Одна на миллиард

Алексей Владимирович Зелепукин, 2020

Война вечна, она двигатель прогресса и лекарство от перенаселения. Но способно ли сердце, закаленное войной, испытать силу любви?Содержит нецензурную брань.

Глава четвёртая.

Скверна

Погребальный костер Огнерука был огромен. Вековые сосны, в остове кострища, долго озаряли поляну, заставленную длиннющими столами. Множество героев пришли почтить павшего Вождя. Но последняя почесть, которую можно воздать храбрости и мудрости, — не роскошные доспехи и не зачарованное оружие, сложенное у подножия будущего кургана. Это песни и легенды, повествующие о славных подвигах героя. Об Огнеруке легенды ходили ещё при его жизни.

Тризна была скромной, но столы ломились от яств и вина. Где-то между столами песнопевцы уже затянули оды о славных походах великого старейшины. Торжество победы вперемежку с горечью утрат, вот что звучало в этих балладах. Когда песнопение умолкли над станом повисла гробовая тишина. Многие потеряли в этой битве родню и друзей. Слепой бард отложил лютню и принял кубок с вином.

Тишину нарушил один из орков. Молодой воитель в пьяном хмеле прокричал:

— Да оросит кровь придателей прах Великого Вождя!!!

Воины Матерых сидели особняком. Их судьба все еще весела на волоске. Повинуясь приказу вождя они подняли оружие на себе подобных, и их участь была не завидной. Все зависимо от решения рыжеволосой девушки, волею судьбы ставшей новым вождем северных волков. Даже у пленных рабов в глазах было больше надежды, чем у этих орков. Они ведали суровость законов Орды и не чаяли о пощаде.

— Смерть предателям! — продолжал в приступе бравады подвыпивший орк, захмелевший от обильного возлияния.

Все устремили взоры на рыжеволосую воительницу. Девушка поднялась из-за стола.

— Кто ты такой, что бы решать судьбу моих людей? — ярость кипела в голосе воительницы. Она со стуком опустила кружку с элем на стол и положила руку на топор.

— Ты сразил их Вождя? Или решил, что род Огнерука увял? — из-за стола поднялся ещё один представитель клана северных волков, гигант даже среди орков.

— Стой брат. Я сама. — остановила его рыжеволосая.

Гигант плюхнулся на место и снова принялся за баранью ногу.

— Я Авишай, наследница Огнерука. Я и только я, буду решать судьбу моих людей.

— Они должны заплатить за предательство и умастить дух великого вождя!! — не унимался опьяневший. — Так велит КОДЕКС!!!

— Кодекс велит подчинятся решению вождя безропотно. И они подчинились. Предатель отдавший приказ убит. Его голова покоиться в ногах Огнерука. Дух Дяди будет доволен. Матёрых и гиен больше нет. Есть только Северные волки!!! Или ты решишься оспорить мое решение на Агникай?

Упоминание о смертельном поединке протрезвило голову орка и он молча сел за стол. Девушка подала знак менестрелю и певцы продолжили церемониальные песни.

Орки из северных придвинули столы бывших воинов Льзяца к своим. Лица выживших из клана матерых посветлели, а на губах заиграли улыбки. Сегодня смерть обошла их стороной ещё раз.

Но слова опьяневшего воина напомнили рыжеволосой о последней просьбе дяди.

Сделав большой глоток из гигантской кружки, Авишай пальцем позвала к себе Уру. Гигант отложил в сторону баранью ногу, запечённую на углях, и наклонился к сестре.

— Мне надо отлучиться. У дяди остался неоплаченный долг. Надо выяснить, смогу ли я его оплатить. Пойдешь?

— Само собой. Доспехи надеваем?

Орчиха замотала головой.

— Нет, ни к чему это. Берём только топоры. Мы же не простолюдины, чтобы ходить без оружия. Но мы не должны выглядеть воинственно, это мирная миссия.

— Ты о том ужаленном наезднике? Но ведь он…

Авишай стукнула кулаком по дубовому столу.

— Я знаю кто он, и это не важно, такова последняя воля Огнерука.

Татуировки на лице и шее девушки недобро сверкнули фиолетовым пламенем.

Орк допил остатки вина из своего кубка и промолвил:

— Он у лерийской жрицы Света. Пока несли с поля боя, он еще стонал.

* * *

Полированная поверхность старого бронзового зеркала в тесной алхимической лаборатории, заставленной стеллажами и книжными этажерками, дернулась и осветилась багровым пламенем. За плотно закрытыми ставнями темной башни грохотала буря; дождь барабанил, в дребезжащие от раскатов грома, стёкла.

— Я слушаю тебя, раб.

Темный колдун сжался от страха и благоволения перед владыкой, от величия ночного визитера не осталось и следа. Мужчина склонился перед зеркалом и покорно встал на колени.

— Мой повелитель, Огнерук пал, но Альянс все ещё существует, а объединенное войско перешло перевал Годфри и встало лагерем у Крохана, в четырех переходах от Священных залов Мирсталя.

— Портал не усилился… и это значит только одно — ты не смог захватить душу Огнерука. Как ты умудрился потерять уже третью армию? Я начинаю сомневаться в твоей необходимости. Любой местный царек мог бы справиться лучше. — Голос из зеркала гремел не уступая разбушевавшейся за окнами стихии.

