Крысиная возня. Записки реабилитанта

Андрей В., 2023

«У каждого человека полно тайн. Я хочу рассказать о своей – зависимости. Это подлинная история, которая произошла со мной. Все слышали про реабилитационные центры, но мало кто знает, что там происходит на самом деле. В этой книге я описал 11 месяцев моей реабилитации – жестокая правда, о которой не принято говорить. Но всю эту жесть я постарался преподнести максимально позитивно». Андрей В.

Глава 9

Доска

Написал я Третий шаг, это было быстро,

У подводника Кусто корабль был «Калипсо».

Ненавижу я теперь алкоголь с закуской,

Как приеду, наверну я пшеночку с капустой!

Что такое «доска», я сперва не понимал, хотя ассоциации были вполне понятные. По «доске» должны были работать все, абсолютно все. Обычному человеку объяснить это трудно.

Саша Ж. объяснил, что это обязательно. И от этого у меня начали потеть ладони и неровно забилось сердце. Я уже видел, как все на Утреннем собрании обвиняют друг друга в какой-то чуши: тряпки, туалеты, ложки, дежурства, безы, дефекты и многое другое. Это называлось негатив. А еще — «забота», или просто «отработать по доске». Стало быть, если за кем-то что-то заметил, например, что он не выключил свет, про это обязательно нужно было сообщить куда следует, в противном случае про тебя могли сообщить куда следует, что ты не сообщил куда следует. Это было самое страшное. Никакие проблемы не приравнивались к «доске».

На «доску» можно было «выносить» за что угодно.

За хитрость, лень, раздражительность, манипуляторство, инфантильность и т. д. Ну это были легкие статьи, сродни мелкому хулиганству.

Чуть жестче были безответственность в отношении дежурства, или просто «без по дежурству». Это могло быть много чего: не протер туалет после обеда, просчитался с ложками, когда накрывал на столы, забыл положить сахар в чай и еще тысяча косяков.

Дальше — «без по функции» (безответственность по функции). Функций было много, и разных, наказания тоже были разные. Чайханщики могли не выкинуть мусор, забыть залить бойлер. Хранитель времени вовремя не прокричать о предстоящем мероприятии. Светлячок не включить свет. Шеф кухни мог просчитаться с продуктами. И так далее.

Но все это были цветочки по сравнению с прогибанием границ впередиидущих (или нарушением рекомендации впередиидущих функцийных). За это можно было схлопотать замечание, а три замечания — это лишение звонков, бани, проработка (например, три дня мытья посуды, написание тысячи воеволий и прочее).

И самое страшное: нарушение коррекции консультанта или нарушение границ, поставленных тебе консультантом (бывало, некоторым реабилитантам запрещалось общение с кем-то определенным или с группой людей по разным причинам). За это всех могли заставить сидеть и писать «своеволия» (фраза из 16 слов: «Своеволие — это презрение или сопротивление к любым действиям и идеям, которые не согласуются с нашими собственными». Этот бред нужно было переписать 20 000 раз, или 10 000, в зависимости от ситуации, что могло занимать пару дней).

Первый «негатив» Саша Ж. предложил мне написать на него — за гиперконтроль.

«Как же я на тебя напишу? — удивился я. — Ты же мой друг!» Меня восхитило такое самопожертвование, я полагал, что у него будут последствия.

«Ничего страшного, — ответил он. — Мне за это ничего не будет». Пришлось написать.

На утреннем собрании, когда зачитывали «негативы», я ждал с тревогой, когда прочтут мой. Могли заставить «выносить» это при всех — ну, выходить, смотреть в глаза и уличать при всех в безответственности, — и это меня до жути пугало.

Серега С., который вел собрание, сосредоточил внимание на моем «негативе» на Сашу Ж. за гиперконтроль, сказав загадочно: «Интересно». У меня замерло сердце. Я понял, что он догадался, что это «договорняк». Но все обошлось.

Второй «негатив» за меня Саша Ж. сделал сам — на Полину. Полинка была молодая, но довольно дерзкая и опытная девочка. Тут она была уже месяцев восемь, и поначалу общаться с ней мне было боязно. Ей было двадцать лет. Очень даже «вкусненькая», хотя и был лишний весок. Волосы у нее были темные, глаза карие, нос с горбинкой. В общем, греческий профиль. Частенько она рассказывала, как стерла пятки до дыр, рассекая на велосипеде в поисках наркотиков. В общем, она была обаятельная, позитивная, но иногда агрессивная.

На Полинку пришлось написать «негатив» за раздражительность. Проще говоря — я к ней подошел, а она мне дерзко ответила. И опять я занервничал. Я не знал, знает ли она сама о том, что я ей приготовил, и как я про это буду говорить на Утреннем собрании при всех. Перед собранием я и вообще забыл, за что я ее «вынес», и нужно было поймать ее в кулуарах, чтобы вспомнить. Случайно я наткнулся на нее в коридоре, и она напомнила, но нервяк только усиливался. На самом деле Саша Ж. с ней заранее договорился, это называлось «договорняк», или помощь новичку. Кстати, договорняки были под запретом, а помощь новичкам была в почете, поэтому два этих фактора уравновешивали друг друга, и «негатив» становился вполне нормальный.

И опять на УС я ждал, когда зачитают подготовленный мною «негатив». Но до этого дело так и не дошло.

Почему-то Серега его просто пропустил.

После собрания я сказал Саше Ж., что такой херней заниматься не буду. В ответ он посоветовал зайти в консультантскую и заявить, что это противоречит моим духовным принципам. Но я, почувствовав подвох, делать этого не стал. Некоторое время я помыкался с помощью договорняков, но потом осмелел и сам начал писать эти самые «негативы», и даже не заметил, как вошел во вкус. Ведь «негативы» можно было писать, и совершенно безнаказанно, на людей, которые мне не нравились, а таких было порядком. Главное, чтобы «негативы» были не формальные. Но об этом позже.