Орбитал

Альтс Геймер, 2017

Один из мэтров отечественной фантастики сказал: «Быть крутым рассказчиком круче, чем быть крутым романистом». Мы в тот момент обсуждали мой малоформатный опус, которому посчастливилось выйти в бумаге за границей. Эти слова запали мне в душу. И вот, через три года, я готов представить читателям свой первый сборник. Все рассказы, вошедшие в него, являются финалистами и лауреатами различных конкурсов.

Particula Mentis

Моллой исподтишка посмотрел на часы. 17.52. Проект над которым он каторжно трудился последние четыре месяца, наконец завершен и пора отправлять его в банк данных. Но какой смысл делать это за восемь минут до окончания рабочего дня? Что же предпринять? Имитировать повторную проверку расчетов? Электронный тайм–менеджер запросто может влепить штраф за нерациональное расходование рабочего времени. Вспомнив, что из трех законных технических перерывов он сегодня использовал только два, Моллой решительно поднялся и направился в туалетную комнату. Когда он проходил мимо стола, за которым сидела Лори, его шаг поневоле сбился с ритма. Глаза поймали полурастегнутый ворот блузки, тоненький пальчик, занятый наматыванием каштановой пряди. Моллой дрогнул. Потом вновь пришпорил себя, да так, что умудрился споткнуться о маленький офисный порожек. Нет, назвать ее красавицей, пожалуй, было бы преувеличением. Скорее, здесь дело в походке. Ее тело словно жило отдельно от хозяйки и даже утянутое в строгий костюм громко заявляло оттуда о своей молодой энергии и готовности к любви и удовольствиям. А может плюнуть на все и пригласить ее сегодня на свидание? Моллой гневно изгнал из головы романтический мусор и решительно, даже немного грозно, толкнул перед собой дверь комнаты для мужчин. Через пару минут он размеренно мыл руки в раковине, косясь на стрелку секундомера. Из зеркала над краном на него смотрел худосочный парень с настороженным лицом и узко посаженными глазами. Дисплей статуса на лацкане рубашки переливался лиловой буквой «В». Впрочем, как надеялся Моллой — это ненадолго. Сегодня свершится то, к чему он стремился последние семь лет. Ради чего рассчитывал каждый свой шаг, лишал себя и так немногих часов отдыха, презирал все суетные желания. Его бездушный сообщник — пищевой калькулятор день за днем отмерял ему лишь необходимое для нормального самочувствия количество калорий, оставляя за чертой дозволенного маленькие радости гурманов. Экономия и холодный рассудок проложили ему путь к высшей цели, путь полный соблазнов, самоограничений, и Моллой с честью выдержал испытание. Сегодня — день его триумфа.

Когда он вновь уселся на рабочее место, на часах было 18.01. Экран статуса мигнул зеленым сообщением: благодарность компании за ненормированный рабочий день в размере 8 РМ капнула на его лицевой счет. Моллой в который раз пробежал глазами содержание проекта, потом усилием воли заставил себя перевести курсор на нужную иконку. Пора! «Отравить». Вопль торжества едва не вырвался из его груди. Все. Позади ночные бессонницы, утренняя заторможенность, надежды и страхи, одинаково хорошо пожирающие нервные окончания.

— Вещи собрал? — раздался сбоку неприязненный голос Куки.

Когда–то они были приятелями, но скрипка дружбы не осилила мелодию совместной работы. Один заказчик, одна реализация, один автор — никто из их архитектурного бюро не помнил другого такого конкурса со столь жесткими условиями. Моллой не просто взял в нем верх, он финишировал с отрывом, достаточным для того, чтобы морально уничтожить конкурента. Подошел творчески, предложил более продуманный способ реализации, оптимизировал бюджет. А Куки остался за бортом, на вспомогательных направлениях. Сам виноват — не оценил масштабность задачи. Теперь его пожирала зависть, которой коллега пытался заглушить чувство собственной неполноценности. Некоторые казнят себя за неудачи, другие предпочитают винить окружающих. Кто — то обзаводится веревкой и мылом, кто — то втайне точит клинок. На столе у Куки появился массивный и тяжелый канцелярский набор.

— Не начинал даже, — подчеркнуто безразлично ответил Моллой.

