Исчезающая в бездне

Астрид Шольте, 2020

Остров Полиндромен. До запуска счетчика двадцать восемь часов. Темпеста родилась в мире, который затопило пятьсот лет назад. Теперь руины городов покоятся под водой, а жители Полиндромена регулярно исследуют их в надежде получить вознаграждение. Темпеста погружается каждый день, чтобы однажды, ровно на сутки, оживить свою сестру Элизию. Девушка умерла и унесла с собой страшную тайну о роковом дне, когда их родители погибли. Темпеста знает – именно Элизия была ответственна за их смерть. Счетчик запущен. Осталось 24 часа. Но у Элизии другие планы. Она не желает проводить свой последний день в заточении. Вместе с сестрой они отправляются в опасное путешествие, чтобы узнать правду о смерти родителей. Но смотрители Полиндромена отчаянно пытаются найти их до того, как время Элизии истечет и девушка узнает истинную цену своего воскрешения.

Глава вторая

Лор

Счетчик еще не запущен

Воскресенье, 14:00

Я пытался не замечать трупов, смотрящих на меня из резервуаров. Но не было ни одного дня, когда бы у меня получилось это сделать.

Я терпеть не мог это место — его запахи, приглушенный свет и все, что с ним было связано. Больше всего я ненавидел смерть. При этом к трупам я относился без антипатии. Они же не виноваты в том, что ученые на Палиндромене использовали их для своего плана по спасению планеты. Ученые считали, что будущее в их руках, поскольку они отвечали за урожай всех выращиваемых культур. В противном случае мы бы все умерли.

По идее я давно должен был смириться с этим, поскольку уже два года жил и работал в подвале на Палиндромене, или в Аквариуме, как его ласково называли сотрудники. Однако к трупам сложно привыкнуть.

Остров Палиндромена получил свое название в честь станции, на которой придумали способ оживления утопленников — правда, всего на двадцать четыре часа. Большинство людей отдали бы все, чтобы получить шанс проститься с любимыми, и это можно было сделать на нашем острове при условии, что клиент был готов заплатить три тысячи банкнот. Те, кто решили раскошелиться, утверждали, что ни минуты не пожалели об этом. Однако лично мне такая цена всегда казалось заоблачной.

Я знал, что другие сотрудники воспринимали эту процедуру как чудо, дающее человеку прожить еще день, или как дар Подводных богов, однако в процессе оживления не было ничего сверхъестественного. В конце концов, смерть — чертовка, играющая не по правилам.

Тогда почему же я решил окружить себя мертвецами?

Все просто: я не заслуживал того, чтобы находиться рядом с живыми людьми.

Я понял, что бесполезно пытаться уснуть, и решил встать с постели. Дело в том, что я проснулся очень рано, после обычного ночного кошмара. Когда два года подряд тебе снится один и тот же сон, кажется, что он уже не должен вызывать такой бурной реакции. Однако я по-прежнему просыпался, выкрикивая имя Калена. Я не чувствовал облегчения, даже во сне. Хотя, сказать по правде, я его не заслужил. Мое подсознание с удовольствием напоминало мне о том, что я натворил. Прошлая ночь не стала исключением.

Когда я, наконец, смог провалиться в сон около четырех утра, мне привиделся тот самый день, во всех подробностях. Как будто все произошло вчера, а не два года назад.

Мне снилось, что я в горах Палиндромены. Лишь взбираясь на скалы, я чувствовал себя самим собой. Не «островитянином», а просто Лором. При этом я сам выбирал скорость подъема, маршрут и конечную цель. Это давало мне чувство контроля, которое я не мог получить в других обстоятельствах. Никто не указывал мне, что делать, не ставил передо мной никаких задач. Все зависело только от меня. Я обожал этим заниматься, притом что на Палиндромене я чувствовал себя заложником.

