Лучше убей

Алина Розанова, 2021

Я никогда не ощущала себя несчастной и имела все: работу, деньги, дом, любящую мать и даже мужчину. Но когда тот оставил меня, почудилось, что потеряла все. Тогда я считала, что хуже быть не может, но в моей жизни появился ОН. Он носит маску, чтобы я не видела его лица, может сделать со мной все, что ему вздумается, и я не могу противостоять этому, как ни пытаюсь. Только за всем этим кроется куда большее, чем я могла себе представить. И когда правда по крупицам всплывает наружу, мой мир переворачивается с ног на голову, а мужчина в маске уже не кажется таким устрашающим.

Глава 4

Несколько дней я бродила по участку словно призрак. Ничего не интересовало, ничего не хотелось. Мной двигало лишь одно желание — разобраться в том, что случилось на самом деле. Уже не думалось ни о бывшем, покинувшем меня, ни о насущном. Работа так вообще на второй план отошла. Сейчас наш отдел занимался двумя новыми делами, ко мне заходил Костя, чтобы просить помощи в расследовании. Но я, честно говоря, практически послала его.

Ночами не спала — все пыталась выяснить, как вычислить, откуда был сделан вызов. Все сайты просмотрела, и даже узнала кое-что, но это не могло помочь мне. Днями вливала в себя кофе и грызла ногти.

Утром, когда я твердо решила, что просто обязана возобновить дело, остановилась у зеркала. Мое лицо стало бледным, будто его мелом выбелили. Губы пересохли и потрескались, а сальные волосы я просто завязала в тугой хвост. Натянула на себя что-то, первое попавшееся из моего нового гардероба, и рванула в отделение. Начальник должен пойти мне навстречу. Он хорошо относился ко мне, благодаря моей упорности. Я раскрыла абсолютно все дела, которые мне поручались. И сейчас он обязан прислушаться.

Приехав на работу, медлить не стала и отправилась прямиком в кабинет шефа. Вошла без стука, бросилась к столу и оперлась на него обеими руками. Начальник поднял на меня глаза, настороженно всматриваясь мое бледное лицо.

— Что-то случилось, Влада?

— Да. Случилось. Вы закрыли дело, которое нельзя было закрывать. Приняли первую версию, решив не копаться. — Я начала сыпать обвинениями, указывая на допущенную ошибку. Старалась вывести на эмоции шефа, но тот даже ухом не повел.

— И к чему все это? Дело мутное, сама знаешь. Там нечего расследовать. Все и так ясно.

— А как же орудие убийства? Вас устроила версия, что ее мог утащить ребенок? И это без каких-либо доказательств! Вы смотрели камеры видеонаблюдения? Я уверена, что хоть где-то, да они были. Видеорегистраторы, еще что-нибудь, в конце концов! — Затем задумалась, стоит ли говорить о свидетельнице, но решила, что все-таки надо. — А свидетель? Да она пожилая женщина с проблемами со зрением! У нее дома очки лежат такие, что я вообще удивлена, что она смогла хотя бы меня видеть! А тут речь о произошедшем в нескольких десятках метров. Да еще и по темноте.

— Стоп! Ты. Что. Ходила домой к свидетельнице?! — Голос шефа звучал по нарастающей, пока не перешел на крик. Мужчина подорвался с кресла и ударил кулаком по столу. Не ожидая такого поворота, я отскочила на несколько шагов назад, но, взяв себя в руки, стремительно вернулась на место и, повторив жест начальника, закричала:

— Да! Ходила! И правильно сделала! Как вы вообще могли принять к сведению ее показания, не сверившись с фактами? Она не отвечала на мои вопросы, уходила от ответа, а потом и вовсе выставила меня за дверь, чтобы я не смогла вытащить из нее правду. Я уверена, что ее заставили солгать. Припугнули. На пожилых людей давить куда легче. У нее же есть родственники? Дети? Внуки? Могли сказать, что убьют их, если она не придет в отделение. Еще и место подсказали! Как она могла узнать, что идти надо именно к нам, а не в ее участок?

Я знала, что задаю верные вопросы. Они должны заставить начальника задуматься и открыть дело. Мы обязаны найти настоящего убийцу.

— А насчет преступника… Он каким-то образом нашел мой номер и писал мне в течение недели. Каждый сраный вечер! А сегодня так вообще позвонил и угрожал!

— Уверен, это просто шутка, — шеф опустился обратно в кресло и сложил руки в замок перед собой.

