Дом в соснах

Ана Рейес, 2023

Дом в соснах спрятан глубоко в лесу. Снаружи может показаться, что он разрушается и зарастает сорняками, но внутри в нем тепло и уютно. Когда-то Майя считала этот дом идеальным местом, но теперь она знает, какая опасность может скрываться там. Тем летом умерла ее лучшая подруга Обри – упав замертво на глазах у загадочного мужчины по имени Фрэнк. Спустя семь лет Майя все еще не может прийти в себя, пробелы в ее воспоминаниях о том лете не дают ей спокойно жить. Прошлое стремительно возвращается, когда Майя случайно натыкается на видео в Интернете, где молодая девушка внезапно умирает в закусочной, сидя напротив… Фрэнка. В конце концов она решает поехать в родной Питтсфилд, чтобы освободиться от преследующих ее демонов прошлого. Майя готова встретиться лицом к лицу с человеком, который ждет ее в Доме в соснах, – человеком, которого она так старалась забыть… Какую же тайну Фрэнка скрывает Дом в соснах?

Два

Обри Уэст, лучшая подруга Майи по старшей школе, упала замертво ясным летним днем незадолго до того, как Майя уехала в колледж. Смерть Обри не была заснята на видео, но, тем не менее, привлекла к себе внимание. Репортажи по телевидению, газетные статьи, сплетни. Здоровая семнадцатилетняя девушка без видимой причины падает и умирает. «Как это могло с ней случиться?» — гадали люди.

Как и девушка на видео, Обри в тот момент разговаривала с Фрэнком. И Майя была убеждена, что именно он и убил ее. Она не могла объяснить, как он это сделал — даже если и догадывалась, почему, — и в конце концов, поскольку у нее не было доказательств — как и уверенности в себе, в правильности собственного восприятия, даже в собственном здравомыслии, — у нее не оставалось выбора, кроме как принять ситуацию и жить дальше.

Или, по крайней мере, попытаться.

Майя всегда любила хорошо повеселиться, с тех самых пор, как Обри впервые стащила пинту водки у своей мамы и они выпили ее, смешав с SunnyD^[5]. Но тогда выпивка имела для них другой смысл. В подростковом возрасте они с Обри стремились к разного рода «подвигам» и считали себя непохожими на «перегоревших» в школе детей, которые между уроками пробирались к доске анонимных жалоб и сутулились у своих шкафчиков с покрасневшими глазами. Майя училась на отлично, не прилагая усилий, а Обри, хотя ее оценки никогда этого не отражали, была по-своему умна. Она разбиралась в людях, видела их поступки насквозь. Ее семья много переезжала, когда она была маленькой, так что у нее был большой опыт в приобретении друзей, но одной вещи она так и не научилась — сохранять их.

Майя познакомилась с новенькой на уроке английского в девятом классе. Та выглядела загадочной и интригующей для всех, особенно для мальчиков, благодаря своим зеленым глазам и лукавой улыбке. Майя стала одной из большого количества новых подруг, которых Обри завела за первые несколько недель учебы в школе, но лишь их дружба оказалась крепкой. И они обе дорожили ею.

Они работали в паре, готовя доклад об Эмили Дикинсон, и сблизились благодаря поэзии. Их объединила способность восхищаться красивой рифмой. Вместе с тем они были очень разные: Обри — вечная новенькая, и Майя — вечно уткнувшаяся носом в книгу. Она выглядела латиноамериканкой, но выросла с белой матерью-одиночкой и очень мало знала о своей семье в Гватемале. При этом чувствовала, что не вписывается в общество других испаноязычных детей, однако, не будучи белой, выделяется и в Питтсфилде.

Майя проводила большую часть своего времени за чтением и придумыванием историй. Она была популярнее среди учителей, нежели среди своих сверстников, но ее это устраивало. Она собиралась стать писателем так же, как ее отец, хотела сочинять книги и прославиться. Она собиралась оставить Питтсфилд позади.

Она поступила практически во все университеты, в которые подавала документы, и выбрала Бостонский из-за программы творческого письма и предложенной стипендии. Но за неделю до начала учебы умерла Обри.

И жизнь Майи разделилась на «до» и «после».

Она потеряла самую близкую подругу. Все произошло у нее на глазах, но по сей день она чувствовала, что в этом инциденте было нечто большее, чем она увидела. Сродни наблюдению за магическим трюком, когда понимаешь, что это иллюзия, но не знаешь, как фокуснику она удалась.

