Папа подарил мне оленя

Александр Шкурманов

Лео – юный бунтовщик-романтик. Он мечтает о великом, однако тратит время впустую на бесконечные вечеринки с друзьями. Однажды он влюбляется в свою загадочную соседку Алису, мать-одиночку с пятилетним сыном. Ее внезапная болезнь ставит Лео перед дилеммой – сохранить привычный образ жизни или измениться, взяв ответственность за воспитание ребенка. Пытаясь разобраться в себе, сделать правильный выбор и разгадать тайну Алисы, Лео обращается к образу из детства.

3

Лето уже умирало. Чего не скажешь о жизни в городе, которая, подобно легендарному фениксу, восставала от ушедшего летнего зноя, как из пепла. Лёгкий осенний холод уже даёт о себе знать, первые жёлтые листья, будто бы соревнуясь друг с другом, падают на асфальт. Странное это время, самый конец августа — природа увядает, но чувствуется свежесть. Свежесть новых событий, предвкушение новых свершений. Улицы подобно нашей уже бурлят, музыка, картины, поделки уже успели родиться, а афиши, сообщающие о первой после летнего перерыва ярмарке старья, пёстрыми лоскутами украсили все фонарные столбы. Все — в предвкушении чего-то нового, что ещё не обрело форму, но уже обрело суть. Будто бы сговорились — решили начать новую жизнь. Кто-то после летнего отпуска и каникул объявил, что навсегда покончил с мясом и молочными продуктами — здравствуй, новый веган! Кто-то побежал записываться на всевозможные курсы живописи, брать уроки игры на музыкальных инструментах или покупать годовой абонемент в бассейн. Иные же, словно сумасшедшие, бегают по городу, выискивая всё новое, что можно притащить в дом, — новую люстру, ковёр, шкаф для бухла, во всех этих предметах чувствуется обновление, даже если они куплены в магазинчике секонд-хенд.

Поэтому как нельзя лучше на этот период выпала вечеринка Маттиаса и Лолы. Все друзья, участвующие в действе, решили устроить нечто сногсшибательное, взрывное и запоминающееся, с чем Маттиасу, а уж тем более Лоле пришлось смириться. Для организации каждый день вот уже неделю они собираются вечерами то там, то сям, обсудить детали предстоящей вечеринки. После каждого такого обсуждения слухи проникали в город, и даже где-то в «Твиттере» родился хэш-тег #чтотворитматтиас. Безусловно, возникла целая толпа тех, кто не стал обсуждать вечеринку лениво в соцсетях, но вызвался помочь, предлагая всё более и более безумные идеи и всё более и более масштабный план действия. Возможно, долгое отсутствие в городе и лето, проведённое под палящим солнцем на юге, или скука от пары недель посещения родителей в деревне сделали своё дело, и теперь каждый стремился воссоединиться со своей компанией и был рад применить свою энергию на благо грандиозной тусы. Безусловно, изо дня в день изначальный повод вечеринки стал забываться, вместо этого каждый держал в голове, что будет что-то, чему просто необходимо было случиться в самый первый день сентября.

И вот, спустя неделю, разговоры и пересуды переросли в действие. Решено было начать с раскручивания вечеринки, хотя смысла в этом, в общем-то, не было никакого, ведь предстоящее действо и так было у всех на слуху. Но раз решено, то решено, и вот кто-то позаботился о стикерах, где значились два тега — «Революция», как всё же решили назвать вечеринку, и «Дрен», место её проведения. Далее значилась дата — первое сентября, и силуэт двух людей, чем-то напоминающих Маттиаса и Лолу, держащих друг друга за руки, а в других руках несущих чемоданы. По задумке автора, все всё должны были бы понять, хотя в конце концов так никто и не помнил, кто придумал дизайн стикеров и кто их изготовил. Тем не менее каждый из организаторов получил по дюжине квадратных наклеек, которые должны были заполонить весь город.

Далее дело обстояло за музыкой. Как изначально и планировалось, братья Дрен, полностью отдав своё заведение остальным участникам команды, плотно взялись за составление плейлиста. Учитывая то, что всё-таки Лола, мягко говоря, не большой специалист в области индитроники, братья Дрен проявили невиданную доселе снисходительность к поп-культуре и включили пару треков на выбор Лолы. Что ж, это и её праздник тоже.

Том же взял на себя ответственность по оформлению заведения и по общему дизайн-коду. От костюмированной вечеринки после бурных дискуссий и споров решено всё-таки было отказаться. Вместе с тем все поддержали идею занавесить плотной тканью окна, чтобы свет фонарей не мешал тусе. За этим последовало предложение изменить освещение в баре, с верхнего на нижнее. Том обязался принести несколько метров светодиодной ленты и самостоятельно поработать над светом. Он после своего путешествия, по всеобщему мнению, просто свихнулся на идее менять освещение, но никто не сопротивлялся этому его новому увлечению. Благодаря тысячам подписчиков и знакомству с очень влиятельными тусовщиками, Том вывел тег «Революция у Дренов» в топ «Твиттера», а логотип предстоящей вечеринки — в список популярнейших постов «Инстаграма». Всем участникам вечеринки предстояло постить фотки и твиты только с этим тегом и делать селфи на фоне огромного банера с логотипом, который планировалось установить у входа. Город просто ревел, а братья Дрен уже усомнились во вместительности своего заведения, однако Том уверил их, что всё будет в порядке, а также в том, что он лично позаботится о том, чтобы всё прошло гладко, без эксцессов. Исходи эти слова из уст кого угодно, его сочли бы сумасшедшим, однако все полностью доверяли Тому, поэтому все сомнения ушли прочь. Даже Лола, которая присутствовала на всех собраниях, давала добро на всякую безумную идею, как только её одобрял Том, произнося свои магические «Всё будет ништяк, котятки, верьте мне!». И все верили, потому что это был Том.

Лео же, как обладатель тысяч и тысяч видеороликов, снятых на всевозможных вечеринках, начал монтировать их в один целый видеоряд, который бы демонстрировался без звука проектором на потолке «Дрена». Для этого предстояло хитро закрепить этот самый проектор, поэтому Лео стал проводить большую часть времени у Карло с Жозефом и командой отвёрток, молотков и дрелей. Как человек, знающий Маттиаса больше всех и который был очевидцем и участником истоков его отношений с Лолой, он имел привилегию отклонить любое безумство или раскритиковать какую-нибудь задумку как недостаточно радикальную. Все молча соглашались с правом вето Лео, чего раньше не было и что безумно ему нравилось. Он, возможно, и понимал, что во время подготовки к следующей вечеринке месть друзей настигнет его и ему и слова не дадут сказать, но пока что он наслаждался моментом своей почти безграничной власти.

