Светлая сторона полуночи

Анжела Кристова, 2021

Маленький Антон сел не на тот автобус. Все бы ничего, можно позвонить отцу, но Антон где-то выронил телефон. Никто не обращает внимания на растерянного школьника на остановке, люди торопятся попасть к себе домой и только Алена обращает на мальчишку внимание. С ее телефона они делают звонок… Так судьба сталкивает девушку с нелюдимым, обозленным на весь белый свет папой мальчика. Властный нелюдимый герой, добрая, мягкая, ответственная героиня, откровенно о жизни и любви. Содержит нецензурную брань.

Часть 5

Дети будут слушать нас тогда,

когда увидят, что мы их слушаем.

Джейн Нельсен

Алена

Алена круто развернулась, вспыхнула при виде малыша.

— Привет, Антон! Я думала, ты спишь.

Мальчик глянул исподлобья на отца и вдруг рванул к Аленке, прижался к ней, спрятал голову на животе.

Громко хлопнув дверцей кухонного шкафа, его отец выставил на стол целлофановый пакет с печеньем:

— Ешь давай, — недовольно буркнул и отвернулся к окну. Потом прошел до кресла, вытащил из пачки сигарету.

— Не надо курить при маленьком ребенке.

Стас резко развернулся, поднял на Алену взгляд. Молча чиркнул зажигалкой, поднес ее к лицу. Свет озарил его словно высеченные из гранита резкие черты. Продолжил на нее смотреть, как бы говоря: «что скажешь мне еще?»

Алена отвернулась первой. В голове сумбур. Ну вот чего она?! Какое ей дело, курит он при своем ребенке или нет?!

Так, соберись, налей себе и парню чая. Вон, чайник уже закипел, иди к себе, и спать ложись. Этот, папа, смотрит на тебя как немец на гранату в руках танкиста, что сорвал чеку. Сейчас как бросится… спасать свое мужское эго, тебе не поздоровится тогда.

Присвистнула чуть слышно, глубоко вздохнув, совсем как этот папа, выпустила воздух сквозь не плотно сжатые губы. Собственное сердце, как заполошное, уже стучит в груди.

Пока наливала в кружку кипяток, чуть не облилась горячим, рука дрожала. Все потому что этот Стас смотрел в упор и да, он все же закурил. Комната наполнилась клубами дыма. Стараясь не моргать, Алена на автомате заварила чай, выдвинула ящик в надежде отыскать там ложку. Не нашла. Ячейки были пустыми. Только нож и открывашка, да, и штопор там лежал.

Класс! Семейка! Где же мама? Хозяйка в доме быть должна…

Покосилась на переполненную раковину.

Что ж! Сахар нужно чем-то сыпать…

Включила воду и начала искать чайную ложку в горе тарелок и кастрюль. Сразу не нашла, машинально подхватила губку, принялась мыть кружку, потом еще одну…

Найдя две чайных ложки, сполоснула их, выложила на стол.

— Кухонное полотенце в доме есть? — строго, глухо, недовольно и, не смотря в лицо хозяину, спросила.

Хозяин не ответил, а Антон слез с табуретки и ушел куда-то. Вернулся с полотенцем, протянул Алене.

Не удержалась, поднесла к лицу, понюхала и этим очень разозлила стоящего у кресла мужика.

— Ты может мне еще, и перестираешь все? А?

Антон от голоса отца затрясся. Алена дернулась, посмотрела на ребенка, поджала губы, перевела взгляд на мужика:

— Нет, не стану. Идите спать, мы сами чай попьем…, — добавила угрюмо: — папа.

Нет, она ни разу не была, ни с кем, так как сегодня сдержанно-нахальна и как танк прямолинейна, как сейчас. Да что же на нее нашло?! Грубить хозяину чужого дома? Сейчас она стояла и смотрела на то, как сморит на нее чужой мужик — в упор, не отводя тяжелого взгляда исподлобья. Так смотрят на врага… мужского рода, — вспыхнуло в мозгу. Сама себе и шикнула: «смотри, доиграешься в гляделки, дева».

В следующую минуту, Стас затушил сигарету. Вышел в коридор. Скоро раздались его тяжелые удаляющиеся шаги. Где-то в доме гулко хлопнула дверь и наступила тишина. Алена перевела дух и посмотрела на ребенка.

Антон, не поднимая глаз, опять полез на табуретку. Он явно не собирался отправляться, вслед за папой спать…

— Антон! — негромко позвала его. — Ты может, хочешь кушать?

