Черная синица

Алексей Ефимов

Раньше она была обычным аудитором. Когда после одной из проверок ее изнасиловали и избили, она изменилась. Теперь она владеет приемами рукопашного боя и всегда носит с собой нож. Не чураясь методов, далеких от морали и закона, она берется за сложные и опасные дела. На этот раз она едет в Стамбул, чтобы разобраться с махинациями в строительном холдинге. Расследование приводит к череде смертей, прошлое стучится в настоящее костяшками скелетов в шкафах, а ее собственные демоны требуют пищи…

7. Бездна смотрит

Она позавтракала в гостинице. Шведский стол по-турецки, кружка кофе со сливками, пара яблок в сумку с собой — здравствуй, новый день. Что ты мне предложишь? Чем удивишь?

Спускаясь в лобби, она рассчитывала увидеть там Черную майку, но его там не было. Зато на улице стоял черный Ford, в ста метрах от отеля.

«Всю ночь здесь ждал? — подумала она, садясь в такси. — Поедешь за мной или останешься?»

Ford не поехал. Значит, жучок. Давай, давай, ставь. Уже узнал, в каком номере я живу? Если у тебя есть мозги, поймешь, что тебя развели. Но есть ли они?

Она злилась.

Монстры шевелились внутри. Чувствуя их силу, она знала, что вечером они снова потребуют пищи. Прошло два дня, а они уже голодны. Это все Черная майка, из-за него. Из-за Горшкова. Из-за шайки в «Истанбул Иншаат».

«Вероника, у вас будет тут комната, ключи будут только у вас», — сказал Йылмаз, воткнув перед тем два жучка в эту комнату. — Если что, обращайтесь к Дмитрию и ко мне с любыми вопросами».

Конечно я обращусь. Вопросов будет много, друзья мои. И к тебе, уважаемый Мехмет, и к тебе, Дима Глущенко.

Вчерашний анализ операций «Истанбул Иншаат» показал, что на два десятка поставщиков и подрядчиков приходится восемьдесят процентов расходов. За них она и возьмется в первую очередь. Поищет связи с фигурантами дела, завышенные цены, тендеры с нарушениями, необычные сделки. Для начала у нее есть доступ к официальной базе данных о турецких компаниях. Акционеры, руководители, финансовые показатели, изменения в регистрационных данных — кладезь информации. Не беда, что все по-турецки — приложение-переводчик ей в помощь. Если уж на то пошло, договоры и документы тоже на турецком.

Она открыла базу.

Через два часа закрыла.

Ничего. Ни Василий Горшков, ни Мехмет Йылмаз, ни кто-либо из прочих топ-менеджеров «Истанбул Иншаат» напрямую не владеет и не управляет ни одним из поставщиков. Было бы странно, если бы было иначе. Но что насчет иных связей — родственных, дружеских, офшорных? Офшоров хватает. У каждой третьей компании — офшор в конце акционерной цепочки. Бермуды, Багамы, Барбадос, Панама — в тропиках прячут и прячутся. Там трудно найти, а где-то вообще невозможно.

К офшорам она вернется позже. Сейчас надо сделать более простые вещи: выгрузить контакты Мехмета из соцсети для сверки с базой, запросить у Глущенко договоры и тендерную документацию. Понять, почему по некоторым компаниям из списка обороты год к году выросли в два-три раза. Рост объемов? Инфляция? Мошенничество? Есть и новые компании. С ними раньше не работали, но сейчас они в топе по расходам, причем у некоторых из них офшорные акционеры.

А вот и сам Глущенко.

На ловца и зверь бежит.

— Доброе утро, — сказал он, на мгновение встретившись с ней взглядом. — Как ваши дела? Если уже есть вопросы, готов ответить.

«Его прислал Мехмет, — решила она. — Через силу пришел, давит из себя нужные слова».

— Доброе утро, — сказала она. — Все в порядке, работаю. Я отправлю вам список контрагентов, пришлите, пожалуйста, по ним договоры, акты и тендерную документы. За этот год и за прошлый.

— Можно взглянуть на список?

Глущенко подошел ближе.

Она показала ему список компаний.

Он напрягся. Прочистил горло.

— Знаете, Вероника, мы не всегда проводим конкурсы. Мы не можем доверить стройку или поставки кому попало. Есть, так сказать… проверенные компании. У них гарантия качества при рыночных ценах.

— То есть нет тендеров?

— Есть, но не всегда. Наша закупочная политика позволяет проводить закупки у единственного поставщика. В этом нет нарушения. Если мы где-то ошибаемся, скажите, но конкретно, а не просто, что нет тендера. Мы всегда стремимся к максимальной эффективности.

— Давайте я пришлю вам список, а вы посмотрите, что есть.

— Хорошо, присылайте.

— И еще есть список старых контрагентов, с которыми уже не работаете. По ним тоже нужны документы.

— Зачем?

— Для понимания динамики.

— Ладно.

Глущенко вышел.

Ника взглянула на список. Двадцать компаний. Несколько десятков турецких фамилий, с вкраплением европейских и арабских. Шесть офшоров. Хуже не придумаешь, но трудности ее не пугают. Они ее мотивируют. Третий закон Ньютона гласит: «действию есть всегда равное и противоположное противодействие». Это о ней, главный принцип ее жизни с некоторых пор. Жизнь давит — она давит в ответ.

На обед она спустилась в кафе на втором этаже.

