Грань искупления

Анастасия Стер (2025)

Мексиканская мафия готовит наступление на землю Калифорнии. Адриан Мартинез вышел из колонии и готов мстить. Мафии, которая лишила его дома. Бывшей девушке, из-за которой он оказался за решеткой. Адриан втягивает ее в свой мир ради возмездия, но у сердца другие правила. Он должен был стать ее палачом, но стал искупителем. Зиара Грейсон пытается рисовать картины и бороться с демонами прошлого, но они не хотят ее отпускать. Адриан снова втягивает Зиару в свои кровавые игры, которые пугают, доводят до слез и могут убить. Она уверена, что этот мир не для нее, но, кажется, душа говорит обратное. Искусство должно было стать ее спасением, но стало погибелью. Игра двух мафиозных фамилий закончится смертью.

Глава 6

Зиара

Март, 2022 год.

Город Трэйси, штат Калифорния.

Я сжимаю край пухового одеяла, которое обнимаю ногой, лежа на боку. Мои глаза упираются в белую дверь спальни, за которой кто-то стоит. И я точно уверена в этом: я слышала шаги и то, как чертов взломщик обошел все комнаты дома. Мое сердце бьется так, как не должно в спокойном состоянии. Пульс явно зашкаливает и кажется, будто я сделала полноценную силовую тренировку. Бесформенная белая футболка, заменяющая пижаму, неприятно прилипает к телу из-за пота и влажности в комнате.

В стрессовых ситуациях мой мозг отказывается функционировать, именно поэтому я просто неподвижно лежу, широко открыв глаза. Как будто бы мое тело онемело и я больше не могу шевелиться, хотя ярко чувствую каждый сантиметр кожи. Мой разум похож на птицу в клетке: он мечется из угла в угол, крича и умоляя сделать хоть что-то, черт возьми. А я не могу. Я просто не могу. Все, что мне остается, — лежать тут и ждать своей участи.

Мысленно я надеюсь, что это вор. Сейчас он порыскает по углам, скорее всего найдет все мои сбережения, и просто уйдет. А может быть это маньяк и до утра я уже не доживу. Слезы начинают скапливаться в уголках глаз, больно щипая и покалывая. Это слезы страха и отчаяния. Слезы безысходности, потому что я не смогу обороняться.

Иссиня-фиолетовая гроза ударяет по земле, заставляя оконное стекло дребезжать и гудеть. В этот же момент входная дверь медленно открывается, не издавая ни звука. Мимолетная яркая вспышка являет мне черный силуэт с фарфоровой белой маской на лице. Ее рот, изрезанный вдоль и поперек, широко открыт, а черные глаза растекаются по всей белоснежной коже, завораживая и гипнотизируя своей уродливой формой.

Наконец-то мое тело приходит в движение, и я, путаясь в одеяле, отползаю на другую сторону кровати, смотря только на высокого человека в проеме двери. Тут же, словно по щелчку, я начинаю слышать отдаленный голос, который приказывает мне прятаться, спасаться. Он умоляет искать успокоение в свете. Заставляет меня громко кричать, чтобы заглушить его — Палача.

— Безумие прячется в темноте. Не всматривайся в нее, если не готова столкнуться со своим отражением, mi corazón.

И я начинаю истошно орать, потому что с первых же слов понимаю, что передо мной стоит чертов Адриан Мартинез. «Мое сердце», которое он всегда произносит на испанском языке, слишком больно ощущается. Это словосочетание пронизано страданием, кровью, человеческой слабость и животным страхом. Это то, что еще долго преследовало меня в самых жутких кошмарах. Это то, что я не хотела слышать больше никогда в своей жизни.

Мир вокруг меня перезагружается и как будто переворачивается с ног на голову. Кажется, что все вокруг какое-то слишком большое и расплывчатое, а Адриан наоборот слишком настоящий, четкий и живой. Настолько живой, что даже не верится. Я начинаю чувствовать себя странно, но, самое главное, весь спектр эмоций усиливается так, что меня кидает в обжигающий пот, а затем я чувствую невыносимый мороз.

Мне так холодно, что ноги начинают дрожать, а спину невероятно скручивает. Противный шум, писк и крик усиливается, и мне приходится закрыть уши руками, чтобы перестать слушать это дерьмо. Я зажмуриваю глаза и начинаю залезать в свое левое ухо указательным пальцем, выкручивая фалангу в разные стороны. Я изо всех сил тыкаю прямо в барабанную перепонку, пытаясь проткнуть ее, чтобы это закончилось.

— Перестань… — ору я по слогам, начиная со всей силы ладонями хлопать по ушам. — ХВА-ТИТ!

Я сползаю с кровати на пол, больно прикладываясь коленями о паркет. Тяну вниз мочку правого уха, а левое впечатываю в заостренное плечо, начиная биться головой об него. Чертов мужской голос продолжает говорить отвратительные вещи. Грязные, противные, ужасные… У меня нет сил слушать его. Почему он не затыкается, мать твою… Почему он говорит это мне. Зачем он стоит в дверях в этой маске и говорит все это…

— Заткнись, черт возьми! Закрой свой паршивый рот! — я ору на Адриана, который все громче и громче шипит, плюется и говорит прямо в моей голове. Ощущение, что он делает это около уха, но я не вижу никого рядом с собой.