— Владыка… — колдун еще силнее сжался в пол, прикрыв голову руками. — твоих воинов было не достаточно. Проклятые грифоны все испортили. Не помогла даже Мантикора…

— Мироздание держится на четырех столпах: на знаниях мудрых, справедливости великих, молитвах праведных, доблести храбрых.

Достаточно посеять среди мудрых сомнение, отравить великих лживыми слухами и удачно подтасованными фактами, заставить верующих усомниться, а храбрые устрашаться сами. И для всего этого совсем не нужен клинок, или армия. Слово — самое страшное оружие. Помни это. — голос из зеркала звенел сталью.

Темный маг распластался перед порталом.

— Повелитель, дайте мне ещё один шанс, я искуплю свою ошибку…. — голос Волшебника перешёл почти на визг.

— Отряды Стального Черепа уже на подходе. Ты встретишь их у входа в Святые залы. Они глупы, но весьма свирепы в бою. Используй их на свое усмотрение, это всего лишь расходный материал, что поможет притормозить войско Гастана, пока я сформирую тебе новое воинство. Твой портал слишком слаб. Нужно слишком много времени для перехода легионов тьмы в вашу реальность, а о моем проходе и речи быть не может… — Буря миновала и голос владыки стал спокойным.

— Жертвенная кровь льется рекой, мой господин.

Колдун осмелился поднять взор на зеркало.

— Отец уже в курсе нашего сговора. Он вмешается. Скорее всего, жди посланника.

— Найти и убить?

Голос в зеркале расхохотался..

— Не льсти себе червь. Вряд ли ты сможешь одолеть его посланника. Но отыскать избранного тебе под силу. Дочь укажет на него, а я попробую сначала предложить сделку.

— Слушаюсь, повелитель.

— Нужно больше душ. Портал надо усилить.

Зеркало потухло, обрывая связь. Колдун зашаркал по лаборатории, собирая из склянок и мензурок на пыльных стеллажах магические компоненты для очередного заклятия. Темный склонился над гигантским гримуаром.

— Он связан с дочерью. Слава хаосу, Льзяц не единственный отмеченный алчностью вождь в Орде, а ревность лучшее средство для выявления связи.

* * *

Стан людей гудел, как пчелиный улей. А где-то рядом уже звенела полупьяная победная песнь. Запах елея вперемешку с винными парами витал над палатками. Кто-то просто пил, а кто-то возносил благодатные молитвы. Но служительницам света и чародеям магии восстановления было не до празднования. Раненых было очень много. Мантры лечебных заклинаний не умолкали. Большой амбар на холме оборудовали под лазарет еще вчера, но места не хватало. Возле него было особенно людно. Две тени мелькнули в отблесках походных костров и устремились в сторону лазарета.

Сержио Авендул, архимаг четырех стихий, верховный магистр Малого круга, легко заживлял глубокие раны солдат, вправлял кости и лечил ушибы. Когда в его операционную ворвался запыханный гонец.

— Апраксис ранен! Мантикора… Светлена просит помощи.

Поручив заботу о пациентах двум подручным магам, Сержио бросился во внутренний двор. Под навесом небольшого амбара служители света устроили магический алтарь. Зерно, хранящиеся, а его недрах, должно было усиливать целительные чары. 4ех распахнул дверь, тяжелый смрад темного колдовства ударил в ноздри. Магистр поморщился. На большом дубовом столе лежал командир наездников на грифонах. От него разило чем-то очень мрачным. Магистр ощутил это почти физически и передернул плечами, словно коснулся чего-то очень мерзкого. Раскуроченные доспехи валялись в углу. Под воздействием концентрированного яда адамант почернел и покрылся ржавчиной. Каким чудом жизнь еще теплилась в теле рыцаря, было загадкой. Архимаг шагнул ближе. Рана была ужасной. Яд мантикоры, пропитанный скверной, разлился по жилам. Светлена чертила обережные руны на теле рыцаря.

— 4ех, это не просто яд, это нечто-то большее. Мои заклинания не действуют. — целительница бессильно развела руками.

— Давай попробуем вместе.

Сержио начал творить заклятие нейтрализации, целительница вторила чародею, подпитывая его своей аурой, но заклинание яркой вспышкой срикошетило от раненого и выбило окно в амбаре.

— Твою ж мать… — маг потер лоб.

— Восстановление тут бессильно. — Жрица устало опустила руки, запас ее манны был на исходе.

— А это? — архимаг указал на пульсирующие голубым огнем знаки на груди Апраксиса.

— Световые руны, древняя эльфийская магия. Такие использовали для освещения туннелей и крипт. У него там сплошное месиво. Я хотела подсветить рану и нанесла их на плечо.

— Магические светильники? Свет остановил распространение яда? Так бывает?

— Звучит не правдоподобно, но становил. Правда, заклятие слабеет, и его силы хватает, только чтобы блокировать яд, не давая ему попасть к сердцу. Я бессильна. Тьма растворяет его. Странно, что он вообще ещё жив…

Конец ознакомительного фрагмента.