— Я тоже так думала, но нет. Во-первых, голос мне не знаком. Во-вторых, ему неоткуда было узнать нюансы дела, если только никто не трындит о нем на каждом углу. Ко всему я пробивала номер, и такого даже в природе не существует. Я уверена, что преступник воспользовался одним из сайтов, где можно на пять минут создать номер. Такими сайтами пользуются для того, чтобы создавать фейковые аккаунты в соцсетях. По истечению времени номер удаляется, будто его никогда и не было.

— Влада, мне кажется, это слишком далеко зашло. Я понимаю, что у тебя проблемы на личном фронте, но это не значит, что можно сходить с ума, — спокойным голосом произнес начальник.

— Да тут что, все отделение в курсе моей личной жизни?! Это не имеет к делу никакого отношения! Я говорю вам прямые факты, а вы упорно продолжаете их отрицать.

— Я уверен, что человек, который подшучивает над тобой, если все сказанное правда, не имеет никакого отношения к закрытому делу. Убийце или кому бы там ни было незачем напрямую связываться с человеком, расследующим преступление. А насчет свидетеля… Ты правда считаешь, что мы не сомневались в ее показаниях? Мы запросили справку у врача о состоянии ее здоровья. Где черным по белому было сказано, что женщина не имеет проблем со зрением или слухом. Так что сомневаться в ее показаниях мы просто не посмели. — Мужчина притих, размышляя. Это было видно по тому, как он сощурился. Будто бы подбирал дальнейшие слова. — Ты несколько дней сама не своя. На работу вообще забила. Я назначил тебя не для того, чтобы ты опустила руки. Влада, я думаю, мы поспешили с назначением тебя на новую должность. Возможно, ты просто еще не готова или слишком молода для нее. Тебе надо взять перерыв.

— Перерыв?.. Вы отстраняете меня?

— Пусть будет так. Я не могу позволить тебе сходить с ума и дергать сотрудников, отвлекая от их прямых обязанностей. Иди домой, приведи себя в порядок и через полтора месяца возвращайся. Вернем тебя на старую должность, а старшим следователем сделаю Александра.

— Но вы не можете…

— Иди домой.

Я ехала в такси полностью разбитая. Я потеряла ее… свою должность. Упустила по ошибке. Но вот вины в этом моей нет. Это он виноват — убийца. Это только из-за него. Он убил человека, потом запугал пожилую женщину, чтобы та стала свидетелем. А когда дело закрыли, но я продолжила расследовать его, принялся писать мне. Но не для того, чтобы запугать. Он знал, что я все так не оставлю. Он знал, что меня выгонят…

Долбанный кретин! Ненавижу… Как же я его ненавижу… Он свободно ходит среди людей — его потенциальных жертв, — радуется жизни, ест и пьет. А я… А у меня ничего больше не осталось. Я сама позволила всему этому случиться.

В этот момент больше всего на свете мне захотелось поговорить с мамой. Она ничего не знает, ведь я не звонила ей какое-то время. Поэтому назвала водителю другой адрес, и автомобиль плавно развернулся. Потом вдруг подумала, что надо пересаживаться на метро, ведь денег на такие поездки у меня больше не будет.

У мамы я находилась довольно долго, все время поглядывала на часы, надеясь, что на пути домой успею заскочить в алкомаркет. Душа так и требовала горячительного, чтобы забыться.

Мама успокоила меня, обняла, как делала это раньше. Пыталась накормить борщом. Но у меня ком в горле встал — совсем ничего не хотелось есть. Только из вежливости я залила в себя пару ложек.

К восьми часам я попрощалась и поблагодарила за уделенное мне время; за то, что мама смогла успокоить меня и внушить надежду на то, что все наладится. Пусть я и лгала… Я даже отругала себя за то, что дала слабину и сразу же рванула плакаться.

Я успела в магазин почти к закрытию. Оставалось ровно десять минут до того, как перестанут продавать спиртное. Прихватив бутылку рома и полтора литра пепси-колы, поднялась домой. Ввалилась в квартиру, словно уже была пьяна. Скинула обувь, прошла в гостиную, даже не снимая верхней одежды, после чего открыла бутылку и присосалась к ней, напрочь забыв о запивке. Ром жег горло. Вкус неприятный, но в этот момент было все равно. Я никогда не любила крепкие напитки, но сегодня захотелось поступить именно так — не иначе.

