В объективе

Ани Хоуп, 2022

Книга первая трилогии "О Джессике Паркер".Джессика Паркер – перспективная журналистка в еженедельнике "МакЭвойТок", мечтающая стать звездой новостных передовиц. На пресс-конференции по случаю предстоящих выборов она встречает некоего Кристофера Бейса, который жаждет разоблачить финансовые преступления сенатора Экклберри. Он предлагает сделку, что исполнит мечту Джессики, а ему поможет свести личные счеты.Погоня за эксклюзивом дорого обойдется обоим.Все имена и совпадения случайны. Содержит нецензурную брань.

Глава 3.

Она вдыхала терпкий запах табака, который окутал весь салон новенькой «Ауди». Странно, ведь Дэниел не курил, во всяком случае, прежде. Джессика выглянула в окно — он увлеченно говорил по телефону — и открыла бардачок. Ничего, кроме автомобильных салфеток и баллончика с очистителем стекол.

Джессика принюхалась, подняла подлокотник на центральной консоли и обнаружила темно-коричневый мешочек из джутовой мешковины — источник невыносимого амбре. Она опустила крышку и приоткрыла дверь. В салон ворвался свежий воздух.

Ничего не изменилось. Дэниел шел на поводу у своего отца. Артур Фолл, заядлый ценитель табака, считал, что настоящий мужчина должен иметь при себе курево, как настоящий джентльмен — носовой платок. Он даже собрал коллекцию изделий, которой гордился больше, чем успехами собственных детей. Ее жемчужинами были старинный золоченый хьюмидор и пачка «Лаки Страйк», инкрустированная драгоценными камнями.

На протяжении многих лет мистер Фолл не желал замечать, что сын не разделяет отцовской страсти, и продолжал одаривать его презентами то кубинского, то греческого происхождения. Перечить ему было бесполезно и в некотором роде опасно, поэтому Дэниел никогда не возражал. Он молча принимал дары, а затем делился ими с друзьями и коллегами. Остатки находили пристанище в подвале дома и медленно разрушались влагой.

Когда Джессика впервые обнаружила зловонный склад, ей подумалось, что Артура хватит удар, узнай тот, где живут его подарки. Затем решила, что он переживет их всех, просто из вредности. Даже без легких. А если Дэниел так и не соберется с духом, чтобы противостоять отцу, она откроет табачную лавку, куда переедет все это безобразие вместе с ароматами хереса, копченостей, чернослива и бог знает чего еще.

Дэниел сел в машину, и Джессика вздохнула. По настоянию Билла остаток дня ей предстояло провести дома, а провожатый нашелся в два счета.

— МакЭвой правильно поступил, что отправил тебя домой, — сказал Дэниел, плавно выворачивая руль. — Хватит на сегодня приключений.

На приключение это походило мало, а вот на преступление…Джессика вспомнила слова Кристофера и улыбнулась.

— Сенатор не глупый человек, он понимает, что не сможет перейти границы. Теперь он, как и ты, находится в объективе папарацци, — Дэниел с осторожностью взглянул в ее сторону. — Это к тебе не относится. Ты же знаешь, я всегда уважал твою профессию.

Джессика снова вздохнула и потерла ладони.

— Знаю, — сказала она. — Тебе не нужно меня успокаивать.

— Но почему ты выглядишь так, будто выслушала смертный приговор?

Джессика хмыкнула, и Дэниел расплылся в виноватой улыбке.

— Прости.

— Ничего. В каком-то смысле ты прав, ведь сегодня я поняла, что не гожусь для настоящей журналистики. Я испугалась до чертиков! И если бы не вы с Биллом, то отдала бы все, что у меня есть, лишь бы этот кошмар закончился. Но разве так поступают журналисты?

Дэниел притормозил на светофоре и повернулся к ней полубоком.

— Мне кажется, ты слишком строга к себе.

— Я так не думаю. Чонси Бейли, Эндрю Брейтбарт, Гэри Уэбб, все они смело выступали за свои идеи и то, что считали правильным.

— Думаешь, тот же Бейли не боялся, когда вел последнее расследование? А если это и так, то смотри, к чему это привело.¹ Страх движет нами, когда мы хотим выжить. Что в этом постыдного? Не ставь на себе крест только потому, что испугалась.

Светофор давно переключился, но за разговором Дэниел отвлекся. Из образовавшейся пробки раздались недовольные гудки клаксонов. Он убрал ногу с тормоза, а Джессика отвернулась к окну.

