Бывший муж. Хочу быть с вами

Алиса Климова (2024)

Шесть лет назад я конкретно облажался. Изменил беременной жене с секретаршей. Теперь на встречи с сыном у меня есть всего два часа. Только два часа счастья видеть его и ЕЁ. Лилия — единственная женщина, которую я когда-либо любил. Но она меня никогда не простит. Или всё же, у меня ещё есть шанс вернуть свою семью и любовь?

Глава 1

Дмитрий

Тень тополя прятала меня от её взгляда. Я сам себе казался вором, крадущим не принадлежащие мне минуты. Жаль, что давно завязал с сигаретами, дым бы сейчас помог. Да кому я, к чёрту, вру?!

— Мама, — воскликнул Платон. — Смотри! Ну мам, ну посмотри!

Красивая. За эти пять лет она стала другой — повзрослела, что ли. Или это мне, ослу, так кажется?

Лиля убрала телефон.

— Ну что там у тебя? — она присела рядом с рисующим на асфальте сыном.

Подул ветер, листья деревьев зашуршали, и я не услышал, что он ответил. Лилька взяла мелок и стала рисовать на асфальте вместе с Платоном.

И откуда эта предательская резь в глазах?!

Я вышел из своего укрытия.

— Мам, — первым заметил меня Платон и подскочил на ноги. — Папа идёт! Вон!

Она повернула голову, и мы встретились взглядами. Медленно, Лика встала на ноги. Ей всегда шли пастельные тона, но сегодня на ней было ярко-бирюзовое платье с подчёркивающим талию поясом. И оно ей тоже шло.

— Здравствуй, — сказал я, подойдя. — Как дела?

— Как всегда, — ответила она после непродолжительного молчания.

— А у тебя? — спросил у чуть ли не подпрыгивающего от нетерпения сына.

— У меня хорошо. Смотри, — показал он на асфальт. — Круто?

— Очень, — я присел и, взяв мелок, пририсовал к корявому домику крылечко и ещё одно окно.

— А меня нарисуй, — попросил сын. — И маму.

Минут десять мы втроём трудились над «асфальтовой живописью». В конечном итоге главный художник посчитал картину завершённой и, сорвавшись с места, понёсся вперёд по аллее. Лиля собрала мелки, и мы пошли следом.

— Как неделя прошла? — спросил я.

— Нормально. — Она искоса посмотрела на меня, но ничего не добавила. Только когда мы прошли ещё метров пятьдесят, сказала задумчиво: — Через год Платон в школу пойдёт.

Меня как по башке ударили. А правда ведь, через год. Появилось ощущение, что пять лет прошли, как пять дней. Платон подбежал к детской лесенке и стал взбираться на неё.

— Пап, смотри, как я умею! — крикнул он, добравшись до середины.

— Платон, осторожнее, пожалуйста! — воскликнула Лиля. — Держись крепко!

— Я держусь!

Он полез выше. Лиля напряглась, и я, ничего не говоря, подошёл к лестнице.

— Ты — царь горы. Взял Эверест!

Сын просиял, и я махнул ему.

— Спускайся теперь.

Когда Платон опустился на несколько перекладин, я подхватил его и понёс обратно. Он болтал ногами в сандалиях, а Лиля смотрела на нас.

Два часа прошли, как две минуты.

— Ну всё. До воскресенья, Дим.

Мы стояли у ворот парка, было ещё тепло, но уже чувствовалась прохлада, напоминающая о скором наступлении осени. Лилька взяла Платона за руку.

— Как насчёт пиццы? — предложил я.

— Да, пицца! — радостно поддержал Платон. — Я хочу пиццу!

Лиля глянула с упрёком.

— Нет, Платон, — сказала она мягко, но строго. — Никакой пиццы. У меня нет времени.

— Ну мам, — заканючил сын. — Ну пожалуйста! Я очень хочу пиццу! Прям очень-очень!

— Я же сказала, нет. Если ты так хочешь, сходим с тобой в другой раз. Сегодня дядя Антон приедет, ты забыл? Я же тебе говорила.

