Семь ударов

Александра Завалина, 2020

17-летнюю Алину задерживают по подозрению в убийстве, которого она не совершала. Обстоятельства странные: запертая квартира, никаких следов и семь ударов ножом. Кто пишет на стенах? И почему все жертвы перед смертью получают испорченный файл? И самое главное – кто убийца? Или… что?

10 сентября. День

«Привет, Лина! Представляешь, только сейчас у меня появилась свободная минутка, чтобы написать тебе. В Америке круто! Этот фестиваль — крутой! Я среди своих, тут геймеры со всей планеты, представляешь?! И каждый день выступают крутые спикеры, разработчики, знатоки компьютерных игр! Ты бы знала, как тут классно! Я так рада, что полетела!

Как твои дела? Как дела у Настюхи? Как там школа? Надеюсь, вы все с нетерпением меня ждете! Прилетаю через пару дней! И приготовься — буду трещать, как трещотка!»

И много-много-много смайликов. Улыбающихся, разноцветных, празднующих, пускающих салют. Прочитав сообщение от Лизы, я лишь горько улыбнулась. Лиза, девочка-праздник, девочка-фейерверк, веселилась в компании новых друзей в Америке и совсем не знала, что у нас тут творится. Уже представляю наш разговор:

«Лиза, пока тебя не было, умерла одна девочка из параллельного. Вряд ли ты ее знаешь, ее зовут Маша Ножова, с ней еще Настя хорошо общается».

«Умерла?! Как?!»

«Семь ножевых ударов. Убили в собственной комнате».

«???»

«Подозревают, что это сделала я».

Веселуха! Вот только это не смешно, хотя Лиза в начале может подумать, что это очередная дурацкая шуточка из моих уст. Я быстро написала, что все нормально, школа стоит, Настя рисует и прочую чепуху. Не сейчас. Точно не сейчас.

Только я собралась спрятать телефон в сумку, как он пиликнул. Пришло еще одно сообщение. На этот раз писал Георгий:

«Алина, срочно! Где ты нашла это вещество?!»

Я быстро набрала в ответ:

«А что такое?»

Георгий среагировал моментально:

«Да тут профессору приспичило узнать».

Я застыла и задумалась. Что же написать? Вот ведь я дурочка! Можно было предугадать, что профессор спросит что-то подобное! Но не успела я придумать ответ, как Георгий снова прислал сообщение:

«Тут такое дело… это твое вещество даже профессор определить не может. Даже приблизительно! Прикинь?!» Я только собралась отправить какой-нибудь смайлик и оправдательную фразу, но увидела, что Георгий снова набирает сообщение.

«Оно выглядит, как что-то твердое и материальное типа кусочка застывшей краски, но профессор говорит, что, судя по тому, как расположены молекулы, оно скорее похоже на воду или даже на газ! При этом, в разное время — по-разному, но от температуры это не зависит. А физически оно аморфное! Прикинь?!»

Блин, да что мне написать? Где я его нашла? Это просто — нужно сказать все, что угодно, кроме своей комнаты! Но что делать с грядущими вопросами типа «зачем вдруг захотела проверить, оно ведь выглядит нормально?»

— Что ты там строчишь? — спросила Настя, рисуя в блокноте. Была большая перемена, мы только что вернулись с обеда, и каждая из нас по-своему проводила свободные минуты. — Кстати, ты снова это делаешь. Стучишь. Только ногой по парте.

И верно. Семь ударов но ножке парты — пауза — снова семь ударов — снова пауза. Что за идиотская привычка!

— Устроили с Георгием баттл по дурацким шуточкам, — я прекратила пинать парту и набрала ответ: «Я понятия не имею, откуда это вещество. Меня попросили узнать, что это такое».

— Слишком у тебя серьезное лицо для шуток, — отметила Настя и отстранилась, чтобы полюбоваться на набросок. — А ты ему рассказала?

Ее голос дрогнул, и я сразу поняла, о чем она. Я покачала головой, Настя закивала, а я увидела, что ее глаза повлажнели. Я украдкой посмотрела, что она рисует, и вздрогнула: с листа тетрадки на меня смотрело лицо Маши. Точно она: вон ее мышиный хвостик и любимая полосатая блузка, застегнутая на все пуговицы. Вот только эта Маша выглядела уверенной и счастливой. Она широко улыбалась.

— Н-нет, не говорила…

Увидев, что я смотрю, Настя прошептала:

— Хочу, чтобы Маша была счастливой. Хотя бы на картинках.

Она дрогнула, шмыгнула носом и начесала пряди волос на лицо. Но я увидела, как на рисунок капнула слеза. Настя в самом деле любила Машу, как если бы та была ее младшей сестрой. Я знала это, как никто другой.

Дверь отворилась, и вошла Рыжкова. Румяная, сияющая, она заняла парту неподалеку от нас, закинула ноги на столешницу, а руки — за голову. Скосила на нас глаза и улыбнулась, словно кошка, сожравшая хозяйскую сметану.

— Чего уставилась? — спросила она у меня, но не с гонором, как обычно, а вполне дружелюбно, будто хотела поинтересоваться, не запачкала ли она нос.

Я отвернулась. Рыжкова какая-то довольная. Неужели так радуется чужому горю? Настолько, что ей плевать на смерть девушки, которую она — на минуточку! — обидела перед этим?

Пиликнул телефон. Пришло еще одно сообщение от Георгия: «А можешь спросить у этого типа, где он взял это вещество?»

Не моргнув, я соврала: «Уже. Он пока не прочитал».

Георгий прислал мне руку с оттопыренным большим пальцем, и я, взглянув на нее, вздохнула. Молодцом я себя не чувствовала.

Так значит, вещество, похожее то ли на воду, то ли на газ, находится в твердом состоянии. И оно, как я выяснила, без следа исчезает, стоит растворить его в воде. Даже сиреневых следов на тряпке не остается! И профессор химического факультета не может определить, что это такое. Так кто же залез ко мне в комнату, чтобы написать «wst не открывай ему»?