Дорога домой

Андрей Бинев

«Вспоминается мне история про то, как какой-то старый дурень закинул в сине море невод и поймал не то рыбу, не то что-то земноводное, а может быть, даже млекопитающее, вроде дельфина, что ли. А может быть, он и не невод вовсе закидывал, а бросил шашку с динамитом, и эта тварь всплыла кверху пузом. Свидетелей по этому делу не осталось, в рыбоохране таких случаев помнят массу, так что за точность не ручаюсь…»

Глава 10

Оперативная информация о том, что в ближайшем к правительственной резиденции пабе в столице маленькой страны по соседству с Францией состоялся какой-то очень горячий разговор между начальником охраны председателя советского правительства полковником Ведомственным и сотрудником советской же резидентуры подполковником Гулякиным, пришла в Париж к генерал-лейтенанту Сергееву уже через полчаса после того, как такси доставило в посольство СССР двух дремлющих на заднем сиденье сотрудников. Аудиозаписи, к сожалению, не было, так как служба наблюдения не была готова к такому скорому контакту между русскими коллегами.

— Они там здорово повздорили, — комментировал Сергееву эту встречу его давний друг и коллега из местной спецслужбы мсье Симон де Базилье. — Похоже, обсуждали что-то очень и очень ваше, московское. Удалось услышать лишь несколько фраз о том, что кто-то только свистнет и кому-то сразу голову открутят, причем почему-то назывались регионы — Ставрополь и Свердловск. И еще что-то про какого-то важного дядьку, не то Лаврентия, не то Артема.

Сергееву этого вполне было достаточно для понимания момента. Он доверял Симону, потому что тот был особенно заинтересован в «режиме стабильности» в Советской России, так как они оба, Сергеев и де Базилье, занимались с некоторых пор поставками дорогостоящего вина в русские рестораны. Бизнес только начинался и обещал много приятных моментов. Предстояло серьезное расширение, и поэтому Симон де Базилье был более чем откровенен с противником, то есть с советским резидентом.

— Это всё, что ваши слышали?

— Ну, видишь ли, — замялся Симон, — ведь это не совсем, так сказать, «наши». Скорее, партнеры ближайших соседей, но мы действительно уже очень давно не только говорим на одном языке, но и думаем на одном и том же наречии. И все же, Андрэ, их служба вполне самостоятельна. Мне приходится содержать внутри нее своих агентов. А это очень дорого! Хотя иной раз и оправдывает себя, как, например, сейчас. Однако если об этом узнает общество, то с меня спустят три шкуры!

— Это за что же?

— За необоснованную трату денег налогоплательщиков! Вот за что! Разве не понятно?

Сергеев пожал плечами и насмешливо огляделся, словно искал в ресторанчике, в котором сидели оба разведчика, тех самых недовольных налогоплательщиков. Но, судя по лицам посетителей, таковых здесь не было.

— Не понятно, мой друг! — заключил свой визуальный осмотр окружения русский генерал. — У вас слишком много условностей, что мешает не только вам, но и этим самым налогоплательщикам.

— А у вас разве не так?

Сергеев отрицательно покачал головой и отпил глоток белого сухого вина от своего фужера. Он причмокнул и удовлетворенно закатил глаза.

— Вино замечательное! В меню оно значится как домашнее из местности Бордо. И только! Какой-то там дом… Не разобрал! А какой вкус! Букет!

— Наше не хуже, Андрэ! — обиделся за свое собственное производство Симон.

— Не хуже! Это верно! Кстати, за наше платят и ваши налогоплательщики, и наши. Но мы ведь им не рассказываем, из чего оно делается, как мы давим виноград, как сортируем, сколько и чего добавляем в сусло. Разве от этого кто-то страдает? Разве вино становится хуже оттого, что мы держим втайне весь технологический процесс?

— Я понимаю, куда ты клонишь, но это другое дело. Это — бизнес!

— Симон, не смеши меня! Ты хочешь сказать, что политика — не бизнес?

Француз, не найдя, что возразить, развел руками.

— То-то и оно, мой французский друг! — засмеялся Сергеев. — Бизнес — это всё, что приносит деньги. А более всего их приносит как раз политика! Так что не бери в голову, как говорят у нас, то, что в голове не укладывается. Давай лучше о деле.