Я встаю на четвереньки и начинаю истошно орать, высовывая такой тяжелый язык изо рта, просто чтобы стало легче. Кашель смешивается с отвратительным рваным ощущением из-за крика, но я не могу перестать делать это. Однако собственные вопль, рык и визг не перекрывает чертов мужской бас. Я падаю на спину, прижимая колени к груди, и начинаю массировать виски с двух сторон, потому что моя голова может расколоться в любой момент. Я дергаю волосы у самых корней, выкручиваю их, плююсь и луплю пятками по полу, чтобы хоть на секунду сбавить напряжение.

— Мне говорят, что ты плохой, — то ли рычу, то ли шиплю я, вставая с пола. Я стою прямо напротив Адриана. Нас разделяет лишь кровать. — Мне нужно спасаться.

Мой рот искажается в оскале и беззвучном крике о помощи, а глаза широко распахиваются. Колени подгибаются в судороге, поэтому одной рукой я упираюсь в матрас кровати, с края которого слезла простынь, и иду ближе к нему, хотя не хочу этого. Его лицо скрыто за маской, но я чувствую, что рот шевелится. Я слышу все, что он кричит мне прямо в уши.

— Мне сказали, что я должна убежать от тебя, что я должна искать спасение, — хриплю я, пытаясь выдрать волосы на висках. Я не понимаю кто прячется за маской передо мной. Глаза начинают закатываться, а левая нога громко топать по полу. — Мне говорят уходить! — Я перехожу на крик, а человек в маске остается стоять неподвижно передо мной.

— Ты не сможешь уйти от меня, грешница, — говорит он хриплым голосом, наклоняя голову в сторону. — Никогда.

В момент фразы Адриана кажется, будто крик вокруг затихает. Я уже не уверена, что слышу его голос. Меня обманывают, дурят и пытаются свести с ума. Они делают это специально, чтобы обидеть и уничтожить.

И я начинаю смеяться, присаживаясь на корточки перед ним. Мой рот широко открывается, а язык начинает елозить по нижней губе, быстро гуляя из стороны в сторону. Я кричу что-то неразборчивое, смеюсь и продолжаю закатывать глаза.

Человек в маске хватает меня за волосы слишком грубо и резко, и начинает тянуть наверх, поднимая с колен. Я чувствую, как светлые локоны натягиваются прямо на коже головы, отвратительно зудя и посылая покалывания по всему телу. Слышится крик и шипение, и их издаю я, хотя понимаю это не сразу. Он грубо подносит мое лицо прямо к своей маске, впечатывая лоб в холодный пластик. Вторая рука обхватывает мою щеку, и я наслаждаюсь холодным кожаным материалом перчатки.

Это действует на меня словно обезболивающее во время адской мигрени. Я резко замолкаю и смотрю в бездонные черные глаза, не моргая. Как будто бы он выдернул меня из-под воды, потому что окружающая обстановка начинает загружаться. Я остро ощущаю саднящее горло, боль и жар в ушах, а еще то, что мое лицо мокрое из-за слез и слюней. Голову печет и я чувствую, как он вырывает мои волосы, крепко держа их у самого корня. Еще немного, и он просто снимет скальп. Но холод и боль помогают страху активироваться. И это становится маяком в непроглядной темноте, которая пропитана ужасными криками и отвратительными приказами.

Осознав свое положение, я начинаю вырываться, толкаться локтями, коленями и всем своим телом, пытаясь отойти от него подальше. Я бьюсь головой об его маску, но, кажется, Палач не чувствует боли. Он всегда наслаждался болью, поэтому это не удивляет меня.

— Отпусти меня, мать твою! — шепчу я, потому что на крики не остается сил. Я сразу же начинаю кашлять из-за сухости во рту. Голова кружится, все тело болит так, будто бы я дралась на ринге. — Чего тебе нужно от меня?!

Я чувствую, как крупные слезы скатываются по щекам, а силы медленно покидают тело. В этот же момент Адриан толкает меня в сторону и я врезаюсь спиной в стену, цепляя бедром угол прикроватной тумбочки. Острая боль пронзает все тело, но он подходит вплотную ко мне, фиксируя руки над головой.

Он толкает колено между моих ног, и голая плоть оказывается на его бедре. Адриан медленно проводит рукой по моему телу, очерчивая контур груди. Соски мгновенно твердеют, упираясь в хлопковую ткань. Он мучительно проводит пальцами по моему животу и останавливается прямо около подола мятой мокрой футболки. Я чувствую, как начинаю дышать глубже, а еще ощущаю предательский узел возбуждения, который затягивается между бедер.

— Что тебе нужно? — хриплю я, глотая собственные слезы.

— Возмездия. Настало время отвечать за своих грехи.

Его чертов голос, хриплый и низкий, действует на меня, как красная тряпка на быка. Я начинаю елозить и вырываться. Хочу плюнуть в его хренову маску, но во рту пустыня.

