Нет злых и добрых

Андраш Салаи

Когда-то единое королевство разделено на множество частей под управлением магнатов. Единственное, что их связывает – это вера в Инвирита. На самом Севере живут непокорённые валькавцы, сохранившие веру в старых богов, с Востока не дают покоя жители степей – мансурцы. От обеих угроз земли Старого Королевства защищают витязи двух орденов: Красных Мечей и Чёрных Щитов. На юге власть сохранили потомки королей, с гордостью продолжающие носить этот титул, но там всё движется к войне между родичами.

Глава 6

— Хорошо Драгомиру, раздал команды, а сам занимается не пойм чем. — Недовольно пробормотал Раду.

Милош бросил взгляд на Элемера. Витязь пожал плечами. Раду, бывший тилийский разбойник, обладал непреодолимой тягой к жалобам, что было странно для человека, привыкшего зачастую ночевать в горах под открытым небом. Причём ничем сложным он сейчас не занимался. Всего лишь складывал припасы. Что-то серьёзнее ему никто бы не доверил. Милош часто задумывался: что в этом человеке, не умеющем ни читать, ни писать, и считающем с трудом до десяти на пальцах, нашёл их патрон. Но был уверен, что у Драгомира имелись на это причины.

— Вот где он сейчас, чем занимается? — не унимался Раду, раздумывая над тем стоит ли класть в мешок кресало.

— Клади уже, лишним не будет, — не выдержал Милош. — А если считаешь, что Драгомир занимается не пойми чем, то это не твоего ума дело.

Элемер посмотрел на него осуждающе. Раду же мгновенно вспыхнул. Он бросил кресало на пол и словно бык, начал надвигаться на Милоша, сжимая немаленькие кулаки. Что-что, а когда ему указывали на его тугодумство, тилиец понимал прекрасно.

— А ну стоять! — не дав Раду подойти почти вплотную, решил вмешаться Элемер. Разбойник побаивался витязя, а потому остановился, как вкопанный. — Иди, собирай вещи, скоро выступаем.

Тут он кривил душой. На сборы у них было ещё два с лишним дня. Однако Элемер предпочёл всё подготовить заранее, чтобы потом ещё всё десять раз проверить и точно ничего не забыть.

— Ты вроде за новым седлом собирался, — обратился витязь к Милошу. Тон его был таким, что даже если бы ему не нужно было к шорнику, то он бы пошёл.

— А откуда у него деньги? — вмешался Раду.

— Копил, — отрезал Милош, а потом ответил Элемеру. — Да собирался. Как раз время пришло.

Он встал, чтобы уйти, но стоило ему сделать несколько шагов по направлению к выходу, как вновь раздался голос разбойника:

— Все разошлись, а я один за всех отдуваться должен, что ли?

Тут уже не выдержал Элемер:

— Все ушли в город, чтобы докупить необходимое. Даже Бодрис, а он с нами не едет. Или надо было тебя отправить, чтобы ты вместо одного шеляга отдал за товар грош, а вместо гроша все пять? — видя, что разбойник собирается возразить, витязь его предупредил, тем же тоном, каким напоминал Милошу о седле, — И не спорь. В Каарманте трудно найти торговца тебя не облапошившего. Иди, складывай вещи, а я потом проверю.

Раду повиновался, несмотря на то, что было видно, как тяжело ему это даётся. Милош почёл за лучшее оставить их наедине. Бодрис действительно с ними не ехал. После того как валькавец узнал о предстоящей поездке в родные места, долго, несколько дней, собирался с мыслями, но потом всё-таки заявил Драгомиру, что туда не поедет. Драгомир принял его отказ. И никто не спорил по этому поводу, даже Раду. Все в компании прекрасно знали — есть места, куда возвращаться не хочется, а ещё есть места, куда возвращаться нельзя.

— Счастливо оставаться, — бросил мирийский вор им на прощание, направляясь в свою спальню.