— Ты меня не убедил, но мне нечего возразить.

— Правильно! Потому что это аксиома! Истина, не требующая доказательств.

— Как существование Бога? — усмехнулся Симон.

— Как существование Бога, — кивнул советский генерал. — Если тебе это понятнее, пусть будет так.

Сергеев опять огляделся, на этот раз желая убедиться, что никто не наблюдает за ним и его французским коллегой, и продолжил:

— За этим Гулякиным нужен глаз да глаз. Похоже, на него кое-кто делает ставку.

— Это плохо?

— Да видишь ли, мой друг, мы тут с ним немного, как бы это сказать, разошлись во взглядах в свое время. Собственно, тебе это хорошо известно.

— Он дурак! Несомненно!

— А вот и нет! Это как раз очень сомнительно! Дурака бы уже давно вышвырнули вон, а этот не только держится, но и растет в цене, как видишь! Так что Алексей Аркадьевич — человек не последнего десятка. Есть такая категория людей в СССР: глупость и ум не являются для них определяющей характеристикой. Хитры, беспринципны, нос держат по ветру. Разве этого мало? Кстати, слова о Лаврентии или, как ты сказал, Артеме тоже кое-чего стоят. Артем Лаврентьевич Бероев — всесильный заместитель председателя моего ведомства, его родненький дядюшка.

— Ого! Ты об этом раньше не говорил! — воскликнул де Базилье и даже немного покраснел.

— Не говорил потому, что тогда это не имело такого значения, как сейчас, Симон. Даже наоборот! Мой непосредственный шеф был противником этого дядюшки. Но, судя по тому, что сейчас готовится в СССР, они перебрались в один лагерь. Во всяком случае, рано или поздно окажутся по одну сторону. Поэтому я и ставлю тебя в известность о родственных связях Гулякина.

— Это меняет дело! — решительно закивал де Базилье.

— Именно! К нему надо прилипнуть и не спускать с него глаз. У тебя есть достойные люди?

— Конечно! Клод Монэ подойдет?

— Тот самый буль-терьер, который чуть не вцепился тогда нам в задницу?

— Он самый.

— А как же! Отправляй его к соседям, пусть сойдется с Гулякиным.

— Хорошо. Едет завтра же! Нет! Сегодня вечером! — решил де Базилье. — А этот начальник охраны… как его… Ведомственный… эти ваши русские фамилии…

— Ведомственный как раз законченный болван! Я его помню еще по Москве. Мы вместе проходили курс в одном учебном заведении. Его отчислили за неспособность усвоить иностранный язык.

— Кто же его держит? Все-таки начальник охраны председателя правительства!

— Это тоже аргумент для анамнеза нашей нынешней политики, Симон. Таких, как этот пьяница, намертво приварили к власти люди наподобие дядьки нашего Гулякина. В системе мне знакомы шестеро человек с фамилией Ведомственный. Самый младший из них в звании майора. До этого чина Ведомственные растут быстро, как грибы в летний дождь, а дальше их сортируют по мере необходимости. Есть даже один генерал в интендантской службе. Все они выходцы из одного и того же инкубатора. Их расставляют там, где это нужно. Например, этот Владимир Викторович направлен к председателю правительства, который сам-то дышит на ладан. Такое назначение не случайно, я бы сказал — оно даже «знаковое». Ты понимаешь, о чем я?

— О, Андрэ! Ваши спецслужбы куда более изощрены в своих приемах, чем тут у нас предполагают! У вас надо поучиться!

— Учитесь! Кто же вам мешает? Кстати, о повышении квалификации французских спецслужб: под каким соусом ты отправишь к Гулякину своего Клода Монэ? Они ведь встречались в Париже во время того скандала… прошлогоднего.

— Я это помню, мой друг. И даже помню, что Гулякин подбивал клинья, как у вас говорят, к мадемуазель Жозефине Рабле, а Клод увел ее у него из-под носа.

— Это усложняет обстановку, Симон. Может быть, есть смысл подобрать другого человека?

— Напротив, Андрэ! Случайная встреча двух соперников, выяснение отношений между ними, отступление со своих позиций моего Монэ — разве это не основа для долгой и верной мужской дружбы?!