— Я скучал по тебе, — говорит он настолько тихо, что я не уверена в том, что не придумала эту фразу.

Адриан рывком поднимает подол футболки и обхватывает самый центр своей ладонью. Холодная кожаная перчатка ярко контрастирует с моим жаром и влагой, скопившейся между ног. Я резко вздыхаю, чувствуя, как воздух застревает между ребер. Предательское чувство предвкушения посылает спазмы в нежную кожу моего лона, что злит еще сильнее, потому что я не должна этого чувствовать.

— Все также возбуждаешься от одного моего запаха, грешница? — спрашивает он прямо около уха, медленно поглаживая клитор круговыми движениями. — Когда удовлетворяешь себя, вспоминаешь, что я стал твоим первым и единственным мужчиной? В твоей голове всплывает то, как я трахал тебя на мольбертах?

Адриан резко входит в меня двумя пальцами, растягивая в восхитительной манере. Он сразу же начинает трахать меня, глубоко заполняя, параллельно массируя ладонью клитор. Я чувствую спазмы боли, которые перекликаются с удовольствием, но Адриану плевать. Он не пытается быть нежным и внимательным. Контраст перчатки и влажной плоти настолько приятно ощущается, что я начинаю подмахивать ему бедрами, выгибаясь в спине. Я больше не могу сдерживаться, потому что Адриан меняет угол наклона, вдалбливаясь еще жестче и грубее. Лопатки бьются и царапаются о шершавую стену позади, а изо рта вырываются стоны, вперемешку с хриплым дыханием.

— Я ненавижу тебя, — стону прямо ему в ухо, закусывая губы. Я продолжаю насаживаться на его пальцы, совершая круговые движения тазом. Ритм запредельно быстрый. Руки горят и затекают от того, что они все еще сомкнуты над головой, но мне плевать. Я мечтаю об оргазме. Чувствую себя такой грязной и развратной, что возбуждаюсь от этой мысли еще сильнее.

Адриан сжимает мою шею рукой и я чувствую, как пальцы врезаются в тонкую кожу, оставляя на ней отметины. Кажется, что еще чуть-чуть и он сможет сломать меня пополам.

— А кто сказал тебе, что я Адриан? — шепчет он мне на ухо, продолжая сжимать шею. Я широко открываю глаза, сжимая ноги, потому что из-за его спины выходит еще один человек в маске крика.

Я смотрю на мужчину позади, который слегка наклоняет голову в сторону. Глаза переключаются на того, кто стоит рядом, а всхлип растворяется в груди, так и не находя выхода. Страх сменяет возбуждение, а реальность кажется искаженной, испорченной и неправильной. Меня пробивает озноб, хотя на лбу выступает испарина из-за резкой смены температуры. Тошнота поднимается к горлу, а тревога сжимается вокруг горла, подобно пальцам моего душителя.

— Что вы хотите от меня?! — мой голос срывается, а ноги начинают неметь.

Они молчат. Продолжают стоять неподвижно и молчать, что вызывает чувство кошмарного сна. А может быть этого не существует? Может, я все себе придумала?

Рука на моей шее сжимается настолько, что мне не хватает дыхания. Пальцами он пережимает сонные артерии, и я чувствую, как эйфория и страх накрывают меня. Тело кажется чужим, но я ярко чувствую его пальцы на своем теле, которые отдают покалываниями по коже. Он резко разжимает свои кандалы, отчего я отключаюсь на несколько секунд, наслаждаясь воздухом, который могу вдохнуть.

— Думала, что останешься безнаказанной? — говорит кто-то из них так громко, что кажется, будто моя голова может взорваться от этого звука. — От своих грехов нет исцеления, Художница.

— Заткнитесь! — визжу я, пытаясь вырвать руки из плотных оков моего душителя. — Отпусти меня на хрен.

Я начинаю истошно орать, потому что сил на борьбу просто нет. Пинаюсь, плююсь, кручу головой в разные стороны, пока эти мужчины продолжают говорить о моих грехах, перебивая друг друга. Я слышу смех, шипение, рычание и рыдание и этот звук походит на песню моей души, которая боится. Голова кружится, глаза закатываются, а язык как будто не помещается во рту, постоянно вываливаясь.

В один момент я чувствую прикосновение вторых пар рук, которые фиксируют мою шею в одном положении. Другие же грубые ладони открывают мой рот, несмотря на сопротивление, и кладут на язык продолговатую таблетку, наклоняя мою голову назад, заставляя ее провалиться в желудок. Во рту чертова сухость, но я не могу открыть его, чтобы выплюнуть этот препарат. Я задыхаюсь от режущего ощущение и постоянно делаю глотательные движения на рефлекторном уровне, чтобы не умереть вот так.

Меня отпускают и я валюсь на пол, потому что не чувствую собственное тело. Вместе со мной проваливается и злосчастная таблетка, оставляя горечь на языке и деснах.

Последнее, что я вижу, это то, как мужчина срывает с себя маску, присаживаясь передо мной. Я не запомнила его лицо, потому что мои глаза закатились, и я не нашла в себе силы открыть их снова.