Чуть позже, когда кровь разогрелась и я ощутила жар во всем теле, размотала шарф и стянула с себя пальто. Именно тогда поняла, что сильно опьянела — все поплыло перед глазами. Я неуверенно стояла на ногах, покачиваясь из стороны в сторону. А еще безумно хотелось плакать. Орать во все горло. Размазывать слезы по бледному лицу.

Апогеем моей «вечеринки» стало то, что я бросилась в ванную, забралась в нее в одежде с бутылкой в руке, включила воду и запела. Я даже не помню, что пела. Затем громко смеялась, на мгновение обрадовавшись, что теперь у меня долгожданный отпуск. Но на смену кратковременной радости пришла злость. Хотелось швырнуть бутылку в стену, да только алкоголь жалко проливать было. Злилась на отдел и тупых следователей, злилась на начальника, что выбросил меня сразу же, как перестала плясать под дудку. Злилась на Костю, который не верил мне. И злилась на Андрея, бросившего меня. Кажется, моя жизнь пошла под откос именно после его ухода…

Позже обняла допитую бутылку, сетуя, что не купила две. Это же надо было так проколоться! Одной мне явно мало… Но уже спустя мгновение, когда содержимое моего желудка выливалось из меня в унитаз, осознала, что поспешила с выводами. Кажется, я так и отрубилась в ванной… но на следующий день открыла глаза в своей спальне.

Вещи, аккуратно сложенные в стопочку, покоились на тумбочке около кровати. Сама же я лежала в одной из новых чистых футболок, накрытая одеялом. Рядом с вещами стоял стакан воды, таблетка, кажется, аспирина и записка. В этот момент меня будто молнией ударило.

Приподнявшись, я взяла в руки листок.

«Отстранили? Что ж, это было весьма ожидаемо. Я ведь говорил тебе, что людям плевать, что ты там накопала. Никто не поверит тебе, если выгоднее замять дело, чем продолжать копаться в нем. И да… Понравилась вечеринка? Хорошо отдохнула? Я позволил тебе напиться в этот раз, но не думай, что тебе удастся это повторить».

Твою… мать… Он проник в мой дом? Но как? Что за черт?!

Я подорвалась на ноги, задев рукой стакан с водой, который тут же упал на пол, разбившись вдребезги. Капли потекли по оголенным щиколоткам. Я сжала в руке записку и рванула в коридор, чтобы отыскать в кармане пальто мобильный. Даже молилась, лишь бы не потеряла его вчера. С опозданием заметила, что пальто-то было оставлено в зале…

Он еще и вещи мои трогал?!

После дошло и последнее — он переодел меня. Я инстинктивно обняла себя, будто кто-то мог наблюдать за мной. Метнула взгляд в сторону окна, где виднелись улица и соседний дом. Наскоро закрыла шторы во всех комнатах. Руки задрожали, зуб на зуб не попадал. Я вновь ощутила то же, что и пару дней назад в такси. Тот же ужас, который сковывал тело.

У него что, есть ключи? Я помню, что запирала дверь. А ключи бросила на тумбу в прихожей. И они все еще лежали там! Я видела, как они блеснули в свете загоревшейся лампочки. Но откуда у него ключи? Где он их взял?

Мобильный нашелся там, где я и думала — в кармане пальто, которое висело в коридоре на крючке. Дрожащими пальцами отыскала номер Кости и нажала на «вызов». Несколько длинных гудков — и друг ответил мне.

— Костя! Кто-то был в моей квартире! — выпалила я без приветствий.

— В каком смысле? Тебе не показалось? Или что-то пропало?

— Да в прямом! Я вчера вырубилась в… — На секунду замялась, задумавшись, стоит ли говорить о попойке, но потом решила, что надо. Если нужна помощь, стоит рассказывать все без утайки. — В ванной. А проснулась я переодетая в кровати. Рядом лежала одежда, стоял стакан с водой и таблетка.

— Может, ты так наклюкалась, что забыла о том, что сделала все сама? Спокойно встала, приготовилась к утру и улеглась спать.

— Как бы не так, дружище, — прошипела я, а Костя нервно кашлянул, услышав последнее слово. Видимо, все еще надеялся, что я выполню свое обещание и мы сходим на свидание. — Рядом также лежала записка. И это не мой почерк, мать твою! Я не писала ее. И я не сошла с ума! Кто-то был в моей квартире! Даже вещи лежат не на своих местах.

— Повторю: что-то пропало? — Костя говорил спокойно, будто ничего сверхъестественного не произошло. А мое сердце отбивало «Пляску Смерти» Ференца Листа.

