Петля Мёбиуса

Алиса Буйских

Мир не всегда таков, каким кажется…А мир, населённый невероятными существами, полон неведомых тайн, интригующих приключений и неожиданных поворотов событий.И только преданные друзья, сила духа и храбрость помогут юному Ните разобраться в загадках этого мира и, возможно, победить вардес-куфапе.Правда, ответы несут в себе новые вопросы, и тайны на этом не кончаются…

Глава 5

Неожиданный звук в лесу отвлёк его от раздумий. Паренёк встрепенулся, вскинул голову, но глаза, долго смотревшие на пламя костра, не различали ничего в тёмной сумрачной ночи. Снова раздался треск ломающихся под чьими-то ногами сучьев, Нита вскочил, как подброшенный, схватив в руки большую сучковатую лесину, приготовленную для костра.

«Меня нашли! Я же сразу думал, что будет погоня! Ничего, так просто меня не возьмут!» — решил он, судорожно закусив губу.

Кусты между деревьев раздвинулись, и в свете отблесков огня показался силуэт человека. Мужчина был достаточно высок, сухощав и слегка сутуловат. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо. В руках он держал длинный посох с раздвоенным, слабо светящимся навершием, опираясь на который внимательно разглядывал мальчугана.

— Приветствую тебя под этим небом и звёздами! — произнёс незнакомец со странным акцентом.

Нита насторожённо замер, не отвечая.

— О, я не сделаю тебе ничего плохого, — поднял тот перед собой руку, увидев, что рыжеволосый встрёпанный пацан не на шутку встревожен его появлением, — ты можешь меня не бояться, я только немного отдохну у огня и тотчас уйду, — продолжил он сухим, немного жестковатым голосом. Пришелец как-то по-особому растягивал слова, отчего речь его казалась певучей и плавной.

Нита всё ещё стоял, приготовившись к обороне, он совершенно никому не доверял после всего случившегося.

— Что же ты как встрёпанный воробей, такой испуганный и мнительный, — произнёс незнакомец, спокойно подходя к костру. Он уселся возле огня, протянув к нему руки. Пальцы у него были длинные и тонкие, а на правой руке Нита заметил перстень с камнем, ярко сверкнувшим в свете пламени.

— Я же сказал, что не обижу тебя, — продолжал пришелец, — меня зовут Арне. Арне Арвейнуд, — говоря, он делал иногда ударение в непривычных местах, и от этого речь его звучала немного странно. — Я не ожидал никого встретить в такой чаще и был приятно удивлён, увидев живое пламя в этой глуши. Ты же не будешь против, если я разделю с тобой свой ужин. Как к тебе обращаться?

Между делом Арвейнуд по-хозяйски располагался у огня и вытаскивал из котомки что-то, завёрнутое в белые тряпицы.

— У меня есть хлеб, сыр и даже мёд. Да присаживайся ты обратно. Чего молчишь? Всё ещё боишься?

— Нет, не боюсь, — произнёс наконец Нита, ему было неприятно, что этот человек, неизвестно откуда взявшийся в глухом лесу, теперь так по-домашнему устраивается возле его костра.

Тот, продолжая говорить, уже выложил на разостланную ткань свои припасы, выставил даже бутыль с молоком и жестом пригласил мальчугана присоединиться к трапезе.

— Я не голоден, — произнёс Нита, он всё ещё не доверял незнакомцу, хотя и присел обратно не землю, но палку положил рядом с собой.

— Я смотрю, ты чем-то напуган? — внимательно вглядываясь в него, произнёс путник. — Разве в лесу бродят разбойники? Или тебя кто-то обидел? Впрочем, ты можешь не отвечать, я не выведываю твои секреты. Можешь рассказать мне только то, что хочешь, или вообще ничего не говорить. Угощайся. Одними грибами сыт не будешь, а в твоём возрасте нужно хорошо питаться, — он протянул мальчугану вкусно пахнущий ломоть хлеба, щедро политый мёдом.