Там он достал из-под кровати небольшой сундучок, где хранил накопления. Было приятно рассматривать монеты, пересыпать их из ладони в ладонь, наслаждаясь звоном. Конечно, пятнадцати гривен уже не было. Милош посчитал себя обязанным устроить товарищам небольшой праздник. Приятные воспоминания. К тому же, как и собирался — обновил одежду. Теперь у него были новые сапоги, целых три новых рубахи, новый камзол. В обновках его легко можно было спутать с зажиточным мастеровым.

Он ссыпал небольшую часть монет в подаренный в игорном доме кошель. Всё-таки тратить деньги куда приятнее, чем зарабатывать. Перед выходом Милош задумался. Ночью прошёл дождь, превративший уличную грязь в кашу. Ещё раз взглянул на новые сапоги, их было откровенно жалко. Перевёл взгляд на старые, валявшиеся в углу. Тяжело вздохнул. Решив ничего не менять, отправился за заказом.

Чавкая грязью, он добрался до границы Смрадного угла. По дороге Милош встретил шагавшего ему на встречу громилу, с огромным, почти во всё туповатое лицо, синяком. Неудачливый грабитель не узнал его, а Милош считал, что тот уже понёс достаточное наказание, поэтому оба разошлись своими дорогами.

Его путь лежал за Ленту, на восток Каарманта, в ту часть святого города, где жили сторонники рода Осшевских. Мастер, обитавший там, считался одним из лучших. Когда Милош сказал Элемеру у кого собирается заказать седло, витязь ответил, что это пустая трата денег. И достойную вещь можно приобрести гораздо за меньшие деньги. Отчасти мириец был согласен, но потратив часть денег на одежду для себя он, решил побаловать и четвероногого друга, обновив ему сбрую. Тем более вскоре им предстояла неблизкая дорога. Удила, поводья, чепрак и стремена он забрал в день заказа, а выбранное седло мастер пообещал сделать более удобным для Милоша. Мириец так и сказал Элемеру: «Пока ты будешь отбивать задницу, я буду наслаждаться поездкой». Витязь в ответ только головой покачал.

К сожалению, опасения, оправдались, и сапоги оказались испачканы. Пришлось задержаться, чтобы вытереть грязь с обуви. Занимаясь чисткой, Милош обратил внимание, как народ стремится на запад от Смрадного Угла. Там находились северные ворота Каарманта. И он, влекомый любопытством последовал за людьми в сторону противоположную той, куда ему было нужно.

Весть о том, что Его Святейшество созывает сейм, облетела Каармант с огромной скоростью. Городская беднота встретила такое известие с радостью. Они не знали, какие вопросы будут на нём обсуждаться, но их это не особо заботило. Всё дело было в традициях. А те гласили, что каждый магнат, въезжая в святой город обязан раздавать милостыню. Конечно, никто не подходил к людям лично. Магнат ехал в карете или в центре плотного кольца телохранителей. А медяки разбрасывали несколько специальных человек. Городская стража, в это время внимательно следила, чтобы не началась драка за приглянувшуюся сразу нескольким беднякам монету. Им в этом помогала ещё одна традиция. Стоило вспыхнуть беспорядкам, как щедрая процессия магната, ускорившись, удалялась, а в ход шли тупые концы копий.

У северных ворот из-за того, что они находились ближе всего к Смрадному Углу, всегда было наибольшее столпотворение. Народ галдел, орали дети, заливались лаем собаки. О том, чтобы пробиться к самим воротам не могло быть и речи. Рассмотреть что-то за спинами людей Милошу удавалось с трудом. Но он решил даже не пытаться втиснуться в толпу. Несмотря на наличие стражников, в такой толчее не гнушались промышлять воры, и люди, только что получившие по их меркам богатство, немного зазевавшись, теряли его. А перспектива потерять уже имеющиеся деньги, чтобы возможно получить горсть меди взамен его не прельщала.

Милошу было лишь интересно, кто будет въезжать. Чаще всего на сеймах магнатские роды представляли послы, постоянно находящиеся в Каарманте. Но те, чьи владения были поблизости от Святого Города, иногда прибывали лично. А в том, чтобы оказаться первым, среди прочих, владетельные господа видели некий скрытый смысл.

