Операция «Пальма-два», или Большое плавание рыбаков

Андрей Бинев, 2010

«Очень-очень давно, когда промерзшую насквозь советскую землю, жаждавшую бурной весны и преисполненную надежд на тепло и солнце, вдруг стало заносить холодной снежной крупой безнадежности, когда вспухшие от напрасных ожиданий беспокойные людские воды огромной страны, вопреки «метеорологическим» прогнозам неисправимых оптимистов, застыли ледяными торосами, разыгралась удивительная история, в которой оказались замешанными многие персоны с известными и неизвестными широкой общественности именами. Произошло это во второй половине шестидесятых годов двадцатого столетия в конце второго тысячелетия от рождения Христа…»

Глава 1

С тех пор минуло двадцать четыре года. Кто знает, сколько воды утекло по руслам Оби и Енисея, или даже Сены! Младенец, родившийся в минуту, когда на сцену городского Дворца Культуры выкатили гигантскую рыбину, успел за это время нахватать двоек в средней школе, отслужить срочную службу в армии и закончить один из многочисленных факультетов местного университета. А кто-то, быть может, постарше, уже обзавелся семьей, развелся, заново женился. Девушки середины 1960-х стали зрелыми женщинами, зрелые женщины — бабушками, а бабушки переместились из своих временных квартир в вечные, тесные и душные. Словом, жизнь катилась в привычном фарватере, то заходя на глубину, то срываясь еще дальше вниз, то загорая под солнышком на мели.

Все участники тех далеких событий давно покинули родной Томск. Он оставался для них лишь «малой» родиной и посещался ими изредка во время отпусков или случайных командировок.

Саша Власин, теперь уже полковник, с незапамятных времен жил с женой в Париже, неся секретную службу на благо отечеству в одном из советских загранучреждений. К счастью, служба его была не слишком обременительной и даже позволяла порой отвлекаться на неспешные раздумья о смысле жизни, о судьбах человечества и о том, что ожидает его соотечественников, в том числе, тех, кого занесла нелегкая в стан «вероятного противника».

Дороги участников нашумевшей «рыбной» истории теперь вели в Западную Европу, где они учились двум вещам: во-первых, экономить на второстепенном, а во-вторых, поглядывать на свою великую отчизну как на старую добрую малограмотную мать, от которой всего можно ожидать — и неожиданных проклятий, и дорогих подарков. Что ж делать, коли не повезло ей с мужьями, любовниками, соседями и погодой! Куда денешься, матушка, от собственных детишек и их сумасбродных идей?!

Именно такие мысли иной раз за рюмкой водки, пастиса или кальвадоса посещали начавшего стареть Александра Васильевича Власина, тем более, что модная и совершенно недосягаемая для большинства его соотечественников Франция будила в нем тихую печаль, поскольку был он искренним патриотом своей собственной страны.

С этим и жил в Париже стареющий Саша Власин, полковник советской разведывательной резидентуры, сотрудник внешнеторговой организации по экспорту-импорту чего-то очень сложного и не очень нужного. Рядом с ним тихо прозябала его жена Анна Гавриловна. В Москве оставалось двое их взрослеющих детей, которые научились к излету коммунистического режима вполне осознанно шалить и хитрить. В самое ближайшее время этому предстояло научиться целой стране.

Саша же Власин давно заматерел, обзавелся небольшим брюшком, с которым отчаянно боролся, и даже поседел немного. Тем не менее, прибавилось европейского лоска, округлости, вальяжности.

Ему удалось пережить всех генеральных секретарей, их доверенных послов и резидентов. Брежнев, Черненко, Андропов… Дождался и Горбачева. Во время короткого периода правления Андропова полковник Власин был вынужден вернуться в Москву, но верный товарищ, генерал Смолянский, вновь поспособствовал его уже четвертой по счету командировке в Париж. Тем более что самого Смолянского на некоторое время, до выхода на пенсию, назначили туда в качестве временного резидента КГБ СССР и лишь позже он был переведен в США, откуда и утек в стан «вероятного противника».

С Горбачевым дело обстояло одновременно сложно и легко. Требовалось понять, является ли его политика «открытости и гласности» лишь кратким эпизодом нового партийного строительства, или же прошлое отсечено раз и навсегда. Это относилось к разряду особых сложностей. Но было во всем этом и нечто приятное, почти праздничное. Словно Первомай, плавно перетекающий в следующий майский праздник. А между двумя этими праздниками — солнце, улыбки, ненаказуемое пьяное веселье, ожидание еще более теплого, роскошного лета.