— Хочу.

Залезла в холодильник. Ничего. Три банки пива, засохшая палка колбасы, три яйца и открытая банка огурцов, заплесневелых…

— Мда! Может, есть молоко и крупы? Я бы сварила тебе кашу. Любишь кашу?

— Да, люблю.

Голосок у парня тихий и убитый, в глаза не смотрит. Опять сопит и тут, он всхлипнул — горько, жалко, шмыгнул носом, провел ладошкой по лицу.

Алена подошла:

— Не плачь, пожалуйста! — погладила ребенка по плечу. — Если найду молоко, сварю кашку на молоке. Если не найду, сварю на воде. Ты подожди немножко…

Нашлось и молоко, и крупы. Много, разных.

Выбрала ту, что готовить легче и быстрей.

Через несколько минут уже готова была манка.

Наложила парню каши и себе. Достала из пакета хлеб.

Поели в тишине.

Антон поблагодарил, как вежливый ребенок:

— Спасибо! Очень вкусно.

— Пожалуйста, Антон!

Алена улыбнулась мягко. Повернулась к плите. Начала мыть посуду.

Антон так и сидел на кухне с ней. Тут вспомнила про телефон и тут же разозлилась.

— Ты случаем не знаешь, куда твой папа спрятал мой телефон?

— Он вон, на зарядке стоит, — парень указал на угол кухни.

Алена подошла, проверила входящие звонки. Вздохнула грустно. Никто ее не ждет, никого не волнует, добралась ли она до дома или нет.

— Так, — сама себе сказала тихо. — Не раскисать.

Глянула на парня, тот так и сидел на табуретке.

— Ты наелся? Иди тогда спать и я пойду…

Мальчишка явно не хотел с ней расставаться, глянул так в ее глаза, что сердце дрогнуло. Алена подняла глаза к потолку, задержала взгляд, стараясь не подать ребенку вида, как она расстроена. Она чужая им… Она лишь Антону помогла. Завтра выйдет из этого прокуренного, неуютного жилища и все забудет. Постарается забыть.

Но все же… сердце тревожно стукало в груди и не сдавалось на милость обстоятельствам и тем правилам и принципам, по которым все живут. Она не может, так как все! Она другая.

— Антон! А ты помнишь наизусть свой телефон?

— Да, помню…

— Очень хорошо! Диктуй! Я позвоню тебе, вот завтра и позвоню. Мы будем с тобой созваниваться часто. Каждый день! Я сама начну тебе звонить, а ты общаться со мной. Ты мне расскажешь, как живешь, а я тебе расскажу, как у меня дела. Согласен?

— Да!

Антон продиктовал свой номер.

— Но, — мальчишка вдруг слышно снова засопел. — Я его потерял. Телефон! Наверное, мне папа новый купит…

— Вот купит, и я позвоню! Иди к себе и я пойду.

Алена забрала зарядку, поднялась к себе.

На кухне оставалась вымытой посуда. Она оставила включенным еще свет. Неуютный дом со светом выглядел чуть лучше, чем без света.

Вернулась в комнату на втором этаже, закрыла дверь, проверила замок. Он закрывался изнутри, Алена и закрыла.

Усмехнулась грустно, представив, как входит к ней хозяин, а она…

— Совсем с ума сошла, подруга! — прошептала. Посмотрела на постель. — Все! Надо спать. Мне завтра рано утром на работу.

Выставив будильник, обратила внимание на время: половина первого ночи. Ей осталось спать всего лишь чуть больше четырех часов…

Стас

Спать совершенно расхотелось. Стас вышел в коридор и долго там стоял. Слышал как сын и девчонка разговаривают тихо. Скоро до его ноздрей добрался запах манной каши, живот тут же заурчал. Начал вспоминать, когда в последний раз он ел такую кашу, и не вспомнил. Его собственное детство осталось далеко, а детство сына он испортил…

Захотелось снова закурить.

Он плохой отец. Сын, конечно, у него не голодает, одет, обут, но не обласкан им совсем. Угрюмый, вечно недовольный жизнью папа — плохой родитель, он вообще, плохой мужик. Вспомнились все слова, что бросила ему тогда в лицо мать собственного сына…

Ну да, он ведь ей тоже жизнь сломал.

Она пыталась все забыть, и очень даже получилось, и он пытается забыть, но не выходит у него. Как у нее, легко так не выходит…

Может у мужика болеть душа? Наверно, может. Вот у него болит…

Ирина быстро вышла замуж, и родила еще двоих, и как он только освободился, она ему сказала сына забирать.