Марго со своим парнем предложили устроить какую-нибудь шуточную лотерею, где главным призом бы была бесплатная татуировка. Лу со своими друзьями вызвались сделать фаер-шоу на улице, что все единогласно одобрили. Фиона, которую тоже пригласили на эти обсуждения, поначалу хотела добавить свою лепту, но поняв, что она не в силах конкурировать с фонтаном сумасшедших идей всей остальной банды, лишь скромно пила пиво, поддакивая толпе или улюлюкая, когда что-то не вызывало всеобщего согласия. Младший из Дренов во время всех вечеров дискуссии старался сесть всегда с ней, то приобняв, то щебеча ей на ухо что-то, что было скрыто от всех остальных. Лео краем глаза наблюдал эти сцены, и они вызывали у него лишь горечь. Чем-то нравилась ему Фиона, но он, как и любой другой рассеянный человек, витающий в облаках и страдающий недостатком концентрации внимания, не мог себе признаться, чем именно. И хоть он так горел желанием быть на месте Карло, тот не отпускал Фиону ни на минуту, поэтому шансов у Лео практически не было. Оставалось только забыться и продолжать заботиться о вечеринке, надеясь, что она принесёт ему что-то новое в его исхудалую личную жизнь.

Обсуждения продолжались, и ровно за неделю до вечеринки, когда август уже собрал чемоданы, чтобы уехать в годовой круиз, поднялся вопрос о продуктах и выпивке. Такие, совсем уж тривиальные потребности толпы никто из творческих умов не в состоянии был решить.

— Ну что, — начал было Том, — пиво там, несколько ящиков, из крепкого что-нибудь, пару ликёров и кола. Пицца какая-то и прочие снеки, разберёмся.

Но все присутствующие организаторы понимали, что не всё так просто. Так как состав вечеринки был разношёрстным, то и еда, и жидкости должны быть разные — веганские, вегатерианские, мясные, коктейли, пунши, сладости, чипсы, печенье, вода с газом и без газа, органические соки — да куча всяких яств. Проблема ворвалась, будто слон в посудную лавку высоких идей, и все приуныли, когда поняли, что им за неделю нужно высчитать и предугадать точное количество литров выпивки и килограммов съестного. И тут на сцену, будто долго ожидая свой звёздный час, вышла Лола.

— Я всем этим займусь, ребят.

— Я помогу тебе с этим, — вызвался Том, вдруг осознав, что самый сложный вопрос ложится на узкие плечи Лолы.

— Нет, не переживай, я всё сделаю. Но мне нужна будет помощь, чтобы перетащить всё сюда и загрузить в холодильник.

— Конечно, без проблем — ответил дружный хор.

— Тогда на этом всё, — подытожил Маттиас, — спасибо вам всем, чуваки, не знаем, как бы мы без вас справились.

На этом он обнял Лолу и дал понять, что они собираются уходить домой.

— Мы, наверное, пойдём уже, все на связи.

— Эй, Мэт, просто так уйдёшь? Ещё двенадцати нет, детское время!

— Мы уже устали, честно, да и завтра рано вставать.

— Ну, как знаешь. Ребят, зависнем ещё ненадолго? Есть пиво, нужно его убить, — обратился ко всем старший из Дренов. Но никто и не спешил, каждый хотел тянуть этот вечер так долго, насколько было можно. Нет ничего лучше приятной компании глубоким вечером, однако при условии, что ты не женат.

Маттиас с Лолой ушли в темноту улицы, а Дрены забросали всех банками пива.

— Как думаете, — начал Лео, — им это всё понравится?

— Безусловно! А как иначе! Чувак, ты вообще с нами был всё это время? Мы тут столько всего понапридумывали, так что нужно быть дураком, чтобы не полюбить это, — возмутился Том.

— Ну в принципе да, — коротко согласился он в ответ.

Карло обнимал Фиону и что-то ей говорил смешное, та громко хохотала, потом смущалась, встречая взгляд членов банды, и снова хохотала от очередной шутки Карло. Это не могло не наводить грусть на Лео. Ему почему-то хотелось, чтобы хоть кто-то испытывал подобную тоску, будто бы это помогло ему, но все вокруг буквально светились от счастья, от предвкушения вечеринки или от влюблённости, как Карло и Фиона.

— Значит, так, народ, — продолжил беседу Лео, — я думаю, нужно обсудить, по сколько скидываемся. Лоле с Мэтом не потянуть это всё вдвоем, а вскладчину будет норм.

— Это точно, — ответил Жозеф, — ты, Лео всё разузнай, а то они не признаются, во сколько обойдётся еда и бухло. А потом нам скажи, и мы всё поделим.

— Замётано!

— Знаете, ребят, мы, наверное, тоже пойдём, у нас завтра смена в восемь. Лу, ты с нами?

Это был парень Марго, которого все в компании звали Макс, хотя у него было другое имя. Просто так повелось, но ни причины, ни имени-оригинала никто не помнил. Лу жила с ними по соседству, буквально через подъезд, поэтому частенько они приходили и уходили втроём. Они были старыми друзьями и познакомились все вместе ещё во время поступления в художественную академию. У Макса учёба не задалась, и он её бросил буквально через год, чтобы посвятить себя мастерству татуажа. Но за этот год в академии он успел влюбить в себя буквально всех девушек на курсе, и между ними началась жёсткая конкуренция. В конце концов, Марго выиграла все раунды этого нелёгкого конкурса и завоевала его сердце, наверное, не без помощи своего знаменитого энтузиазма и таинственности. Марго была одной из тех девушек, которых хочется разгадывать. Её взгляд, её жесты, её слова — всё несло в себе некую тайну, пазл, собрать который смог только Макс. Лу, её лучшая подруга, также могла разобрать этот пазл и видела Марго будто бы насквозь. Возможно, всё дело в том, что Лу была также влюблена в Марго, как и Макс, хотя никогда ей в этом не признавалась. Об этой влюблённости догадывался только Макс, но он даже не пытался эти платонические чувства прекратить или сообщить о своих догадках Марго. Ему также нравилась Лу, но он, будучи верным чувствам к своей избраннице, не делал ничего, чтобы как-то развить отношения с Лу. Марго же замечала неоднозначные взгляды Макса на свою подругу и даже допускала возможность нечто большего между своим парнем и Лу. Всем троим нравилось находиться в состоянии любовного треугольника, таинственного, будто у них какое-то тайное общество. Они знали или, по крайней мере, предполагали, что никто и никогда не разгадает их взаимоотношений. Им также нравилось и то, что их объединяет что-то большее, чем тривиальные отношения «парень-девушка» или дружба. Это добавляло им троим шарма, и в глазах общества они выглядели, будто пришельцы с другой планеты, обладающие знаниями, недоступными для простых людей. И вот теперь, с согласия Лу присоединиться к уходящим Марго и Максу, они будто улетали на глазах у всех на некой летающей тарелке в загадочный потусторонний мир своих взаимоотношений.

— Пока, ребят!

— Спокойной всем ночи!

— Были рады всех видеть, пишите-звоните.

Но как только дверь захлопнулась, Лео разразился:

— А мне только одному кажется, что между ними троими что-то есть?

