здесь не было окон. Ни одного.

Серые бетонные стены казались голыми, как тело самой Казанцевой. Ни обоев, ни краски… на них не было совершенно ничего. Больничная мебель: столы, стулья, тумбочки — все это отсутствовало напрочь. Только сейчас женщина заметила, что над головой был такой же бетонный влажный потолок, как и стены, а в центре мерцала тусклая и одинокая лампочка, обрамленная в ржавую и старую решетку. Такие Полина видела лишь в документальных фильмах… про подземные бункеры.

Тут же у Казанцевой пересохло горло. Слюни во рту, словно по щелчку пальцев, испарились с нёба и языка. В мертвой тишине женщина четко слышала бешеное биение своего сердца. Внезапно ей стало жутко холодно. Когда же женщина максимально аккуратно, сжав губы от боли, повернула голову на бок, то пришла в ужас: поблизости не было ни одной больничной койки.

Пальцы неосознанно впились в простынь и начали сжимать ее до боли в ладонях. Казанцева смотрела на пустое пространство, пытаясь сосредоточиться на дыхании. Почему-то ей казалось необходимым дышать медленно и бесшумно, как будто таким образом она могла вернуть контроль за телом и жизнью. Однако эти жалкие попытки привели к обратному эффекту: паника внутри Полины росла как снежный ком. Раскрыв веки от неприкрытого страха, женщина дышала словно толстая собака, пробежавшая несколько сотен километров — тяжело и шумно.

Тут на глаза ей попалась деревянная лестница. Лестница в другом конце помещения была скрыта в тени. Но даже при тусклом освещении было видно, что сколочена она была самостоятельно чьими-то руками. Темная и неказистая, она уходила куда-то наверх, где не пробивался ни единый лучик света. Лестница, что уходила наверх… Казанцеву осенило.

Она в чьем-то подвале.

Паника пронзила все тело Полины. Прохладный пот заставил женщину содрогнуться от холода, одновременно с этим страх обратил ее в камень. Замерло все тело, но только не глаза. И тут Казанцева заметила возле лестницы стул, стоящий в тени, еще более густой и непроглядной.

На стуле кто-то сидел.

Еще несколько минут назад Казанцева была не в состоянии приподнять голову, а уже в следующую секунду резко сорвалась с кровати. Вместе с этим волна адской боли прошла через все тело Полины и, поднявшись к голове, расплескала последние остатки ее мозгов. Боль оказалась такой сильной и нестерпимой, что женщина сразу же упала на холодный деревянный пол. Мир словно перевернулся с ног на голову.

Головокружение швыряло Полину об пол, затем о потолок и дальше по каждой из бетонных стен. Женщина почувствовала, что нечто поднимается из недр ее желудка. Она только и успела, что вспомнить яичницу и пару кусочков жареной колбасы, что были торопливо съедены на завтрак, как тут же переваренное месиво выплеснулось из ее рта.

Казанцева, заляпанная рвотной массой, собрала последние силы и отползла чуть дальше. Холодный пол приковал ее тело. Во рту ощущался горький вкус желчи. Сглатывать было неприятно и тяжело. А головная боль вместе с потерей координации все больше вытесняли разум женщины куда-то во тьму.

«Сейчас я упаду в обморок, — рассеяно подумала Полина, — сейчас я…»

Разум женщины пребывал в смятении, однако, тело не собиралось сдаваться. Окоченевшие пальцы начали цепляться за деревянное покрытие и медленно продвигаться. Куда? Это было не важно. Оно просто куда-то ползло. В бреду, дрожа и шатаясь, Казанцева бесцельно толкала свое тело.

«Еще немного. Еще немного и…»

Женщина ощутила себя ничтожно маленькой. Зубы стучали друг о друга в бешеном ритме. Сил на то, чтобы поднять колени не было, а потому Полина буквально волокла их по полу. Кожу на коленях неприятно жгло. Но едва ли эта щиплющая боль была сравнима с той, что женщина ощущала сейчас во всем теле: желудок, казалось, прилип к позвоночнику, а взрывы в затылке стали таким тупыми и ноющими, что у Полины на глаза накатились слезы.

— По… пожалуйста. Кто-нибудь…, — выдавила из себя женщина с такой хрипотой в голосе, что в любой другой ситуации напугала бы саму себя.

Когда женщина, наконец, доползла до лестницы, послышался скрип. Тень встала со стула. В этот момент Полина окончательно потеряла силы и снова погрузилась в темную и беспросветную бездну.

Лишь одно слово промелькнуло в ее увядающем сознании: «Игорь…»