Глущенко тоже был тут. Не повезло ему.

Взяв салат, горячее и кофе, она подсела к нему за столик:

— Не возражаете?

— Нет.

Он попытался улыбнуться. Что еще ему оставалось?

— Готовим вам документы, — сказал он. — Буду высылать частями. Некоторые из них только на турецком, некоторые на турецком и английском. Если нужен переводчик, скажите.

— Пока не нужен. Дмитрий, можно вопрос?

— Да.

Он сделал глоток кофе. Полные губы обхватили край чашки, и Ника почувствовала, как демоны шевельнулись внутри. У одного из тех, кто насиловал ее в Ангарске, были такие же губы: толстые, влажные. Приставив нож к ее шее, он смрадно дышал ей в лицо, в то время как второй рвал ее сзади. Потом они поменялись местами.

Слегка тряхнув головой, она выдернула себя из темного подъезда в Ангарске и вернула в реальность.

— Вы сказали, что работаете с проверенными надежными компаниями, — сказала она. — Вам известны акционеры компаний из списка, который я прислала? Там есть несколько офшоров. Кто за ними?

— Насколько мне известно, местные бизнесмены. — Глущенко смотрел ей в глаза. — Не все хотят светиться.

— Укажите, пожалуйста, их имена в списке. Хорошо?

Глущенко поставил чашку на блюдце.

— Там есть чувствительные моменты, — сказал он. — По этому вопросу вам лучше обратиться к Йылмазу.

— Хорошо. — Ника улыбнулась. — Обращусь.

— Как вам тут живется? — Она сменила тему. — Не тянет на родину?

Глущенко пожал полными плечами:

— Нормально живется. Красивый город, тепло, море. На родине часто бываю.

— Как семья? Здесь? — Пытаясь нащупать Глущенко-человека, она натыкалась на стену, мягко-твердую, защитную, и хотела пройти дальше.

Сейчас она почувствовала, что попала в болевую точку.

Помрачнев, Глущенко уткнул взгляд в стол.

— Мы в разводе, — сказал он. — Официально еще нет, по факту — да. Дочь с женой в Москве, я — тут.

— Извините.

— Ничего. Бывает. А у вас есть семья?

— Нет. В планах.

Наконец-то Ника увидела Глущенко-человека, а не Глущенко-функцию. Да, он несчастен. Жизнь дала трещину. Мехмет давит на него, к бабке не ходи; семья распалась, дочь далеко, а тут еще с проверкой из Москвы пожаловали. У него нет семьи, у нее — тоже. Два одиночества. В этом они похожи. Ей по-своему жаль Глущенко, но она разрушит его жизнь, не задумываясь, если потребуется, — то, что еще не разрушено.

Разговор себя исчерпал. Дальше они в основном молчали. Ели, тщательно пережевывая пищу, и исподволь поглядывали друг на друга. Потом Ника вернулась в комнату с жучками, а Глущенко — в свой кабинет. Интересно, там тоже жучки? Мехмет всё и всех держит под контролем?

Позвонил Дима.

Чтобы поговорить с ним, она вышла на улицу, взяв с собой ноутбук. Нельзя оставлять ноутбук в офисе.

Солнце палило нещадно, в тени было больше тридцати градусов, а на солнце — все сорок. Марево висело в плотном горячем воздухе. Плавился асфальт. Чтобы не плавиться вместе с ним, Ника встала под деревом, в двух десятках метрах от офиса.

— Скинул тебе инфу по Бурову-младшему, — сказал Дима. — Занимается системами информационной безопасности, есть слухи, что работает на спецслужбы Эмиратов. Знаком с Дуровым. С отцом созванивается редко, на родине бывает пару раз в год. Есть российский номер телефона. Не думаю, что он может быть тебе интересен.

— Спасибо, Димочка. Любая информация сейчас имеет ценность.

— И цену, — прибавил Дима.

— Да. Я помню. — Ника улыбнулась.

— Как думаешь, реально что-то найти по турецким подданным? — спросила она, прикрыв рот ладонью.

— Я искал по Мехмету, ничего пока не нашел. Глухо. Никто не откликается.

— А копии телефонов? Возможно?

Дима помолчал.

— Думаю, да, — сказал он после паузы. — Но дорого. И… глубоко. Понимаешь, о чем я?

— Да. Я посмотрела детализации звонков, они мало что дают, тем более что сейчас все пользуются мессенджерами.

— Кто тебя интересует?

— Глущенко, Горшков, Белкин.

Дима присвистнул на другом конце линии:

— Никки, аппетит приходит во время еды?

— Нужно идти с разных концов. Еще одна тема — офшоры, но тут ты мне вряд ли поможешь. Не уверена, что там вообще можно что-то сделать.

— Я пробью тему с гаджетами. Готовься к большим расходам и суши сухари на всякий случай. Жаль, что исправительные учреждения на нашей родине разделены по половому признаку, — я буду скучать по тебе, если нас повяжут. Когда следишь за кем-то, он, возможно, следит за тобой.

— Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя. — Ника сделала паузу. — Это про меня.

Попрощавшись с Димой, она вернулась в офис.

Здесь было прохладно, пол не плавился под ногами, а маленькие жучки чутко слышали каждый звук.

Чтобы бороться с чудовищами, нужно самому стать чудовищем, иначе с ними не справиться.

Она села за стол. Открыла ноутбук.

Ввела пароль из двенадцати символов.

Охота продолжается.