— А ты только увидел, дурачок? — отозвался Том. — Я всё заметил, как только мы начали учиться вместе.

— Это типа Лу нравится Марго, а Максу — Лу? — обозначила свои догадки и Фиона.

— Ну конечно! — заключил Карло. — Интересно, а они спят вместе?

— Нет, нет, у них только платонические отношения, — ответил его старший брат.

— А ты откуда знаешь?

— Спать втроём для них слишком банально, а они не из тех, кто любит банальные вещи, поэтому и построили такие сложные отношения, — с выражением тибетского мудреца пояснил Жозеф.

— Да уж, интересные они, необычные.

— Все вы, художники, необычные, — обратилась с задорной улыбкой к Тому и Лео Фиона, чем вызвала прилив теплоты на душе последнего, — постоянно что-то крутите у себя в голове, потом выражаете это на полотне или на бумаге. Ваш мир не понять, вы в другом измерении. Хотела бы я быть художником, но у меня руки словно кривые.

— Зато голос чудесный, — поспешил сказать Карло, — вы ребята должны обязательно услышать, как Фиона поёт, красота! Но нам тоже пора, увидимся!

«Чёрт! — мелькнуло в голове у Лео. — Они уходят, и уходят вместе. Почему я не встретил Фиону раньше Карло? Это ж надо же!»

— Я тогда тоже пойду, — сказал оставшимся Лео, не видя смысла в продолжении вечера.

— А ты-то куда собрался? А ну, не пущу! — ответил ему Том, подбежав к двери и закрыв её своим телом, широко расправив руки.

— Голова болит, да и устал немного, — наигранным голосом ответил Лео.

— Вот те на! Что с тобой? Знаменитый мистер «я сижу до конца вечеринки» собрался нас покинуть? С какой такой стати, извольте объясниться!

— Ахах, Том, у нас же не вечеринка.

— Самая что ни есть вечеринка! Пре-пати, как я это называю. Ну в самом деле, не обманывай нас, не болит у тебя голова. Садись, выкладывай.

— Да ладно тебе, всё нормально, просто уже хочется домой, что-то тоскливо мне. Нет, дело не в вас, ребята, но что-то вот грустновато.

— Всё ясно, дальше не продолжай. Фиона? Она проблема твоей тоски?

— Как ты узнал?

— Всё лежит на поверхности, Лео, — и на этот раз мудрец Жозеф, попивая пиво у стенки, как раз под картиной Лео, разобрался в сложностях амурных страстей. — Когда ты в первый раз увидел Фиону здесь, у нас, я сразу всё понял.

— Да, вы оба угадали, дело в ней. Она нравится мне, не скрою, но она нравится и Карло, и он первый её встретил, и я не хочу с ним конкурировать. А теперь вот они уходят вместе, а я чувствую себя полным дураком, поверив, что у меня есть какие-то шансы. Весь вечер они обнимались и хохотали вдвоём, а я пытался словить её взгляд. Ну не дурак? От этого и грустно.

— Да брось! Ты так рассуждаешь, будто Карло её ведёт под венец. Он мой брат и всё такое, но нельзя просто так опускать руки, если девушка, которая тебе понравилась, гуляет с другим. Добивайся её, иди наперекор судьбе, и посмотрим, что выйдет. Здоровая конкуренция — залог здорового общества, я так считаю. Верно, Том?

— Не соглашусь с тобой, друг мой Жозеф, ни на йоту. Наш Лео правильно сделал, что отошёл назад — ради дружбы. Вот в чём соль. Как бы нам ни нравились девушки, есть что-то, что важнее флирта, влюблённости, да и самой любви — это дружба. Любовь — дело такое: сегодня свалилась на голову, а завтра её нет, как не бывало. А дружба — вот что вечно. Нельзя её променять ни на что! Так что молодец, Лео, я с тобой!

— Подождите, ребята, так вы меня ещё больше запутываете. Я вполне взрослый человек и смогу сдержать свои чувства… Да и есть ли чувства? Минутная симпатия.

— Ну, конечно, симпатия! — воскликнул Жозеф. — Ты пялился на неё каждый день и теперь вот ноешь. Это не симпатия, чувак, это уже что-то большее. И ты должен вступить в схватку с Карло, будь мужиком! У кого чувства сильнее, тот и выйдет победителем. Не бойся соревнований, ведь другого пути выявить победителя просто нет!

— Ты рассуждаешь о девушках, как о машинах на гонке «Формулы-1», — воскликнул Том, — поэтому ты единственный идиот в компании, который уже в разводе.

Брак Жозефа был притчей во языцех города, уж такая громкая история вышла. Было это в то время, когда помирали эмо — один за другим резались чёлки и чёрно-розовые клетки отправлялись на помойку. Жозеф тоже был эмо и носил шикарную, длинную, крашенную в чёрный чёлку. Сочетание этой чёлки с чёрными скини и кедами создавали личность Жозефа — по крайней мере, он так утверждал. Внешний вид — отображение его души, говорил он, и понимайте это как знаете. И хоть эта культура уходила в небытие, Жозеф не только не стремился меняться вслед за модой, но и проклинал всех тех, кто посмел изменить себе и вычеркнуть себя из списка эмокидов. Возможно, он так бы и остался последним динозавром эмо-эпохи, если бы судьба не занесла его в овощную лавку. Но это была не просто овощная лавка, как могло бы показаться, а самая что ни есть веганская лавка, ломящаяся от органических биопродуктов, одна из первых на районе, которая привлекала к себе внимание всех тех, кто ещё недавно щеголял с шаховницей на ногах и мёртвым Микки-Маусом на сумке, но, распрощавшись с ними, стремился обрести нового себя, хотя бы окрестившись веганом. Жозеф же в то время презирал веганов. Собственно, презирать было вечным состоянием его души, которое он взрастил в себе с младых ногтей. Но так уж сложилось, что его брат Карло поступил в университет, и им суждено было вместе разделять квартиру, и так как Карло страдал в ту пору какой-то непереносимостью к каким-то продуктам, Жозефу предстояло отправиться на поиски специальной еды перед приездом своего младшего брата.

Так, одним дождливым сентябрьским днём Жозеф завалился в веганскую лавку и чуть только переступил порог, не смог сделать ни шага. За прилавком стояла Она, и Она, словно молния, поразила Жозефа, который уже не помнил, ни где он, ни с какой целью пришёл, возможно, даже имени своего он не помнил в ту минуту. Каким-то чудом он пришёл в чувство и стал собирать в корзинку всякие полезные продукты, которые были безопасны для здоровья Карло, однако глаза его были прикованы к прилавку. Его взгляд жадно поглощал каждое Её движение: взмах руки, открытие кассы, выкладывание купюр и выдача монет, пожелание удачного дня и лёгкая улыбка на прощание посетителю — всё это Жозеф видел будто в замедленной съёмке. Он занял свою очередь к кассе и сильно оробел, когда настал его черед платить. Его неловкие движение и проникающий взгляд немного смутили Её, но ненадолго. Быстро собравшись и закончив с продажей, Она обратилась к Жозефу:

— Ты такой… такой странный. Так смотришь… Неужели я так понравилась?