— Вроде… — оглянулась на всякий случай, — …нет. Ничего. Но это не суть!

— Что написано в записке? — Я зачитала текст сразу же после вопроса. Костя на пару секунд затих, я даже обрадовалась, что он наконец-то поверил мне. — Подумай хорошо, у кого могли быть ключи от твоей квартиры…

— Ни у кого… Только у…

— У Андрея. Возможно, приходил именно он? И тогда все логично: почему разложены вещи, ты в кровати, а не у унитаза, и как он попал в квартиру. Все просто — у него есть ключи. Никто не забирался к тебе. Андрей просто что-то забыл и пришел забрать. А ты и не заметила, потому что считала, что он уже все унес. А ты развела сыр-бор. Влада, у тебя начинается паранойя. Сходи к психологу, пока не поздно. Ты меня пугаешь. Я не хочу, чтобы тебя окончательно уволили.

— Ага, — кивнула, сжав мобильный в руке. Будь я чуть сильнее, он уже сломался бы. — Спасибо за заботу. Пока.

И отключилась. Он не поверил мне. Даже говорить о времени «прихода Андрея» и подробностях о деле в самой записке ничего не стала, ведь Андрей не мог знать о том, что происходило со мной в последнее время. Он просто слинял, как трус.

Это точно был он — преступник. Иначе невозможно. Но откуда у него ключи? Зачем он вообще делает все это, раз обезвредил меня? Неужели ему все еще что-то нужно от меня?

Я так и стояла в коридоре, сжимая в руке телефон. Костяшки побелели от применяемой силы. Я злилась и боялась одновременно. Ведь версия Кости логична, но не верна. Только я знаю правду, но никто даже не стал проверять ее. Преступник прав, что современной полиции плевать на все, что происходит вокруг них. Им надо либо ткнуть в лицо подтвержденные факты, либо делать все самому.

Черт. Я заговорила о своей профессии так, будто не являюсь больше сотрудником правоохранительных органов. Меня отстранили, но не уволили. Я ведь вернусь… наверное.

Я зашла в спальню, собрала осколки и вытерла разлитую воду. Таблетку пить не стала — мало ли, что она представляет из себя на самом деле. Еще раз вчиталась в записку и, усмехнувшись, выбросила ее в урну. Долбанная бумажка все равно бесполезна.

Стоит сменить замки на двери — так никто не сможет попасть в мою квартиру. Посмотрела на время, стрелки часов указывали на полдень, а это означало, что все конторы по замене уже работают. Созвонилась с мастером, после чего съездила в магазин за замком, который мне установят. И уже к вечеру ощутила себя в безопасности, повесив на крючок новый ключ.

Теперь-то уж точно никто не попадет в квартиру, ведь дубликат я не делала, и единственный экземпляр — мой.

Плюхнувшись на диван, я смогла закрыть глаза. Кажется, меня даже не волновало то, что начальник пнул меня из отдела. Утро напрочь вычеркнуло эту строку. Я переживала только лишь о том, чтобы никто больше не проник в мой дом. Это страшно — просыпаться, зная, что чужие руки касались твоего тела, раздевая. Что посторонние ноги ходили по купленному тобой ковру. А так как я на сто процентов уверена, что это был убийца того мужчины, значит, по моей квартире бродил настоящий преступник. Просто удивительно, что он не свернул мне шею, пока спала.

Звонок мобильного заставил вздрогнуть. Открыв глаза, я поднялась, чтобы взять в руки телефон. Я догадывалась, кто звонит, хотя втайне желала, чтобы мои подозрения оказались ошибочными. Но нет. Тот же номер… Тот же человек… И почему он никак не оставит меня в покое? Брать ли трубку? Вдруг он снова начнет нести бред? Или напугает меня до полусмерти?

Вспомнив, что я куда сильнее, чем могу показаться на первый взгляд, собрала волю в кулак. Нервно выдохнула. Он все равно не увидит меня. Не узнает, о чем думаю. Я в безопасности. Сейчас мой дом — действительно моя крепость.

— Что вам надо?

— Смотрю, ты неслабо испугалась, — без приветствий и игнорируя мой вопрос, сказал он. Чувствовалась зловещая улыбка, застывшая на губах.

— Я не буду спрашивать, кто вы. Меня интересуют лишь две вещи: что вам от меня нужно и как вы попали в мой дом?

— Я ведь говорил, что у меня на тебя большие планы? Если нет, прости. Я забыл предупредить тебя. Но планы и правда наполеоновские. У всего есть последствия, милая. На каждое действие есть противодействие. Или ты думала, что может быть иначе?