— Возможно, — обронила она и закрыла глаза. Больше они не заговаривали.

Через час с четвертью гул мотора заглох, и тишина наполнила салон.

— Мы на месте, — с сожалением произнес Дэниел и нажал на кнопку стеклоподъемника. Высунув голову в окно, он осмотрел улицу и обернулся.

— Здесь всегда так пустынно?

Джессика вышла из машины и взглянула на дом. Красный кирпич потемнел от недавнего дождя. Раскидистый граб, как неумелая художница, разбрызгал листву красно-желтыми кляксами по асфальту. Высокие лестницы с коваными перилами манили присесть и помолчать. Маленький уголок рая, в котором Дэниел разглядел лишь пустоту. Джессика не удивилась.

Его особняк в Форрест-Хиллс-Гарденс из белого камня с огненно рыжей черепичной крышей и собственным гаражом напоминал дворец. Впечатляющий внешне, изнутри дом казался Джессике громадиной, чью душу по крупицам разобрали бесчисленные гости из Ассоциации адвокатов. Но если стены можно облагородить, то соседей — никогда. И теперь ей было с чем сравнивать.

За год жизни в Форрест-Хиллс-Гарденс Джессика познакомилась лишь с двумя семьями, и то потому, что они обращались к Дэниелу за помощью. В Бруклине же соседи постучались к ней на следующее утро после переезда. Миссис Эббот, приятная старушонка, чья прическа напоминала пушистый одуванчик, жила напротив и принесла ей яблочный пирог. Два брата Ханнес и Феррис Меза из дома справа пришли, чтобы позвать к себе на вечеринку. Позже Джессика узнала, что милым словом они прикрывают настоящую пирушку, которые, к слову, случались довольно часто и не очень нравились миссис Эббот. На четвертое июля братья устроили праздник посреди улицы, жарили мясо и раздавали его всем подряд, а ночью запускали фейерверк прямо со своей крыши. Она могла назвать каждого, кто жил вверх и вниз по улице, рассказать, кого навещают внуки, и перечислить всех владельцев собак. И ей это нравилось. Да, временами было неспокойно, но найти неприятности можно всегда, если их искать, где бы ты ни находился.

— Зайдешь? — вопросом на вопрос ответила Джессика.

Глаза Дэниела засветились надеждой.

— Если пригласишь, — отозвался он.

Джессика провела экскурсию по первому этажу, показав столовую, гостиную и гостевой туалет. Верхние этажи она показывать не стала, сочтя это лишним. Между ними и без того трещал лед.

Под тихий свист чайника Джессика загрузила в духовку лист с бутербродами, достала посуду и обратилась к Дэниелу:

— Мне нужна помощь твоего отца, чтобы разыскать одного человека.

Дэниел замер с кружкой в руках, не поверив своим ушам, и отшутился.

— Хочешь подать в розыск?

— Вроде того. — Она снова подумала об Артуре.

Шериф округа, мужчина с таким же суровым взглядом, как и его характер. Сколько Джессика видела Фолла-старшего, он никогда не улыбался и, казалось, вообще не любил веселых людей. А если в его обществе вдруг звучала нелепая шутка, он мог обдать ее автора таким презрением, что содержимое желудка переворачивалось.

Сейчас он был единственным человеком, из тех, что она знала, и кто имел возможность. Обратиться к нему напрямую Джессика не могла, зато мог Дэниел.

— Мне нужно пробить адрес Молли Дэвис и чем скорее, тем лучше. Я должна во всем разобраться, иначе буду жить с оглядкой на этот день. А еще, — она покачала головой, — не хочу бояться. Хочу победить свой страх.

— И почему я не удивлен, — Дэниел покачал головой и отставил кружку. — Но я помогу. Ты же знаешь, мне сложно тебе отказать.

Джессика потупила взор и коротко поблагодарила.

— Спасибо.

— Ответь только на вопрос.

— Да? — Она подняла глаза, и Дэниел спросил.

— Нам было так плохо вместе, что ты предпочла сбежать в Бруклин?

— Пожалуйста, не начинай.

Она бы ответила, что дело не в нем. Но заодно пришлось бы объяснить, что дело в том, как она чувствует себя рядом с ним. А это куда унизительней, чем просто сказать «Мы слишком разные».