— Да, — обомлев от своей собственной, непонятно откуда взявшейся храбрости, ответил Жозеф.

— Ну что ж, за твою смелость я награждаю тебя номером своего телефона.

На этом она взяла ручку и написала на ладони Жозефа ряд цифр. Это было верхом блаженства. Жозеф вышел из магазина и смотрел на свою ладонь. 1… 4… 9… 5… 0… Марин. Марин. Марин! Это имя громом звучало в его голове, он шёл домой, совершенно не смотря под ноги, и постоянно твердил про себя цифры и имя, заветное имя — Марин. И лишь начавшийся снова дождь отрезвил его — капли падали прямо на цифры и могли их растворить, оставив Жозефу лишь сиюминутное воспоминание о таинственной продавщице. Он поспешил спрятать руку в карман, но про себя твердил и твердил её номер и её имя, будто бы это был пароль и код к какой-то неземной жизни. Безусловно, как и всякий, огорошенный внезапной стрелой Амура, Жозеф и подумать не мог, чтобы достать свой старенький телефон «Нокиа» и занести туда номер Марин. Что ж, на то и влюблённость.

Однако, дойдя наконец домой, его стали терзать сомнения. А не было ли это жуткой насмешкой? Розыгрышем? Зачем Марин давать свои контакты первому встречному? И вообще, Марин ли она? Почему он должен был ей верить? До самого вечера он так и не решился ей позвонить и вообще собирался вымыть руку и забыть тот магазин, как туманный сон. К счастью, Карло увидел исписанную руку брата и задал по этому поводу вопрос.

— Ну, и кто эта Марин и почему она пишет у тебя на руках? А ну, признавайся.

Делать было нечего, и Жозеф всё поведал своему младшему брату.

— Так чего же ты ждёшь? Звони ей скорей, может, она уже с кем-то ушла гулять!

— Ты понимаешь… — начал было Жозеф, который помимо истории загадочного знакомства хотел поделиться с Карло и своими сомнениями.

— Ничего не хочу понимать, звони! — прервал его Карло и дал Жозефу телефон.

— Может, лучше СМС?

— Звони!

Так, по настоянию Карло Жозеф дозвонился до Марин.

— Алло, — услышал он в ответ.

— Привет, это Жозеф… Мы познакомились в магазине, когда я покупал продукты, и ты дала мне свой телефон.

— Ах, это ты, забавный эмо, привет! Я думала, ты так и не позвонишь мне.

И тут началось. За одним звонком последовал другой, потом — первые совместные прогулки, кино, первые поцелуи, смех, забавные истории, встреча заката на крыше, а за ним — рассвета. Марин совершила, казалось бы, невозможное — она начала менять Жозефа. Он стал чаще улыбаться, отказался от чёлки, то есть да, он перестал быть эмо. Он стал веганом, как и Марин, и даже стал подрабатывать в этой же лавке продавцом, сменщиком Марин. Всё развивалось стремительно и было скорее кинематографично, чем реально. Их история любви вызывала умиление и блаженную улыбку всех друзей и знакомых. Ах, какая счастливая пара! Проказник Купидон знает своё дело!

Ближе к лету Жозеф решился перейти Рубикон. Он взял все свои сбережения и отправился в ювелирный магазин, чтобы приготовиться задать своей возлюбленной главный вопрос жизни. Всё происходило на крыше. Ох уж это майское солнце на закате! Сколько поцелуев оно осветило своим тёплым красно-золотым сиянием! Жозеф встал на колени, протянул Марин букет цветов и затем произнёс четыре слова, которые так тщательно репетировал перед зеркалом, стараясь найти нужную интонацию и оттенок. Конечно, волнение есть волнение, и всё получилось не так, как на репетиции в ванной. Но всё же ответ был — «да», и за ним хлынули слёзы. Слёзы радости, которые блестели на щеках, переливаясь всеми оттенками заката.

За этим последовали вечеринки, одна за другой — для друзей, для знакомых, для родственников, снова для друзей — пусть знает весь мир: Жозеф и Марин женятся! Они женятся, пусть звонят колокола! Они женятся — несите кольца! Всё было как в сказке. Подготовка к свадьбе заняла всё лето, и в начале сентября, когда уже и не лето, но ещё и не осень, они обручились. Шампанское лилось рекой, музыка, шум, гам, радостные восклицания, поцелуи, первый танец, первая брачная ночь.

Через неделю они развелись, потому что на следующий день после свадьбы Марин посчитала, что не стоит ничего скрывать от своего только что обретённого мужа. Она изменяла ему всё то время, когда Жозеф за ней ухаживал. Изменяла с разными парнями, и вообще она не может устоять, если кто-то с красивыми плечами и смазливой улыбкой сделает ей комплимент. Телефонов, записанных на мужских ладонях, было больше сотни, и чуть меньше сотни их обладателей дозвонились Марин и назначили ей встречу. Всё было так красиво в истории любви Жозефа, что никто и не осмелился ему сказать, в какую шлюху он влюбился. Единственным человеком, который подтолкнул Жозефа к Марин, был его ещё неразумный 18-летний брат, которому по возрасту полагалось верить в большую и светлую любовь. А вот общество повело себя коварно. Любовь всё излечит — обожают говорить те ханжи, которые знают каждый скелет в шкафу у друга, но которые почему-то верят, что эти скелеты куда-то исчезнут, лишь только их обладатель сумеет встретить любовь своей жизни. Так и про Марин: каждый считал, что раз Жозеф так любит её, то она изменится. Возможно, брак бы её исправил, но только Жозеф уже не хотел в это верить. В двадцать лет он уже был женат и уже был разведён. Это событие вырастило в нем цинизм, и он разучился быть другим. К эмо он больше не вернулся. Он остался веганом и занялся музыкой.

И вот уже несколько лет подряд каждый, кто может себя назвать хоть сколько-нибудь настоящим другом Жозефа, старается при случае дружески ужалить его разводом.

— Э, нет, дружище, ты путаешь причину и следствие, — ответил на очередной укол Жозеф, — мой развод, равно как и мой цинизм — это следствие того, что я был этаким воодушевлённым романтиком, образ которого ты пытаешься навязать Лео. Поэтому не слушай таких болванов, Лео, они тебя доведут до пропасти. Лучше смотри на жизнь хладнокровно и с некоторым эгоизмом. Если тебе нравится девушка — бейся за неё, если не нравится — забудь. Если Карло окажется сильнее тебя, то Фиона будет с ним, а тебе тогда стоит переступить через это и идти дальше. Если же ты будешь сильнее Карло, то также не стоит оглядываться назад.

