Джонни в большом мире

Алексей Лавров, 2018

Простой парень из маленького города Джонни пытается найти своё место в большом мире. Дело осложняется тем, что его родной город умер, когда ему было 11, и вырос он в банде бродяг, а большой мир слегка спятил. Но закалённого бойца ведь не должны смущать такие пустяки?

Глава 5

В околотке царило судорожное оживление, вызванное, скорей всего, патриотическим порывом. Родина умела считать деньги и, как водится, норовила подбросить верным своим сынам лишнюю работёнку за то же жалование.

В принципе Родина, как всегда, была права, ведь задача полиции — направлять преступный элемент по правильному назначению, не так ли? Ну и кто из нас без греха? А какое назначение в данный исторический момент правильное, Родине, конечно же, виднее.

Потенциальные преступники толпились в тесном холле и ломились в двери с красивым плакатами. Потолкавшись и послушав разговоры, Джонни кое в чём разобрался.

За первой дверью, с плакатом

«Мать твоя Такия верит, что есть

У сыновей её верность и честь!»

…всем резервистам, у кого имеется водительское удостоверение, полагалось его сдать или оплатить штраф за утерю документа, а у кого прав нет, предъявить что угодно со своей фоткой, именем и печатью. Получить призывное предписание и следовать на сборный пункт.

Без предписания попадёшь за уклонение от призыва даже на сборном пункте, хотя вряд ли до него доедешь, потому что все водительские удостоверения объявлены недействительными.

Лицам, пока не подлежащим призыву, выдаются временные разрешения за дверью с красивым плакатом: «Такиец! Отдай Родине долг, как только сможешь! Такия всё-таки мать твоя тоже!» Там ещё сразу на оборонный заём собирали.

Джон озадаченно уставился на дверь с приколотой бумажкой «Розыск». У него в карманах ничего с печатью и фоткой отродясь не водилось и деньги он Сэму оставил, значит, за первыми двумя дверями его явно не ждали.

К тому же Люси говорила что-то о розыске, да и народу в этот кабинет никого, не то, что в прочие. Джонни, культурно постучавшись, приоткрыл дверь, спросил «можно» и увидел за столом копа, уже спровадившего его в армию полгода назад. Ну и пусть не всё получилось, человек же хотя бы попытался, и Джонни счёл встречу удачной.

Коп тоже обрадовался, вернее своему счастью не поверил. Он сразу вспомнил ушлёпка, которого сдуру запихнул не в ту камеру. Никто ему лично не пенял, ведь сопровождающие при доставке в комендатуру одного отпускника умудрились упустить. Но и они легко вывернулись — по протоколу задержали четырёх? Вот и воякам сдали четырёх, а что один немного не то, так на нём не написано.

Огреблись всем сплочённым коллективом, ибо обоссаный терпила в мусорном баке, когда смог связно изъясняться, назвался сыночком главы магистрата господина Та-ну. В результате просто кошмар какой-то — фактически, добровольно сдавшийся властям его обидчик, как дух бесплотный растаял в стенах их участка, не оставив по себе даже вони.

Учитывая мобилизацию и ожидаемое снижение преступности путём переноса её на театр военных действий, многие полицейские обоснованно ожидали уже собственного переноса туда же, за преступностью вдогон.

На другой же день после вступления в войну поползли зловещие слухи об уровне патриотизме в целом по управлению и отдельным департаментам с конкретными участками по списку. Уже произнесено было, пока шёпотом и с постукиванием по дереву, ужасное слово «переаттестация».

И вот он — счастливый билетик, индульгенция на переаттестацию, счастье его конопатое! Сидит на стульчике и несёт какую-то ахинею, а сделать, как назло, ничего нельзя! Личный состав в оцеплении зоны теракта и на задержании возможных пособников, а ему хоть жопой стреляй!

Без стрельбы что-то делать лучше не пытаться, помещённый в мусорный бак этим пареньком обоссаный терпила оказался спортсмен, даже бейсболист, кажется. Оставалось лишь молиться и тянуть время. Улыбаемся и киваем, всё хорошо, улыбаемся и киваем…

Джонни оборвал фразу на полуслове и внимательнее присмотрелся к представителю власти. Ему, кажется, было нехорошо. Или наоборот, но не всё в порядке — это точно.