— Благодарю, — наконец решился Нита и взял угощение. — А кто ты? Куда идёшь?

— О, какой ты! — рассмеялся пришелец. — Так сразу и скажи тебе, хотя ТЫ не назвал даже своего имени.

— Нита, — смутился мальчуган, он не хотел быть невежливым, но и вот так сразу довериться незнакомому человеку тоже не мог. Рассказывать же о том, что с ним произошло, ему категорически не хотелось.

— Значит, Нита! Ну что же, хорошее имя — Нита, — скользнул по нему острым как бритва, проницательным взглядом тёмных глаз Арне. — Я, впрочем, так и думал, — и он весело рассмеялся.

— Почему? Ты знал, что я здесь? Откуда? — самые страшные подозрения мигом возникли в голове мальчугана:

«Высокий, с длинным посохом и одет в какой-то серый балахон вроде плаща. Он — неназываемый! Они меня выследили!»

— О, я опять невольно напугал тебя, — продолжал улыбаться Арне, — я не подозревал, что ты такой трусливый, я просто неудачно пошутил. На языке тех мест, где я родился, «нита» значит «ночь». А сейчас ночь, всё совпадает, не правда ли? Кого ещё можно встретить ночью кроме самой ночи.

— Я не боюсь, — немного успокаиваясь, но так до конца и не поверив новому знакомому, произнёс мальчуган.

Он внимательно разглядывал пришельца. Теперь, сидя у костра, тот откинул капюшон, и стало видно его лицо: худое, костистое, остроносое, с загорелой, желтоватого цвета кожей. Мелкая сетка морщин разбегалась от тёмных, почти чёрных глаз, словно он привык много и с удовольствием смеяться. Арвейнуд распахнул свою накидку — под ней была обычная, хотя и очень качественная бордовая куртка и тонкие, хорошей выделки кожи коричневые штаны, — такую одежду в деревне не носили. «Явно городская штучка», — подумал паренёк. На поясе, к своему изумлению, Нита увидел замысловато украшенные ножны, не очень длинные, но вполне подходящие для меча.

Неожиданный спутник продолжал между тем весело говорить, сидя у костра. Нита слушал его невнимательно и нередко отвечал невпопад.

— О, да ты, как я вижу, всё ещё не доверяешь мне. Что же могло тебя так напугать? — заметив, что паренёк насторожённо и внимательно рассматривает его, произнёс Арне. — Если хочешь, я уйду, но, может быть, тебе лучше поделиться со мной своей проблемой. В жизни не бывает случайных встреч. Вдруг я смогу помочь тебе? Подумай! А я пока выкурю трубочку, с твоего разрешения, — произнёс он и, достав из внутреннего кармана толстую глиняную трубку, с видимым удовольствием принялся её раскуривать.

Нита был в смятении; с одной стороны, у него не было никакой причины не доверять этому человеку, он ему понравился, и мальчуган чувствовал, что тот не причинит никакого зла, с другой стороны, события последнего времени были настолько необычны, что смешали все его представления о действительности. Ещё недавно он был обычным пацаном, помогавшим матери по дому и подрабатывавшим в лавке у торговца, а теперь он пробирается по лесу в далёкий город и должен надеяться только на себя. А может, судьба ему помогает? Как же понять? Разум кричал, что это ловушка, но сердце подсказывало ему другое.

— Хорошо, я расскажу тебе, что со мной произошло, — наконец решился мальчуган.

— Выпей молока, — Арне протянул ему берестяную кружку, выполненную с большим мастерством, — подкрепись. Я вижу, тебе нелегко досталось в последнее время. Давно мне не приходилось встречать так далеко в лесу одинокого путника вроде тебя. Считай, что и никогда не случалось, — он задумчиво покачал головой.

Нита медленно, запинаясь, словно до конца не решившись, коротко, не вдаваясь в особые подробности, рассказал о странном нападении соседей на их село.

