Там, где следует встретить закат. Книга 1

Анна Александровна Сперанская, 2019

Пишите сценарий своей жизни самостоятельно, а иначе, будьте уверены, за вас его настрочат другие. И вашим мнением руководствоваться не станут. Помните, что вы живете на этой планете ради самого себя. Но что если в твою жизнь вдруг ворвется любовь, которая начнет командовать? Желанная любовь. Красивая и долгожданная.

Глава 1

Ослепительно-солнечный сентябрь — прекрасное начало осени. Изнуряющая летняя жара осталась позади, уступив место благородной прохладе ранней осени. В такие чудесные деньки парки, скверы, дворы полны людей. Глаз радует юные девушки, одетые в элегантные плащи, кардиганы бежевых тонов, туфельки на невысоком каблучке, некоторые в шляпках. Юноши облачились в джемперы цвета горчицы, в этом сезоне очень модные еще бордовый и изумрудный цвета. Немногие вещи способны так умилять, как юность и красота. Или юная красота. Это уже не трогательное очарование малышей, но еще и не выдержанная красота некоторых роковых дамочек за тридцать. Не рассказывайте этим юным созданиям, что жизнь коротка, не говорите, что борьба — вся суть существования. И, ради бога, не позволяйте им смотреть телевизор с его вечерними новостями, особенно девушкам. Словом, оберегайте их чистые безмятежные души, не стягивайте их молодой ум преждевременными заботами. Я даже не хочу допускать себе мысли о том, что эти создания могут быть не таким уж невинными. И не убеждайте меня в этом, не старайтесь сделать меня несчастной.

Моя фамилия Зарайская, и мне тридцать два года. У меня есть хобби, хотя более подходящее слово — специальность, а еще лучше специализированная жизненная направленность. Я — эстет. Я люблю смотреть на красивых людей, заметьте, только смотреть, потому как большинство людей, которых я считаю красивыми, обычно имеют растрепанные мысли, которые никогда ни в чем не доходят до ясности. Вооруженные предрассудками и тяжелым неповоротливым умом, они непобедимы и очаровательны. Но я все равно намеренно ищу красоту. Во мне иногда расцветает пышное самодовольство от того, что только мои глаза могут видеть прекрасное в общепризнанном уродстве или хронически заурядном бесцветии. Также мне по вкусу картины эпохи импрессионизма, классическая музыка, прекрасно сервированный стол, безукоризненно оформленное блюдо, поданное вежливым официантом в превосходном интерьере ресторана.

Это все базовые банальности, должно быть, как и то, что я обожаю природу, свежий воздух. Если не получается выйти на улицу более суток, то меня начинает тошнить от собственных мыслей, может даже истерика случиться. Свежий воздух — лучшее лекарство и лучшая клининговая компания, которая способна в два счета навести порядок в голове. Странно, что меня не привлекают ванильно-зефирные сюжеты книг Джейн Остен, напичканные идеалистическими жизнями ненастоящих людей. Капелька дегтя в них все же присутствует, но все перебивает запах снотворного, которым пропитаны страницы книг. Хотя бывает настроение, когда очень приятно почитать о размеренной, лишенной бед жизни. На фоне такой литературы даже сказки выглядят реальными.

Я намеренно выделяю эстетическую часть своей натуры, поскольку в современном мире, погрязшем в суете, у людей отсутствует или не развит эстетический орган. Почему-то гораздо проще видеть во всем уродство, грязь, прочие неприглядности. Эстетические постники. Мне такие люди кажутся несчастными — у них или нервы расшатаны, или пищеварение расстроено.

Все эти мысли одолевали меня во время прогулки, когда я обдумывала статью для журнала, которую мне предстояло написать. Прогулка в парке — это немного другой вид терапии для меня, ведь помимо оздоровления в голову стопками ложатся идеи, но чаще это всего лишь один лист формата А5. В этот день я бродила уже довольно долго, два стаканчика капучино были выпиты, когда я наконец присела отдохнуть на лавочку. Все лавочки в парке были выкрашены в цыплячий желтый цвет.