— Хотите сказать, что я что-то сделала вам? Но что? В чем я могла провиниться?

— Ты узнаешь позже. Сейчас не время. У меня другие планы. Поэтому перестань задавать глупые вопросы. Ответ хотя бы на один из них никак не поможет тебе. Не спасут и твои коллеги по работе. Тебя все оставили. Никто не верит тебе. Они считают, что ты помешалась на последнем деле. Им проще выбросить тебя, чем слушать. — Он говорил то, о чем я и сама прекрасно знала. Произносил все так, если бы это была я. Будто моими же словами, что пугало куда сильней угроз.

— Я ничего не понимаю. Вы добились того, чего хотели, но почему не оставите меня в покое? Я больше не работаю. Никак не могу повлиять на закрытое дело. Вы на свободе… Тогда что вам нужно от меня?

— Мне нужна ты. Мне плевать на твое дело. Я к нему не причастен. Я лишь дал возможность закрыть его, подкинул пару идей. Удивительно, как их быстро приняли на веру. Но большего и не делал. Хотел посмотреть на реакцию полиции. Впрочем, она была ожидаемой. Но не для тебя, милая, как я успел заметить. Ты застряла в замке, что построил для тебя твой отец. Ты полностью уверена в своих силах и силах органов полиции. Хотя, теперь это уже не так, верно? — Его насмешливый тон раздражал. Но в то же время удивляло, что мужчина знал почти все. Будто изучил меня, мою жизнь, и теперь ему не составило труда предугадать все, что может произойти в ближайшее время. Возможно, он следил за мной не один день… И если так, он, и правда, мог быть не причастен к закрытому делу, и я просто сфокусировалась на лишней фигуре, подставив свою работу под удар… Я сыграла в его игру. И проиграла.

— Я даже не знаю, что сказать…

— А ты не говори, ты слушай. Ведь теперь, когда твоя жизнь не та, что была прежде, я могу продолжить начатое. И мне кое-что нужно от тебя.

— Что? Деньги? Драгоценности? — За шантаж я его уж точно смогу привлечь.

— Нет, милая. Все эти блага мне без надобности. Я хочу полного твоего подчинения. Чтобы ты слушала меня. Чтобы внимала каждому моему слову и делала абсолютно все, что от тебя потребуется.

— Не вижу в этом смысла.

— Я могу дать его тебе… забрав единственного дорогого тебе человека.

Черт! Он сейчас говорит о маме?! Он угрожает напрямую?

— Не смей трогать мою мать! Пусть я и отстранена, я все еще сотрудник полиции! — Я перешла на крик.

— Сотрудник, которого никто не станет слушать, ведь она прослыла сумасшедшей из-за расставания с парнем. Ты донимала коллег больше недели, а доказательств у тебя так и не появилось. Вскоре никто даже трубку не будет брать, когда ты позвонишь. — Он засмеялся. Звонко. Громко. Но ненадолго. Вскоре затих, прокашлявшись, и продолжил: — Поэтому слушайся меня, милая. Кстати, ты очень красивая. Я долго любовался тобой сегодня ночью…

— Пошел к черту, придурок! — рявкнула и бросила трубку, не став слушать дальше.

Я ошиблась, когда назвала его убийцей. Он психопат. Самый настоящий маньяк. И прицел его орудия наведен на меня, а я не знаю, чем заслужила все это.

Упала обратно на диван и заплакала. Горечь застыла в горле. Но не такая, как от алкоголя. Она была иной. Будто я проглотила целиком кубик льда, приправленный мышьяком. Но мобильный зазвонил вновь. Я даже не успела успокоиться…

Отвечать не хотелось. Я сбросила вызов и кинула телефон в сторону. Тот, отскочив от дверцы шкафа, упал на ковер. Плевать, если экран разбился. Лучше бы у меня вообще мобильного не было.

Но звонки не прекращались. Некогда любимая песня играла вновь и вновь. Наверное, в этот момент я и возненавидела ее. Я зажимала руками уши и раскачивалась. Закрыла глаза, а по щекам катились слезы, попадая на губы. Мелодия затихала. Некоторое время стояла тишина, и после в гостиной снова звучали строки:

«Alone in a world with millions of souls

Walking in circles

Trapped in our dreams unhealthy, unclean

Walking in circles, now

Do not disturb, scream in silence

Everyone's sleeping» (песня Dead by Sunrise — Walking in circles).

