За холмом, что скрывает рассвет

Алексей Немоляев

Человек живет во времена, где каждый борется сам за себя. Гром и Алиса, одинокие, каждый по-своему, пытаются обрести путь к свободе.

III

— Добро пожаловать на бал, мистер Паркинсон, — швейцар отрепетированным движением открыл дверь Грому, разодетому в пух и прах.

— Мистер Паркинсон! — неслышно пробурчал Гром. — Что за несусветность! Ничего глупее придумать невозможно.

Войдя в блестящий от золота холл, Гром поморщился. Затея все меньше и меньше ему нравилась, и все больше в сердце прокрадывалась тревога.

— Шампанского? — слуга остановился, вылупившись на мистера Паркинсона.

— Нет, спасибо, — ответил Гром. — Может, чуть позже.

Деланным вальяжным шагом он перешел в зал, где расположились большинство гостей. Отовсюду доносился смех, улыбки женщин сверкали ярче алмазов.

Гром остановился у стены, стал осматриваться.

«Слишком много людей! Мне это не по душе.»

Хотелось курить, возможно, он не отказался бы и от наркоты.

К нему подбрел высокий косолапый тип в смокинге.

— Скоро вечеринка начнется, — промычал он. — Знаешь, все это буйство красок, жажды жизни и непристойности. Это так возбуждает!

Гром промычал что-то в ответ, надеясь, что нескладный здоровяк с лицом, похожим на моллюска, выпотрошенного из раковины, отстанет. Однако, тот не унимался.

— Надеюсь, вы взяли с собой маску, — заговорщически подмигнул моллюск. — Самый настоящий человек — тот, чье лицо скрыто. А точнее — человек без лица. Человек без лица, в толпе, — он сделал неопределенный жест рукой, — разве можно найти зверя опаснее, — он смолк, провожая взглядом незнакомку в черном. — Итак, хорошего вечера, — бросил он мистеру Паркинсону и растворился в толпе.

— Черт бы тебя побрал, — процедил сквозь зубы Гром.

Тем временем разговоры стихли. Бушующий до этого с высокого потолка свет поблек, погружая зал в полумрак. Все, как по команде, нацепили маски.

Гром тоже достал из кармана маленькую, в пол лица, черную маску и надел ее. Краски поглушились, зрение обострилось. Кругом мелькали растворяющиеся во мраке то ли тела, то ли тени, с фужерами в руках, с горящими глазами.

Гром почувствовал, что в воздух распыляется какая-то дрянь, без вкуса и запаха, но сильно дурманящая мозг. Соображать стало куда труднее, по телу пробежало теплое возбуждение.

Надо было собраться, немедленно!

Какая-то женщина вцепилась в него руками и поцеловала в щеку.

— Ты такой горячий!

Гром мягко оттолкнул пьяное тело, и тут же почувствовал легкий толчок в спину.

— Приятель, посторонись, — услышал он грубый посаженный голос. — Эта женщина — моя.

— Здесь где-нибудь можно присесть? — не помня себя от дурмана, Гром повернулся к незнакомцу.

— Вон туда, — проговорил человек в маске тигра. — Иди, отдышись.

— Мне это не помещает, — процедил Гром, двигаясь неловкими шагами к двери.

В соседнем, зале поменьше, располагались несколько столов для игры в покер, барная стойка. Было душно, но воздух — куда чище. Гром почувствовал, как силы понемногу возвращаются к нему.

Он подошел к барной стойке, заказал стакан виски. Шуршала тихая музыка, по столам — 3—4 человека.

Что делать? — размышлял Гром. — Время идет.

Бармен подал виски, и Гром сделал небольшой глоток. Виски отдавал горечью в горле. Гром поморщился.

— Мистер Паркинсон, вы ли это! — воскликнули за одним из столов.

Гром обернулся. Плотный мужчина средних лет с нездоровым желтым налетом на лице, поднял руку. Странно было слышать выдуманное имя из уст незнакомого человека.

Гром подошел к компании и сел за свободное место. Ему тут же раздали карты.

— Как ваш фонд? — мимолетом спросил мужчина.