— То есть они просто сожгли всё ваше поселение?! Странно, очень нестандартное поведение для селян, — удивился Арне. — А ты говоришь, что девочка, с которой ты пытался укрыться, она не ваша местная?

И Ните пришлось рассказать про странную встречу в лесу и своё знакомство с Атой.

— Ата, ты говоришь? Она была Ата? Ну что же, это немного проясняет ситуацию. А что, у ваших соседей Ата была очень стара?

— Да, ребята говорили, что она умерла как раз накануне, — припомнил паренёк.

— Ну, а ещё чего-нибудь странного ты не заметил? — продолжал допытываться Арне.

— Нет, больше ничего, — покачал головой Нита.

— Ты сообщил мне очень интересные новости. Я бы хотел разобраться в этом, — Арне глубоко задумался, попыхивая трубкой.

Словно в ожидании, молчал кругом лес, будто в оцепенении замерев над ними. Бледный свет прячущейся за облаками луны едва освещал чёрные лапы вековых деревьев, недвижно нависавших у них над головами.

— А ты ложись-ка спать, — Арне улыбнулся Ните.

— Я хочу её найти!

— Ты хочешь найти ту девчонку? — изумился Арне. — Но зачем?

— Я не смог защитить её.

— Она назвалась Атой, она и была АТА? Ты знаешь, кто такие Ата?

— Нет, — немного растерялся Нита, — но я знаю, что я должен найти её и спасти. Ей угрожает опасность!

— Хм, ты либо безрассудно храбрый, либо безоглядно бестолковый парень — выбирай любое.

Нита вскинулся, но Арне остановил его властным жестом, пряча улыбку в уголках рта.

— Мне нравится твой подход. Я помогу тебе… может быть…

— Может быть? — фыркнул усыпанный веснушками мальчуган. — Это как? Если получится? Или если захочешь?

— Если получится, — спокойно произнёс тот, внимательно глядя Ните в глаза. — Ты не совсем понимаешь, во что хочешь ввязаться. Как ты, кстати, собираешься её искать?

— Я хотел добраться до города и искать там. Мне подсказали, что она может быть там, в Арво.

— Ну, это, допустим, логично. А как конкретно ты собираешься проникнуть в город? И где конкретно будешь её искать? Ведь ты не думаешь, что она стоит на площади и ждёт тебя? Или ты пойдёшь по улицам, спрашивая, не видел ли кто девушку Ату? Это, согласись, тоже довольно глупо.

— Я не знаю, но что-то всё равно придумаю, когда доберусь туда.

— Положиться на судьбу, хм. Довольно безалаберный подход, хотя иногда он и срабатывает. Но я так понимаю, что ты сбежал от уннумет… Неназываемых, по-вашему.

— Откуда ты знаешь? — встрепенулся Нита.

— Да уж, знаю, — весело ухмыльнулся Арне. — Я вообще немало чего знаю… Но это не важно… для тебя. Хотя, боюсь, может оказаться большим препятствием в… — он не закончил. — Ты вообще бывал в Арво?

— Я был на ярмарке, — замялся Нита.

— Понятно. Ярмарка и город — разные вещи. Значит, в городе ты не был.

— Разве это так уж важно?

— В жизни всё важно, как ни банально это звучит. Особенно сама жизнь. Ты не бойся, я не отговариваю тебя. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что нам предстоит сделать. Я прекрасно знаю Арво и хорошо представляю себе, что можно от него ожидать. Ты не сможешь неопознанным войти туда через ворота, а если ты назовёшь своё имя, то тебя, возможно, задержат.

— Значит, я перелезу через стену… — горячо возразил Нита.

— Через стену! — Арне захохотал. — Пять метров абсолютно гладкого полированного гранита, да ещё и с защитой от использования магии… Как говорится, можешь уже начинать тренировки с пауками!

— Но…

— Постой, — он сделал успокаивающий жест рукой. — Значит, мы пройдём туда законно, но… — его глаза вспыхнули. — Я возьму тебя в ученики. Ты получишь новое имя и пройдёшь в город.