— Кто будет ехать? — спросил он у стоявшего рядом с ним старика.

— Магнат Анталь Уйлак, так народ говорит. — ответил дед, окинув его презрительным взглядом, а затем высказался, — а ты что здесь забыл? Хочешь у простого народа честный заработок отобрать?

Только сейчас Милош понял, что в новой одежде смотрится на фоне собравшихся, как проросший сквозь навозную кучу тюльпан. Ему стало не по себе, когда на него начали озираться люди. Их взгляды не сулили ничего хорошего тому, кто посмеет стать между ними и милостыней. Первым порывом Милоша было желание дать старику пару медяков из своего кошеля, но он вовремя сообразил, что если начнёт раздавать деньги, то одним стариком дело точно не ограничится. А тогда плакало его седло. Он решил обойтись добрым словом. Широко, приветливо улыбнувшись, самым миролюбивым и уважительным тоном, что было сложно: от деда сильно попахивало, он ответил:

— Нет-нет, что вы. Я просто люблю наблюдать за процессиями. Есть в них что-то завораживающее…

— Завораживающее-хренаварывающее, — сплюнул ему под ноги один из стоявших перед ним крепких мужиков. В голосе звучала недвусмысленная угроза. — Если увижу, как ты ручонки к монетам тянешь, я тебе их переломаю. И ноги заодно. Понял? — Ещё один плевок.

«На таком коне как ты, пахать можно, — подумал Милош, подавляя злость. — Ан нет, милостыни ждёшь, вместо работы. Хрен, правда, что сюда долетит».

— Чего молчишь, белоручка? — не унимался мужик, поворачиваясь к Милошу. — А может у тебя самого есть для нас что-нибудь? Может поделишься? Видишь, далеко мы стоим, может и не перепасть ничего. А нам очень надо, понимаешь?

Его дружки, привлеченные словами, тоже стали оборачиваться и надвигаться на Милоша.

«С лицом у меня что-то не так? — спросил сам себя Милош, — все пытаются завладеть моим кошелём. Прежде, чем он успел ответить, вмешался старик.

— Уймись, Конь, — Милош внутренне улыбнулся от того, что угадал прозвище бузотёра.

— Не встревай, дед, — грубо ответил мужик. — Нам нужны монеты. По нему видно, что у него они имеются. А стража далеко.

— Слушай сюда, — дед не выглядел напуганным. — Бартош сказал — всё должно быть спокойно. А с тем, кто это самое спокойствие будет нарушать, он разберётся.

— Что мне твой Бартош? Я сам себе хозяин! — попытался храбриться Конь, но было видно, что имя подействовало. Тем более его дружки уже потеряли всякий интерес к начинавшейся перебранке.

— Спасибо, — прошептал старику Милош и, вопреки первоначальным намерениям, сунул ему в ладонь медяк. Тот быстро исчез где-то в лохмотьях.

Если в центре города безоговорочно властвовал Его Святейшество Шентвеж Бенедек III, а восток и запад подчинялись воле Осшевских и Пешанов, то в мрачных переулках Смрадного Угла главным был Бартош Младший. Нет, он не был боярином этих мест, просто обладал сильнейшей шайкой, потому и мог диктовать свою волю другим. «А чем, собственно, это отличается от боярства?» — спросил сам себя Милош. Ответа найти не сумел.

Время шло, но ни кареты, ни конной процессии из ворот не появлялось. Он уже начал подумывать над тем, чтобы наплевать на интерес и отправиться наконец за седлом, как почувствовал за спиной тяжёлое дыхание. Обернувшись, увидел старого знакомца с синяком на лице. Оставалось только возблагодарить Инвирита за то, что этот подошёл только сейчас. Наверное, на здоровяка имя самого опасного человека в Смрадном Углу не подействовало бы. Точнее, подействовало, но не сразу. А за это время он бы успел намять Милошу бока. Их взгляды пересеклись и громила неожиданно неприязненно спросил:

— Чего пялишься?

— Кто тебя так? — с участием ответил вопросом на вопрос Милош.

— Не твоё собачье дело! — грозно рявкнул старый знакомый.