С симпатией и дружескими улыбками стали поглядывать на советских разведчиков — дипломатов и торговцев, силы местной безопасности, представленные ежедневно несколькими бригадами сыщиков-наблюдателей в одних и тех же автомобилях около советских загранучреждений. Разведчики и контрразведчики дружески раскланивались, улыбались, а один молодой французский сыщик даже как-то крикнул полковнику Власину: «Привет, комарад! Горбачев, гласность, перестройка!» Власин в ответ улыбнулся и приветливо помахал рукой.

В тот день он привычно кружил на своей машине по городу, «проверяясь», нет ли за ним «хвоста», и, обнаружив его, с облегчением вздохнул. Ценят еще, не забывают…

Однако в нужный момент он сумел оторваться от французских контр-коллег, запарковать авто в муниципальном подземном гараже и нырнуть прямо оттуда в метро. Еще час кружения по городу: то поверху, то понизу, и, окончательно убедившись, что «хвост» оторвался, он пошел на встречу с местным агентом. Агент «Бальзак» служил в одной из газет в должности полицейского репортера, сносно говорил по-русски, так как происходил из старой белоэмигрантской семьи, и уж совсем по-русски хлестал водку, закусывая ее мочеными помидорами и исландской селедкой с вонючим маринадом.

— Я больше не буду на вас работать, месье! — нагло заявил чуть пьяный агент, развалившись на стуле в дешевом алжирском ресторанчике в районе Дефанса.

— Что-то не так? — поинтересовался полковник Власин.

— Все не так! Горбачев нас предал!

— Не понимаю.

— Все вы понимаете! Горбачев — шпион. Английский шпион и масон. Я не буду работать на страну, которой руководит предатель. А вы, месье?

— Глупости! Кто вам такое сказал?

«Бальзак» упер указательный палец себе в лоб.

— Месье, у меня есть мозги. Ваш президент предатель, а его жена — коварная баба!

— Вы несете чушь! Горбачев — политик, а Раиса Максимовна — достойная дама, мать семейства и любящая жена. Вы пьяны, черт вас побери!

— Трезвее некуда, мсье. Заплатите мне за месяц и забудьте меня…

— Ничего не получите!

— Тогда я иду в полицию. Вас выкинут отсюда, как паршивого пса.

— А вас посадят на четверть века.

— Дудки, мсье. Я буду давать интервью направо и налево. Я расскажу, чего стоят ваши дурацкие перестройка и гласность. Меня будут слушать. А потом опубликуют сумму гонораров, которые мне выплатят за мои откровения. Знаете, что последует за этим?

Власин знал, но молчал, кусая губы.

— Вижу, что знаете. Все ваши местные агенты побегут в полицию и встанут в очередь за гонорарами. Они, конечно, просчитаются, потому что платят только первому и второму. Первому за то, что он первый, а второму за то, что операция по раскрытию русской агентурной сети в Западной Европе набирает ход. Как вам такой поворот, коллега?

— Чушь! Вас никто не станет слушать.

— Может, пари? Не хотите? Это не предусмотрено вашими секретными приказами? Думаю, нет. Так что платите или я пойду с этим коммерческим предложением в нашу политическую полицию.

— Сколько вы хотите?

Агент ухмыльнулся и что-то нацарапал ручкой на салфетке. Власин побледнел — это был провал. Таких денег не получал даже он, резидент, за три года работы в Париже.

— Это невозможно. Я должен посоветоваться.

— Как меня ликвидировать? Не выйдет. Все предусмотрено. Я — репортер. А репортер, мсье, это сыщик наоборот. Вас впускают только на кухню, а нас — в гостиную. Между нами лишь тонкая фанерная дверь, но правила неизменны для тех и других. Главное — подготовить «отход». Ведь вы так меня учили? Я благодарный ученик. Так что гоните монету и скажите спасибо, что легко отделались.

Власин поднялся и растерянно кивнул. Он шел к выходу, а ему в спину агент-репортер развязно кричал на все заведение:

— Сообщите о месте встречи как обычно, мсье! У вас два дня!