— В ученики? Ты неназываемый? Уннумет, как ты говоришь? — Нита вскочил и невольно постарался отстраниться подальше.

— Разве я похож на уннумет? — широко улыбнулся Арне. — К тому же я назвал тебе своё имя, как же, по-твоему, я могу быть уннумет?

— Тот, который со мной говорил, тоже назвал имя, — неуверенно произнёс мальчуган. — Но тогда как? Ведь… говорят, что только неназываемые могут брать себе учеников, и тогда они тоже становятся…

— Ты не прав. Учеников берут не только уннумет. А ты, как я смотрю, вполне можешь стать моим учеником, если захочешь…

— Но кто ты?

— Я Арне Арвейнуд, я ведь тебе уже говорил, — он весёлыми глазами смотрел на паренька.

— Я не понимаю, если ты не уннумет, то кто ТЫ?

— Ты неверно ставишь вопрос. Ты должен спрашивать, кем станешь ТЫ? И что будет происходить с ТОБОЙ?

— Ты точно неназываемый! — уверенно заявил Нита.

— Я мог бы стать им, но не стал, если для тебя это так важно, — задумчиво глядя в темноту, сказал Арне. — А что ты знаешь об уннумет?

— Мог бы быть им?! Но разве…

— Всё возможно, — жестом остановил тот Ниту, — но об этом не сейчас. Ты должен решить, хочешь ли ты найти ту девушку?

— Я хочу найти Ату, но почему для этого нужно становиться твоим учеником?

— Я не добиваюсь этого, — сделал отодвигающий жест руками Арне, — я предлагаю тебе способ, как легко проникнуть в город.

— Разве нельзя сделать это как-то ещё?

— Я не знаю такого пути. Выбор только за тобой, но помни, я ни на чём не настаиваю, и это будет не мой, а только твой выбор.

— Если нет другого способа отыскать Ату, то я согласен, — прямо глядя Арне в глаза, произнёс Нита.

— Но ты не уверен, ты не знаешь, есть ли другой способ. И поэтому ты сомневаешься, — покачал головой Арне. — Что же, я вполне понимаю тебя. Но ты должен выбрать. Сейчас. Мне уже пора уходить. Спасибо, кстати, за тепло, — он требовательно и ожидающе смотрел на мальчугана.

— Я должен её найти. И я согласен, — с трудом выговорил Нита, и горло у него перехватило спазмом. — А кем стану Я?

Арне встал, неторопливо подошёл к нему и, положив руки ему на плечи, внимательно посмотрел в глаза.

— Уннумет… — весёлые искры плясали у него в глазах.

Нита вздрогнул. Луна, внезапно прорвавшись сквозь густую сеть сосновых веток над ними, осветила всё вокруг мертвенным светом.

— Ты ведь этого боишься?

— Ты врёшь. Я ничего не боюсь.

— Если бы это было так, всё было бы намного проще, — опять улыбнулся Арне. — К большому сожалению, ты боишься, с этим пока ничего не поделать, но я сказал: пока… Но знай, если не захочешь, ты не будешь уннумет, — он немного помолчал, давая время Ните обдумать сказанное. — А теперь, — Арвейнуд ещё раз внимательно вгляделся в худого и длинного, усыпанного веснушками паренька, тот не опустил взгляда, — если ты всё решил, повторяй за мной клятву.

«Я, Нита, клянусь Вечными Великими Звёздами и Солнцем над головой исполнять волю своего учителя Арне Арвейнуда и становлюсь его учеником отныне и до скончания срока, пока травы растут, пока воды текут, пока жизнь не отрешит меня от клятвы, или смерть меня от неё не избавит, или не рухнет мироздание».