Осень лишь слегка коснулась своей кистью природы. Кроны деревьев в основном были зелеными, как и трава. Лишь рябины являлись индикатором смены времени года, они почему-то всегда желтеют первыми. Тут и там сновали парочки достопочтенных пожилых леди с мужьями или юношей, с огромным достоинством несущих сумочки своих спутниц. Были и тройственные союзы, такие как мамочка, коляска с малышом и папа или два друга и девушка и наоборот и, конечно же, ни один парк не обходится без бабушек с их причудливым цветом волос. Он бывает сиреневый, иногда бледно-синий и почти всегда ужасно-рыжий. Все же встречаются старушки с серебряными или белыми легкими, как пух волосами, и это очень мило, особенно, если они одеты в костюмчики времен своей молодости.

Тем временем статья приобретала туманные общие черты без намека на детали. Как профессиональный писатель, я знала, что если слова не идут, то самое лучшее — это на время забыть о работе. Как говорил Рэй Бредбери, «к своим идеям нужно относиться, как к кошкам. Не следует гоняться за ними — они сами к тебе придут». Доверившись великому мастеру эпитетов, я отправилась домой. Рядом с парком очень удобно располагалась остановка, с нужным мне маршрутом. Меня интересовал первый маршрут. Мимо меня то и дело проносились маршрутные такси или маршрутки, которые могли бы привезти меня к месту назначения, но я терпеть их не могу. Если позволяет время, то всегда дожидаюсь троллейбуса. Некоторые подтрунивают надо мной, называя это странностью, а, по моему мнению, странно перемещаться на полусогнутых в коленном суставе ногах в этих крошечных средствах передвижения, рискуя побить или быть побитым авоськами. А также выискивать стратегически безопасное от «передайте за проезд» место, я уж молчу о том, как много народу вываливается на выходе, особенно это актуально зимой. Так что я всей душой люблю троллейбус.

Вы когда-нибудь ездили на троллейбусе по городу просто так? Выбирайте самый длинный маршрут — и вперед! Естественно, подберите подходящее время для таких поездок. Обычно троллейбусы пусты в интервале с половины десятого утра и до обеда. Очень интересные ощущения. То время, которое проходит, пока транспорт совершает заданный путь, ты не чувствуешь, что жизнь идет, тебя как будто вытащили со сцены и посадили в зрительный зал. Ты превращаешься в наблюдателя, создается впечатление, что ты один замечаешь, как несется сломя голову этот суетливый товарищ-время, и, собственно, сама жизнь. Время и жизнь похожи на школьников, не слишком прилежных в учебе, которые держась за руки, убегают с уроков. И вот за ними никто уже и не гонится, а они все бегут и бегут.

Мои размышления прервал только что подъехавший мой любимый вид городского транспорта. Не спеша, идя навстречу распахнувшимся дверям, я отметила, что место у окна на задней площадке, которое обычно открыто, свободно. Там-то я и встала, несмотря на то что свободных сидячих мест было хоть отбавляй. В этом вся прелесть воскресных вечеров. Нащупав мелочь в кармашке моих любимых классических брюк бежевого цвета, я отсчитала шестнадцать рублей. Невысокая толстенькая кондуктор не заставила себя долго ждать. По какой-то причине в кондукторы, в основном, идут именно толстенькие. Таким, вероятно, проще прокладывать себе путь в час пик, когда троллейбус переполнен.

Внезапно я ощутила дрожь левой ноги. Это звонил телефон, поставленный на виброзвонок в сумке на длинном ремешке. Достав телефон, увидела, что пришло сообщение от мужа: «Запекаю цыпленка, ты где?» Очень милый и невинный способ прервать мои раздумья, пожалуй, не стану его убивать. «Еду домой».

Когда уходишь из дома на три-четыре часа, все обиды на мужа как-то сглаживаются, и ты видишь их, как близорукий без очков, смотрящий на луну, и начинаешь скучать по детям. У меня их, между прочим, двое. Двойняшки — Руслан и Каролина, им по семь лет, и этой осенью они пошли в первый класс. На меня вдруг нахлынула волна сентиментальности от того, что моя семья, которую я сама создала, сейчас дома и ждет меня на воскресного цыпленка.

Часы на центральном банке показывали 20:00, когда я вышла из троллейбуса. Вечерняя прохлада вступила в свои законные права и, засунув руки в карманы брюк и слегка поежившись, я продолжила свой путь пешком. Все-таки удобно жить в центре города, все, что тебе нужно, всегда под рукой. Это зона моего комфорта.