Дэниел что-то пробормотал под нос, встал и вышел в гостиную. Джессика выдохнула с облегчением. Его намеки и взгляды заставляли нервничать, из-за чего она либо отмалчивалась, либо ограничивалась короткими фразами, как сейчас. Он не мог не замечать ее смущения, равно как не мог себя сдержать. Джессика его не винила. Наверняка Дэниел, как и она, скучал по тому хорошему, что каждый из них хранил в памяти.

Но дважды в одну реку можно войти лишь в том случае, если второй раз тебя сбросят в мешке.

Из гостиной послышалось приглушенное «Здравствуй, отец!». Джессика постаралась не слушать и уставилась в окно. Через несколько минут на духовке сработал таймер. Она потянула носом и улыбнулась.

— Я уже и забыл, как пахнет домашняя еда, — раздалось позади. — Давай помогу.

Легонько пихнув Джессику в бок, Дэниел надел кухонную рукавицу и достал лист с горячими бутербродами. Она отошла в сторону. Не лишать же его такой мелочи, раз та приносит удовольствие.

— Что сказал твой отец? — Джессика не сводила взгляд с красивого мужского лица, сияющего улыбкой.

— Кажется, ты была права, когда назвала его тщеславным придурком, — еще шире улыбаясь, заявил Дэниел. Он опустил лист на подставку и стянул рукавицу.

То ли от жары, стоявшей в кухне, то ли от стыда Джессика зарделась.

— Это было всего раз, и в тот вечер я изрядно напилась.

— Да, славные были времена.

— Артур до сих пор не забыл?

Дэниел покачал головой.

— Разве можно забыть единственного человека, который осмелился сказать правду вслух? Так или иначе, ты заимела кучу поклонников и, не уйди так рано, могла бы с каждым познакомиться лично.

— Боже, — Джессика прикрыла рот рукой и осела на стул.

— Должен признать, отцу и впрямь нравится, когда его уговаривают. Но он пообещал выполнить мою просьбу.

— Он найдет Молли?

— Да, — Дэниел выбрал бутерброд, и тот запрыгал у него в ладонях.

Джессика рассмеялась и, взяв маленькое блюдце со стола, протянула ему.

— Небольшой аванс моей благодарности.

Дэниел уселся за стол и между делом заметил:

— Твое пальто…

— А? — Джессика оторвала взгляд от кружки, по которой водила пальцем.

— Розовое, — он скорчил гримасу, нахмурив брови, — это что, совет Джилл?

Джессика поперхнулась. Знал ли Дэниел, что она оборвала связь не только с ним?

— Н-нет. — Она повела плечом.

— Понятно. Видимо, многое изменилось.

От угнетающей беседы Джессику спас телефон, который так вовремя запищал.

— Что там?

Изучив сообщение, Дэниел просиял.

— Вот за что уважаю отца, так за умение быстро работать.

Джессика распахнула глаза и привстала.

— Нашел адрес?

— Да.

Она обхватила лицо руками, чтобы унять дрожь, а затем выпалила:

— Я еду и покончу с этим немедленно!

Дэниел остановил ее, придержав за локоть.

— Ты же не думаешь, что я отпущу тебя одну?

— Но вдвоем мы можем ее спугнуть.

— Хорошо, — согласился Дэниел. — Тогда почему бы тебе не взять у нее интервью, как у художницы. Я залез в интернет и нашел несколько ссылок на магазины, где продаются работы некой Молли Дэвис из Нью-Йорка.

— Это ни к чему. Уверена, как девушки, мы найдем общий язык. И если заявления Кристофера Бейса правдивы, то я окажу Молли всяческую поддержку.

Дэниел вздохнул.

— Давай хотя бы подвезу?

— Идет, но ленч придется отменить.

***

На первом этаже горел желтый торшер. Молли была дома. Джессика поднялась по крыльцу, остановилась у парадной двери и обернулась на дорогу, где Дэниел припарковал свою «Ауди». Он ободряюще кивнул и поднял сжатый кулак. Набравшись смелости, Джессика постучала. Послышались шаги, и через мгновение из дверного проема на улицу вырвался теплый свет, точно такой, как выглядывал в окна. За ним появилась темноволосая девушка с большими голубыми глазами, которые с интересом изучали нежданную гостью из-за цепочки.

— Молли? Молли Дэвис? — спросила Джессика.

Голубые глаза прищурились, будто прячась за темной завесой густых ресниц.