Милош невольно начал сравнивать его с Раду, но не успел прийти к какому-то выводу, потому что именно в этот момент в Каармант въехали гости. Толпа радостно взревела, ожидая подаяний. Но этот радостный вопль быстро перерос в недовольный гул.

Ничего толком рассмотреть Милошу не удалось, но по недовольным крикам он понял, что ожидания людей не оправдались.

Вопреки словам старика в Каармант въехали не Анталь Уйлак и его люди, а влетели на взмыленных лошадях, будто за ними гналась армия демонов Санаафа представители Ордена Красных Мечей. За разочарованием и возмущением быстро последовали беспорядки, люди быстро нашли виноватых в лице несчастной городской стражи. Когда началась свалка, Конь быстро сообразил, что-теперь-то точно никакой Бартош ему не указ, а значит можно завершить начатое. Однако поводом для бегства Милоша стало не это. Сквозь усилившийся шум он различил, как его старый знакомый медленно бормочет под нос:

— А я тебя знаю….

Ему повезло. Они находились в последних рядах, тут не было такой скученности людей. Так что выбраться из окружения труда не составило. Пока он бежал в более спокойное место, успел даже пожалеть, что остановил Элемера, намеревавшегося добить громилу. Остановившись и поняв, что его не преследуют, Милош отбросил эту мысль. К тому же нашёл ещё одну причину поскорее покинуть место беспорядков, куда более существенную — ему не хотелось попасть под удары стражи. А в том, что к месту схватки вскоре подойдут подкрепления он не сомневался. Причём, если толпа не успокоится, там окажется и войско, и свирепые в бою гвардейцы Шентвежа. Бенедек III ценил любовь простонародья, но не давал ему излишней вольности. А над тем, чтобы побитые и потерявшие близких люди осознали свою вину в произошедшем, потрудятся в проповедях каносеры.

.Проклиная уличную грязь, отвечающую довольным чавканьем на каждый его шаг, Милош решил заглянуть домой, дабы предупредить товарищей о происходящем в городе. «А ведь ещё назад, идти», — недовольно думал он, оббивая о деревянные ступеньки обувь.

Элемер встретил его изумлённым взглядом, кроме секравского витязя и тилийского разбойника дома были Кайдум с Бодрисом. Но никто, кроме Элемера не проявил к его появлению интереса. Все были заняты. Ели.

— Что-то ты рано. И почему с пустыми руками? Только не говори, что тебя ограбили.

— Хотели, — не стал врать Милош, не рассказав подробностей. — Не дошёл я до шорника, а дошёл бы — не стал бы тащить седло сюда. У северных ворот ожидали Анталя Уйлака, решил посмотреть.

— Монетку поймал? — оторвался от еды Кайдум.

— Нет. Милостыни не было. В город въехали, хотя какое там въехали… Влетели Красные Мечи. Слышишь шум, Кайдум? — С улицы доносились отдалённые звуки схватки и вопли. — Это народ недоволен. А значит, скоро будет очень недовольна стража. Я на минуту к вам заскочил, хочу сказать, чтобы на улицу не ногой. Особенно вы с Бодрисом.

— Я понял, — ответил вместо мансурца Элемер. — Прослежу, чтобы не вылазили. Ты тоже оставайся.

— Не могу. Надо заказ забрать. Если к вечеру не утихнет, проведу ночь в заведении Марты. — Не давая витязю времени возразить, задал следующий вопрос. — А где Марко?

— Ещё не пришёл, — на лице Элемера появилось беспокойство.

— А чего ему с его милой мордашкой бояться? — вмешался в беседу Раду, как обычно недовольным голосом. — Стража его отпустит, даже если схватит с ножом в руке, а рядом будет мертвец лежать.