Джонни наконец-то удалось растеряться, он встретил за один день даже для него слишком много психов. Его уже по сегодняшней традиции вновь выручил случайный персонаж. Без стука распахнулась дверь и в кабинет"как к себе домой"впёрся пузатый чин в мундире с красивыми шевронами.

— Как дела с розыском уклонистов, Энди? — грозно насупившись, неожиданно пискляво вопросило ответственное лицо улыбчивого копа, начисто игнорируя Джона. — Где результаты за сутки? Пособничаешь? Уклоняешься?

— Нет-нет, что вы, господин офицер! — проговорил Джон, сразу не сообразив, что обращались не к нему.

Улыбчивый коп перестал улыбаться и кивать, побледнел и открыл рот что-то вякнуть, но начальство уже переключилось на посетителя.

— Сынок, а ты почему не в армии? Наверное, ещё молод?

У офицера тоже был сынок, и ему очень не хотелось отпускать парня на войну, но проклятое предписание уже лежало в кармане. Ему предстояло лично вручить это сыну, а потом самому отвезти на сборный пункт.

— Нет, офицер! Я хочу в армию, но я официально в розыске и должен сначала сдаться властям. Ведь из документов у меня только справка и две характеристики. — Повторил Джон свою речь с виду вменяемому полицейскому. — А этот коп нефига не понимает, обдолбался наверное, господин офицер!

— Как тебя зовут, мальчик? — проникновенно спросил толстый.

— Джонни, господин. Джонни Ри-тано.

–А вот и нет, — улыбнулся добренький дядя. — Ты — Джонни Ха-ня, а это твоё предписание.

Джон уставился на вытащенную им из кармана бумажку, открыв рот.

— Но мои документы…

— Ты главное на сборном пункте предъяви предписание, а документы тебе уже там сделают, какие понадобятся, — офицер ловко положил бумажку в кармашек Джонниного свитера, — если вообще понадобятся. У тебя есть на чём добраться до сборного пункта? Это за городом, ты, наверное, не найдёшь, давай, я тебя подвезу!

— Что вы, господин офицер, я найду, я на машине. А вы лучше присмотрите за этим, кажется, ему лучше лечь, — указал Джонни на странное поведение улыбчивого копа.

Полицейский, уронив голову на ладони, трясся плечами и всем корпусом. Беднягу колотило в истерике.

— Всего хорошего, господин офицер, — попрощался Джонни от дверей.

— Служи достойно, сынок! Главное — довези предписание! Я в тебя верю! — успел он услышать в коридоре и, наконец, покинул этот дурдом под вывеской отделения полиции.

***

Выбравшись из тесного холла переполненного лихорадочно возбуждёнными или уже впавшими в злобное отупение очередей и митингов людьми, Джонни улыбнулся своему фиолетовому небу, вдохнул полной грудью свежий послеобеденный воздух…

И забыл выдохнуть. Наполнив воздух визгом и вонью палёных покрышек в лихом полицейском развороте почти у самых ступенек крылечка его каким-то чудом не задавил полицейский автобус. Джонни резко отскочил, выдохнул и забрался повыше обратно на крыльцо.

Из кабины выпрыгнули двое копов с винтовками наизготовку и подбежали к дверце багажного отделения. Один из них с размаху врезал по ней прикладом и отскочил назад и вправо, наводя оружие в проём арестанского выхода из автобуса. Его коллега слева уже целился туда же.

Дверца распахнулась, оттуда головой вперёд вылетел Цербер собственной персоной со скованными за спиной руками и, несколько проехав по асфальту лицевой своей частью, притормозил в двух шагах от полицейских ботинок конвоя. Аналогичным образом за ним последовали ещё четверо инструкторов вот только сегодня закрытого центра подготовки добровольных сил охраны правопорядка.

— Похоже, хохма удалась, — мелькнуло в голове Джона, — однако пора завязывать с такими шуточками.

Но у духа больного юмора этого дня были свои планы на вечер.

— Так, где ты говоришь, твоя машина, сынок? — послышался сзади голос доброго дяденьки с красивыми шевронами.

Джонни, оглянувшись, увидел всю его внушающую доверие пузатую фигуру с помповым штурмовым полицейским дробовиком наизготовку.

— Вон там, господин офицер, я уже собирался уезжать…

— Вот и хорошо, что дождался меня, сынок, я тебя всё-таки провожу, — душевно ответствовал полицейский, — ты сейчас, не торопясь и не дёргаясь, пойдёшь к пассажирской дверце…

— Да я честно…

— Пасть завали, говнюк, у меня язва в желудке, нервы ни к чёрту, и трясутся пальцы с бодуна! — резковато перебил Джонни полицейский чин. — Ну чего встал? Тебя при попытке к бегству изуродовать?!

