4
— Ну и дура же ты, Ксюха! — качает головой Аня, разливая белое вино по бокалам.
— Спасибо за поддержку. — Нож противно скрипит по доске, соскользнув с куска сыра, который я нарезаю. — Это именно то, что мне нужно сейчас услышать.
— А что мне нужно было сказать? Руслан тебя много месяцев за нос водил, любовницу обрюхатил, а ты и рада ему помочь, — возмущается подруга, со стуком поставив бутылку на стол.
— А как бы ты поступила, Ань? — оборачиваюсь и смотрю подруге в глаза. Она лишь качает головой:
— Послала бы на три веселых буквы. Он бросил тебя. Ушел, понимаешь? Его проблемы больше не твои.
— Я не могу назвать случившееся проблемой.
— А как все это называть?
— Не знаю, — пожимаю плечами и возвращаюсь к нарезке сыра. — Трагедией?
— Ты слишком добрая, Ксюш. И Руслан, зная это, воспользовался.
Я молча выкладываю кубики сыра на тарелку, пересыпаю из пакета горсть орехов и ставлю рядом пиалу с медом. Нехитрая закуска занимает свое место рядом с бокалами, а я устало опускаюсь на стул и откидываюсь на спинку.
— Он был в отчаянии. Плакал, Ань.
— Ой, все они плачут, когда жареным пахнет. Сколько историй о возвращении блудных мужей, ползающих на коленях перед обманутыми женами?
— Ветров не просил меня вернуться.
— Это пока.
Я беру бокал и делаю маленький глоток. Вино терпкое, с легкой кислинкой. И сразу бьет в голову.
— Что ты имеешь в виду?
— Лишь то, что Руслан сейчас посмотрит на Ксюшу-маму и начнет вымаливать прощение, — сурово сдвигает брови Аня.
— Я просто помогу ему. Присмотрю за ребенком, пока он будет улаживать проблемы на работе.
— Пусть в декретный отпуск идет. Отцам его тоже дают.
— Ему невыгодно. Зарплата в конверте.
— Слушай, а у этой… Лиды… Родственники же у нее какие-то есть?
— Какие-то есть, — пожимаю плечами, вновь отпивая вино. — Руслан их не знает. А родители ее погибли четыре года назад в пожаре.
— Ну прям со всех сторон обложили, — с досадой цедит Аня. — А Ольга Михайловна что?
— Только услышала просьбу и бросила трубку. Я ей тоже звонила, когда домой ехала, она не отвечала.
— Странно это. Неужели родного сына в беде бросит?
Я молча уставилась в окно. Ольга Михайловна, моя пока еще свекровь, узнав об обмане Руслана, заняла мою сторону и всячески поддерживала. Правда, сначала пыталась убедить, что Ветров просто оступился и ему нужно дать время на одуматься, но я и слышать ничего не хотела. Речь ведь шла не о разовой измене, которую, возможно, я и смогла бы простить. Не знаю. Никогда не думала об этом.
Он обманывал меня десять месяцев. Врал о командировках и загруженности на работе. Классика.
И когда я, давясь слезами, проорала свекрови в лицо, что для меня ее сын умер… Она вздохнула, крепко обняла меня и заплакала. А после заявила, что я всегда могу на нее положиться и, несмотря ни на что, все равно останусь для нее дочерью.
— Хорошо, ну няню же всегда можно нанять, Ксюш! — машет рукой подруга и тут же сдавленно ругается, потому что несколько капель вина проливаются на ее платье.
Я устало вздыхаю. Понимаю, что подруга пытается меня образумить, переживает и волнуется, но этот разговор все больше скатывается в сторону допроса. Но все же беру себя в руки и спокойно отвечаю:
— Сейчас все деньги придется потратить на организацию похорон. Ань, я предлагала няню. И Руслан пообещал, что если не уладит все за месяц, то воспользуется услугами агентства и подберет хорошую девушку. Но это дело не пяти минут.
— Ты к нему переедешь? — осторожно интересуется Аня. Я смотрю на подругу и ловлю ее обеспокоенный взгляд.
— Нет. Я не смогу жить в квартире, где он… Где он… — замолкаю, не в силах продолжать, но Аня все понимает. Кивает и облегченно выдыхает:
— Слава богу, что ты хотя бы на своей территории будешь. В любой момент сможешь ему на дверь указать.
— Ань, это всего на несколько недель, — зачем-то успокаиваю я подругу, хотя у самой внутри все натягивается от напряжения, как струны на гитаре.
— Я боюсь, что ты привяжешься к ребенку, Ксюш, — качает головой она.
— Не привяжусь, — категорично заявляю, искренне веря в то, что говорю правду.
Это ее ребенок. Их. Я никогда не буду относится к нему с теплотой.
***
Что чувствует женщина, когда узнает, что муж ей изменяет?
Я не знаю. Не могу говорить за всех женщин. Но знаю, что чувствовала я.
В тот самый момент, когда перед глазами доказательства. В тот миг, когда правда — перед тобой, и от нее никуда не деться.
Сначала внутри холодеет. Становится сложно вдохнуть. Невозможно выдохнуть.
И боль, как и воздух, не выходит. Она нарастает, разбухает, увеличивается и затапливает все тело.
Руки начинают дрожать. Перед глазами все расплывается.
А потом на тебя падает небо.
Наверное, это похоже на погружение под воду, на глубину, без маски и кислородных баллонов. Хлопаешь глазами, моргаешь, но ничего не видишь. В ушах шумит, исчезают все звуки, кроме невыносимого гула.
А потом ты совершаешь ошибку — вновь пытаешься сделать вдох, — и захлебываешься слезами.
Что чувствует женщина, когда узнает, что муж ей изменяет?
Сначала она попадает в ад. Проходит даже не девять, а девяносто девять кругов, не зная, что ее ждет в конце пути. А потом приходит пустота.
И самое страшное… Я не знаю, как ее заполнить.