— Надеюсь, завтра тебя здесь больше не увидеть, — не то сказал, не то выплюнул Куки.

Его статус блеснул оранжевым цветом. Это Департамент социальных отношений списал себе 2 РМ с его баланса за недоброжелательность. Куки презрительно хмыкнул экрану. Моллой выдержал эффектную паузу и выдал:

— Даже в случае моего перевода в класс «А», я всегда буду рад помочь тебе советом или консультацией.

И его личный дисплей тут же осветился зеленой вспышкой. 2 РМ за сотрудничество! На гладковыбритых щеках Куки вспухли узелки гневных желваков. Коллега решил не продолжать разговор, резко повернулся и направился к выходу. А торжествующий победитель стал проверять почту. За последние двадцать минут пришло несколько писем, на которые надлежало ответить. Офис пустел, рабочие птицы покидали свои гнезда. Вот и Лори выпорхнула из–за стола. Она торопливо скинула в сумочку какие–то бумаги, потом задумчиво посмотрела на Моллоя и сделала к нему несколько шагов. Рамка на экране ее статуса переключилась в легкомысленный голубой фон: «Рассматриваю предложения». Ба! Да это прямое приглашение к флирту!

— Долго сегодня собираешься трудиться? — спросила она, покачиваясь на каблучках.

От неожиданности Моллой пролепетал:

— Я как раз заканчиваю важную работу…, — он с усилием сглотнул и закончил. — Наверное — да. Долго.

— Как знаешь, — немного разочарованно бросила Лори, доставая брелок автозапуска.

Девушка нажала кнопку и где–то внизу, через сотню этажей от них, уркнул двигатель ее глайдера. В нужный момент машина притормозит на посадочном паркинге и заберет свою очаровательную пассажирку. Коммуникатор Лори мигнул тревожным янтарным огоньком:

— Департамент траффика снимает с вас один «Пэ–эМ» за неиспользование общественного транспорта, — прочитала она и принужденно рассмеялась. — Мама говорит, что я никогда не научусь экономить. Увидимся!

— Пока, Лори, — выдавил Моллой, из последних сил борясь с желанием вскочить с места и броситься за ней, увлечь ее в дансинг или в театр, туда, где искрится рекламой бурлящая молодая жизнь их огромного города. Но стройные ножки в чулках телесного цвета скрылись за дверью, а он так и остался сидеть неподвижно, будто его гвоздями прибили к офисному стулу.

Цифра. Его спасла и охладила цифра. 119 205 РМ. Состояние его личного банковского счета. Осталось всего ничего — тысяча единиц до уровня «А». Высшей прослойки социума, элиты общества, на которую распространялись все возможные привилегии. «Ну, потерпи еще чуть–чуть» — почти стонал про себя Моллой. — «Ты так к этому стремился». Класс «В», «браво», считался проходным уровнем молодых профессионалов. Из него либо ценой полной концентрации удавалось забраться на ступеньку «А», либо измочаленный бесплодной борьбой неудачник скатывался в серое море «С», «чарли» — основную платформу тружеников, так называемый — «средний класс». Средние медицинские страховки, средние курорты для отдыха. И средние зарплаты. Моллой смог. Он сумел превратить себя в безошибочную вычислительную машину в работе, холодного циника в общении и жесткого аскета в быту. И вот долгожданная награда. Если проект примут, то ему засчитают последнюю часть оплаты в размере не менее 2000 РМ. Возможно — чуть больше. Этого хватит на новую жизнь. Он почувствует там, наверху, себя своим, разберется в незнакомых правилах, а потом включит в свое расписание Лори, вернее — снизойдет до нее словно принц из детской сказки.

— Любая девчонка мечтает заарканить «альфу», — так рассуждал Моллой, выключая компьютер.