— Твой как волчонок, отбирает хлеб у младших. Меня ревнует, постоянные скандалы в доме. Не учится, сбегает. Смотрит волком на отчима. Он весь в тебя! — Ирина отвернулась. — У тебя есть дом большой, вот и берись за воспитание ребенка. Документы подпишу, переоформлю на тебя, и прошу — исчезни из моей и нашей с Павлом жизни.

Павел — это тот, из-за кого он сел тогда…

А он, дурак, надеялся, что все у них наладится, как выйдет. Простил ее, ведь слабая она, искал ей сотню оправданий и не сразу осознал, что он все это время жил в розовых очках.

Напоследок, когда он приехал забирать ребенка, она сказала:

— От тебя мне ничего не нужно. — Потом добавила: — здесь не вздумай появляться. Заяву напишу, что угрожаешь мне.

Другой район, другая школа… Но самое главное — он Антона не видел восемь лет! Он и родился у него, когда он был на зоне.

И вот теперь Антон и он старательно пытаются построить свою жизнь…

Не стал входить на кухню, вернулся в комнату и лег в кровать.

Плохо начавшийся день, плохо и кончается…

Не помнил, как уснул. Не помнил, что снилось. Рывком проснулся, глянул на трюмо. Часы на тумбочке показывали полшестого. Рано…

И тут в коридоре раздались шаги. Босые ноги подошли к двери, встали, раздался стук:

— Станислав! Откройте дверь.

Девчонка, имени которой он не знает…

Скривился, встал с кровати и, не зажигая свет, открыл дверь.

Она стояла в темном коридоре, как и ночью — одетая, босая и смотрела на него.

— Мне нужно на работу. — Помолчала. — Ехать долго. Электричка в шесть сорок две…

Стас молчал, разглядывал ее лицо во мраке коридора.

— Что вы опять молчите? — Вспыхнула и подняла глаза. — Вы обещали утром отвезти меня на станцию. Так вот… — Она не договорила, послышался скрип следующей двери по коридору. Полоска света разрослась и появилась мордочка Антона:

— Папа! Отвези Алену, ты обещал.

Ну да! Вчера он обещал, но как же неохота.

— Сегодня воскресенье.

— Я знаю, но мне нужно на работу.

Стас привалился к косяку и глянул прямо на нее.

Алена. Вот оказывается, как зовут девчонку. Наверное, она представилась тогда, когда ему звонила, но он не запомнил.

Она была намного ниже его ростом, ей пришлось задрать свой подбородок высоко, чтобы вот так смотреть ему в глаза — серьезно, зло и прямо. Губы плотно сжаты, глаза сухие смотрят строго на него.

— Не нужно так на меня смотреть, Алена.

— Хорошо.

Она гулко, глубоко и шумно выдохнула, опустила взгляд. Сразу дернулась и отошла. И чего так испугало? А! Понятно.

Стас только хмыкнул, так и стоял, привалившись о дверной косяк. Ну а что еще тут скажешь? С этой не обломится, осталось только смотреть вот так и только. Утренний стояк. И очень хорошо, что в коридоре так темно.

Девчонка встала снова у стены. Спрятала руки за спину и отвернувшись, глухо проговорила:

— Я вызову сейчас такси. Скажите улицу и номер дома, — спокойным, ровным голосом произнесла.

Стас улыбнулся. Нет, он оскалился как хищник. Вдруг подумал, а что сделает она, если он не скажет?

Очень захотелось не сказать, да и вообще, сейчас ему совсем другого хотелось. Про себя со вздохом произнес: «Стоп! Опять! Успокойся, демон».

Демон у него в трусах сейчас. И этот вечный недотрах уже в течение девяти лет точно.

— Заречная десять. Деревня Раздориха, — произнес Антон и сильно хлопнул дверью.

Стас разозлился в один момент и рявкнул на него:

— Не смей хлопать дверью! Я сколько раз просил!

Алена вздрогнула и выдала спокойно:

— На двери надо ставить доводчик, да и вообще, сменить тут надо все. Пол скрипит, пропахло дымом и от этого ужасный запах.

После этой тирады девчонка направилась по коридору прочь. В ее руке вспыхнул телефон и женский голос объявил, что она позвонила в службу такси.

Почему он бросился за ней? Зачем схватил за руку и так грубо?

Алена дернулась и выронила телефон. Тот шмякнулся на плитку пола коридора и развалился на куски.