Джон, естественно, не стал искать в словах и действиях копа смысл, просто пошёл, куда велено, не спеша и не оборачиваясь. Коп, соблюдая почтительную, но убойную дистанцию, двинулся следом.

Джонни медленно и осторожно двумя пальцами достал из кармана ключи, широко открыл дверцу и, заранее протянув руку в приглашающем жесте, обернулся к мужику с дробовиком.

— После тебя, сынок. Вынь ключ и залазь… теперь перелезь за руль… пристегнись… ключ в замок зажигания… умница, положи руки на руль, а рожу отверни к окошку, обернёшься — я не виноват.

Джон уставился на фасад здания полицейского участка, размышлял о горькой судьбе заложников полицейского произвола и прислушивался к пыхтению толстого копа. Раздался скрежет, затем лязг пассажирской двери, и писклявый голос толстого. — Заводи мотор.

— Можно, я стекло опущу? Жарко ведь.

— Только немного. Поехали… да повернись ты на дорогу, даун! На Шаморскую трассу, загород, только правила не нарушай.

Джонни послушно аккуратно вёл угнанный фургон под дулом психопата в полицейском мундире. Дуло снаружи было никак не разглядеть, а фуражку на больной голове вполне — на многочисленных по нынешнему тревожному времени постах полицейские провожали фургон форменным подхалимским отданием чести.

Джону это немного льстило, но начали одолевать нехорошие мысли. Повинуясь указаниям чина с ружьём, он вёл фургон к памятным развалинам заброшенного пригорода. Ну, если этот толстый извращенец имеет ввиду близость, он её получит.

Джон зло усмехнулся — вряд ли она принесёт тому радость, только б чуть ствол отвернул. Но коп уверенно держал парня в луче разлёта картечи, не сокращая дистанции.

Когда повернули на знакомый просёлок, Джон воодушевился — они ехали к учебке! Только б её ещё не совсем закрыли…

— Эгхм, её, кажется, совсем не закрыли, — подумал Джон, остановив машину у не понятно откуда взявшегося шлагбаума ещё утром отсутствующего здесь блокпоста.

Он вообще-то не вполне материализовался — имелся только завал из мешков с песком и пулемёт на станке, но персонал с винтовками уже присутствовал и поблажек никому не давал.

Ну, не хотел давать. Военный подошёл к водительской двери и в приоткрытое по летнему времени окно потребовал выйти из машины для досмотра.

Джон уже решил, что всё благополучно обошлось, однако коп знал секретный пароль. — Где нюх твой, Карл? Или твоему папашке капральские погоны жмут?

Карл махнул кому-то рукой и смешно сделал ружьём. Шлагбаум открылся по привычному уже полицейскому волшебству.

— Сыны опоры нации в первых рядах защитников Родины, — наверное, подумал, что объяснил фокус псих с ружьём.

Проехали уже знакомые Джону две сотни метров к ставшему за последние полгода родным плацу, и коп перешёл на нормальный язык.

— Припаркуйся вон там, где машин нет… окно закрой. Глуши мотор, ключ держи в руке. Теперь молча любуешься видом и ждёшь… Вылазь… закрой машину… давай к тому дому не торопясь и не оглядываясь!

Тот дом — это бывшее школьное здание, что вполне устраивало Джонни. Он, почти спокойно пройдя известным маршрутом, без подсказок направился к дверям канцелярии.

За спиной одобрительно засопело, Джон вошёл в знакомое помещение и, открыв рот, уставился на улыбчивую Люси. Она тоже, открыв милый ротик, вытаращила прелестные глазки за спину Джона на полицейского с дробовиком.

— Оформляй, доченька, бойца, — с одышкой пропищало из-за Джонниной спины, — сам сына доставил, боится служить, аж смешно!

Люси истеричным хохотом выразила полное с ним согласие.

***

И ничего смешного, Родина в это тревожное время по всегдашнему своему обыкновению никого веселить специально вообще не планировала. А удивляться или ржать — конституционные права всякого свободного такийского гражданина, покуда они не мешают ему исполнять его почётные обязанности отдавания священного долга.