— Пожалуй! — задумчиво протянул Сергеев и с удивлением посмотрел на Симона. — А ты делаешь успехи! Экзамен на звание старшего прапорщика в нашей системе ты уже сдал на высший балл!

— Всего лишь? — рассмеялся француз. — А здесь я, между прочим, генерал.

— Не обольщайся! — с улыбкой покачал головой Сергеев. — Но у тебя все впереди, Симон! Интрига — наша профессия, и овладеть ею значит получить «черный пояс» мастера. Да, мсье де Базилье, тебе ведь известно, как переводится твоя фамилия на русский язык? Я тебе это уже говорил когда-то.

— О, я помню. Васильев.

— Именно. Васильев. Старший прапорщик Васильев… или генерал Симон де Базилье.

Симон де Базилье рассмеялся и приподнял бокал с вином, приглашая Сергеева поддержать его.

Вечером того же дня между Клодом Монэ и де Базилье состоялся длинный и важный разговор. Клода не удивило новое задание. Поздно вечером он уже занял место в купе поезда на Восточном вокзале и глядел в окно, за которым ходили усталые лоточные торговцы газетами, журналами, сигаретами, зажигалками, разовыми зубными щетками и бритвами.

Клод Монэ незаметно для себя задремал и очнулся лишь в тот момент, когда мягко тряхнуло вагон, звякнула сцепка и вокзальная платформа поплыла назад.

А тем временем из Парижа в Москву, прячась за ряды, казалось бы, бессмысленных знаков и цифр, скользнула шифрованная телефонограмма:

«Совершенно секретно. Генерал-полковнику Багдасарову К.Л., (лично)

Во исполнение вашего указания нами включен механизм воздействия на специальные службы Французской республики, направленный на формирование поддержки внутренней политики СССР. Статистические данные о встречах оперативного состава со своей агентурой будут доложены позже справкой от имени моего заместителя полковника Власина. Справка поступит одновременно с планом оперативно-агентурных мероприятий в двух требуемых вариантов, о которых вам известно. Первый вариант поступит по настоящему каналу, а второй — по запасному, параметры которого вам будут сообщены дополнительно.

Также сообщаю, что мною проведена встреча с „агентом влияния“, работающим под псевдонимом „Васильев“. В соответствии с упомянутым выше планом мероприятий ему дано задание организовать систему наблюдения за некоторыми политическими фигурами Франции и известной вам ближайшей к ней стране с целью оперативного изучения их отношения к возможным переменам в СССР. Перед „Васильевым“ также поставлена конкретная задача получить информацию о степени влияния некоторых действующих офицеров нашей службы (в соседней стране) на политический процесс, происходящий в Западной и Центральной Европе. По результатам этой части операции можно будет судить о необходимости увеличить оперативный состав в указанном выше регионе.

С этой же целью в упомянутое соседнее государство направлен сотрудник, подчиненный агенту „Васильеву“, который значится в нашей зональной информационной системе под псевдонимом „Художник“. Как вам известно, агент „Художник“ официально является офицером французской спецслужбы и обладает широкими полномочиями на территории Западной Европы. Маршрут и легенда агента „Художник“ детально разработаны совместно с агентом „Васильевым“ на последней встрече. Контроль возложен на агента „Васильева“.

С искренним уважением,Генерал-лейтенант А.С. Сергеев

Экземпляр единственный

Исполнитель — Сергеев»

Шифрограмма была получена генерал-полковником Багдасаровым ровно через четыре минуты после ее получения его личным шифровальщиком и легла в папку с наисекретнейшим грифом, в которой уже скопилось два десятка похожих текстов. На обложке было написано: «Операция „Красный скорпион“».

Получалось, что огромный кумачовый паук расплевал свою липкую сеть по всей Западной и Центральной Европе и, протянув к ее ячейкам сигнальную нить, ждал, когда туда, в роковую ловушку, угодят большие черные мухи.

Багдасаров, задумчиво поглаживая обложку папки, думал о том, что паук больше напоминает ему скорпиона, который по неведомой науке причине всегда готов нанести ядовитым хвостом удар в собственную голову и убить свое же жирное, ленивое тело. Именно поэтому он и присвоил операции такое название. Багдасаров тяжело вздохнул и поднял трубку прямой связи с председателем ведомства Крюковым.