Опознаватель в метро слизнул с его карты 8 РМ за проезд и департамент траффика тут же вернул ему единицу как поощрение за общественную сознательность. По платформе прошлась волна сквозняка от приближающегося поезда. Моллой набросил на голову капюшон повседневного комбинезона. Что он слушал утром по дороге на работу? Правильно — передачу о проблемах экологии. И поймал одну единицу кэш–бэка за активную жизненную позицию. Теперь выбор пал на «Информканал Земли». Правительство тут же поблагодарило его двумя РМ за интерес к политической жизни планеты. Вмонтированные в ткань наголовника наушники выплеснули на него сводку новостей, пополам с рекламой, большая часть которых была посвящена учреждению Департамента строительства. Корпорация «Бечтел» с резиденцией в Калифорнии достигла пика глобализации и теперь контролировала 78% общего рынка. Только безумцы сопротивляются естественным процессам. Отныне отрасль отдавалась под ее полное управление. Вскоре будет голосование, подсчет всех гражданских голосов, после чего нового кормчего человечества торжественно пригласят к штурвалу.

Впитывая информацию, Моллой флегматично рассматривал пассажиров вагона. Целый забор синтетических колпаков, раскрашенных в разные профессиональные цвета. На коммуникаторах индексы «С» и «Д». «Дельты» — разнорабочие, малоквалифицированный труд. Операторы моечных машин, дорожные рабочие, многочисленная обслуга. В двух шагах на поручне раскачивался «браво» и бросил на Моллоя дружелюбный взгляд. Моллой улыбнулся в ответ, продвигаясь к выходу.

Протопав по овальному бетонному пищеводу, он миновал зубья турникетов и выбрался из зева метро на улицу, параллельную его жилому блоку. Город Венторис — растение, подземные коммуникации и линии метро — его корни. Ныне модный среди верхов латинский язык дал ему имя. «Ventus puer Creatoris». Любимое детище Творца. Кто-то словно ладонями, сгреб буквы в маленькую кучку, и из нее вылепилось благозвучное слово. Древнее название Венториса безвозвратно кануло в Лету. Все следы о нем изгнаны из электронных и бумажных носителей. Кажется, оно как-то было связано не то с рекой, на берегу которой его заложили, не то с древним племенем, что обитало на этих землях. Да и зачем хранить об этом воспоминания? Опыт — всего лишь фонарик на спине усталого путника. И он освещает только дорогу назад.

19.15. Оповещение от заказчика до сих пор не поступило. Оставили рассмотрение на завтра? В его душе бурлило нетерпение. Моллой понял, что не хочет в этот вечер забиваться в привычную каменную клеть квартиры. Он просто не сможет ничем себя занять, пока не узнает результат. Принят или нет? Чтобы хоть как–то отвлечься, он полистал в коммуникаторе рекламу развлекательных заведений. Многие ставили запрет на эти навязчивые рассылки, но иногда там можно было зацепить пару РМ за потребительскую активность, и Моллой заставлял себя старательно штудировать предложения бульварных зазывал:

«Паб «Лестница вверх» ждет гостей! Поднимаясь по лестнице вверх, всегда найдется время присесть на ступеньку и окинуть взглядом пройденный путь! Задержитесь у нас на минутку, прежде чем продолжить свое движение!»

Как будто специально для него написано — у Моллоя даже сердце екнуло. А вот и вывеска этого кабачка — как раз напротив выхода из подземки. «Лестница вверх». В пограничном состоянии стресса люди часто совершают необдуманные поступки. Отбросив сомнения, он нырнул в небольшой бар. Сегодня он будет расточителем и презренным мотом.

Бармен приветливо поздоровался, повернул новому посетителю экран меню. Моллой быстро пролистнул дорогие блюда. Его внимание привлек легкий салат, а также большой стакан тыквенного сока. Разве вчера он не слушал отчет магистрата о рекордном урожае тыквы в их провинции? И коммуникатор тут же подтвердил его догадку, выдав сообщение о поступлении 1 РМ за поддержку экономики региона. А плата за ужин составила всего на всего скромных 37 РМ. Недорого, подумал Моллой и дал себе обещание время от времени пользоваться услугами этого заведения. Стоя с подносом в руках, он обвел взглядом оживленный зал. По случаю вечернего часа свободных мест почти не осталось. Был не занят в столик в углу, но рядом с ним некстати расположилась шумная компания «дельт». Они громко обсуждали перипетии спортивного матча, размахивали руками, спорили о чем–то, не обращая внимания на тревожные оранжевые огоньки своих дисплеев.