Поэтому оторжавшись Люси по инерции мило напоследок улыбнулась, нацепила на личико конторскую скуку и сухо проговорила:

— Бумаги, рекрут.

— Какие? — не понял Джонни.

— Все, что есть, рекрут, — устало скрипнула девушка.

Он вывалил на стол предписание Джонни Ха-ня, справку о службе в добровольных силах поддержки правопорядка на собственное имя, свою почти неагрессивную характеристику и ещё нечитанную характеристику Стива с переломом челюсти. Люси брезгливо двумя тонкими пальчиками взяла предписание и углубилась в изучение, бросив, не поднимая головы:

— Офицер, вы свободны. Пропуска.

— Какие? — растерянно пискнул коп. Он сразу подобрел весь, увидев, что предписание в надёжных официальных руках.

— Ваш и на машину, если вы не пешком пришли, — Люси подняла на него посерьёзневшие глаза.

— Так ведь полиция же! И я начальник участка, вот его доставлял, а он…

–А он с предписанием, — пресекла полицейский лепет Люси, сняв трубку с настольного аппарата. — Дежурный, проникновение в расположение, кажется, с оружием…

–Да пешком мы с трассы напрямик через лес, доченька, насилу нашли! — залебезил полицейский и обрадовано вспомнил. — Вот в лесу, видать, я и обронил пропуск-то!

— Правда? — протянула Люси в сомнении, — вроде бы сегодня я никому пропусков не выписывала.

— Забыла, доча, заработалась!

— Возможно, — согласилась Люси, положив трубку обратно. — Имя?

— Капитан Ха-на. Доченька, мне бы позвонить, машину из участка вызвать, — просительно залопотал полицейский чин с дробовиком.

— Телефон для неслужебного использования в офицерском клубе, только его ещё не открыли. Придётся подождать, — рассеянно посоветовала Люси, каллиграфическими буковками заполняя какой-то бланк.

— Обеденный перерыв? — предположил коп.

— Не, на ремонте. Вам, наверное, будет быстрее поймать попутку на пропускном пункте, где вы должны были останавливаться при въезде на территорию. — Деловито забормотала девушка, отложив готовый документ. Открыла чистую папку. — Там ещё пулемёт и шлагбаум. Шлагбаум от пулемёта отличается окраской и размерами…

— Спасибо, доченька, отличу как-нибудь, если увижу. Так я пойду? — коп полностью осознал, что здесь ему не у себя.

— Рекрут, передайте капитану пропуск, — протянула Люси только что заполненную бумажку.

— Возьмите, господин офицер, — Джон обернулся к толстому. Тот принял пропуск, далеко протянув над дробовиком руку.

— Всего хорошего, офицер, — профессионально улыбнулась и врезала по скоросшивателю девушка — образцовый клерк.

— Угу, служи достойно, сынок! — наконец-то попрощался коп. Так и не решившись повернуться к Джону спиной, обширным задом нащупал дверь и покинул кабинет, задев дробовиком дверной косяк.

— Это кто был? — облегчённо вздохнув с Джонни за компанию, нормальным своим голосом, как ни в чём не бывало, спросила Люси, продолжая канцелярские манипуляции.

— Псих, — пожал плечами Джонни.

— Полицейский, — согласилась Люси, не отрываясь от работы.

— А что ты ему позвонить-то не дала? — удивился Джон.

— Отключили аппараты, когда учебку закрыли. А сейчас включить не могут, представляешь — проводов не хватает! Недавно за ними в город отправились… — Люси не сдержала смешок, — лесом!

Джон понимающе улыбнулся в ответ — ближайший от родных развалин лес находился в десяти километрах, если по прямой.

— Машину угнал? — деловито обронила Люси.

— Ага, пригодится, есть бланки для опечатывания? — спросил Джон.

— Пригодится…, — согласилась Люси, не останавливая делопроизводства, — бланки есть, но без печати, хотя тебе-то без разницы?

Девушка, наконец, подняла личико, улыбнулась. — Так, за солдатской книжкой придёшь с фоткой, вот тебе требование на обмундирование, это на бельё и гигиенические принадлежности, эта на котловое довольствие, эта на табачное, направление в санчасть отнесёшь. Где что искать за день не забыл?

— Не-а. А в какой я команде? — уточнил Джон.

— Да хрен пока знает. Занимай лучшую койку в любой казарме, — Люси сурово насупилась и передразнила копа, — Служи достойно, сынок!