Час волка

Андрей Дышев, 1998

На крымском побережье снимается исторический боевик. Площадка, софиты, костюмы, актеры… В какой-то момент режиссеру для небольшого эпизода понадобился рослый мускулистый парень. Взгляд задержался на бывшем спецназовце Кирилле Вацуре. Вылитый рыцарь! Грим, доспехи, нарисованные шрамы – и на площадку! Дым, ветродуй, мотор!.. Зазвенели бутафорские мечи и пики, заскрежетал металл, и новоявленный актер ринулся в бой. Но что за наваждение! Битва отнюдь не киношная, из ран хлещет вовсе не томатный сок, и смерть – настоящая. Где же тут игра и где – реальность?

6

Я уже собирался упасть на постель и не вставать до утра, как раздался низкий зуммер системы"шериф", которую я обычно включал на ночь. Гостей я не ждал, потому был несколько озадачен.

Я открыл окно и посмотрел вниз, но из-за плотных сумерек и пышной кроны абрикосового дерева, растущего под окном, ничего нельзя было различить.

Некстати я вспомнил про таинственного нумизмата из Прибалтики и, стыдясь самого себя, снял со стены гладкоствольное помповое ружье с дарственной надписью начальника уголовного розыска области и, словно охотник на медведя, пошел вниз.

Я вышел во двор. Опрокинутый, как качели, над Консульским замком висел желтый месяц. Теплый ветер доносил отрывки музыки, доносящейся с танцевальной площадки. Где-то рядом, в упругих свечах туи, надрывались цикады. Не знаю почему на меня так подействовало воспоминание о Лембите Лехтине, но я на всякий случай передернул затвор и, держа оружие наизготове, неслышно приблизился к стальной двери калитки. Кто-то несильно постучал в дверь ногой.

Я сдвинул в сторону засов и резко распахнул дверь. Сначала я почувствовал горький запах духов, а только потом увидел, как из темноты проявляется нечто похожее на большую чайную розу.

— Инга! — воскликнул я. — Ты?

Мои глаза еще не привыкли к темноте, и я ориентировался хуже Инги. Мне казалось, она не должна была заметить ружье, которое я опустил вдоль туловища, прижимая его к телу рукой, но девушка, едва переступив порог, сразу спросила:

— Что это ты с оружием? Случилось что-нибудь?

Мне было очень стыдно, и я сконфуженно кивнул на доходягу:

— Да вот… решили ворон попугать.

— Понятно, — ответила Инга серьезно и внимательно посмотрела мне в глаза. — Вообще-то я ненадолго, не переживай.

Она была одета в салатовое декольтированное платье, которое люминесцентно отливало в свете луны. Оголенные намного выше колен ноги в сравнении с белыми туфлями казались почти черными от загара, и в темноте их нельзя было рассмотреть как следует. Я почувствовал, что от слов девушки идет легкий запах спиртного и подумал: из ресторана.

Я"завис". Настроившись на встречу с незнакомым типом, что не исключало мордобой, я не мог сразу перестроиться. Инга восприняла затянувшуюся паузу, как отрицательную реакцию на свой приход, и сказала, попятившись к калитке:

— Я лучше зайду к тебе завтра.

Эх, шляпа! — подумал я и словно пробудился ото сна. Взял Ингу за руку, притянул к себе и закрыл дверь.

— Извини, — сказал я ей. — Я совсем не ожидал, что это ты.

Она смотрела на темные окна гостиницы, стеклянный барабан бара, дворик кафе, заваленный носилками, железными ящиками с раствором, мешками с цементом, лопатами, досками и прочим мусором.

— Значит, вот здесь ты живешь?

— Можно так сказать.

— У меня к тебе деловое предложение.

— Валяй!

— Покажи мне гостиницу. Где тут вход?

— Здесь. Надо пройти через бар.

Я включил освещение. Неоновые лампы, идущие по периметру тонированных окон, вспыхнули молочно-белым светом.

— Как здесь уютно! — воскликнула Инга.

Наконец-то я рассмотрел ее ноги, но пришел к другому выводу:

— У тебя красивое платье. Я только не пойму, как ты его снимаешь: через голову или вниз?

— Вниз, — ответила Инга мимоходом, рассматривая причудливые картины с встроенными в них кусочками черепицы и обрывками пеньковой веревки. — А где вход в номера?

Я взял Ингу за руку и повел по винтовой лестнице, освещенной настенными бра в виде факелов, на третий этаж.

— Как в замке. Мне здесь нравится! — произнесла она. — Наверное, ты вбухал сюда мешок денег… А это что?

— Это дверь в мою резервацию.

— Куда-а??

— Сейчас увидишь.

Я открыл дверь, обитую коричневой"дутой"кожей и, не зажигая освещения, провел Ингу в кабинет, из которого через дверь-купе можно было попасть в спальню со стеклопластиковым полукруглым окном во всю стену, откуда открывался прекрасный вид на море и Крепость, душевой кабиной и барной стойкой из красного дерева со встроенными холодильником и микроволновой печью.

Через витражное окно в кабинет почти не проникал свет, и девушке пришлось положить руки мне на плечи, чтобы сослепу не налететь на стул или шкаф.

Мы зашли в спальню. Я почувствовал, как Инга начала таять.