Привычно заглянув в почтовый ящик, я нажала кнопку лифта, который быстро доставил меня на восьмой этаж к нашей новой квартире. Достав ключи, я, как грабитель, желая остаться незамеченной, как можно тише пробралась в квартиру. Весь дом был полон звуков: дети возились в своей комнате, муж гремел кастрюлями на кухне, у соседей ревел младенец, и где-то лаяла собака. Мое внимание привлекла пачка писем, которая лежала на прихожей. Разувшись, я стала просматривать конверты, как вдруг из-за угла выскочил муж и, шумно вдыхая воздух, поцеловал мою макушку.

— Что-то интересное, м? — сказал он, опустив взгляд на письма.

— Не знаю, положи, пожалуйста, их на мой стол.

— Мы тебя ждали, еще не ужинали, — прокричал муж из глубины квартиры.

— Я не голодна и не решила, о чем писать. Вы уж без меня, мне нужно подумать.

— Это твое рабочее помешательство тебя до добра не доведет, — услышала я по дороге к рабочему столу.

Раз в две недели или с другой обнадеживающей частотой я находилась в том самом рабочем помешательстве. Это когда я весь день молчу, подолгу смотрю в одну точку, не моргая, плохо сплю и вскакиваю посреди ночи, чтобы записать понравившуюся мысль, которая пришла ко мне во сне. Даже дети привыкли и знают, что мама работает и, считай, ее нет дома. Зато в остальное время я примерная мать и жена, хоть и могу весь день прошататься по музеям, театрам, кафе или просидеть за книгой.

Книги — это мои давние друзья. Очень хорошие друзья. Они никогда не смогут бросить или предать, они могут быть скучными или неинтересными, но на дурные поступки не способны.

Держа письма в руках, я медленно шла к рабочему столу, путь к которому лежал мимо детской комнаты. Я толкнула дверь комнаты, где шумели дети, и вошла.

— Привет, мамочка! А Руслан опять в войну играет, — жалобно протянула дочь, собирая многочисленных зайчиков, на которых надвигалась танковая дивизия под руководством сына.

— Руся, нехорошо стрелять в зайчиков, — шутливо заметила я.

— Дети, за стол! Ужин ждет! — муж почти выходил из себя, если на его стряпню не слетались мгновенно.

— Слушайтесь папу, мне надо работать, — выходя из комнаты, сказала я.

Топот маленьких ножек возвестил об удачном прибытии детей к столу. Мне же, наконец, удалось удобно расположиться в кресле рядом с рабочим столом. Закинув ногу на ногу, я с интересом изучала конверты. Живя в двадцать первом веке, получать письма — это как есть вишенку с торта. И сладко, и редко. Письмами я обмениваюсь со своими родителями, да, вот такие мы старомодные, еще можно получить письмо из налоговой инспекции, пенсионного фонда, поздравление в связи с каким-либо праздником от новоиспеченного гипотетического депутата и (не дай бог) из суда.

Наткнувшись на белый, абсолютно не тронутый чернилами конверт, я удивленно подняла брови. Повертев его в руках еще немного, я достала канцелярский нож и вскрыла конверт. В нем лежало письмо, не слишком длинное. Мне еще не приходилось получать таких странных писем, но интрига сделало свое дело, с почти бешеным нетерпением я извлекла письмо. Мои глаза быстро побежали по строчкам, письмо начиналось так:

Милая моя Миша, моя бархатная грусть…

Сердце на какое-то мгновение перекочевало в пятки, вскочив на ноги, я в один прыжок очутилась возле книжного шкафа и спрятала письмо в толстой книге, которую отправила в самую глубь шкафа. В ужасном беспорядке мои мысли путались, сердце отрабатывало сверхурочные. Я глубоко вдохнула. «Иди в душ!» — скомандовал здравый смысл. Все сильные эмоции, которые бы вы хотели скрыть, лучше всего переживать в душе.

С видом беззаботной шизофренички я брела в ванную. Закрыв за собой дверь, я открыла кран с теплой водой, затем устроила свои любимые брюки так, чтобы они не намокли и не измялись. Забавно, как ясно работает голова в таких мелочах, находясь в состоянии небольшого стресса.

Мне не удавалось унять сердцебиение и даже пришлось сесть в ванну и поливать себя из душа. Я закрыла дверцы душевой кабинки, мне казалось, что мои мысли способны просочиться через щелки двери ванной комнаты. Когда стекла душевой кабины запотели целиком, какой-то внутренний предохранитель закончил свою трудную работу, и воспоминания потекли рекой. Я грезила о прошлом наяву и никак не могла остановиться.