— Постой, постой, но разве не то же самое было у тебя с этой твоей… как её? Марин, во! Ты не оглядывался ни на какие чувства, хотя чувства к ней испытывало полгорода, ты через всех переступил, потому что тебе так хотелось, а потом развёлся, даже не оглядываясь назад. Не слушай его, Лео, с его советами ты быстро превратишься в железобетонного циника, а я не хочу тебя потерять.

— Это всё совсем другие вещи, — начал себя защищать Жозеф, — я был в неведении. А ты, Лео, располагаешь всеми фактами.

— Я, конечно, ценю все ваши советы, чуваки, но вы меня реально запутываете. Пусть будет так: Фиона пусть встречается с Карло, если ей нравится, а я буду искать себе другую девушку. Если у Фионы с Карло ничего не выйдет и у меня ничего не выйдет, то мы станем парой. Вот и всё.

— Делай как хочешь, но в отношениях не бывает компромиссов. Хотя соглашусь: наш разговор тебя действительно больше запутывает, а нужно слушать своё сердце, а ещё больше — разум. На этом и порешаем, да, Том?

— Поддерживаю! Ещё пива?

— Ещё пива!

— Салют, друзья!

Вечер плавно превратился в попойку. Лео, Том и Жозеф сидели до рассвета в «Дрене», уничтожая одну бутылку за другой. За пивом последовал, безусловно, ром, они хотели вызвать Маттиаса, но тот уже спал глубоким сном. После пары безуспешных попыток дозвониться до него они перешли к настольному футболу. Параллельно болтали о том, об этом, смеялись, вспоминая какие-то курьёзные моменты с прошлых тусовок и встреч, окончательно напившись, решили лететь на Майорку ранним утром, но что-то пошло не так, и поездка сорвалась. К шести они распрощались, и каждый покатил свой велосипед в сторону своего дома. По пути домой Лео чуть не выронил стопку стикеров предстоящей вечеринки, которые ему нужно было расклеить. Кое-как добравшись до своего подъезда, он взобрался на последний этаж, припарковал велосипед и пошёл спать, еле успев раздеться.

Часам к десяти его разбудили головная боль и телефонный звонок. Каждый из нас может себе представить, что за адскую комбинацию составляют эти двое после хорошей пьянки с хорошими друзьями. Лео решил не отвечать, и звонок прекратился. Его не интересовало даже, кто ему звонит и по какому поводу — пусть хоть весь мир охватил пожар, но ему так плохо и хочется спать, что ничего не могло заставить поступить иначе. Тогда раздался второй звонок, и Лео ответил.

— Алё, — прорычал он в трубку.

— Доброе утро, придурки. Уже на Майорке?

— Мэт, не смешно. Зачем звонить в такую рань?

— Уже десять. Так вы где? Улетели? — продолжал язвить Маттиас.

— Я дома, ты же понимаешь. Том и Жоз, думаю, тоже дрыхнут.

— Так и знал, что у вас ничего не выйдет. Нужно же было мне трезвонить ночью с вашим идиотским предложением полететь на выходные на остров.

— Мэт… Мне херово. Если ты позвонил, чтобы поукорять меня, то, прошу, перенеси это на пару часиков позже. А ещё лучше — на вечер или на никогда.

— Мне помощь твоя нужна. Так что одевайся, я скоро заеду.

— Мэт, я никуда не поеду, сказал же — мне херово.

— Сорри, чувак, но не я бухал всю ночь. Да и ехать никуда не придётся, по крайней мере, пока. Скоро приедет старший брат Лолы, а его поселить мы никак к себе не можем, так как у нас в другой комнате ремонт. Так что пусть поживёт у тебя пару дней, всё равно моя комната пустует. Я поеду с Лолой покупать первую партию напитков для вечеринки, и нужно будет Тому помочь после. Так что гость на твоей совести.

— Мэт, Мэт, постой, я ничего не понимаю. Какой брат, откуда он взялся и при чём тут я?

— Энри, чувак, ты должен помнить, мы его обсуждали вчера. Его пригласила Лола, так что это обязательный гость. Да и ты говорил, что не против показать ему город, то да сё. Так что вставай, без тебя никак.

Память по чуть-чуть возвращалась к Лео, и он вспомнил, как Лола говорила на вчерашнем собрании, что приедет какой-то Энри и что было бы хорошо, если бы кто-то показал ему город, если кто-то свободен, бла-бла-бла. Лео сказал, что он свободен и он может помочь, но, говоря это, он непрерывно следил за Фионой и Карло, так что сам не понял, как подписался быть экскурсоводом для гостя. В течение дальнейшего вечера он, безусловно, забыл про всякого Энри, и вот теперь Мэт заставил его вспомнить.

— Чёрт, Мэт, я забыл. А вы совсем-совсем никак не справитесь без меня?

— Совсем никак. Даже если бы ты улетел на Майорку, тебе пришлось бы вернуться, так как ты пообещал. Не буду тебе напоминать, дружище, что слова свои нужно сдерживать.

— Окей… а что он за чувак-то? Такой же, как Лола?

— Увидишь!

— Мэт! Мне не до шуток.

— Увидишь, всё впереди, я сам его видел пару раз. Вроде нормальный.

— «Вроде»… Ладно, везите своего Энри.

— Это именно то, что я хотел услышать. Через полчаса будем.

«Как снег на голову», — подумал Лео. Ему так хотелось заняться рисованием сегодня днём, но снова никак. И всё из-за какого-то Энри, с которым он по глупости согласился возиться. И что, он не сможет сам обойтись, без няньки? И ведь сто процентов это такой же скучный мудила, как и Лола. Что за напасть, что за напасть!..

Маттиас оказался точен, как швейцарские часы: через полчаса, минуту в минуту, в дверь раздался звонок — это он приехал с Энри.

— Познакомьтесь: Лео — Энри, Энри — Лео.

Лео протянул руку и замер — перед ним был крутой чувак. Возможно, это был эффект от похмелья, но перед ним был нереально крутой чувак. Это было видно сразу: белые «Найки» на ногах с белыми носками наружу, джинсы с высоким подворотом, чёрная футболка и жёлтая бесформенная рубашка сверху, заправленная в джинсы и застегнутая лишь на две нижних пуговицы, усы, очки, как у героя Джонни Деппа из фильма «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», позолоченная цепочка и кассетный плеер, мать его, кассетный плеер! Энри будто бы был путешественником во времени и только что прибыл из ранних 90-х, настолько по стилю он был одет.

— Привет, Лео. Я Энри, старший брат Лолы, я впишусь тут у тебя на пару деньков, окей?

— Угу… — едва смог выдавить из себя полный зависти и восхищения Лео.

— Лео, у тебя найдётся кофе? Я бы выпил чашечку и побежал, — вернул друга в реальный мир Маттиас.

— Да, конечно. Ты будешь, Энри?

— Безусловно! Кофе — это то, что мне нужно. Неплохая хата. Так вы тут вместе жили?

