Путь III. Зеркало души

Аморе Д'Лиссен, 2014

Данная книга представляет собой третий том трилогии «Путь», которая повествует о непоколебимой воле, холодном разуме и трепете пылких сердец людей, стремящихся следовать своим идеалам даже в темное время несправедливости и отчаяния. Людей, которые, несмотря ни на что, не утратили веры в себя, в своих сограждан, в свою страну и в свою судьбу. В третьем томе трилогии неимоверный накал политических страстей и самых обычных человеческих эмоций, заметно обострившихся с очередным витком борьбы международной преступной организации за свои далеко идущие цели, вновь и вновь взывает к разуму людей. Виртуозная и смертельно опасная игра, разворачивающаяся по обе стороны Атлантики, близится к своему логическому финалу, предоставляя каждому из героев шанс определиться с тем, ради чего стоит жить, а за что не жалко и умереть…

Больница

(24.04.2013, Нью-Йорк, 10–00)

Потревоженный лучами утреннего Солнца, предательски бившими в глаза, проходя сквозь щель между шторами, Павел медленно открыл глаза и осмотрелся. Он лежал в белоснежной одиночной больничной палате, оснащённой жидкокристаллическим телевизором, небольшим холодильником и собственным отдельным санузлом. Забинтованное плечо всё ещё ныло, напоминая о недавних событиях возле злополучного здания университета. Собравшись, наконец, с мыслями Кузовлев припомнил отдельные фрагменты вчерашнего дня, большую часть которого, равно как и весь предыдущий день, он проспал, восстанавливая потерянные силы и нервы, прерываясь лишь для поглощения завтрака, обеда и ужина, заботливо принесённых медсестрой.

Осторожно сев на краю кровати, он медленно одел халат одной рукой и, поправив бандаж, фиксировавший положение левой руки, попытался самостоятельно подняться на ноги.

В этот момент в палату вошла медсестра, совершавшая очередной обход вверенных ей пациентов. Девушка с индийской внешностью с улыбкой на беглом английском с каким-то замысловатым акцентом пролепетала что-то приветственное, после чего, несколько раз показав на кровать, старательно произнесла — «Вам сейчас лучше лежать. Подождите — я скоро принесу вам завтрак в палату…».

Павел, изрядно уставший от простого лежания на кровати за последние сутки, распрямился и, встав на ноги, бодро на схожем ломаном английском ответил — «Да ладно тебе… Я же не инвалид какой — или серьёзно думаешь, что я до вашей столовой сам не дойду? Да ты просто нас русских ещё плохо знаешь! Подумаешь там, плечо подстрелили, тоже мне велика потеря… Главное ведь, что живой!».

Девушка, не поняв даже половины сказанного молодым человеком, отрицательно покачала головой, наблюдая за тем, как Кузовлев, взяв с прикроватной тумбочки свой сотовый телефон и бумажник с кредитными картами и небольшой суммой денег, осторожно придерживаясь за стену, бодро двинулся в коридор.

Выйдя в холл Павел, не вполне доверяя своей памяти в подобных жизненных обстоятельствах, сфотографировал номер своей палаты, гласивший «3043» на сотовый телефон, после чего развернувшись к медсестре, обомлевшей от увиденного зрелища, с улыбкой спросил — «Столовая-то у вас, где? Или кафе какое-нибудь там?».

После чего, получив ценные указания о местонахождении интересовавшего его объекта общепита, двинулся в путь. Дойдя до лифта, он самодовольно улыбнулся, отметив про себя — «Седьмая комната от лифта по коридору — можно было и не фотографировать, такой пустяк уж точно не забуду…».