Не соблюдая правил и порядка конспирации, полковник Власин быстро добрался до подземного гаража, разыскал свою машину и, задев в спешке бампером стойку на выезде, помчался в посольство.

Резидент, генерал Андрей Сергеевич Сергеев, отреагировал на его сообщение в «подводной лодке» в посольстве СССР на удивление спокойно. Это странное помещение с тяжелыми двойными дверьми, без окон, окруженное длинными коридорами, с низкими потолками, называли «подводной лодкой» или «субмариной», намекая на то, что здесь так же «глухо», как на дне океана — ни тебя никто не услышит, ни ты никого. Многие утверждали, что иностранные спецслужбы дорого бы заплатили за то, чтобы «поплавать» где-то рядом и приложить ухо к стенам «субмарины», но Власин относился к этому скептически, недоверчиво. Он не верил в герметичность тайн вообще.

Как же, размышлял он, организм может существовать без свежего воздуха? Неминуемы отравление и смерть. Власин, конечно, имел сюда допуск, более того, исправно пользовался одним из кабинетов — тоже без окон, с двойной дверью, железным ящиком-сейфом в углу и тяжелым столом в центре комнаты. Обстановку дополняли дубовый стул и старый массивный секретер. Рабочий кабинет резидента отличался немногим — чуть больше площадью и еще один стул для посетителя. Был еще, правда, и небольшой холодильник для напитков. Телефонов здесь не имелось — только устройство внутренней связи из комнаты в комнату, да еще одноканальный аппарат, связывающий с дежурным помещением охраны посольства.

Власин рывком открыл дверь к резиденту и выпалил сразу все, что только что пережил.

— Ты уже шестой, Власин. Они как сговорились.

— Что делать?

— Плевать на них! Пусть бежит в свою полицию. Получит там по заднице, и все дела…

— Почему по заднице?

— Так принято, брат! Непременно по заднице. Или у тебя есть другие предложения?

— Я не о том, товарищ генерал. Мне все равно, по какому месту ему дадут, но мне не все равно, по какому попадет мне.

— А ни по какому. Вот гляди.

Генерал Сергеев кинул через стол Власину листок. Тот спланировал перед ним, словно бумажный журавлик, запущенный легкой детской ручкой. Это была очередная шифрограмма из Москвы.

«Обеспечить оперативную безопасность визита. Информируйте обо всех изменениях и проблемах в связи с этим…»

Там было еще что-то, но полковник Власин только пожал плечами.

— Что это значит?

— Горбачев приезжает с супругой. Официальный визит. А знаешь, о чем он еще здесь будет беседовать?

Власин покачал головой.

— О тебе, обо мне, о нас….

— О ком это о нас?

— О советских разведчиках. Вот о ком.

— Не понимаю. Ничего не понимаю!

— Сокращать будут резидентуры, и наши, и их. Амнистия, брат. На обе стороны. Так что пусть твой репортеришка бежит куда хочет. А лучше сразу в дурдом! Думаешь, французские коллеги на такой желтый скандальчик большую политику разменяют? Не тут-то было! В дурдом твоего агента!

Генерал громко захохотал и достал из темных недр своего стола бутылку водки, две стограммовые граненые рюмки на тонких ножках и блюдце с нарезанным лимоном. Горлышко бутылки звякнуло о рюмочки, прозрачная жидкость сладко булькнула, вызвав у Власина прилив обильной слюны, и советские разведчики с облегчением выпили. Власин крякнул и кинул вдогонку дольку лимона. Генерал сделал то же самое. Сразу разлили по второй. Выпили, крякнули, закусили. Перед третьей генерал осоловело и добродушно взглянул на Власина.

— Не скули, полковник! Ты ж полковник, а не лейтенант. Сам все должен понимать. Оставим мы тебя на Парижщине. Ей богу, оставим! Давай еще по одной…

Власин кивнул. Сказано — сделано. Крякнули, закусили.

— Иди, брат, к себе. Сдавай на своего «Бальзака» дело в архив, как на утратившего разведвозможности. Припиши, что заболел… головой. Опасен, мол… и все такое. Ты ему больше не звони. Ну, будь здоров, полковник!

Власин поднялся и пошел к выходу. Сергеев крикнул ему вслед:

— За журналюг ты будешь отвечать! Во время визита. Понял?

— Есть! — неожиданно звонко отозвался полковник. — Отвечу, товарищ генерал.