— Хватит! Сколько можно? — закричала, переходя на фальцет. Я чувствовала себя так, словно схожу с ума. — Прекрати эту пытку!

Но телефон все звонил. Со злостью в глазах я подорвалась с места и подлетела к сотовому. Я понимала, что, даже если выключу его, ничего не закончится. Мне позвонят вновь. И это продолжится, пока я не отвечу. А я не хотела слушать этот придурка, возомнившего себя невесть кем.

Я не собиралась плясать под его дудку. Не желала слышать этот мерзкий с хрипотцой голос, усмешку в словах. Поэтому единственным решением, пришедшим в мою больную голову, было выбросить чертову мобилу в окно. И когда открыла створку, а меня обдало холодным, почти как зимой, воздухом, телефон запиликал, оповещая о новом сообщении. Не знаю, почему решила прочесть его. Но вместо текста там была фотография… моей мамы. Она шла меж торговых прилавков на рынке, видимо, выбирая овощи для очередного блюда, которое, кроме нее, никто есть не будет.

Я тут же набрала номер мамы. Кажется, в момент, когда слышала длинные гудки, сердце ушло в пятки. Даже не ощущалось, как оно бьется.

Ну же, возьми трубку, мама! Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Особенно из-за меня. Возьми трубку, прошу.

— Да, родная, — послышался звонкий голосок.

— Мама! — Я воскликнула, будто ожила. — Ты где сейчас?

— На рынке. Пришла кое-что прикупить для овощного рагу. Приходи в гости, попробуешь.

— Иди домой прямо сейчас. Я прошу тебя. Просто оставь планы на рагу на потом и иди домой.

— Что-то случилось? Ты какая-то взволнованная.

Стоит ли говорить, что сейчас за ней следит преследующий меня маньяк? Есть ли необходимость в том, чтобы пугать маму, заставлять беспокоиться? Вдруг я не должна рассказывать ничего, что происходит, и одно мое слово может нанести маме непоправимый вред…

— Я… Я слышала, что сегодня обещают первую в году метель. У тебя слабый иммунитет. Если окажешься на улице при непогоде, можешь сильно заболеть. Я сама схожу завтра за продуктами и принесу их тебе. Хорошо?

— Что за дела… Я уже на рынке, дорогая. Все будет хорошо. — Затем добавила куда-то вдаль: — Да, килограмм, пожалуйста. И еще взвесьте несколько морковок.

— Мама! — В моем голосе звучало отчаяние. Она совсем не слушала меня! — Я прошу тебя…

— Не переживай, я уже закончила и сейчас пойду домой. Приходи завтра в гости на обед. Люблю тебя.

И не дожидаясь моего ответа, отключила вызов.

Черт! Черт! Черт…

Что, если он что-то сделает с ней? Навредит или еще что… Что мне делать?

Но ответ не заставил себя долго ждать. Заиграла музыка, а на экране высветился ненавистный мне номер.

— Не трогай ее! — закричала в трубку я. — Не смей к ней и пальцем прикоснуться!

— Она очень красивая. Так вот, в кого ты пошла. Такая стройная, грациозная. Она даже на обычном рынке выглядит так, словно ей здесь не место. Не знай я, какое в твоей семье материальное положение, решил бы, что твоя мама ошиблась местом.

— Я сказала: не тронь мою мать. — Это я произнесла спокойнее, хотя вложила в слова весь свой гнев, что пылал внутри, обжигая легкие.

— Пока не планирую. Это предупреждение. Я всегда слежу за тобой и остатками твоей семьи. И если что-то будет не так, как я хочу, твоя сказка кончится, а ты останешься в полном одиночестве. Не думай, что получится выкрутиться. Я узнаю, если ты сообщишь своим в полицию о происходящем. Увижу, если ты пойдешь туда. И почувствую, если ты даже подумаешь о чем-то, что мне не понравится.

— Что я должна сделать, чтобы все это закончилось?

— Я хочу увидеть тебя. Увидеть все. Пришли фото. Фото интимного характера меня устроят.

— Да ты… ты больной. Нормальный человек никогда не попросит о таком, — севшим голосом произнесла я.

— А никто и не говорил, что я здоров. Знаешь, судьба заставила меня стать чуток сумасшедшим. И это куда веселее, чем вести такой же однообразный образ жизни, как у тебя. И перестань задавать вопросы, милая. Это ужасно злит. А когда я зол, могу натворить дел. Вспомни, что тебе есть что терять.

Я в полной жопе.