— Ага… Я тут, а Мэт — там. Потом он встретил Лолу и съехал.

— Да, я слышал об этой истории. Лола та ещё штучка, if you know what I mean. Ахах.

На этом оба рассмеялись. Энри знал, что говорит, и самое главное — он знал, кому он это говорит. Будто через одно рукопожатие он прочитал Лео от корки до корки, и всё ему теперь известно — и про его сожаления по поводу «потери» друга, и про то, что нужно искать нового соседа, и про несоответствие характера и вкуса Лолы его вкусам и его характеру, и про их скрытую ненависть друг к другу, и даже про то, что никто в компании не может разделить его, Лео, переживаний по всем этим проблемам. И вот появляется этот Энри, и одной меткой фразой, наполненной тончайшим сарказмом, он будто говорит Лео: «Эй, чувак, я тебя знаю и понимаю на все сто!». Это просто невероятно.

Через пару минут кофе был разлит по чашкам и ароматом окутал кухню. Кофе же помог Лео справиться с похмельем. Каких только чудодейственных свойств не обнаружишь в этом чёрном напитке, особенно если в это поверишь. Гость Лео осматривал кухню в деталях, выглянул в окно и также пристально оглядел каждый элемент улицы, будто бы фотографировал все эти элементы и выкладывал в какой-то свой, ему только известный мистический «Инстаграм». Закончив осмотр, Энри обратился к Лео и Маттиасу:

— Где вы вообще висните, ребят? Какие тут у вас клёвые тусы?

— Да по-разному тусим, — начал Лео, — в основном дома начинаем у кого-то, далее двигаем в клубешники, а затем — в бары.

— И что за бары?

— «Стрекоза» — классный и «Дрен» наших друзей, — на этот раз ответил Маттиас.

— И всё? Пара крутых баров? Негусто.

Оба, Лео и Маттиас, чувствовали себя забитыми школьниками, которые от старшеклассников узнали пару крутых вещей и теперь щеголяют этими фактами, и тут вот их раскусили и смеются над их весьма неглубоким познанием. Они почувствовали смущение.

— Ну, много ещё чего есть… Но лучшие пати — те, которые мы сами организовываем.

— Ну, это понятно. Лола описывала мне вашу вечеринку, как вы готовите всё. Думаю, клёво получится. Возьмёте помочь с организацией?

— Не вопрос, — быстро выпалил Маттиас.

А Лео задумался: мало того, что кажется абсолютно невероятно, что брат Лолы — крутой чувак, так она ещё умудрилась рассказать ему о вечеринке так, что этот крутой чувак заценил. Воистину невероятно! Тем временем тошнота от похмелья прошла, и наступила тошнота от того, что этот Энри не может быть соседом Лео. Хотя…

— Чувак, а ты не хочешь перебраться в наш город вообще? У меня комната как раз свободная, и я соседа ищу. Смотрю, ты крутой мужик, взорвал бы этот город.

— Ха! Норм предложение, спасибо. Но, увы, не выйдет, у меня столько дел в моём городе, столько движа, людей… Прости, я просто не смогу всё это бросить. Но было бы круто жить по соседству.

«Вот облом», — продолжил думать Лео, будто бы от его скоропалительного предложения малознакомому человеку стоило ожидать успеха. Вон, даже Маттиас глаза выкатил от удивления, мол, от тебя ли, Лео, ждать спонтанностей? Хотя так порой не хватает спонтанностей, особенно когда жизнь укутывает тебя в джойдивиженскую грусть. Что ж, соседом Энри не станет, тогда хоть потусить с ним можно нормально.

— Кстати, пацаны, — вспомнил было Маттиас, — я сейчас же в магаз с Лолой, а потом не могли бы вы подойти к Дренам, чем-нибудь поможете?

— Да без проблем, Мэт, — отозвался Энри, удивив Лео, ведь Мэтом его друга называет уж очень ограниченный круг самых близких друзей, и, видать, Энри уже в этом кругу.

— Оки-доки, тогда покажу тебе город в двух словах и в двух шагах, а потом рванём к Дренам.

— А кто такие Дрены, ребят? Вы чего-то говорили, они будто бар держат?

— Не совсем, — начал пояснять Лео, — у них велосипедная мастерская и бар в одном здании, днём — велосипеды, вечером — выпивоны и тусы. Самое кайфовое место в городе, там все тусят, собственно, там и пати будет.

— Неплохо, неплохо. Мои друзья недавно тоже бар открыли, но это даже клуб скорее. Там пара сцен, площадки разные, выставки тоже проходят, короче, чего только нет. К ним уже даже чуваки из TDCC и M83 закатывали. Будете у меня в городе — велкам.

«Офигеть», — пронеслось в голове Лео, и это была самая правильная мысль после такого рассказа. Козырнуть братьями Дрен было высшим шиком, но даже братья Дрен не могли завлечь к себе кого-нибудь знаменитого вне их города. А тут такие звёзды. Лео поймал себя на мысли, что при всей ненависти к слову «звёзды», используемому при описании каких-либо музыкантов, он таки произнёс его, хотя и в мыслях. Шок был сильный. Такое же чувство испытывал и Маттиас, который с изрядной долей скепсиса заметил:

— Да ладно! Эти чуваки играют так, что собирают большие залы.

— Так ведь и клуб немаленький. Вот, зацените.

На этих словах Эрни показал ребятам некоторые фотки с концерта, фотки клуба, бара, селфи, где он запечатлён с разного уровня знаменитостями. Это была настоящая инди-сцена, из разряда «маст», то есть одним только фактом посещения этого заведения можно было хвастаться не меньше, чем дружбой с братьями Дрен или Томом, масштаб есть.

— Круто, чувак, настоящий крутяк, — будто лишённый словарного запаса, лишь смог вымолвить Лео.

— А-то! Так что приезжайте, затусим!

— Обязательно!