— Какое окно! Это же сцена! Подиум! — шепотом произнесла она, подходя к стеклянной стене, разделенной металлическими рейками на трапеции, образуя что-то похожее на гигантскую паутину. — Крепость! Небо! Звезды!

Как-то ты кровать не заметила и не оценила, подумал я.

Она сдвинула в сторону невесомую тюль. На ее лицо упал слабый свет луны. Я стоял с ней рядом. Мы молчали.

— Ну? — прошептала она. — Не стой. Сними с меня платье.

Ее слова кружили голову. Я повернул Ингу к себе. Она уже была моей. Я коснулся ладонями ее лица, провел по округлым плечам, зацепил пальцами край платья и потянул его вниз. Груди было тесно, и платье, сопротивляясь, трещало.

— Черт с ним, — успокоила меня Инга, скидывая с ног туфли. Платье упало на пол. Она перешагнула через него, встала лицом к окну и оперлась руками о стекло.

— Может, ты ляжешь? — на всякий случай предложил я.

— Нет! — со стоном нетерпения произнесла она и опустила голову. — Быстрее! Ну же!..

Я чувствовал себя не слишком уютно, словно, в самом деле, вдруг оказался на большой сцене. Наверное, Инге было так привычнее, ведь у актеров свои причуды. Меня же утешало то, что луна светила не слишком ярко, и время было позднее. Инга била ладонями по толстому стеклу, словно пыталась вырваться наружу и схватить в охапку звезды. Стекло гудело, как колокол. Потом она стала слабеть, оседать, и я почувствовал ее спину, щекочущее прикосновение ее волос, ее влажный рот; она стояла на коленях, будто умоляла меня остаться, а я стремительно входил в роль, которую она мне навязала, и мне уже было наплевать на сцену, на луну со звездами, и узкий мир между стеклом и тюлью превратился во Вселенную…

Не знаю, как я устоял. Инга лежала на полу у моих ног в лунном свете. Актрисы — такие же люди, как и все, почему-то подумал я, уходя вглубь спальни, в непроницаемую темень, потому как опять стал стыдиться свой наготы. Когда я вышел из душевой кабины, одетый в черный шелковый халат, она стояла у окна. Точнее, она прижалась к стеклу, подняв руки над головой.

— Оденься, — попросил я.

— Зачем?

— Ты выставила себя напоказ.

— Ну и что? — не оборачиваясь, ответила она. — Это же хорошо! Об этом только и мечтают актеры!

— Это не экран, Инга. Это окно квартиры.

— Ты думаешь, в этом есть большая разница?

Она одевалась медленно и лениво. Я изо всех сил убеждал себя в том, что она мне еще интересна и одновременно с этим разогревал кофе.

— Вот номера, — сказал я, когда мы вышли в коридор. — Есть однокомнатные, есть двухкомнатные.

— Свет? Горячая вода? — спрашивала она, открывая одну за другой двери. — Холодильник? Телевизор?

Я утвердительно мычал.

— Мне нравится, — окончательно резюмировала Инга и вернулась ко мне. — Значит так. Мы подыскиваем на время съемок приличную гостиницу.

— Кто мы? — уточнил я.

— Съемочная группа.

— Сколько вас человек?

— Режиссер, оператор и я.

— А продюсер?

— Он уже нашел себе место, — быстро ответила Инга. Я заметил, что ей неприятен мой интерес к личности продюсера.

У меня в голове пронеслась ругательная тирада. Мой аппетит в отношении актрисы был весьма скромен, и я совсем не претендовал на что-то большее, чем на один час в общем автомобиле и на одну ночь в общей постели. Инга намеревалась поселиться в моих апартаментах минимум на месяц, причем, без продюсера, который был бы естественным заслоном между мной и ней. Значит, то, что произошло между нами, может повториться и в дальнейшем. А это в мои планы не входило. После Анны я зарекся заводить длительные отношения с женщинами.

— У меня пока не работает кухня и идет ремонт сауны, — сказал я. — Во дворе цемент, пыль, грязь.

— Это не важно. Все равно мы днем питаемся бутербродами, а вечером идем в ресторан, — махнула рукой Инга. — Ну, как? Завтра можно въезжать?

— Хуже всего то, — не сдавался я, — что рабочие иногда пашут здесь до глубокой ночи, а то и до утра. А когда работает перфоратор, это, знаешь, хуже зубной боли.

— Не переживай! — Инга доверительно опустила ладонь мне на плечо. — У нас половина съемок — ночные, и мы неделю можем сидеть в палаточном городке на Соколе.

— А хочешь, я помогу вам устроиться в гостиницу"Горизонт"? — уже без всякой надежды предложил я.

— Что ты! В"Горизонте"по коридорам отдыхающие толпами ходят. Там нет никаких условий для работы.

— Но у меня дорогие номера!

— У нас богатый продюсер, — так же уверенно ответила Инга. — Он все оплатит.

Мне ничего не оставалось, как принять ее предложение. Инга радостно хлопнула в ладоши и тотчас стала выбирать апартаменты для себя. Ей приглянулся однокомнатный номер на втором этаже с маленькой лоджией, откуда открывался чудесный вид на город. Я вздохнул облегченно — хорошо, что она поселилась не по соседству с резервацией.

В своем номере она и осталась ночевать.