Час волка

Андрей Дышев, 1998

На крымском побережье снимается исторический боевик. Площадка, софиты, костюмы, актеры… В какой-то момент режиссеру для небольшого эпизода понадобился рослый мускулистый парень. Взгляд задержался на бывшем спецназовце Кирилле Вацуре. Вылитый рыцарь! Грим, доспехи, нарисованные шрамы – и на площадку! Дым, ветродуй, мотор!.. Зазвенели бутафорские мечи и пики, заскрежетал металл, и новоявленный актер ринулся в бой. Но что за наваждение! Битва отнюдь не киношная, из ран хлещет вовсе не томатный сок, и смерть – настоящая. Где же тут игра и где – реальность?

10

"Газель"плавно притормозила и остановилась на обочине рядом с мотоциклом и двумя милиционерами в бронежилетах и с"калашниковыми".

— Старший лейтенант Баркевич, — представился водителю один из них. — Документы, пожалуйста, и вещи к досмотру.

Я взглянул на помертвевшее лицо Инги и тихо сказал:

— Сядь, не стой.

Инга опустилась на дощатый пол, прижалась лбом к борту, глядя через щель на милиционера. Ты этого хотела, подумал я с некоторым злорадством. И это только начало. Теперь вся твоя жизнь будет заполнена страхом и ожиданием ареста.

— Прошу! — с веселым напевом сказал водитель, протягивая документы. — Вот права, вот доверенность, вот накладная…

Милиционер медленно пошел вокруг машины, внимательно рассматривая ее фары, колеса и борта. Потом поднял голову и встретился со мной взглядом.

— Они с вами?

— Попутчики, — объяснил водитель и зачем-то подмигнул мне.

Нет, это не обычная проверка, понял я. Он ищет. Он целенаправленно ищет машину, сбившую женщину.

— Что в мешках? — спросил милиционер, но я увидел, что он не сводит глаз с Инги, и под его взглядом она медленно встает, и лицо ее каменеет от ужаса.

— Пшеница. Корм для курей, — ответил водитель. — Могу показать…

— Не надо! — остановил его милиционер. Казалось, своим взглядом он засасывает Ингу, и та уже едва стоит на ногах. — Никак не вспомню, где я мог вас видеть…

Инга натянуто улыбнулась и пожала одним плечом.

— Что такое! — усмехнулся милиционер. — Ваше лицо просто стоит перед глазами, а вспомнить не могу… В магазине? На пляже?

— Я не здесь живу, — едва смогла произнести Инга.

— А где?

— В Ялте.

— Значит, ошибся, — с сожалением сказал старший лейтенант. — В Ялте я никогда не был… Счастливого пути!

— Этого еще не хватало, — пробормотала Инга, когда машина снова тронулась.

— Ты о чем? — спросил я.

— Так, о всякой ерунде, — уклончиво ответила она.

Мы пронеслись мимо автовокзала. Я постучал по крыше кабины.

— Приехали? — спросил водитель.

Я спрыгнул, взял Ингу на руки и опустил на асфальт. Водитель посигналил и помахал нам рукой. Знал бы ты, кого подвез, подумал я, провожая машину взглядом.

— Куда теперь? — спросила Инга.

— Туда, — ответил я.

Она поняла и уточнять не стала. Взяла меня под руку и, прихрамывая (сбила пятки, когда босиком шла), пошла рядом со мной — притихшая в ожидании большой грозы.

Чем ближе мы приближались к рынку, тем медленнее шли. Волнение Инги передавалось мне. Мы вышли на рыночную площадь. Суета, придавленная солнцепеком, несколько поутихла, но все равно было тесно. Нас толкали, словно нарочно. Я испытывал гадкое чувство, словно все вокруг нас, и торгаши, и покупатели, прекрасно знали нашу тайну, но лишь делали вид, что не обращают на нас внимания. Я стрелял по сторонам глазами, со страхом ожидая уловить косой и насмешливый взгляд. Инга приросла к моей руке. Сама того не замечая, она все сильнее наваливалась на нее, и я уже почти нес Ингу, как накинутый на руку плащ.

— Ты можешь идти нормально? — сквозь зубы произнес я.

Инга выпрямилась, но не надолго. Она едва передвигала ноги, словно это были тяжелые протезы, крутила по сторонам головой и вздрагивала всякий раз, когда ее задевали прохожие.

Мы прошли вдоль каменного забора и свернули в злосчастный проулок. Я волновался, как преступник во время следственного эксперимента. Мне казалось, что мы ведем себя слишком неестественно, и это выдает нас с головой. Наши шаги гулко звучали в узком пространстве между глухой стеной кинотеатра и бетонным забором, стоящим напротив. Я таращил глаза, выискивая нечто ужасное, но ничего не находил, и взгляд мой свободно скользил по заборам, асфальту и коричневой стене старого, давно неработающего кинотеатра. Людей было мало. В этом проулке, где не было ни магазинов, ни кафе, курортники почти никогда не появлялись.

Мы в ногу прошли до середины проулка. Инга ущипнула меня за руку. Мы приближались к разметке пешеходного перехода. Два пацана, опустив головы и глядя себе под ноги, шли нам навстречу и, показывая пальцами на то, что мы еще не видели, громко говорили:

— Вот!.. И вот еще!.. И еще!

Если бы я не знал, что здесь произошло два часа назад, то не придал бы никакого значения темным маслянистым пятнам на асфальте. А пацаны знали, что это кровь.

Мы разминулись с ними. Пацаны подождали, когда мы отойдем на несколько шагов, и продолжили свою поисковую работу.

— Вот, смотри, здесь больше всего!

— Чего ты меня толкаешь на эту гадость? Сейчас я тебя тоже толкну!

— А вот глаз валяется!! Ва-а-а!!

— Сам ты глаз! Это пробка!

— Испугался, чмурик?..

Я почувствовал себя скверно. Неужели я до последнего надеялся, что Инга всего лишь нехорошо меня разыграла? Теперь уже можно было не сомневаться в том, что здесь был совершен наезд на человека. Следственная бригада свое отработала. Труп увезли. Отпечатки на асфальте срисовали, сфотографировали; расстояние от следов колес до тела, от тела до бордюра, от бордюра до следов колес измерили. Отвалившийся колпак подобрали и аккуратно опустили в полиэтиленовый мешок. Затем пятна крови залили хлорированной водой и уехали. Колба песочных часов с грохотом опустилась мне на голову, и сухая струйка начала выкачивать из-под моих ног опору…

Я вдруг резко остановился, словно налетел на невидимую преграду. Инга наступила мне на пятку и ткнулась лбом в плечо. Холодный пот волной прошел по спине. Я смотрел на открытое окно в стене, на облака пара, выкатывающие оттуда, на жирный оцинкованный подоконник, на девушку в белом халате и платке, стоящей над шипящим противнем, и на листок из ученической тетради, прикнопленный к раме, с неровной надписью:"ПИРОЖКИ С КАПУСТОЙ, КУРАГОЙ, КАРТОШКОЙ, РИСОМ."

— Что это? — прошептала Инга, не видя ничего страшного, но на всякий случай пугаясь.

— Пирожки, — пробормотал я.

— Ты хочешь есть?

— Когда? — пробормотал. — Когда это произошло?

Конец ознакомительного фрагмента.