Мой закадычный друг Кален был менее опытным скалолазом, но старался не отставать от меня, повторяя все мои движения. Иногда он выглядел по-другому, с короткими черными или русыми волосами, а не с длинными и светлыми, и я понимал, что это сон. Но не проходило ни одной ночи, чтобы я не видел его. В каждом сне, каждую ночь.

Мы с детства были лучшими друзьями и вместе исследовали остров, пока наши мамы работали. Большинство сотрудников жили на соседнем Эквиноксе и ежедневно приплывали сюда на катерах. А наши семьи проживали на острове, чтобы присматривать за станцией. Но затем Кален переехал на Эквинокс, чтобы посещать местную школу, а я остался с мамой. Ведь я дал слово бабушке и дедушке не оставлять ее после их смерти. Кроме меня, у нее никого не было.

Кален приезжал в гости каждые выходные, часто привозя с собой друзей с рифа, чтобы они могли лицезреть знаменитую Палиндромену. Затем его внимание переключилось на девушек, лодки и вечеринки, а я решил покорить остров. В конце концов, мне осталось подняться на последнюю вершину, Священную гору, самую высокую на всем острове. Сверху она нависала над землей, поэтому карабкаться на нее было строго запрещено. Но нас это не остановило.

Во сне, как и в реальной жизни, наши друзья остались внизу. Они предупредили нас, едва заметив зловещие тучи, нависшие над островом.

— Нам лучше спуститься, — сказал Кален. По его взгляду я понял, что он боится.

Но, как и два года назад, я ответил:

— Осталось совсем чуть-чуть, мы успеем до грозы.

Я продолжал карабкаться все выше, мне не терпелось поскорее взглянуть на мир, простиравшийся за островом. Кален был в одной связке со мной. Однако я ошибся.

Мы не успели.

Внезапно из тучи хлынул теплый дождь. Я вытер ладонью лицо и вдруг почувствовал на губах соленый привкус. Оглядевшись, я понял, что обе мои ладони в крови.

Затем я посмотрел на Калена, но кровавый дождь его не тронул. Он хотел подняться повыше ко мне, у него соскользнули руки, оставив на выступе кровавый след. Кален попытался уцепиться за выступ, но сорвался вниз. До меня донесся крик наших друзей.

Я потянул страховочный трос, чтобы его удержать. Веревка натянулась, я дернулся, чуть не упав со скалы под его весом.

— Держись! — крикнул я ему, видя, как он беспомощно болтается в воздухе подо мной.

Но он ничего не ответил, его лицо не выражало никаких эмоций, глаза были безжизненными. Только тогда я понял горькую правду.

Это был сон, Кален уже умер. А я отчаянно пытался изменить то, что произошло.

Я попробовал подтянуть трос, чтобы переместить Калена поближе к скале, но руки соскальзывали из-за того, что они были все в крови.

— Это все ты виноват! — произнес Кален с совершенно спокойным лицом.

— Нет, нет, нет, нет!

Но веревка ослабла, и, как всегда, Кален рухнул в воду недалеко от того места, где наши друзья в ужасе наблюдали за этим.

Было очень глупо, наивно, самонадеянно и эгоистично думать, что я смогу забраться на любую скалу на острове. Покорить Палиндромену. А затем и весь мир.

Достаточно всего одной мокрой скользкой скалы, падения в воду с огромной высоты, и один из моих самых близких друзей погиб. Из-за моей самоуверенности, из-за меня.

Проснувшись, я с облегчением понял, что нахожусь в Аквариуме. Я решил больше не закрывать глаза, чтобы не возвращаться на ту скалу.

Слегка размяв плечи, я потянулся за книгой, стоящей на полке за кроватью. Библиотека досталась мне от бабушки с дедушкой, которые собирали ее при жизни. Огромная подборка книг из Прежнего мира. Истории про те места, куда можно было добраться пешком или на вездеходе, а не на катере. Совсем другая жизнь, в которой люди не выживали, а жили нормальной жизнью, настоящей жизнью.