Нита произносил слова, и ему казалось, что тёмное чернильное небо внимательно смотрит на него и мерцающие мелкие звёзды прокалывают насквозь колючими жёсткими глазами. Неизвестно, откуда в руках Арне появился узкий трёхгранный стилет, и он провёл им сначала по своему запястью, а потом по руке юноши. Тонкая алая струйка потекла, смешиваясь с кровью Арне, и капнула в огонь. Вверх взметнулся ярко-рыжий клуб пламени, перевитый чёрными прожилками дыма. «Почему все так хотят, чтобы я стал их учеником? Зачем?» Контуры деревьев на краю поляны стали казаться пареньку зыбкими, словно тающими в окружающем сумраке, голова у Ниты начала кружиться, и он упал бы на землю, если бы Арне не удержал его за плечи и осторожно не усадил у начавшего уже потухать костра. Арвейнуд достал из складок своего плаща тоненький, почти прозрачный ремешок с никогда не виданным Нитой прежде красивым узором и закрепил на волосах у паренька. Нита посмотрел на свою руку, но никакой крови на ней уже не было, там остался только замысловатый алый, тонкий как нитка шрамик, как след от давно затянувшейся раны, точно пламя мгновенно прижгло её.

Небольшой костерок, разведённый мальчуганом, не в силах был разогнать тёмной глубины ночного мрака, но Арне подбросил в него сушняка, и огонь весело затрещал, выбрасывая вверх ярко-рдяные искры, оплетённые чёрными струями дыма. Нита придвинулся ближе к костру, ему вдруг стало очень холодно, словно пронизывающий северный ветер буквально продул и выморозил его до костей. Он смотрел на разгорающееся пламя, и в пляшущих язычках огня ему вдруг почудились руины строений, домов, их догорающее село.

— Ты сказал, я не буду уннумет? Это правда или ты так пошутил?

— Я пошутил, но ты сможешь выбирать сам. Всё будет, как ты захочешь.

— И если не захочу… Не буду? — хмыкнул Нита. — Как у тебя всё легко… Ты мог бы быть уннумет, но не стал им… разве так бывает?

— Я отвечу на все твои вопросы, но не сейчас.

— А когда? Когда захочешь? — иронично протянул Нита.

— Нет, я отвечу тогда, когда ты будешь готов услышать и принять ответ.

— Но я же слушаю.

— Но не слышишь. Пока у тебя на каждый вопрос есть свой ответ, и тебе не нужен мой вариант.

— Но как же я смогу у тебя чему-то научиться, если ты не будешь даже отвечать на мои вопросы?

— Вполне возможно, что ты не сможешь ничему у меня научиться, — пожал плечами тот, — но это уже зависит только от тебя. К тому же я не сказал, что не буду отвечать.

Кругом простиралась глухая ночь, вся в звёздных огнях. Луна опять скрылась за облаками, было темно. Только яркие звёзды цветными искрами мерцали на чернильном небосклоне. Рыжий худенький парнишка замолчал и задумался, но ненадолго.

— Ты сказал, что если я стану твоим учеником, у меня будет другое имя. Как же меня теперь зовут? Разве я уже не Нита?

— Тебя зовут, — Арне мягко улыбнулся, — Нита элев Арвейнуд.

— Ты говорил, что уже уходишь. А сейчас мы сидим. Ты уже не торопишься?

— Нет, мы уже не торопимся. Я думаю, нам стоит переночевать здесь.

Нита хмыкнул:

— Как у тебя всё странно выходит. Всё постоянно меняется.

— Наша жизнь — переменчивая штука, и своими поступками мы всё время меняем её скорость, направление, даже значение… иногда.

— А как мы будем искать Ату?

Арне улыбнулся:

— Мы пойдём в город. Ты же так собирался поступить.

— А зачем я тебе в учениках? Почему ты мне помогаешь?

Арне ответил не сразу. Он помешал веткой костёр, тот догорал, но угли ещё тлели, слабо потрескивая и нарушая глубокую тишину.