«Наверное — пьяны» — подумал Моллой и направился к сидевшему за кружкой пива лысому старику. Несмотря на небритость, он производил более приятное впечатление, чем буйная группа в углу.

— Я могу присесть?

— Сделайте одолжение! — ответил тот чуть заплетающимся языком.

Моллой скривился, когда увидел на его лацкане индекс «Е» — «эхо», но развернуться было бы уже невежливо. Министерство социальных взаимоотношений не оценит. Какую работу выполняли «эхо»? Самую простую, что требовала минимальных умственных усилий, поскольку классы социума — это прежде всего шкала интеллекта и только потом, как следствие — уровень благосостояния.

— Судя по индексу, вы подвизаетесь на ниве умственного труда, — сосед по столику кивнул на воротник Моллоя и неторопливо пригубил свое пиво. Он не спрашивал, а скорее утверждал. Пальцы у него слегка подрагивали.

— Да. Занимаюсь архитектурным и математическим моделированием социальных объектов. Просчитываю сразу максимум параметров. Могу, к примеру, спроектировать небольшой спальный район или курортный «арриал», — осторожно сказал Моллой, стараясь быть дружелюбным.

— Как интересно.

— А–а–а, вы? — поинтересовался Моллой.

— Я изучал этос, — обронил незнакомец, потом вымученно улыбнулся и выдавил. — В прошлом.

— Что — то связанное с социологией?

— Можно и так сказать. А еще можно уточнить, что среди гнилых яблок всегда небольшой выбор, — туманно пояснил сосед по столику.

Он воинственно уставился на свою кружку, икнул, виновато прикрыв рот ладонью, потом вдруг поднял ее и в едином порыве, опустошил досуха. После чего тут же заказал другую — через меню коммуникатора. Тот ответил трелью рубиновых сигналов. Плохой признак. Так общественные институты реагировали на вопиющие нарушения. Моллой испытывал непреодолимое желание смыться.

— Мои труды были признаны неактуальными. Скажу больше — вредными, — с этими словами пожилой мужчина ухватил принесенный официантом бокал за влажный бок и едва не выпустил из рук. Пенные брызги разлетелись по пластиковой столешнице.

— Святые угодники, — пробормотал он, вытирая капли рукавом комбинезона. — Меня зовут Рими.

— Моллой.

— Рад встрече. Скажите, вы кому–то нужны? Кто–то счастлив от того, что вы есть? Или вам пока, в силу собственной молодости, не приходилось задавать себе такие вопросы?

— Признаться…, — начал сбитый с толку Моллой.

— А мне вот пришлось, — перебил его Рими. — И я не пожелаю никому оказаться в моей шкуре. Вы знакомы с работами Дюфора?

— Разумеется.

— Ну, конечно. Кто же из нас не знает апологета нынешнего порядка. Так вот я попытался рассмотреть альтернативные возможности шкалы общественных ценностей, — Моллой отметил, что голос его собеседника окреп. Видимо он не был в таком сильном подпитии, как показалось на первый взгляд.

— Позвольте, а зачем?

Старик важно откашлялся, как если бы выступал перед аудиторией:

— Философский вопрос. Мы обязаны рассматривать разные варианты, чтобы не скатиться в догматизм. Веками бытовала денежная система, как универсальный эквивалент товаров и услуг. Теперь, благодаря Дюфору, ее сдали в архив. Люди вынуждено зарабатывали деньги, и это было признано несправедливым. Теперь — все наоборот и мы, наемные рабочие выступаем продавцами. Продавцы своего ума и времени, как реализации первого. А государство и частные корпорации — покупают наши способности. «Любая экономия сводится к экономии времени». Так считал Карл Маркс. Но чтобы грамотно распорядится временем, нужен интеллект. Он и стал отправной точкой нового порядка. Наш разум был инвентаризирован, раздроблен и превращен в платежную систему. Каждое действие человека теперь получает материальную оценку в плане разумности. Не желаете закурить? Правильно — пачка сигарет стоит пятьдесят «Пэ–эМ», да еще на нее накрутятся штрафы от всевозможных департаментов и министерств. Курить теперь очень глупо. А если бы табак рос в окрестностях нашего города и за него поступали дотации, тогда как?