— Кто вы? — с недоверием спросила их хозяйка и привстала на цыпочки, чтобы заглянуть гостье через плечо.

— Не волнуйтесь, я пришла одна. Меня зовут Джессика Паркер.

— Джессика Паркер? — повторила брюнетка. — Что вам нужно?

— Мисс Дэвис, я журналист из…

— Я не даю интервью! — Миловидное лицо исказилось ужасом. Молли резко захлопнула дверь.

«Человек, который собирается идти в суд против политика, вряд ли будет бояться. Особенно журналистов!»

Джессика постучала еще раз. Оказалось, Молли не ушла, а осталась за дверью.

— Уходите! — крикнула она.

— Я уйду, но прошу, ответьте мне на вопрос, вы действительно подаете иск против сенатора Экклберри?

Ответа не последовало, и Джессика предприняла последнюю попытку.

— Молли, это очень важно. Прошу вас, поговорите со мной.

— Пожалуйста, перестаньте шуметь и уходите.

Джессика отпрянула и сжала кулаки, терзаясь догадками, почему Молли боится? И почему она доверилась Кристоферу Бейсу?

«Вот паршивец! Наверняка пустил в ход свою ухмылочку!»

Цепляясь каблуками за куски сырого газона, Джессика преодолела лужайку и перешла дорогу. Она была так взвинчена, что пролетела мимо машины Дэниела. Он завел двигатель и медленно двинулся следом, пока та не остановилась.

— Ты в порядке? — спросил он, выходя из машины.

Джессика покачала головой, а затем расхохоталась.

— Нет, Дэн. Молли не стала со мной говорить, а я так надеялась на это интервью.

Он нежно погладил ее плечи и успокаивающим тоном произнес:

— Может, попробуем в другой день?

— Мне ясно дали понять, что журналистам не рады. Что теперь делать?

— Для начала взять себя в руки. Билл не выпустит статью без подтверждения, верно? — Получив робкий кивок в ответ, Дэниел продолжил. — Если так, то с сенатором вас связывает лишь одно недоразумение. Не о чем волноваться.

Она пожала плечами и вытерла подступившие слезы.

— Вот умница. А теперь садись в машину, я отвезу тебя домой.

Джессика запротестовала.

— Ты и так потратил весь день на меня. Мне будет полезным прогуляться и проветрить голову.

— Но…

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. — Она одарила его теплой улыбкой и сделала шаг назад. — Спасибо, что был рядом сегодня.

Дэниел смотрел, как удаляется фигура любимой женщины, пока ее силуэт не превратился в розовое пятнышко на горизонте, а затем и вовсе не исчез за поворотом.

Джессика сама не заметила, как очутилась на автобусной остановке. Ее руки покраснели от порывистого ветра, уши замерзли, в горле саднило то ли от холода, то ли от застрявших слез. Она села в автобус, спряталась ото всех на заднем ряду и позвонила Биллу. Как и Дэниел, он спокойно воспринял отказ Молли Дэвис.

— Возможно, люди сенатора побывали там до тебя, — сказал он. — Чувствую, мы подобрались к чему-то очень интересному.

— Только не говори, что решил пустить мои снимки в работу.

— Почему нет? Не ты ли хотела громких заголовков?

Джессика осеклась.

— Тогда я не осознавала абсурдность этой затеи. Билл, дай мне немного времени, я постараюсь добыть больше информации.

Она услышала, как шеф трубкой почесал подбородок и пропыхтел.

— Знаешь, чем новость отличается от сенсации, Паркер?

— Чем? — промямлила Джессика.

— Новость станет новостью, если о ней шепнуть. Сенсация не станет сенсацией, если о ней не закричать.

Между ними воцарилась тишина. Первой заговорила Джессика.

— До сдачи номера еще сутки, я что-нибудь придумаю.

— Хорошо, Паркер. Работай.

Билл сбросил звонок.

— Всего сутки, — прошептала она и зажмурилась так сильно, что в глазах заплясали цветные пятна.

Джессика вышла на остановке и побрела домой. Она пинала листья с такой злобой, что прохожие в недоумении оборачивались. Вскоре она миновала пекарню, где покупала свежую выпечку, и свернула в свой проулок.

Улица встретила тишиной, фонари замерли в ожидании. Даже противный ветер, казалось, остался где-то за спиной. В домах горел свет, и сквозь окна она видела, как играют дети и за беседой попивают чай старики.