— Интересная ситуация, — наконец произнёс он. — Ты готов к этому ответу, но я не готов дать его тебе. Одно могу сказать точно. Я в тебе не ошибся.

— Не ошибся во мне? Как это?

— Я не буду говорить, что тебя ждёт великая судьба. Однако, безусловно, что она будет интересной и необычной. А сейчас хватит разговоров, давай-ка спать.

Ночь была светлая, звёздная и холодная. Ущербная соломенно-белая луна, неслышными шагами выбравшаяся на небосклон, теперь торопилась пройти свой путь до утра. Бесчисленные огоньки ярких звёзд сверкали в вышине. За разговорами Нита и не заметил, что уже давно наступила глубокая ночь. Они набрали лапника и, уложив его под низко опущенными ветвями старой ёлки напротив костра, улеглись. Огонь постепенно угасал, в золе лишь тускло рдели тлеющие угли да взыгрывали иногда сине-алые язычки пламени над остывающей золой.

Но Ните не спалось, он видел, что и Арне лежит с открытыми глазами.

— А расскажи мне про уннумет.

— Что тебя интересует?

— Ну, вообще, кто они такие? Почему Марен всё это затеял?

— Уннумет — это люди. Ну, почти люди, или, по крайней мере, так — в основном люди. Они вышли из обычных поселян, как правило. Уннумет занимаются тем, что обеспечивают нормальную жизнедеятельность городов, поселений. Да, ты прав, они берут учеников. И, как правило, много учеников. Всех, кто способен к обучению. Они учат их всех на торговцев, ремесленников, ткачей, гончаров, кузнецов, воинов — да на кого угодно.

— А воины зачем? Мы разве с кем-то воюем? Чем они занимаются?

— Да нет, войны как таковой нет. Обычно так, стычки небольшие. За каждым не уследишь, никаких Ата не хватит, вот разбойники на дорогах и появляются время от времени. Поэтому воины нужны, как же без них сохранять порядок.

— А торговцы, чему же их учить? Торговать все умеют. Купил подешевле, продал подороже.

— Ну, это само собой, — рассмеялся Арне. — Но ведь есть ещё знания: о дорогах, товарах, да много о чём. Знания о нашем мире, наконец. Уннумет, они и подсказывают: иногда короткий путь для каравана, иногда камень пути укажут. Расскажут про дальние страны, про чудеса, подскажут, где взять редкие товары. Так, ненавязчиво, по мелочам, тихонько, незаметно, чтобы интерес разбудить, и вроде как сами люди до всего дошли.

— А вот ты сказал, кузнецы. У нас тоже в деревне кузнец один есть, он тоже в городе как бы учился, а потом вернулся и сейчас сам ученика взял. Так тот, выходит, у уннумет учиться не будет?

— Нет, почему же. Обучит кузнец его своему ремеслу. А уннумет потом какой-нибудь секрет мастерства подскажут, как бы невзначай на ушко шепнут. И станет он лучшим в округе. Да там мало ли чего ещё кузнецу нужно: металл какой-нибудь особый или ещё чего.

— А вот Марен?.. Зачем он это всё сделал? На село наше напал…

— Не знаю. Власти захотел. Хотя… не знаю.

— А я ему зачем понадобился?

— Ну, это понятно, ты ему просто под руку попался, и он, когда на тебя посмотрел, сразу решил в ученики себе взять. А ты ломаешься. Обидно. Но он бы тебя всё равно уговорил. Подослал бы кого-нибудь. Всё равно бы ты к нему пришёл. Уннумет — они это умеют. Но это не твоя судьба.

— А вот Ата зачем ему была нужна? Девчонок ведь в ученики не берут.

— Почему не берут? Всех могут взять, были бы способности. Но с Атой тут другое. Ату — её ведь в ученики действительно не возьмёшь. Она АТА! Это я и сам никак не пойму. Неужели думает, что сможет контролировать и с её помощью что-то сделать? Нет, ерунда! Не мог он такую глупость совершить. Не понимаю, — Арне замолчал.