— Всеволод Михайлович! — сказал он негромко. — Ваше распоряжение почти выполнено. Во всяком случае, из наших европейских подразделений уже поступили сообщения о подготовке «операции влияния» под кодовым названием «Красный Скорпион». Должен сказать, особенную активность проявляет генерал-лейтенант Сергеев. Два его агента работают необыкновенно эффективно…

— Что? — с раздражением бросил генерал армии Крюков. — Это вы о ком, Карен Левонович? Опять Сергеев! В прошлом, как мне помнится, этот человек развил такую кипучую деятельность в Париже, что мы тут чуть было умом не двинулись! «Спалили» агентурную сеть и чуть было не вызвали международный скандал. Помнится, какой-то идиот по кличке «Бальзак» и какая-то шлюха «Мата Хари» едва не разнесли целый парижский квартал. Надеюсь, на этот раз суета ваших людей в Париже этим не кончится?

Багдасаров закусил губу и, стараясь сохранять ровный голос, ответил:

— Вы, как обычно, абсолютно правы, Всеволод Михайлович! Все приблизительно так и было. Правда, с некоторыми нюансами, которые, боюсь, и сейчас имеют значение. То есть присутствуют и ныне.

— Вот как! — голос Крюкова дал «петуха». — Что вы имеете в виду?

— В деле тогда принял участие некий товарищ Гулякин, Алексей Аркадьевич, — вкрадчиво, но в то же время несколько отстраненно, начал Багдасаров. — Возможно, вам известно это имя?

— Гулякин? — удивился Крюков. — Ах, Гулякин! Ну, да! Вы имеете в виду…

— Именно! Его самого, — продолжил Багдасаров, развивая наступление. — Принимая во внимание некоторые подробности его, как бы мягче выразиться, происхождения, я не посчитал возможным так же, как и генерал Сергеев, вывести товарища Гулякина из операции. Понимаете?

— М-да. Понимаю, — протянул Крюков, вспомнив, что Гулякин был племянником его заместителя, генерал-полковника Бероева. — Ну и что дальше?

— Да вот, этот самый товарищ, с позволения сказать, и наделал тогда больше всего шума. Сейчас он в соседней стране и, похоже, и там ведет себя не совсем адекватно обстоятельствам. Во всяком случае, мне стало известно, что во время визита председателя правительства он вместе с полковником Ведомственным…

— Это еще кто? Какой из Ведомственных?

— Ну, начальник охраны председателя… из этих…

— И что же?

— Словом, они упустили кортеж, напились в каком-то пабе и их чуть живыми привез таксист в посольство.

— Откуда такие сведения, черт побери?

— У нас везде свои верные люди, Всеволод Михайлович! — даже обиделся Багдасаров. — Ваше же требование! Это зафиксировано и задокументировано.

— Не раздувайте из мухи слона, Карен Левонович, — несколько смущенно вступился за Гулякина с Ведомственным Крюков. — С кем не бывает!

— Я ничего не раздуваю, Всеволод Михайлович! Боже упаси! Просто вы вспомнили о некоторых неприятностях в прошлом, и я посчитал необходимым, так сказать, предупредить.

— Ладно, ладно! — заворчал старик. — Считайте, предупредили. Что у вас еще?

— Собственно, больше ничего. Планы по нашим зарубежным точкам представлю в ближайшее время. По одному плану от каждой точки.

— А я вот слышал, — захихикал старик, — вы там по два от каждой делаете? Как видите, не только у вас кругом свои люди!

— Наветы! Интриги! — покраснел Багдасаров и выпрямился в кресле. — Какие еще два плана? Один! Единственно возможный!

— Ну-ну! — хмыкнул Крюков. — Желаю успеха! Теперь у вас, надеюсь, всё?

Багдасаров положил трубку на рычаг и неслышно выругался. Информация начинала просачиваться к «старику» слишком рано. Похоже, это дело рук Бероева. У него своя контрразведка абсолютно везде. Свои стукачи. Надо бы с ним встретиться в самое скорое время и всё обсудить. Время не ждет!