Милош удивился такому тонкому наблюдению тилийца. Тот был прав. Марко был самым молодым в их честной компании и обладал благонравной внешностью праведника. Что, впрочем, не помешало ему оказаться в темнице, среди приговорённых к смерти. Оттуда и вытащил его Драгомир. Марко довелось родиться на одном из мелких каменистых островов, южного побережья. Основным промыслом местных жителей было пиратство, так что судьба за него решила, чем он будет заниматься. А дальше ему не повезло или повезло, как посмотреть. Во время неудачного морского боя Марко попал в плен. Бенедеку тогда пришла в голову мысль для борьбы с пиратством казнить нескольких в Каарманте. Юноша оказался в их числе. Не будь он сначала пленён, а затем не окажись в темнице Его Святейшества, скорее всего давно бы кормил или рыб, или ворон.

— Всё с ним будет хорошо, — уверенно заявил Элемеру Милош.

Витязь кивнул. Потом приказал остальным, вслушиваясь в доносящийся с улицы шум:

— Всем держать оружие наготове. Кайдум, Бодрис возьмите луки, сядете у окон. Раду, мы с тобой будем держать вход.

— А доесть? — возмутился тилиец.

— Потом доешь, — ответил ему Кайдум, недобро глянув одним глазом на разбойника. Сам он уже отложил ложку и шёл за сайдаком.

— Остынет же… — грустно протянул Раду, но подчинился.

Бодрис, не произнеся ни слова, вооружился. Оперев лук на стену у окна, валькавец забрал со стола тарелку и теперь доедал навесу.

— Проследи, чтобы моего коня хорошо вычесали, — напутствовал Милоша Кайдум. — И посмотри, чем его там кормят

— Хорошо, — в замечании мансурца не было смысла. Благодаря службе у Драгомира их лошади жили куда лучше, чем они сами. Животные содержались в конюшнях Шентвежа, за ними следили и ухаживали лучшие конюхи Каармата. Милош им иногда даже немного завидовал.

Беспорядки подбирались всё ближе, поэтому больше он не задерживался. Наоборот, Милош поспешил убраться подальше. На улицах было пусто, слух о происходящем у северных ворот быстро разнёсся по городу. Честные горожане предпочли сидеть по домам. Большинство мастерских, расположенных по эту сторону Ленты тоже спешно закрывались. Милош решил ускориться. Нужная ему лавка находилась далеко от центра событий, но кто знает, что взбредёт в головы тамошним обитателям. Уже у одного из мостов, соединявших простую часть города с благородной, ему пришлось юркнуть в переулок, чтобы не попасть под горячую руку вооружённым людям. «Зантийцы, всё плохо» — Милош проводил взглядом из укрытия группу двигавшихся на север шеренгу воинов. Если в ход пошла гвардия, значит, беспорядки достигли такого размаха, что городская стража не справляется. Он не сомневался, что по другим улицам к месту схватки движутся другие группы гвардейцев и войска Шентвежа. Вспомнив, что Давида Катени, старшего сына Его Святейшества, а также командующего войсками Шентвежа, нет в городе, Милош забеспокоился. Давид неплохо знал всех обитателей их дома и мог обеспечить их безопасность. Однако, приняв тот факт, что никак не может помочь товарищам, Милош продолжил путь.

Опасения подтвердились. Множество лавок на стороне Осшевских были уже закрыты или спешно заканчивали работу. Милош добрался до нужной двери, та была заперта. На его стук долго никто не отвечал, но, когда он, выругавшись, собрался уже уходить, открылось маленькое окошко. Там появилась пара глаз, их обладатель злобно спросил:

— Ты дурак? Закрыто. Непонятно что ли? Не работаем мы.

— Мне седло забрать нужно. — Обратился к нему Милош. — У меня заказ.

— Раньше надо было приходить. А теперь проваливай.

— Так седло мне отдай, я и пойду. Что-сложного-то?

— Что сложного, что сложного. — передразнил его голос из-за двери, — Ты знаешь вообще, что в городе происходит?

Милош даже обернулся. На улице за его спиной царили тишина и спокойствие.

— Знаю. Так это далеко отсюда, в Смрадном углу…

— Далеко, близко… — перебил его голос, — глазом моргнуть не успеешь, беда досюда доберётся. Проваливай, подобру-поздорову, кому говорю.

— Седло отдай, уйду, — Не сдавался Милош. — Никто в твою лавку не заскочит, если ты дверь на секунду приоткроешь.

