Эффект безмолвия

Андрей Викторович Дробот, 2010

Книга «Эффект безмолвия» является прямым продолжением книги «Холодный путь к старости». В центре повествования находится фигура руководителя СМИ, им стал журналист, не утерявший от повышения в должности идеалов "свободы слова". Встав на место главного редактора, он в полной мере осознал сложность этой позиции. СМИ, которым он руководил, финансировала администрация маленького нефтяного города, и это вынуждало его искать компромиссы и решения, укрепляющие независимость… С другой стороны, ему достался в управление коллектив журналистов, которому не нужна была «свобода слова», а нужны были деньги и легкая жизнь… Книга «Эффект безмолвия» в феврале 2014 года Союзом журналистов России награждена дипломом «Золотая полка отечественной журналистики».

ЧЕРНОЕ ЗЕРНО

«Даже мелкий червяк портит большое яблоко».

Настроение Пупик беспричинно страдало и страдало настолько, что попадись ей на глаза начальник, она сказала бы ему будто вынужденно и смиренно:

— Телевидение, Стас, у нас никакое. Стыдно говорить, что работаешь здесь. Все плюются.

Затем, видя огорченное лицо главного редактора, Пупик выразила бы внешнее сопереживание, а внутренне бы посмеялась и поправила настроение. Но день был выходным, не было не только начальника, пустовало все здание телерадиокомпании, молчала курилка, не звучала музыка в кабинете заместителя по техническим вопросам, и как назло ни одного объявления. Пупик, устав от бестолкового ожидания, направилась к одежному шкафу, как глухо стукнула входная дверь.

— Где тут объявления дают? — понеслась по телерадиокомпании сердитая, как ножовка, мужская фраза. — Куда все подевались?

Неуклюжим бегом старого перегруженного слона Пупик выбежала из бухгалтерии в коридор и увидела грузного просто одетого мужчину с коротким костылем в правой руке.

— Проходите сюда, — командно сказала она, и хромоногий, постукивая костылем о половое покрытие, пошел за ней.

— Я даже хромой и то быстрее. Понаели зады, — проворчал он спокойно, словно так разговаривать с людьми было для него обычным делом.

— Вы что хамите?! — оскорбилась Пупик.

— Ты, тетка, занимайся делом, никто тебе не хамит, — ответил хромоногий.

— Следите за языком, — не утерпела Пупик. — Если пришли ругаться, то уходите, если дать объявление, то пишите и платите деньги.

Хромоногий написал текст, Пупик подсчитала стоимость.

— Двести пятьдесят рублей и без сдачи, — сказала она, взяла требуемую сумму и замерла в ожидании ухода скандального посетителя.

— А чек где? — грозно спросил тот и, выслушав традиционное объяснение Пупик, добавил. — Ну, как не понаесть брюхо, если мимо кассы?..

— Не нравится, забирайте деньги, — злобно тявкнула Пупик, протягивая рубли. — Я в выходные корячусь, а он — чек.

— Деньги оставь, мне объявление нужно, — отступил назад хромоногий, опершись для устойчивости на костыль.

— Раз надо, так не хамите. За чеком зайдете, если такой правильный! — продолжила наступать Пупик.

— Ты что, не видишь костыль? — пригрозил хромоногий.

— Если нужен чек, то пробежишься! — прикрикнула Пупик.

Хромоногий ушел, но был он из тех, кто и с костылем обойдет вокруг света, лишь бы наказать того, кто заставил его прошагать лишние сто метров. Обида внутри него кипела и в ней, словно картошка в бульоне, всплывали и исчезали кассовые чеки. Именно в таком состоянии он пришел к Хамовскому на прием по личным вопросам.

***

Правдоискателей Хамовский вынужденно принимал, но не любил. От правдоискателей часто плохо пахло, их лица нервно горели, от них исходила зараза внутренних расстройств. Поэтому руку правдоискателям он старался не подавать, поскольку по глубокому убеждению Хамовского правдоискатель мог через физический контакт заразить его нищенством.

Хромоногий ничем не отличался от других правдоискателей. Хамовский почти не слушал его, подобных речей звучало в кабинете главы города уже столько, что казалось, стоит провести по стенам пальцами, как их чувствительные подушечки, как звукосниматели грампластинок, уловят заунывно-гневную мелодию жалоб. От Хамовского требовалось лишь исполнить ритуал приема, продемонстрировать внимание, а затем сказать:

— Я не готов решить вашу просьбу сиюминутно. Мы рассмотрим ее в обычном порядке. Обращайтесь к такому-то.

Этим обычно дело и заканчивалось, но внезапно Хамовский услышал в монотонном говоре правдоискателя слова, интересовавшие его лично.

–… я же и говорю, что деньги за объявления берут, а чеки не дают. Наверняка себе в карман.

— Что?! — возмущенно спросил Хамовский. — Крадут бюджетные деньги?

— Похоже, — ответил хромоногий. — По тридцать рублей за слово, получается сумма.

— Пишите заявление, — прервал Хамовский.

Пока хромоногий правдоискатель крутил ручкой по бумаге, Хамовский включил телевизор и канал с бегущей строкой, посчитал количество объявлений в минуту, принялся суммировать и умножать. Считать он умел, поскольку имел большой опыт в присваивании денег, знал приличествующие размахи воровства, но когда завершил расчеты, то испытал потрясение, какое испытывает при потерях свинья-копилка. Куплин брал слишком много для того, чтобы брать, не делясь с ним — с главой города.

— Не для того куплен, не для того, — зло проговорил Хамовский.

— Что, что? — переспросил хромоногий.

— Можете идти. Таких не покупаем, — отмахнулся Хамовский. — Заявление оставьте.

На следующее утро Хамовский пригласил к себе самых преданных своих соглядатаев и выдумщиков подлостей: своего заместителя по кадровой и прочей политике Лизадкова, пресс-секретаря Бредятина и редактора муниципальной газеты Квашнякова и поручил им собрать на Куплина компромат, чтобы при нужде расстаться с главным редактором телерадиокомпании, было чем принудить его уволиться по собственному желанию.