Ситуация казалась невероятной. Обри была здорова, у нее не имелось никаких хронических заболеваний. Ее родители потребовали вскрытия, но оно не дало никаких ответов, и медицинский эксперт в конце концов назвал произошедшее «внезапной необъяснимой смертью». По-видимому, так называют случаи, когда кто-то падает замертво безо всякой причины, частенько обвиняя сердечную аритмию или отдельные виды припадков.

Лишь Майя была уверена, что причина всему — Фрэнк.

Не было ни оружия, ни яда, ни какого-либо контакта. На теле Обри не было ни кровоподтеков, ни ран. Майя не могла ничего доказать — даже объяснить не могла, — но она настаивала на том, что он каким-то образом обманул их всех.

Возможно, будь у нее хоть какие-то, даже незначительные улики, полиция отнеслась бы к ее заявлению серьезнее. Но как бы то ни было, они допросили Фрэнка и, не найдя причин задерживать его, отпустили, предупредив Майю об опасности ложных обвинений. Заметив, что своим поступком она могла разрушить мужчине жизнь.

Мама очень терпеливо и внимательно отнеслась к подозрениям дочери, но когда они не подтвердились, стала беспокоиться о психическом здоровье Майи. Психическое заболевание преследовало семью, как проклятие, и семнадцать лет были как раз тем возрастом, когда оно могло нанести удар.

Вот так девушка оказалась на приеме у доктора Фреда Барри, которого мама Майи нашла в «Желтых страницах».

После часовой беседы врач диагностировал у Майи кратковременное психотическое расстройство, которое могло быть спровоцировано горем. Он нашел ее страхи насчет Фрэнка бредовыми, но заверил, что она была не первой, кто объяснял столь внезапную смерть магией, мистикой или чем-то подобным. Из ста тысяч человек примерно двое внезапно умирают по причинам, которые не могут быть объяснены вскрытием.

В некоторых культурах в таких смертях обвиняют злых духов. Разум всегда будет пытаться объяснить то, чего он не может понять, — он будет придумывать истории, теории, целые системы убеждений, а разум Майи, по словам доктора Барри, принадлежал к тому типу, который видит лица в облаках и послания в чаинках, находит закономерности там, где другие их не видят. Это означало, что у нее хорошее воображение, при этом способное обмануть ее саму.

Нейролептики притупили жгучую уверенность в том, что Фрэнк каким-то образом обманул всех, но это чувство так и не исчезло полностью. Иногда оно накатывало на нее, словно темное наваждение. Кошмарное убеждение в том, что доктор Барри был неправ, хотя все ему верили, и что Фрэнк на самом деле убил ее лучшую подругу.

Вместе с этой убежденностью пришел страх. Майя была для Фрэнка помехой, свидетелем того, что он натворил. Если он действительно убийца, у нее имелись все основания бояться, и тот факт, что она не знала, как он это сделал, усугублял ситуацию, порождая ужасную неопределенность, которая не давала ей двигаться дальше. Вот только со временем она научилась не говорить о своих подозрениях ни с доктором Барри, ни с кем-либо еще. Ее бесило, когда люди смотрели на нее как на сумасшедшую. Убедившись, что девушка отказалась от бредовых мыслей, доктор Барри объявил ее выздоровевшей, хотя и немного встревоженной, и заменил нейролептики на транквилизатор.

Это сработало. Новый препарат притуплял страх и вырубал ее ночью.

Алкоголь тоже помогал. На протяжении всего обучения в колледже она несколько вечеров в неделю напивалась до беспамятства. Ей все еще удавалось получать пятерки и четверки, но она посещала самые простые занятия в переполненных аудиториях, где никто не знал ее имени, и не имело значения, была ли она с похмелья. Она продолжала убеждать себя, что ей весело. Возможно, так оно и было; это оказалось трудно вспомнить. В Интернете имелось достаточно смущающих фотографий, на которых она с неизменным напитком в руках танцует на столешницах, чтобы предположить, что она прекрасно проводила время.

После колледжа она была счастлива устроиться на работу в Kelly’s Garden Center. И хотя время от времени она садилась за стол, чтобы что-то написать, ей никогда не удавалось продвинуться дальше первой страницы. Проблема заключалась в том, что Майе больше не нравилось оставаться наедине со своими мыслями. Она уже больше года работала в садовом центре и делила квартиру со своей подругой Ланой, когда познакомилась с Дэном.