Тогда как эта проклятая новая жизнь была для мертвецов.

Чтобы отвлечься, я выбрал книгу о чудесах архитектуры Прежнего мира и о том, как правители постановили, что в городах должны быть высокие дома, чтобы вместить растущее число жителей. Некоторые из зданий Прежнего мира возвышались на тысячи этажей над землей. Естественно, они первыми рухнули во время Великого потопа.

Затем я приступил к своим ежедневным обязанностям: обошел все ряды в Аквариуме, проверяя, нет ли протечек, при этом я держал книгу перед собой. Здесь были сотни утонувших людей, находившихся в ожидании последнего прощания со своими любимыми. Из-за неспокойного океана, опасных погружений и частых штормов большая часть смертей после Великого потопа была вызвана переутомлением. А значит, их можно было оживить. На станции тела хранились в течение десяти лет, по прошествии которых от них избавлялись. Поскольку островов осталось не так много, места на них ценились на вес золота, поэтому на Палиндромене не могли вечно хранить все трупы.

Даже если близким было не по карману вас оживить или если вы умерли не в результате утопления, после смерти ваше тело принадлежало станции. Это было частью договора Палиндромены с Хранителями рифов. В обмен на тела людей, будущих объектов научных исследований, рифы получали свежие продукты и необходимые лекарства для жизни на воде. Честная сделка, не так ли? В конце концов, зачем вам тело после того, как вы умрете?

Проходя по светящимся коридорам, я старался смотреть в книгу, не обращая внимания на движение в резервуарах. Несмотря на то, что на головах у мертвецов были плотные прозрачные шапочки, у некоторых из них волосы выбились из-под них и плавали у лица, как водоросли. Подсвеченные резервуары были заполнены водой с измельченными кораллами, что не давало трупам разлагаться. Они качались в воде, будто живые.

Но самыми ужасными были их глаза. Они смотрели на вас бесцветными радужными оболочками, а зрачки были сужены до маленькой точки. Я повернул за угол, и тут мне показалось, что кто-то из них моргнул.

Я отпрянул назад, выронив книгу и налетев на тележку с химикатами. Бутылочки звякнули и упали на пол. К счастью, ни одна не разбилась.

Звук от случайно оброненных мной склянок разнесся эхом по всему подземелью. Мертвец рассмеялся.

— Рэйлан! — возмущенно крикнул я, поняв, что лицо с моргнувшими глазами принадлежит не трупу, находящемуся в воде, а тому, кто стоял позади пустого резервуара. Подняв книгу, я сунул ее в задний карман. — Что, разрази тебя гром, ты здесь забыл?

Рэйлан вышел вперед и засмеялся что есть мочи. На его загорелой коже мерцали блики от светящихся резервуаров. Короткие черные вьющиеся волосы отливали синевой.

— Видел бы ты свое лицо! — Он схватился за сердце и выпучил глаза, будто изображая меня. На нем была форма смотрителя: бежевая футболка с эмблемой Палиндромены в виде ладоней, сомкнутых над зеленым листом. К этому он добавил знак рифа, надев на шею черную нить с зубом гигантского панцирника-тюленя. Зуб больше напоминал оружие, а не украшение, и контрастировал с довольной ухмылкой, которая часто возникала на лице Рэйлана и была адресована по большей части мне одному.

— Игры с мертвецами — это не шутки, Рэй! — Но я не мог скрыть своей радости при виде него. Приятно поболтать с живым человеком вместо мертвых. Несмотря на то, что Рэю было восемнадцать, то есть всего лишь на год меньше, чем мне, он казался намного моложе. Думаю, это объяснялось тем, что я все время ощущал на себе груз вины, а также постоянно находился в компании мертвецов. — Что это ты решил повеселиться внизу? — спросил я.