— Бывали времена и получше, — ответил Гром.

— Благотворительность всегда была делом непростым, — продолжил желтолицый, пристально взглянув на Грома, потом улыбнулся желтыми зубами. — Может быть, уже снимите маску? Вот так. Давно не видел вашего лица, уж совсем и забыл. А вы, будто бы, помолодели. Даже седые волосы почти не видны. Признайтесь, у вас появилась молодая любовница? Хм, повышаю, — сказал он и бросил в центр стола ставку.

— Что вы, что вы… Я, пожалуй, отвечу.

Остальные игроки скинули карты.

— Как вам вечер?

— Голова закружилась, — ответил Гром.

— Понимаю, — желтолицый кивнул. — Когда я был здесь впервые, и пяти минут не вытерпел, убежал на чистый воздух. Но потом привыкаешь. А сейчас стараюсь не связываться со всем этим, здоровье уже не то. Надо думать о семье, будет некрасиво, если меня хватит инфаркт, а жене моей скажут, где именно меня не стало.

— Извините, — Гром воспользовался образовавшейся паузой. — Я не могу вас вспомнить. Не напомните, где мы могли с вами встречаться?

— Ну что же вы, мистер Паркинсон! Как вы могли забыть! Я был некоторое время одним из вкладчиков вашего замечательного фонда, имел даже честь встречаться с вами лично, обговаривать насущные вопросы. Но потом я вдруг понял, что помогать бедным — это не мое, — он рассмеялся. — Пусть сами себе помогают, черт их дери! — он посмотрел на стол. — Ну что же вы, ответите или спасуете?

— Отвечу.

— Очень хорошо, — осклабился желтолицый и, бросив взгляд на Грома, сказал: — Не вспомнили? Ну и не стоит вам мучать свою память. Мистер Олива, к вашим услугам, — он сделал приветственный жест рукой. — Как же вас занесло в такое жуткое место, мистер Паркинсон?

— Захотел попробовать что-нибудь новенькое, — ответил Гром, сжимая в руках карты. Он все еще не мог вспомнить, где же видел этого неприятного типа.

Крупье раздал еще одну карту.

Хм, — промычал Олива, нахмурив брови. — Даже не знаю, что и делать. Но мой отец — люблю своего старика, всегда говорил мне: если не знаешь, что делать, рискни. Лучше все потерять, чем сидеть с упущенной возможностью. Поднимаю! — весело закончил он и выбросил на середину стола пригоршню фишек.

— Как ваша семья? — продолжил разговор Гром. — Жена?

— Она все так же чертовски хороша! И все такая же вредная.

— Дети?

— Скоро вылетят из гнезда. В следующем году определю их в колледж, наконец-то, будут жить отдельно. Жду этого дня с нетерпением. Конечно, я их люблю, но это не отменяет того, что все меня уже достало. Пусть хлебнут взрослой жизни сполна!

— Отвечу, пожалуй.

— Отвечаете? Хорошо! Скоро отойду от дел, и все наладится. Путешествия с женой до конца жизни — что может быть лучше? Вот вы — женаты?

— Не приходилось.

— У вас уже такой возраст, когда жениться — всегда рано. Я вот женился в молодости, когда думал, что уже больше некуда тянуть. И так оно действительно и было. Для человека в юных годах нет желания более сильного, чем найти себе половину, во что бы то ни стало. С возрастом уклад мыслей меняется, хочется уже совсем другого.

Олива сделал жест рукой, призывающий показать карту ривера, последнюю карту.

— Интересно, — промычал он. — Вот так одна карта может изменить ход игры. Как в жизни, не так ли, мистер Паркинсон?

— Непременно.

— Я, пожалуй, сыграю на все, — резко понизив голос на пару тонов, сказал Олива. — Вы хороший противник, есть в вас что-то неуловимое. Будете отвечать? Раскроетесь? Или спрячете их от меня? Что же вы будете делать? Решайтесь, не обманывайте мои ожидания.

Сидящие за столом другие игроки переглянулись.

— Господа, — обратился к ним мистер Олива. — Не позволите ли нам остаться один на один?

Конец ознакомительного фрагмента.