Джессика поднялась на крыльцо и достала из кармана ключ, чтобы отпереть дверь, но краем глаза заметила движение справа. Затылок покрылся ледяной коркой. Темная фигура, что прежде сливалась со стволом дерева, отсоединилась от него и двинулась к ней.

Джессика представила, как в некрологе «МакЭвойТок» напечатают ее имя, а преданные читатели найдут себе нового кумира уже к следующему номеру, и вздрогнула.

Тем временем тень вышла на свет и приобрела вполне знакомые черты.

— Ты, — выдохнула она и оперлась спиной о дверь.

Кристофер Бейс остановился у первой ступени и расплылся в нахальной ухмылочке, которая, как нашатырь, привела ее в чувства.

— Как ты узнал мой адрес? — воскликнула она.

— Воспользовался связями, разве ты не так поступаешь?

Джессика вспомнила, что совсем недавно просила Дэниела найти адрес Молли, и, уязвленная, поджала губы. Кристофер заправил руки в карманы брюк и спросил:

— Как прошел день?

Она сверкнула глазами.

— Еще спрашиваешь?

— Видимо, не очень. — Кристофер потупил взор, но улыбаться не перестал. — И это пальто! — Он дернул бровями, чем окончательно взбесил Джессику.

Она сжала ключи в кулаке и, громко топая, спустилась к нему. Сверху он не казался таким высоким, но на расстоянии нескольких дюймов ей пришлось задрать голову, чтобы установить контакт. Джессика ткнула пальцем ему в плечо, но Кристофер увернулся, и она промазала, пронзив морозный воздух.

— Давай пропустим все грязные словечки, что вертятся у тебя на языке. Я лишь хотел сказать, что розовый цвет невыгодно подчеркивает воспаленные глаза.

— А явился ты сюда, чтобы справиться о моем здоровье? — съязвила Джессика.

Кристофер задрал голову и выдохнул облачко пара. Затем серые глаза устремились на дверь.

— Может, поболтаем внутри? Впустишь?

Джессика открыла рот, чтобы послать его куда подальше и желательно навсегда, однако сил препираться у нее не осталось, и холод забирал последнее желание это делать. Она решила, что кружка горячего кофе взбодрит ум и принесет ему ясность.

— Хорошо. Но так и знай, выкинешь какой-нибудь фокус, и… — Джессика не нашла подходящей расправы, чтобы озвучить ее вслух, и лишь погрозила пальцем.

Не дожидаясь реакции, она зашагала по лестнице и не заметила, как Кристофер скорчил рычащую рожу за ее спиной.

— Разувайся! — скомандовала она на входе.

Кристофер не растерялся, стянул с себя ботинки, поставил их вместе и заботливо выровнял носки. Джессика фыркнула, осознав, что Бейса забавляют ее просьбы, и указала на коридор.

— Гостиная прямо и направо, сразу после кухни. Я сейчас. — Сама она стянула пальто и забросила подальше в чулан, намереваясь завтра же от него избавиться.

Кристофер прошел в гостиную и остановился у каминной полки с фотографиями. Джессика задержалась на мгновение, чтобы подглядеть. Ведь люди, когда их не замечают, ведут себя искренне. Кристофер выглядел, как английский аристократ — с прямой осанкой и сложенными за спиной руками, он легко покачивался из стороны в сторону, изучая фотографии. По рукам пробежали мурашки, как бывало всякий раз, когда кто-то брал ее вещи. Растерев предплечья, Джессика направилась в столовую и на ходу предупредила:

— В доме мало вещей. Задумаешь что-то спереть, я сразу замечу.

Вслед раздался бархатистый смех, и Джессика улыбнулась. Вопреки всему, ей было спокойно. Она включила кофемашину, выбрала две кружки вместо одной, и, пока кофейник наполнялся ароматной жижей, взглянула в зеркальную дверцу микроволновки. Кристофер не соврал, голубые глаза в ярко-розовой окантовке век смотрелись жутко.

Когда Джессика вошла в гостиную, Кристофер сидел на диване и задумчиво сверлил взглядом стену.

— Я решила, что кофе нам обоим не помешает, — сказала она и поставила кружки на стол.

— У тебя уютно, — отозвался Кристофер.