Я напрягся. Снова этот чёртов Антон! На эти два часа я дал себе забыть, что у неё есть другая жизнь, но теперь пришлось вспомнить. Сын воодушевился.

— Он мне машинку обещал! Такую… Которая мигает и сама двери открывает, — повернулся ко мне, — представляешь, пап?! Она ещё так делает, — он изобразил сирену.

Во мне закипала злость. Машинку он обещал моему сыну! Недомерок грёбаный!

Челюсти сжались сами собой, виски как тисками сдавило. Лиля положила ладонь сыну на плечо. Ярость и досада переполняли, но приходилось держать всё в себе.

— До встречи, Дим, — сказала Лиля. — Платон, скажи папе пока.

— Пока, пап, — помахал сын.

— Пока, — поднял я руку в ответ и изобразил улыбку.

Лилия

Антон приехал, как всегда, вовремя. По нему часы можно было сверять. Говорят, что пунктуальность — вежливость королей, но порой эта вежливость меня раздражала.

— Полотенце упало, — сказал он, взглядом показав на пол возле раковины.

Я засмотрелась на сына и не сразу поняла, о чём он. Антон встал и, свернув полотенце вчетверо, понёс в ванную. За полтора года я так и не привыкла к его педантичности, хотя, что уж, теперь он хотя бы перестал обращать внимание на раскиданные игрушки Платона и ополаскивать чашку, если после первой собирался выпить вторую.

— Вжжжж, — надувая щёки, изобразил Платон мотор автомобиля и прокатил машинку мимо меня. — Берегись! Все в стороны!

Машина воткнулась мне в ногу с такой силой, что я ахнула.

— Платон, ты что творишь?!

— Я же сказал! Ты аварию устроила, мам!

— Ты мне больно сделал. Машина у тебя игрушечная, а я нет. Пожалуйста, не забывай об этом и будь осторожнее.

— Хорошо, — потеряв былой энтузиазм, ответил Платон и пошёл в коридор.

Чем старше он становился, тем было яснее — ему нужен отец, и не на два часа в неделю. Как бы я ни старалась, отца ему заменить не могла. Временами мне не хватало твёрдости, временами — решительности, и я боялась, что дальше будет ещё сложнее. Это маленького его было достаточно одёрнуть, а теперь мне не всегда хватало понимания, что делать с его упрямством. Дима тоже всегда был упрямым и любил поступки наотмашь. Он вечно бросал пиджак, где не попадя, и мог запросто налить шампанское в чашку, прямо как в нашу первую брачную ночь, когда случайно уронил коробку с фужерами, и они превратились в стекляшки. Посуда, к счастью, бьётся — так я тогда и решила. Как же, к счастью…

Прошлое

Лилия

Новое платье было очаровательное. Нежно-зелёное, с мягкой резинкой под грудью, оно не подчёркивало мой уже довольно большой животик, но и не скрывало его. После нескольких неудачных примерок «беременной» одежды, напоминающей скорее чехлы для дилижанса, оно понравилось мне настолько, что я сразу переоделась в него.

Май выдался по-летнему тёплый, идти домой не хотелось.

— Ладно, — сказала сама себе, заметив вывеску сети любимой кулинарии мужа. — Знак? — коснулась живота. — Да, это знак, правильно?

Малыш словно понял меня и толкнулся. Если так — точно знак. Главное, чтобы Дима был в офисе, а не на очередной встрече, коих у него в последнее время было немерено. Я уже и забыла, когда мы вместе проводили полноценные выходные.

***

К бизнес-центру, где находился главный офис компании, я приехала как раз к началу обеда. Сын снова пнул меня, когда я вошла в дверь-вертушку, а потом ещё раз в лифте. Судя по всему, у нас будет футболист или любитель контактных видов спорта. Но время подумать об этом ещё есть.

Секретарши мужа в приёмной не оказалось, из кабинета были слышны приглушённые голоса. Постучав, я открыла дверь.