Вдоволь позавтракав, Павел, сидя в столовой медицинского центра, сделал несколько звонков своим знакомым и друзьям, в ответ на шквал не отвеченных вызовов едва ли не раскаливших его телефон минувшим днём, как только информация о неудачном покушении на его собственную персону достигла родины, наделав шума даже в федеральных новостях. Пересказав вкратце пять раз, по сути, одну и ту же историю своего героического ранения, включавшего краткий экскурс в область физиологии с обязательным упоминанием того факта, что злополучная пуля прошла всего в десяти сантиметрах от сердца, Павел, сочтя долг по отношению к ним всем выполненным, наконец, положил телефон в карман. Допив последний глоток категорически противопоказанного врачами чёрного кофе, он встал и медленно двинулся обратно к лифту.

Выйдя из лифта, он добрёл до седьмой по счёту палаты, из которой прямо перед ним деловито вышла женщина врач в белоснежном халате, не обратившая на него никакого внимания. Павел, поймавший закрывавшуюся в палату дверь, хотел было крикнуть ей в след, что он уже вернулся, но после, вспомнив про болезненные уколы и различные медицинские процедуры, которые можно было ожидать от подобного визита врача, быстро отказался от этой идеи, логично предположив, что это вполне может подождать. Спустя мгновение он вошёл в палату, закрыв за собой дверь.

Менее чем через минуту Кузовлев, задыхаясь и дрожа всем телом, выбежал из палаты в направлении лифта, быстро набирая знакомый номер телефона, после чего едва услышав голос на том конце, молодой человек выпалил — «Дмитрий Николаевич, это Кузовлев, Павел Кузовлев… Спасите! Мне нужно срочно выбраться из больницы — меня хотят убить!».

После чего услышав заверения сотрудника российского консульства в Нью-Йорке, номер которого ему любезно дали в Москве для связи в экстренных случаях, дрожащим голосом Павел продиктовал наименование госпиталя, после чего произнёс — «Да какая к чёрту палата — я буду ждать Вас в столовой на первом этаже, оставаясь у всех на виду. Прошу Вас, поспешите — всё очень серьёзно!».

* * *

В течение последующих двадцати минут, нервно оглядываясь по сторонам, молодой человек, сидел в столовой больницы, продолжая пить запрещённый врачами кофе и отчаянно пытаясь унять нервную дрожь в руках…

В этот момент столовую вошли высокий упитанный человек в форме, в сопровождении миловидной девушки, и двух человек в штатском. Найдя глазами интересовавшего их пациента, все четверо подошли к Кузовлеву, замершему от ужаса, после чего незнакомец в форме, приветливо улыбнувшись, протянул руку со словами — «Хью Палмер, следователь по особым делам, полиция Нью-Йорка. Вместе со мной коллеги из федерального бюро расследований. Вы надо полагать Павел Кузовлев?». Стоявшая рядом девушка быстро перевела фразу, хотя в этом и не было никакой необходимости.

Павел, с трудом пытаясь определиться с тем, хорошо или плохо для него присутствие полиции в данной ситуации, пожал протянутую руку, неуверенно кивнув и добавив на английском — «Вроде того…».

«Вы говорите по-английски? Отлично!» — одобрительно кивнул Палмер, продолжив — «Мы бы очень хотели поговорить с Вами о произошедшем покушении. Возможно, здесь не совсем удобно разговаривать, поэтому…».

«Я никуда отсюда не уйду!» — моментально отрезал Павел, безапелляционно добавив — «Если хотите поговорить со мной — то только здесь…».

«Может лучше, поговорим в Вашей палате?» — предложил Хью, уточнив — «Здесь довольно многолюдно, а нам не хотелось бы обсуждать детали расследования при посторонних…».

«Нет!» — столь же резко оборвал его Кузовлев, после чего, поняв, что недоумевавшие полицейские, нуждаются хотя бы в некотором пояснении относительно причин подобного поведения, при этом, явно не желая раскрывать карты, Павел поспешно добавил — «Вы знаете, хуже палаты я ещё в жизни не видел — ноги моей там не будет!».