Джессика обвела взглядом комнату, из-за которой выбрала именно этот дом. В ней не было ничего лишнего — угловой диван цвета топленого масла расположился у правой стены напротив камина. Ближе к очагу она поставила два кресла, в которых любила читать или разглядывать фотографии, вытянув ноги. Когда она впервые встретилась с владельцем, агент обратил ее внимание на люстру в стиле барокко из богемского хрусталя, которая отражалась в зеркале над каминной полкой и сотнями бликов рассеивалась вокруг. Она бы, может, и поверила, но хозяин дома в растянутых клетчатых штанах и вьетнамках вряд ли был ценителем антиквариата. И все же нашлось кое-что, что влюбило ее с первых секунд. Старый паркет из ореха, выложенный елочкой. В некоторых местах от шагов он тихонько трещал, и этот треск создавал домашний уют. И Кристофер тоже его почувствовал.

Заметив на полу несколько книг, Джессика смутилась и поспешила поднять их.

— Если думаешь, что мне нужны твои учебники, то не волнуйся. Я не интересуюсь фотографией в этом смысле слова. — Он откинулся на спинку дивана и пригубил кофе.

— Ближе к делу, — отрезала она и поставила книги на полку.

Кристофер облизнул молочную пенку с верхней губы и спросил:

— Что скажешь, если я предложу тебе сделку?

Джессика уселась в кресло и развела руками.

— Что бы ты ни предложил, мне нечего дать взамен.

— Может, для начала выслушаешь?

Слушателем она была отменным, в этом и заключалась ее профессия. Ведь для того, чтобы рассказать чью-то историю, ее нужно сначала услышать. Обычно рассказчики попадались предсказуемые, но не Кристофер Бейс. Это она поняла с конференции. А еще поняла, что он не из тех, кто болтает о жизни за чашечкой кофе. Так зачем он пришел? Гадать бесполезно. Джессика смерила его подозрительным взглядом.

— Для начала — могу. Жаль, что твое общество — это все, что я заслужила в конце дня, — она сделала большой глоток и закрыла глаза. Ее тело обмякло, будто тяжелая ноша свалилась с плеч.

Кристофер усмехнулся.

— Не очень-то дружелюбно с твоей стороны, если учесть, что я спас тебя из передряги.

— Сначала втянул, затем спас. А еще ты забыл упомянуть о последствиях, которые мы до сих пор разгребаем.

— Последствия? — удивился он.

Джессика отмахнулась.

— Уже поздно. Что за сделку ты хотел предложить?

Кристофер постучал пальцами по кружке, отставил ее на стол и уперся локтями в колени. По его позе Джессика догадалась, что разговор предстоит серьезный.

— У меня с сенатором личные счеты, — начал он. — Я долгое время пытаюсь его разоблачить, но каждый раз Экклберри изворачивается и ускользает из моих рук, как слизняк.

— Ждешь, что я надену перчатки, вооружусь гашеной известью и выйду на тропу войны?

Кристофер вопросительно приподнял бровь.

— Нет, исключено! — Она вскинула ладони и помотала головой.

— Мне нужна твоя помощь, Джессика. Не безвозмездно, конечно.

— Хочешь меня подкупить?

— Если такое возможно. — Кристофер обворожительно улыбнулся, и защитный замочек щелкнул.

Любопытство боролось со здравым смыслом. Но если бы каждый слушался своего разума, то мир давно бы вымер со скуки.

— Что я получу взамен? — спросила она.

— Ты — репортер. Получишь эксклюзивный материал, уличающий Экклберри в финансовых преступлениях.

— Звучит, безусловно, заманчиво. И слишком легко, чтобы быть правдой, — несколько разочарованно произнесла Джессика.

— Никто не говорил, что будет легко. Задача в том, чтобы попасть туда, куда попасть невозможно. Но с моей помощью у тебя все получится.

— Тогда почему не сделаешь этого сам?

Кристофер тихо хлопнул в ладоши и отвел взгляд.

— Сделал бы, если бы мог.

— Так ты задумал меня использовать? — с наигранным возмущением воскликнула Джессика.

— Не передергивай! — Он выпрямил спину. — Вместе мы добудем информацию, которая откроет глаза обществу на все его злодеяния. Сенатор заплатит за все, что сделал.

В голосе Кристофера сочилась враждебность.

— Что же он натворил, раз ты хочешь разделаться с ним?

— Придет время, и ты все узнаешь.

— Так не пойдет.

Кристофер вздохнул.