— Все равно не стал бы, — осторожно сказал Моллой.

— Было бы странно услышать иной ответ от продвинутого «браво», — теперь оседлав привычную тему, Рими окончательно протрезвел. Его глаза приобрели ясность, возвратилась четкость движений. Только в глубине зрачков у старика таилась усталость загнанного животного. Было в нем что–то надрывное, Моллой буквально сутки назад сам находился в аналогичном состоянии и поэтому остро его прочувствовал.

— Я изо всех сил старался представить свое оригинальное прочтение процессов. Очень старался. Но не преуспел. Попытка усомниться в целесообразности отцифровки общественных ценностей оказалась моим Ватерлоо. Жаль… Уже понятно, что одним разумом они не ограничатся. Добро, Зло. А сколько именно единиц Добра или Зла получено или израсходовано? Понимаете, куда идет система?

Моллой отшатнулся, зажав рот рукой. Кто этот безумец? О чем он думает, произнося подобные речи?

— Расквасив себе нос об новую великую мечту цивилизации, я покатился вниз. Потерял статус. Слетел в «браво».

Брови Моллоя подпрыгнули. Этот пропойца когда–то ходил в «альфах»? Вот уж не скажешь!

— Но даже такая работа оказалась мне не по плечу. Завалил ежегодные тесты на пригодность. А неделю назад ушла жена, с которой мы вместе прожили тридцать лет. Сказала, что устала от неудач. И что же я? Ты, не поверишь, но никогда я не жил столь безоглядно, как в эти семь дней. «Лестница вверх» стала моей штаб–квартирой. Неделя еще не завершилась, а я сумел спустить тут целых два уровня. Это — рекорд, но я не теряю надежды его улучшить. Хочешь пива? Я угощаю! На моем счету осталось еще немало частичек разума. Да здравствуют они — «Particula Mentis»! Универсальные куски нашего мозга, выделившие нам две буквы для новой интернациональной валюты!

Т–т–т–т!!! Калейдоскопичное мигание дисплея слилось в единую малиновую кляксу, и раздался треск, словно от короткого замыкания. Рими хохотнул:

— Вот видишь? Техника за мной не поспевает!

Его дисплей потух. На секунду. И потом вспыхнул коричневым фоном, на котором загорелась ярко–белая буква «F». Моллой слышал о них, но никогда раньше не видел вживую «фокстротов» и поэтому пялился на старика во все глаза. А тот никак не мог унять свой поток красноречия:

— Любезный собеседник, а вам случайно не знаком парадокс Гегеля?

— Н–нет.

— Вы — счастливчик. «История учит человека тому, что он ничему не учится из истории».

Вдруг вращающиеся двери кафе, распахнулись, пропуская двух стражников в темно–синих мундирах. Они деловито отдали честь Моллою и остановились в проходе, напротив их столика.

— Вы пойдете с нами, — почти ласково сказал один из блюстителей порядка.

Рими вдруг обмяк, с его лица сбежал пятнистый хмельной румянец, на щеки стремительно наползала безжизненная серость.

— Мне нужно домой, собрать вещи, — задыхаясь, проговорил он.

— Там, куда вы отправитесь, они вам не понадобятся. Правительство обеспечит вас всем необходимым.

Старик, сутулясь выбрался из–за стола. Зачем–то начал ощупывать свои карманы, потом бросил взгляд на Моллоя и неожиданно заявил:

— Объединить человечество перспективой новой системы мер и весов — это бред. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что почти все великие идеи нашей цивилизации были не меньшим бредом. Народу нужна всего лишь цель, а что касается смысла — то годится любой, он не важен. Потому что в истории не было примера, чтобы люди задумались над тем, куда ведут их современники–лжепророки. Бессмыслица. Все — общество, великие идеи, моя жизнь. Какая глупость!

Он виновато развел руками и, косолапя, пошел впереди стражников.

— Куда вы его? — не выдержал Моллой и коммуникатор прокомментировал этот опрометчивый порыв желтым.

Один из стражников задержался. Посмотрел по сторонам. Сидящие в пабе люди старательно отворачивали свои лица.