— А с мамой моей что стало, как ты думаешь? — внезапно вспомнил паренёк; ему стало стыдно, что за всеми этими событиями он совсем забыл о ней.

Арне посмотрел на него внимательно:

— Да я думаю, всё в порядке с ней. Тебя ищет. Эйрику поселян так просто убивать никто не позволит. Начнёт такое делать, тут за него сразу всерьёз возьмутся и прижмут. Так что старосту он, конечно, убрал, а вот остальные, я думаю, живы все. Поколотили, оглушили, бока намяли, не без того, но не убили. Это вряд ли.

Высокие мачтовые сосны чуть шумели под налетавшими порывами ветра, вздыбив свои кроны на глинисто-красноватых голых стволах куда-то в самое небо. Костёр погас, головни сгорели до серебристого пепла, в неясном отблеске углей над головами проступали тёмные корявые ветви. Лесной мрак, густой и беззвучный, стоял кругом. Томительно тянулись нескончаемые ночные часы. Сон к Ните никак не шёл, и он решил ещё спросить:

— А вот ма́рра? Они кто? Тоже уннумет?

Учитель, видимо задумавшийся о своём, вздрогнул:

— Марра?! — он нахмурился. — Охота тебе об этом спрашивать? Совсем ведь не уснёшь.

— Расскажи!

— Марра — это особый отряд. Можно сказать, специальное подразделение из гэмиус. Слышал про таких? Они заняты только одним…

— Убивают людей!

— Нет, на самом деле они никого не убивают. Только приходят за мёртвыми телами, как правило, по ночам, чтобы не пугать людей. Они просто забирают тело умершего человека с собой.

— Зачем? — глаза у Ниты расширились. — Они их жрут?

Ему показалось, что в лесу наступила абсолютная тишина. Даже ветер перестал трепать кроны деревьев.

— Что за глупости! Нет, конечно! Просто тела людей необходимы гэмиус для своих нужд. Гэмиус… как бы тебе правильно объяснить… они не совсем люди, или, даже так — совсем не люди. Ты ведь знаешь, что селяне называют их двойными, «гэмиус» значит «двойной». Можно сказать, это специальная запрограммированная система. Они все объединены в одно целое. Хотя различить отдельных гэмиус не сложно. Особенно на ранних стадиях развития. То есть начинают они с человека, а уж потом постепенно… модифицируются и, сливаясь с компьютерными программами, превращаются… ну, не знаю, как это правильно выразить, ну, в общем, в гэмиус и превращаются.

— Как это? Я не понимаю. Что значит «система»?

— Ну, например, как пчёлы, что ли, или муравьи. Хотя, конечно, не совсем. Но какое-то сходство можно найти. Попробую объяснить иначе. Вот, например, был у меня ученик, и он был настолько хорош, что после обучения гэмиус решили забрать его к себе. Гэмиус всегда стремятся забрать самых лучших. Тогда они считывают всю его информацию в память квантового компьютера, это такая электронная штуковина: все знания, навыки, опыт, всё до последней самой глупой мысли. И создают его копию — инсана́ли. Точнее, даже несколько таких копий.

— А как создают инсанали? Они что, из железа, из дерева?.. Из чего?

— Нет. Тело у них человеческое — для этого и нужны тела умерших людей — а внутри… внутри тоже вроде бы всё человеческое, но встроены специальные чипы. Механизмы такие очень маленькие. Все инсанали абсолютно подобны, но в каждого вносятся какие-то изменения, очень незначительные, так, чтобы человек и не замечал, что что-то изменилось. И это те изменения, которые, по мнению системы, улучшают этого человека, делают его идеальным. И эти инсанали, они помогают человеку, решившему стать гэмиус, подсказывают ему, чтобы он лучше освоился в мире гэмиус. У них для этой цели специальная программа встроена априори.

— Но ты говоришь, они похожи абсолютно друг на друга, а ведь люди умирают другие… разные.