— Некоторые люди взлетают все выше и выше и забывают о том, что однажды стояли на земле. Те, кто взлететь не смог, кажутся им мусором. Хуже всего, что они приходят к власти, управляют людьми и городами, да только что они смыслят? Чтобы узнать город по-настоящему недостаточно посмотреть на него из окна своего пентхауса, нужно спуститься на улицу, пройтись по кварталу, пообщаться с людьми. — После небольшой паузы Кристофер добавил: — Экклберри причинил столько зла, что место в аду он себе забронировал. Но как бы высоко он не взлетел, я стану тем солнцем, что спалит его к чертовой матери.

Джессика хмыкнула.

— Необходимое зло? — с иронией произнесла она, но Кристофер не заметил либо проигнорировал.

— Называй, как хочешь.

— Так тебя интересует месть или правосудие?

— В правосудие я давно не верю. Если бы оно существовало, мы бы никогда не встретились.

Джессика посмотрела на мужчину перед собой. Внешне Кристофер выглядел собранным, уверенным в своих словах, но глаза, холодные серые глаза, наполнялись болью и ненавистью всякий раз, когда он говорил о сенаторе.

— Разве свидетельств Молли недостаточно, чтобы возбудить против него дело? Она ведь знает…

— Важно не то, что знаю я или Молли, — Кристофер перебил ее и встал с дивана. Он подошел к окну и продолжил. — Важно то, что я могу доказать. А в нашем случае доказательства должны быть неоспоримыми.

Джессика сглотнула.

— Чего ты хочешь от меня?

В комнате повисла тишина. Кристофер молчал, словно решал, озвучивать ли план случайной журналистке. В конце концов он заговорил.

— Мы нашли офис, который Экклберри снимал во время своей предвыборной кампании два года назад. Теперь он использует помещение в качестве переговорной. Получим доступ к переговорам — вычислим всех подельников.

— Хочешь подбросить «жучок»? — поразилась Джессика.

Кристофер кивнул.

— Может, я тебя удивлю, но незаконную прослушку нельзя пришить к делу.

— Верно. Но, выдав секрет Молли, я разворошил осиное гнездо. Теперь он должен с кем-то встретиться. Если не рискнем сейчас, другого случая может не подвернуться.

— С чего ты взял, что Экклберри с кем-то встретится?

— Потому что нельзя хлопать в ладоши одной рукой, нужна вторая. Сенатор знает, что за каждым его шагом следят, он будет предельно осторожен. И, значит, будет использовать только проверенные средства. Что может быть безопасней, чем личный разговор?

Джессика покачала головой.

— Допустим, но ты забываешь, что Экклберри знает, как я выгляжу.

Кристофер воодушевился, отчего ей сделалось не по себе.

— Тебе не нужно с ним видеться. И у меня есть идея.

Джессика потерла виски и прильнула губами к кружке, но кофе закончился. Она с раздражением поставила кружку на стол и всплеснула руками.

— Тебе кто-нибудь говорил, что от тебя одни проблемы?

Джессика не знала, но ее слова пришлись пощечиной по его сердцу. Он вспомнил тот день, когда сидел в кабинете директора школы, потупив взор.

Рафаэль Мартинес смотрел с сочувствием. Кристофер был не только его воспитанником, еще и сыном лучшего друга. Но по правилам личные привязанности не имели значения, и он обязан был поступить по уставу.

— Я звоню твоему отцу, приятель. Ты уж извини.

Кристофер кивнул и опустил голову.

После нескольких гудков твердый мужской голос ответил:

— Раффи, здравствуй! Рад тебя слышать! У меня голова кругом от работы, забыл позвонить.

Кристофер взглянул на директора, чтобы убедиться — они оба уловили нотки раздражения и растерянности. Рафаэль немного поколебался.

— Ничего, дружище. И прости, я к тебе с плохими новостями.

После нескольких секунд молчания, которые показались мальчику невыносимо долгими, отец заговорил.

— Кристофер что-то натворил?

Рафаэль скорчил гримасу.

— В некотором смысле.

— Он меня слышит?

— Слышу, папа, — ответил мальчик.

— По какому поводу мне звонят на этот раз?

Рафаэль подбодрил его жестом, и Кристофер неуверенно начал. Но каждое слово, как полено, распаляло отца, и тот под конец взорвался.

— Не знаю, что с тобой делать! Ты создаешь одни проблемы!

Примечания

1

Журналист и главный редактор «The Oakland Post», убит в центре Окленда за расследование для статьи.