— Не знаю. Он — группа «эФ». Понятия не имею, как правительство использует таких недоумков. Что–то очень простое: фермы, очистные сооружения. Барачный быт, совместное проживание, — полицейский посмотрел в глаза Моллою, потом, через паузу, внушительно добавил. — Я бы не советовал попадать в их компанию.

Дверь за ними закрылась. Через несколько секунд кафе наполнилось обычным шумом: приглушенное гудение голосов, звяканье вилок. В каком–то заторможенном состоянии Моллой проверил данные счета и ахнул: произошло списание 100 РМ. Формулировка: «Вмешательство в действия общественной стражи. Административное предупреждение». Он схватился за голову — кто бы мог подумать, что так жестко будет квалифицирован невинный вопрос?

— Никогда больше рта не раскрою в их присутствии, — пробурчал Молллой, все еще переживая досадную трату.

Еще не полностью отдавая отчет в своих действиях, он машинально заказал бифштекс средней прожарки стоимостью в 60 РМ и едва не взвыл от злости на самого себя: надо же суметь промотать за неполный час сумму, которой ему обычно хватало на целую неделю!

Вдруг с его дисплеем случилось что–то странное. Он вдруг стал ярко–зеленым, потом начал излучать синее свечение и наконец пошел золотыми переливами. И словно из глубины маленького аквариума всплывал и набирали контрастность заветный символ: «А»! Хватая воздух, словно рыба на песке, Моллой открыл почту на коммуникаторе. Первое сообщение было от работодателя: «Оплата за заказ Т51\27 в размере 2350 единиц зачислена на ваш счет». Следующее от банка «Баланс вашего счета составляет 121 366 РМ». И третье: «Департамент кадровой политики поздравляет Вас с переходом в класс «А».

Он без сил отвалился на спинку стула. Пружина внутри него медленно распрямлялась. Вдруг захотелось кричать, сорваться с места и поделиться с кем–то ошеломляющей радостью. Официант, принесший бифштекс, следил за бурей на его лице с понимающей улыбкой. Эти все видят, все подмечают. В глазах Моллоя заблестели слезы. Он стал шарить по карманам в поисках носового платка, вспомнил, что оставил его в кармане уличной одежды в гардеробе и вытер лицо рукавом рубашки. Откуда–то из–за стойки выпорхнул низенький приземистый человечек в дорогом костюме с красивым полосатым галстуком. Лацкан его пиджака также золотил знак «А». Незнакомец подскочил к Моллою и стал трясти его безвольную и смятенную руку:

— Поздравляю! От всей души! Я — Тильке, хозяин заведения. Позвольте снимок на память. Не часто у нас такое происходит! Ну, вы понимаете — отличная реклама…, — владелец паба наклонился к Моллою и горячо зашептал. — Сожалею, что приходится это говорить, но теперь вам не стоит сюда заходить, если конечно дорожите своим балансом. Буквально в трехстах шагах по улице есть заведение статуса «А». Оно также принадлежит мне. Отличное обслуживание, соответствующий выбор блюд и напитков…

— Не уверен, что я смогу себе это позволить, — краснея, промямлил Моллой.

— Сможете, сможете. Вот увидите! И не волнуйтесь об оплате — «альфы» закрывают платежи по итогам месяца. Да какие между нами счеты! По кодексу уровня вам положен единовременный кредит в девять тысяч «Пэ–эМ». Без процентов и с возвратом в течение следующих десяти лет. Что с вами, милейший? Вам нехорошо? А–а–а — от радости? Ха–ха–ха! Позвольте, я провожу вас до выхода.

Краем глаза Моллой заметил, что дисплей Тильке мигает зелеными огоньками. Сотрудничество? Доброжелательность? Молодец хозяин, своего не упустит.

Когда за ним закрывалась дверь, Тильке прокричал ему в спину:

— Чуть не забыл! Обязательно! По приходу домой — вычистите свои информационные каналы от программ новостей и прочей медиа… ну, вы поняли! Не забудьте! Они также теперь не для вас. Я упустил в суматохе и попал на двести единиц по итогам месяца. У «альф» свои передачи, после разберетесь. Обещайте!

Моллой повернулся и одними губами сказал:

— Обещаю.

Дисплей Тильке заговорщицки подмигнул обоим «альфам» веселым изумрудным глазком.