Палмер, как и оба его коллеги из федерального бюро расследований, раскрыл рот от удивления, после чего с некоторой обидой и горечью в голосе произнёс — «Помилуйте, это же один из лучших медицинских центров во всём нашем городе! Я, конечно, не знаю, как обстоят дела с медицинским обеспечением у Вас там, в Москве, но всё же…».

«Поговорим здесь…» — ещё раз утвердительно произнёс Павел.

«Вы не могли бы рассказать поподробнее события накануне покушения?» — попросил Хью, всё ещё удивлённый высокомерием и заносчивостью руководителя небольшого российского молодёжного движения.

Кузовлев, понимая, что у него ещё есть время до появления людей из посольства, сделал глоток кофе, и медленно начал изложение событий того злосчастного дня.

«Разумеется, я понятия не имею, кто, откуда и зачем в меня стрелял…» — с возмущением ответил Павел на очередной, и на его взгляд откровенно идиотский вопрос, добавив — «Я почти сразу же потерял сознание, поэтому о деталях самого покушения вам лучше расспросить студентов университета, которые вполне могли что-то заметить…».

«Павел, у Вас были враги, которые могли бы желать Вашей смерти?» — буднично поинтересовался Палмер.

Молодой человек отрицательно покачал головой…

«По Вашему мнению, не могло ли покушение на Вас быть связано с деятельностью движения, члены которого именуют себя экзорцистами?» — с интересом продолжил Хью, уточнив — «Если не ошибаюсь, в своём интервью Вы давали понять, что со своей стороны готовы стать посредником между ними и российскими властями, заняв место Легасова…».

«Да понятия не имею! Да и откуда мне вообще знать?» — вспылил Кузовлев, эмоционально дрожащим голосом добавив — «Вот сами бы их и спросили! Что же до меня — меня всё это больше не касается! И я не собираюсь занимать его место! Я жить хочу!».

В этот момент трое молодых людей российской внешности, в штатском, вошли в столовую и, найдя глазами Павла Кузовлева, подошли к их столику…

«Вы кто?» — нахмурив брови, переспросил Палмер, явно не желая, на самом интересном месте прерывать интервью с пострадавшим по делу.

«Дмитрий Часов, консульство России…» — с улыбкой ответил высокий молодой человек, протягивая дипломатический паспорт, уточнив — «А кто, собственно говоря, Вы?».

«Хью Палмер, полиция Нью-Йорка» — кратко с явным неудовольствием представился полицейский.

«Павел, эти люди Вам угрожают?» — с улыбкой поинтересовался Часов.

«Пока нет…» — неуверенным голосом ответил Кузовлев и, посмотрев на сильно нахмурившегося Палмера, добавил — «Впрочем, кто их знает — они же американцы, ведь…».

«Вы, надо полагать, завершили разговор и готовы собираться?» — деликатно поинтересовался Дмитрий.

«Да, я полностью готов…» — быстро ответил Павел, вскочив со стула.

«В смысле собираться?» — привставая со стула, переспросил Хью.

«Ближайшим рейсом Павел Кузовлев вылетает в Москву для получения квалифицированной и качественной медицинской помощи…» — оперативно пояснил Часов. После чего, видя странное и шокированное выражение лица Палмера, второй раз за день услышавшего, что лучшая клиника их города и та не обеспечивает той квалифицированной и качественной медицинской помощи, которую можно получить в далёкой Москве, лаконично добавил — «Полагаю, у Вас нет оснований для ограничения Павла в возвращении на родину?».

«Нет, но нам могут потребоваться его показания и уточнения по данному делу…» — озадаченно произнёс Хью.

«В этом случае, добро пожаловать в Россию для их получения…» — дипломатично улыбнулся Дмитрий.

Спустя пятнадцать минут, оформив бумаги на досрочную выписку пациента под его собственную ответственность, Кузовлев в сопровождении сотрудников консульства сел в служебную машину, направившись сразу в аэропорт…