Они встретились на вечеринке в тот момент, когда все либо танцуют потной толпой, либо слишком громко чавкают на кухне, либо валяются на кровати хозяина, либо закидывают в себя что покрепче. Майя предположила, что они с Дэном были под кайфом, когда в очереди в туалет между ними завязался разговор — как еще объяснить, что они продолжили беседу за завтраком на следующее утро, сидя друг напротив друга в любимом мексиканском ресторане Майи?

За уэвос ранчерос^[6] и кофе де олья^[7] с корицей они говорили обо всем, но больше всего Майе запомнилось, что Дэн, как и она, в детстве прочитал адаптированную версию «Илиады» и с тех пор был одержим греческой мифологией.

Возможно, это была близость от общения с кем-то, кто любил те же истории. Или дело было в том, что, вспоминая о них, они на самом деле говорили о себе. Прошли годы с тех пор, как Майя в последний раз рассказывала кому-либо о главной травме своей жизни, и хотя в ту их встречу она об этом не упомянула, она нашла определенное утешение в том, как трогательно Дэн сочувствовал Кассандре, женщине, проклятой предсказывать правду, в которую никто не верил.

Только на их третьем или четвертом свидании Майя поняла, что он почти не пьет — выпивал на вечеринке максимум два бокала и не употреблял наркотики. Это означало, что их первый разговор на самом деле не был подпитан измененным сознанием, по крайней мере, со стороны Дэна, что казалось важным.

А также это означало, что теперь рядом с ней был спокойный и трезвый мужчина, в отличие от большинства предыдущих партнеров, которых, оглядываясь назад, Майя скорее назвала бы собутыльниками. Ощущение его пристального настороженного внимания к ней действовало на нервы, но со временем — за поздними завтраками и обедами, долгими беседами и все более уютным молчанием — Майя обнаружила, что, будучи рядом с ним, тоже хочет оставаться трезвой, чтобы не упустить ни одной минуты, проведенной вместе. Они катались на велосипедах вдоль реки Чарльз. Устроившись на диване, смотрели кулинарное шоу «Железный шеф-повар». Вместе готовили на его кухне сложные, изысканные блюда.

Поначалу Майе было нелегко все это время оставаться трезвой. Иногда ни с того ни с сего воспоминания, подобно долго спящим левиафанам, пробуждались, угрожая подняться и поглотить ее целиком. Обри падает на землю. Темный блеск глаз Фрэнка. Ужас от осознания того, что все усилия Майи оставаться незамеченной ничего не будут значить, если он решит, что хочет найти ее.

Но не только воспоминания преследовали девушку в эти дни. После почти десяти лет беспрерывного пьянства она обнаружила, что забыла, как справляться с повседневными заботами, например, получить права или лечь спать в разумное время. Казалось странным, расстраиваясь, не напиться.

Порой она ловила себя на том, что огрызается на Дэна безо всякой причины, и ненавидела себя за это. Боясь оттолкнуть его, она изо всех сил старалась скрыть свое беспокойство, хотя даже воздух внезапно становился сырым и колючим. Она никогда не упоминала, что просыпается на рассвете в холодном поту, или о бессоннице, которая вообще не давала ей уснуть. Но в конце концов все успокоилось, чему способствовал транквилизатор, заменивший водку и джин, которые она обычно употребляла, чтобы вырубиться.

Иногда она принимала препарат и в течение дня, постепенно увеличивая дозу по мере того, как росла ее зависимость. Для Майи было важно, чтобы прежний страх превратился в далекий и не такой всепроникающий, как она опасалась. Обычно мысли не будоражили ее, или, возможно, просто прошло достаточно времени. Она хорошо питалась и занималась спортом, редко выпивая больше одного стакана за вечер (вместе с несколькими таблетками из пузырька с этикеткой аспирина, которые она хранила в сумочке, чтобы Дэн случайно не проглотил одну из них, решив, что это аспирин).

В эти дни, когда Майя думала об Обри или Фрэнке, или ей снилось, что она вернулась в домик, она утешала себя словами доктора Барри, который заверил ее, что она ничего не могла сделать для Обри. Никто ничего не смог бы сделать. Никто не был виноват в случившемся. Даже Фрэнк.

Майя повторяла себе это каждый раз, когда звонил телефон и она не узнавала номер, или она слышала шаги позади себя на темной улице. Но как могли две женщины упасть замертво без видимой причины, разговаривая с одним и тем же мужчиной?

Примечания

5

Апельсиновый напиток, разработанный в 1963 году компанией Doric Foods (США).

6

Мексиканское блюдо из жареных яиц на тортилье со свежим соусом из томатов и острого перца.

7

Исп. Café de olla (кофе в горшке) — кофейный напиток, популярный в Мексике.