На этом решено было закончить посиделки и двинуться в путь. Все трое вышли на освещённую и обогреваемую солнцем улицу и, жмурясь, натянули свои очки. Попрощавшись ненадолго, они разбрелись в разные стороны — Маттиас в сторону своего дома, чтобы захватить Лолу и двинуть в супермаркет, Лео с Энри же пошли к трамваю, который бы увёз их в центр города. Знакомство с Энри, его внешний вид, его рассказы превращали все самые крутые вещи вокруг Лео в никчемные, обыденные, даже можно сказать серые, а сам город — в глухую провинцию, наполненную провинциальными ребятами вместо крутых чуваков, которыми он всегда считал свой круг общения. От этого не было ни зла, ни обиды — ведь и злиться было не на кого, и обижаться тоже. Лео брёл по улицам со своим гостем, показывая то то, то это (а ведь Лео был большим фанатом этого города и знал его до мелочей), чем пытался удивить Энри, а тот делал вид, что ему интересно или что он услышал в рассказе Лео нечто необычное. Понимая с каждым шагом, как далёк он, Лео, от крутизны своего нового знакомого, он буквально впал в отчаяние, но ненадолго, ведь за упадком вдруг появился подъём, мотивация — хотелось расти. Расти над собой, расти над городом, расти над привычками, расти над обыденностью, изменять мир вокруг, изменять мир внутри себя, ломать и крушить старое, созидать и взращивать новое. Революция, одним словом, как любил провозглашать Лео. Энри казался недосягаемым со своей крутизной, но Лео, будучи заядлым мечтателем, знал, что достичь этого уровня реально. Нужно только послушать чуть больше треков, увидеть чуть больше картин и скульптур, посетить на парочку больше мероприятий и тусовок — и вуаля! Это казалось рядом, но Лео даже и представить себе не мог, что прямой путь, который он начертал себе в голове, может привести лишь к ещё большей банальности. Не в количестве, а в качестве дело, Лео. Не нужна тебе парочка произведений и вписок, тебе нужна тусовка таких парней, как Энри и его друзья. Да вот только проблема, что, сменив компанию на новую, ты теряешь старую, и не будет уже ни Маттиаса, ни Тома, ни Марго и её любовного треугольника, даже Лолы — и той не будет. Где-то в глубине души Лео понимал это, хотя и боялся себе признаться в полной мере.

Так, гуляя по улочкам, болтая мимоходом и параллельно размышляя о своей, в общем-то, никчёмной жизни, Лео был остановлен Энри, который вдруг заметил один антикварный магазинчик. Почему его взор упал именно на эту лавку — Лео оставалось только гадать, но его гость стал просто умолять зайти туда внутрь, будто бы там их ждал какой-то приятный сюрприз.

— У меня появилась идейка для вечеринки, ты заценишь. Только нужно обязательно сюда зайти!

— Ну ладно, — согласился Лео, тщетно пытаясь растолковать замысел Энри.

Магазинчик оказался действительно небольшим. Скромность размеров торгового зала неприятно компенсировалась нескромными величинами ценников. Энри лихорадочно пробирался вглубь антикварного хлама, пытаясь найти что-то, только ему известное. Лео оставалось только стоять в стороне и разглядывать всякие старинные безделушки.

— Энри, а ты уверен, что хочешь здесь что-то купить? Цены не из дешевых, а послезавтра будет блошиный рынок.

— Ага, уверен на все сто! Сейчас или никогда!

Такой подход заинтересовал Лео, и ему стало любопытно, чем всё это кончится.

— Пока мы шли, я совершенно случайно придумал рецепт нового пунша. Точнее, всё было так: я вдруг безумно захотел пирожков со сливовым вареньем, которое умеет делать Лола, и подумал, что она могла бы всех угостить этими своими фирменными пирожками с этим самым вареньем. А потом как бац! И осенило — к чёрту пирожки, в доме престарелых поедим! Нужен пунш, и именно из этого варенья. Итак, у меня секретов нет, записывай — водка, много водки, лимонный сок и обязательно сливовое варенье. А из чего лучше всего подавать водку? Правильно, из самовара, и тут, как будто бы случайно, на пути выросла эта лавка. И я понял: это знак, сейчас или никогда! Поэтому, Лео, я ищу самый настоящий русский самовар, старый, как эта трость или патефон. Ах, вот же он!

Из какого-то угла Энри весьма энергично выхватил огромный с золотым блеском самовар и высоко поднял его над головой.

— Вот он, звезда будущей вечеринки! И сколько бы он ни стоил — я беру этого красавца!

Лео это позабавило. «А что? — подумал он, — будет весьма кстати, этот чувак знает, что делает». С этой мыслью он вышел из магазина и стал дожидаться Энри снаружи — уж слишком соблазнительны были все эти предметы прошлого, чтобы не купить себе чего-нибудь. Здесь, у крыльца, его, борющегося с соблазнами, и нашёл Энри.

— Зацени! — воскликнул он.

— Неплохой. Действительно неплохой. И часто ты поддаёшься спонтанным идеям?

— Всегда! Ну, или почти всегда, — ответил Энри, доставая из кармана пачку сигарет. — Угощайся.

— Спасибо.

— Теперь, мужик, веди меня туда, где вы тусить надумали.

— Окей, тут как раз совсем недалеко.

Приводя в изумление случайных прохожих, они шли по улице, держа каждый одной рукой огромный старинный самовар. В него смогло бы вместиться столько водки, сколько хватило бы на три вечеринки, подумал сперва Лео, но позже, прикинув состав гостей, изменил свое мнение — хоть бы до конца вечера хватило. Затея с пуншем в самоваре ему, безусловно, нравилась. Ещё больше ему нравилось то, что он обзавёлся таким неординарным знакомым, который руководствуется очень смелым девизом в жизни и не боится принести в обыденность что-нибудь новенькое. Все герои на словах, но в реальности так часто возникает «надо подумать», «быть может, позже», «мне это сейчас не по карману». Фразы сомнения, будто подводные камни, прорывают дно корабля судьбы, который так хочет нестись по волнам, но, натыкаясь на камни, быстро идёт ко дну. Кораблекрушение судьбы делает человека серым, ординарным, притупляет его особенности. Крушение надежд ломает саму жизнь, и какой бы ветер приключений ни дул в твои паруса, ты уже не можешь повестись ни на какую авантюру, оставаясь дома на диване за просмотром фильма с простеньким сюжетиком, обвёрнутый, словно коконом, всевозможным хламом. Хлам, который мы тащим из магазинов в свои уютненькие квартирки, — будто океанская вода, пробившаяся сквозь прореху, тянет тебя на дно, а повседневная рутина подобно морским водорослям пожирает всё твое нутро. Короче говоря, гиблое это дело — сомневаться и отпугивать спонтанность. Хорошо, что теперь есть пример Энри перед глазами, который вдохнёт новую жизнь.

Болтая и предвосхищая вечеринку, они дошли до «Дрена», где уже кипели полным ходом подготовительные работы. Ещё на подходе Лео заметил суетящегося Тома, который бегал по заведению с каким-то огромным чёрным полотном, пытаясь разместить его на окнах. Жозеф традиционно стоял на баре и наливал всем кегельное пиво.

— Ребята, знакомьтесь — Энри, брат Лолы и наш новый член команды.

— Здорово! Я Жозеф, а это мой младший — Карло. Там стоят Лу, Марго, Макс, её парень, а этот в шапке…

— Привет, Энри, я Том, — перебил тот Жозефа, выпустив наконец из рук полотно и крепко пожав руку новому знакомому.

— Рад знакомству. Я тут самовар прикупил.

— Короче, — бросился в разъяснения Лео, — Энри — нереально крутой чувак! Я показывал ему город, как — бац! — он бежит в антикварный магазин без всяких разъяснений…

— Ну-ка, ну-ка, — живо заинтересовался Том, — типа если кто не будет алкоголь — пусть чай пьют. Так ведь?