— Ну, это не важно. Для этого тоже используется специальная программа. Тело особым образом перерабатывается, распадается на составные части, расщепляется на отдельные клетки. Повреждённые, больные клетки удаляются, а из остальных, как из конструктора, собирается инсанали, его новое тело, с виду ничем не отличающееся от оригинала.

— Как всё странно! А потом что же?

— Потом, через какое-то время, когда все программы, установленные на инсанали, испытаны, опробованы, проверены, утверждены, он вживляется в тело оригинала, я не знаю, как это практически происходит. Инсанали и человек сливаются, инсанали растворяется в нём, автоматически обновляя его клетки. Или человек в инсанали растворяется, тут уж как считать. И тогда он уже становится гэмиус. И так может происходить много раз, обычно девять. И, в принципе, через несколько десятков или сотен лет все его изначальные клетки уже будут заменены и от того человека практически ничего не останется.

— О, Великие Звёзды! Какой ужас! Я не хочу быть гэмиус! Ни за что!!

— Но зато, становясь совершенными, гэмиус очень много знают и умеют. Они практически никогда ни в чём не ошибаются. Всё просчитывают, очень хорошо всё организуют, ну, и живут, по сути, вечно. Ведь всегда могут создать ещё одного инсанали и потом слиться с ним, обновив себя таким образом. Считается, что быть гэмиус престижно. У них интересная жизнь, практически бессмертие, — как-то невесело подмигнул мальчугану Арне.

— Нет, всё равно — нет! А чем они вообще занимаются, гэмиус?

— Руководят всем. Некоторые взаимодействуют с уннумет, подсказывая, что делать, и направляя. Иногда помогают никшчэра, но не за просто так… Следят за городами, я не знаю, чем они ещё заняты.

— А их много? Гэмиус?

— Да нет, наверное. Стоящих у власти никогда не бывает много.

— Какая мерзость — слепить своё тело из трупа и получить бессмертие, — негодовал Нита.

Арне пожал плечами.

— Я рассказал тебе то, что есть, ты должен знать правду.

Нита тяжело вздохнул и стал смотреть на чёрные ветви деревьев, качающиеся над ними в неярком лунном свете. На тёмно-синем небе клочками серой ваты застыли облака. Луна освещала местность не хуже фонаря. Не по-летнему холодный ветер шумел листвой, раскачивая стволы высоких сосен. Мальчуган думал о своём сожжённом селе, о матери, об Ате и не заметил, как крепко заснул.

Ему снилась бесконечная тьма с острыми ярчайшими искрами, обжигающими глаза. В душе постепенно нарастало чувство пустоты — холодной бездны, распахнутой перед ним, как развёрстая пасть. Оттуда тянуло сквозняком и тленом. Неслышным пузырём обволакивала всё вокруг хрустящая тишина. Только тьма — непреходящая, изначальная, только тишь — извечная, непоколебимая. Нита висел в абсолютной пустоте, и ледяная тоска когтистой лапой сжимала его сердце, ему казалось, что он умер, умер много лет назад, ещё даже и не родившись.

Пузырь звенящей тишины, сомкнувшийся вокруг него, вдруг лопнул, ворвавшись в уши запредельным, ужасным криком, разрывающим барабанные перепонки, вынимающим душу. Нита тоже кричал и падал, падал в эту развёрнутую бездну и ничего не мог поделать. Он сжался в комок, обхватив себя руками, и летел в бесконечную темноту, где только редкие мелкие огнистые росчерки позволяли осознать весь ужас этого полёта. Какой-то частью себя он понимал, что спит, и хотел проснуться, но не мог. Мрак и тьма затягивали его всё сильнее. Тело Ниты задрожало и начало исчезать в звенящей густой угольно-чёрной бездне, поглощавшей его, уносящей прочь, туда, где каждое мгновение было лишь звеном в бесконечной цепи других таких же, туда, где нет и не было начала и конца. Бездна замыкалась сама в себя.