— А я почём знаю, может ты и грабитель. — Тут, видимо с обладателем голоса заговорил кто-то внутри лавки. — Да пришёл тут какой-то непонятный тип, седло требует. Я ему и говорю, чтобы проваливал, не хочет. Не буду я перед ним извиняться, ещё чего. — Потом он снова обратил внимание на Милоша, — Ты ещё здесь? Проваливай, кому говорю. Вот, хозяин сверху спускается. Сейчас он тебе задаст. Ох, задаст. — Последнее было произнесено очень мечтательно.

— Никуда я без седла не пойду, — продолжал настаивать Милош.

Голос не успел ответить. За дверью раздалось какое-то шуршание, после чего глаза в окошке сменились.

— Здравствуйте. Ваш заказ готов, — узнал он спокойный, добрый голос хозяина лавки и мастерской. — Прошу простить моего привратника, он очень переживает, а потому не сдержан.

— Так может вы, в конце-то концов отдадите мне седло? Вы ж то знаете, что это я, а не какой-то разбойник! — Милош начинал терять терпение.

— Боюсь, что это невозможно. Лавка закрыта на время городских волнений. Приходите завтра.

— А если завтра они не успокоятся?

— В таком случае приходите тогда, когда всё уляжется.

— Что за ерунда, масте? — Милошу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выразиться грубее. — Беспорядки далеко, за рекой, вам и вашей собственности ничего не грозит. А я просто хочу забрать седло, заказанное здесь.

— Безопасность превыше всего. Бунтовщики могут в любой момент перебраться через реку….

Милош не дал ему договорить. Его терпение лопнуло.

— И тогда могут спалить вашу лавочку вместе с задатком, к Санаафу. А я не смогу забрать заказ. Ведь нет ничего проще. Вы откроете дверь, я отдам вам деньги, вы мне седло. И я уйду.

— Приходите позже! Не вынуждайте меня звать стражу! — Мастер продолжал настаивать на своём.

— Слушайте, вы лучший шорник в Каарманте. Но такое поведение ни в какие ворота не лезет. Я испорчу вам репутацию! Буду на каждом углу жаловаться на то, как вы относитесь к заказчикам.

— Грязные сплетни не смогут мне повредить.

Милош сдался. Конечно, он мог заявить мастеру, что звать стражу бесполезно, все они сейчас в Смрадном углу. А если ему не откроют, то он просто-напросто сам подожжёт лавку и, если повезёт, пожар спишут на бунтовщиков. Но с другой стороны он не мог осуждать шорника. Сам мастер был уже немолод, а кроме него и привратника в доме, где располагались мастерская и лавка, жила его семья: жена, две замужние дочери, их мужья, работавшие тут же, одна незамужняя дочь, совсем маленький сын и трое внуков.

— Ладно, — со вздохом согласился Милош. — Но помните, мастер. Даже если ничего не успокоится, я приду за заказом послезавтра. И вам придётся мне его отдать.

— Хорошо. Спасибо за понимание.

Ругаясь про себя, он побрёл в обратном направлении, решая, куда отправится теперь. О том, чтобы вернуться в Смрадный угол не могло быть и речи. На выбор было два варианта сыграть в кости или пойти в бордель. От размышлений его оторвал грохот, будто что-то тяжёлое упало с высоты на брусчатку. Взглянув перед собой, он увидел распластавшегося на дороге человека. Милош сначала хотел броситься прочь, но потом направился к телу. Если волнения сюда не доберутся, то мертвеца не смогут списать на их результат. А шорник и его привратник видели Милоша.

Человек лежал на спине и был ещё жив. Когда Милош нагнулся к нему, тот пытался что-то сказать, но вытекавшая изо рта кровь, мешала ему это сделать.

— На помощь!!! — во всё горло завопил Милош, — На помощь!!! Человек умирает!!!

Двери, одна за другой, начали открываться. Люди несмело выглядывали на улицу и спешили на крик.

Милош узнал лежавшего у его ног человека. Это был Адам Осшевский.