— Я ре…

На рабочем месте секретарши не было, зато она была в кабинете мужа. Сидела на его столе, держа в пальцах палочки для суши, волосы были распущены, а туфли валялись у ног, будто она скинула их с небрежностью. Я смотрела на Диму и не знала, что сказать, всё было предельно понятно. Наверное, если бы я застала его со спущенными штанами было бы и то не так больно.

— А я тебе вчера суши предлагала заказать… — сказала я тихим надломленным голосом.

Дима встал.

— Езжай домой, Лиля, — сказал он. — Поговорим вечером.

Его секретарша положила палочки и отвела взгляд.

— Нужно было дверь запереть. — Я подошла к вышедшему из-за стола мужу и дала пакет из кулинарии. — На вот. Вдруг пригодится.

— Езжай домой, Лиль, — повторил он.

Я посмотрела на него, на секретаршу. Сын толкнул меня так сильно, как ещё ни разу не толкал. Точно футболист…

Настоящее

Лиля

— Платон, с мячом дома не играют.

Голос Антона выдернул меня из воспоминаний, и я посмотрела на них с сыном.

— Я играю! — возразил Платон. — А ещё с папой в парке играю всегда с мячом. Только сегодня я мяч забыл, но зато мы катались на карусели, и ещё рисовали домик. И мама с нами рисовала.

— И мама? — наигранно удивлённо переспросил Антон, войдя в кухню.

— Да! — бойко ответил сын. — Мам, скажи, как здорово у нас получилось! — он подлетел ко мне и повернулся к Антону. — Папа нарисовал окно и крылечко. А потом ещё нас с мамой нарисовал и себя. А мама нарисовала трубу.

— Ничего себе! А ты что нарисовал?

— Я стену нарисовал. И крышу. А ещё я машину нарисовал, такую большую-большую, чтобы мы всем могли в неё поместиться. Джип. Во-о-от, — развёл он руки, — с такими колёсами. Но папа сказал, что с такими колёсами джип не поедет, и мы с ним вместе нарисовали другой. А ещё…

Платон болтал, выкладывая подробности сегодняшнего дня, Антон расспрашивал его с улыбкой, но это меня не обмануло. Как только сын умчался к себе, Антон повернулся в мою сторону. Улыбки его как небывало, во взгляде — раздражение. Ему не нравились наши с Димой встречи, он открыто говорил об этом, вот и сейчас меня, очевидно, ждал похожий разговор.

— Если у нас всё серьёзно, Лиль, то серьёзно. — Не подвёл он мои ожидания.

— И что? — я поднялась с диванчика. — У Димы есть официальное право видеть сына, я этого изменить не могу. И то, что Дима — отец Платона, тоже.

— Главное, чтобы он был только отцом Платона.

Он смотрел на меня испытующе, как будто пытался забраться в душу, в мысли, во все потаённые уголки моего сердца и сознания и выудить то, что я давно запрятала на самую глубину. Я вздохнула.

— Твоя ревность тут неуместна. Наша с ним история давно закончилась, всё, что меня с ним связывает — сын. Ты же взрослый человек, всё должен сам понимать.

— Да понимаю я, — он потянул меня за руку. — Погладил пальцами запястье и досадливо усмехнулся. — Но… чёрт! Ты такая красивая, Лиля, — притянул ещё ближе и обнял за талию.

Посмотрел в глаза. Губы его коснулись моих губ, я обняла Антона и ответила на поцелуй. Кривой домик на асфальте, три фигурки… Антон поглаживал меня по спине, но расслабиться не получалось. Антон опустил ладонь ниже — на мой зад, смял платье, подол пополз вверх… Я услышала топот и мягко отстранилась. В кухню с подаренной им машинкой влетел сын.

— Дядя Антон, а покажи, как она мигает фарами, — попросил он.

Антон тихо зарычал, глянув на меня. В его глазах было откровенное желание. Я ответила ему выразительным взглядом и показала на машинку.

— Принёс подарок, давай, разбирайся теперь. Я в ваших мужских делах ничего не понимаю, — сказала с улыбкой и зачем-то вспомнила нарисованную на асфальте рядом с домиком машину.