— Слишком просто, дружище. В самоваре будет пунш, состоящий из водки, лимона и варенья от Лолы!

— Вау! Нестандартненько! — заценил задумку Том и потёр руки в предвкушении.

— Ага, Лу, ты поняла? Пунш из водки в самоваре. Я просто поражена, пати будет то что надо, — объяснила подруге затею Марго.

— Окей, окей, ребята, — прервал возгласы Энри, — его нужно немного отчистить, и он готов. Лола с Мэтом должны быть скоро, я надеюсь. А пока — говорите, что делать, а то у меня прям руки чешутся!

— Короче, мы тут начали окна затемнять, ещё нужно гирлянду пустить, — стал объяснять Том. — Кстати, все стикеры расклеили, а то ещё остались.

— Чёрт, я забыл.

— Я тоже.

— Блин, хоть бы кто-то напомнил…

— Ну вы даёте! Осталось всего несколько дней! — рассердился Том.

— Дайте и мне тогда стикеров, — вызвался Энри. — Кстати, сегодня какие крутые вечеринки есть? А то я у вас в городе ненадолго и хочу обойти всё по максимуму.

— О, это наш пацан! — обрадовался Том. — Короче, смотри, дружище, сегодня в «Докторе Эде» будет перформанс, а после него — туса и диджеи…

— Эй, Том, давай оставим всё это на вечер, а пока работы много, — бросился в критику Жозеф.

— Работа не волк, но ты прав. Я потом тебе всё объясню, добавь меня в ФБ, и я поскидываю ссылочки. И номер мой: 0—125…

На этих словах раздался сильный хлопок, и Жозеф отпрыгнул от бара. Он был весь облит пивом — не справился с установкой нового баллона с воздухом.

— Чёрт, твою мать! — выругался он. — Кто свинтил клапан?

— Это я, наверное, — из-за угла почти шёпотом ответил его младший брат, — сорянчик.

— Вечно ты не рассчитываешь силы, — бурчал Жозеф.

— Эй, эй, эй! Чего ругаетесь? — разрядил обстановку Маттиас, внося в «Дрен» сумки с продуктами и бутылками. Следом вошла Лола.

— Энри! Ты уже тут?!

— Лола! Сестрёнка! Рад тебя видеть! У тебя чумовые друзья.

Все на этой фразе мысленно шмыгнули с сарказмом. То, что из уст любого другого человека звучало бы как чудовищное непонимание ситуации и неумение разбираться в людях, от Энри исходило с весьма осознанной иронией.

— Да, они такие. Устроили весь этот движ, мы с Маттиасом просто удивлены. Правда ведь?

— Конечно! — ответил очень наигранно Маттиас. На этом не смог сдержаться Карло и залился пронзительным смехом.

— Карло! — закричали все хором, якобы показывая удивление его бестактности.

— Ахах, ребята, вы такие смешные, — ответила Лола и сама залилась смехом. С каждым днём она становилась всё роднее и роднее этому сообществу. Ещё чуть-чуть — и её смело могут назвать своей подругой все без исключения. Как жаль, подумалось некоторым, что она сдерживала себя так долго, ведь она прекрасно вписывается в компанию. Открытая, искренняя, любит подколы и понимает их и даже вроде смыслит что-то в нормальной музыке…

— Кстати! А почему у нас ничего не играет? — вдруг, как бы прочтя эту мысль, воскликнула Лола.

— Действительно! — поддержал Том, — не узнаю Дренов! У вас — и без музыки? Нонсенс!

— Карло! — пригласил Жозеф своего брата к пульту.

— Уно моменто, — отозвался тот, и «Дрен» наполнился потрясающе свежим треком от группы Nonn в обработке младшего Дрена.

Музыка вдохновила присутствующих продолжить работу, и всё закипело. Всё-таки без музыки никакая работа не может идти в радость, а вот простой, казалось бы, трек, и трудиться — одно удовольствие. Но самое приятное — трудиться под хорошую музыку в компании старых добрых друзей. Так что ситуация в «Дрене» была близка к идеальной.

Через пару часов все единогласно решили пообедать, и Лео отправился в ближайший кебаб и пиццерию и принёс кучу свёртков и коробок. После обеда работа продолжилась, и все в «Дрене», не теряя энергии и задора, сделали всё, что планировалось в этот день. Всё, за исключением стикеров, которые так и остались у каждого нерасклеенные. Ближе к вечеру Энри напомнил всем об обещанных вечеринках, и Том, перебивая остальных, бросился перечислять всё, что только есть сегодня ночью в городе. Выбор на правах гостя предоставили Энри, который с видом искушенного тусовщика выбрал парочку вечеринок — одну в стиле опен-эйр и другую в «Докторе Эде», с которой и начал его знакомить с городской ночной жизнью Том. Решено было всем разойтись по домам и переодеться. Для Лео выпала миссия приобрести у Сэма немного травы, чтобы вечер оказался просто волшебным и незабываемым. Впереди было часа полтора, и каждый разошёлся в сторону своего дома, чтобы потом снова собраться вместе для продолжения тусы в другой ипостаси.

— А что за Сэм? — спросил Энри, когда они уже приближались к дому Лео.

— Да чувак один, продаёт траву и всякое.

— Типа из вашей тусы?

— Не, он с нами не тусит. Да и вообще не особо общается. Не знаю, есть ли у него друзья или компания… Мэта он вообще не переносит, а со мной болтает иногда. Он странный немного. Говорят, он где-то в теракте был, и его контузило чуток.

— Хм, после контузии, говоришь? Я знал одного чувака после теракта. Ран у него не было, но головой тронулся — вступил в националистическую партию, хотя до этого был левым.

— Да ладно! — удивился Лео.

— Я серьёзно! Типа решил, что все теракты — от мигрантов, поэтому мигранты — зло и их нужно выгнать. Теперь бегает по митингам правых и участвует в демонстрациях. Однажды его побили его же собственные друзья, точнее, бывшие друзья, из левых. Но он не изменился, всё тусит с наци.

— Бывает же…

— Этот Сэм такой же?

— Да не… Хотя мы с ним про политику не говорили…

— Я просто правых не переношу. Просто не перевариваю. Столько лицемерия у них, столько ненависти. Ты вообще видел хоть одного счастливого правого?

— Э-э… не припомню, — напрягая память, ответил Лео.

— Вот я об этом и говорю. У них нет счастья, потому что в них есть ненависть. Ненависть ко всем — мигрантам, субкультурам, абстрактному искусству, евреям, левым, климату… Ко всем, одним словом. Лепечут вечно про свои традиционные ценности, а потом оказывается — тот насиловал женщин, тот домогался. Возьми хотя бы Билла О’Райли…

— Да, тот ещё тип.

— Лицемер. Не могу к таким спокойно относиться. Поэтому если этот Сэм — из правых, то лучше у него не покупать ничего, поверь. Он может тебя поносить за закрытыми дверьми самым суровым образом.

Конец ознакомительного фрагмента.