— Я принес тебе пирожки с рыбой, — ответил он и протянул мне небольшой металлический контейнер в качестве примирения. — Попробуй, я их недавно сделал.

Я с трудом удержался, чтобы не выхватить пирожки у него из рук и не умять их прямо здесь. В новом царстве воды они были для меня настоящей отдушиной.

— Спасибо, — произнес я с набитым ртом, не в силах остановиться. — Невероятно вкусно!

Он широко улыбнулся.

— Я приготовил их для вчерашней вечеринки. Зря ты не пришел.

Я напрягся и проглотил весь кусок целиком.

— Я же говорил, что буду занят.

— Занят? Интересно чем?

— Тем, что и всегда, охраной подземелья. — Мне не хотелось ему врать, но я не мог признаться в том, почему оказался здесь на самом деле. Лишь мои друзья были свидетелями того, что случилось в тот день. Как я заставил Калена карабкаться на вершину и не послушал его, когда он предложил спуститься вниз. Несмотря на то, что подсознание рисовало новые жуткие картины, во сне я видел все предельно ясно, и меня это раздражало. Я частенько думал, смогу ли я когда-то забыть об этом, или мне придется снова и снова проживать этот ужас до конца своих дней.

Я не мог спрятаться от воспоминаний о трагедии, зато я мог скрыться от всех, кто меня знал. Вот почему я исчез из того мира.

Рэй внимательно посмотрел на меня, а затем спросил:

— Почему тебя не могут отпустить хотя бы на один вечер? Я знаю, что директор очень строгая, но, думаю, она бы поняла. Тебе нужно проводить хоть немного времени снаружи.

В том-то и дело. Я не мог, да и не хотел покидать Аквариум. Я не заслужил иной жизни, за пределами этого сырого, плохо освещенного подземелья. Не заслужил права получать удовольствие от жизни снаружи после того, как сам погубил Калена. По правде говоря, я не заслужил эту дружбу с Рэем, но и не пытался его оттолкнуть.

Он впервые спустился в Аквариум полгода назад, ища тихое местечко, чтобы прийти в себя после первого оживления. Он не мог пережить горе родных своего пациента. Сначала я решил не обращать на Рэя никакого внимания, однако, к своему удивлению, затем все же решил выйти, чтобы успокоить его и объяснить суть того, что здесь происходит. Это место неизбежно притягивало смерть, как волны, бьющиеся о берег. Нам оставалось только ждать завтрашнего дня в надежде, что он будет лучше.

Забавно, ведь сам я не позволял себе покидать подземелья. Жизнь внизу, вдали почти от всех людей стала для меня наказанием.

— У меня нормальная жизнь, — наконец ответил я. — К тому же мне нужны деньги. — Это было жалкое оправдание и лишь частично соответствовало действительности, но я надеялся, что Рэю этого будет достаточно. Как много раз до этого.

— На что тебе деньги? Чтобы купить больше книг из Прежнего времени? Кажется, у тебя их и так достаточно, — засмеялся он. — Достаточно, слышишь?

— Не смешно! — сказал я, не в силах сдержать улыбку. Находясь рядом с Рэем, нельзя было оставаться серьезным.

Он стукнул меня по голому плечу.

— Ты такой бледный, что вскоре будешь похож на них! — Сам он был с одного из рифов, Эквинокса, его бронзовая кожа с оттенками охры стала еще темнее после долгих лет на воде.

— Спасибо за поддержку, Рэй. — Я уже слышал от него эти слова. Бледный как покойник. Или мое любимое: Ты что, позаимствовал кожу у мертвеца?

Внезапно улыбка сошла с его лица. Может, я слишком долго его отталкивал? В конце концов, мы дружим уже полгода, рано или поздно он устанет от моих отговорок. Я поспешил сказать:

— Как-нибудь в другой раз. — Зная, что этого никогда не будет.

— Отлично! — К счастью, он быстро переключился. Я с тоской думал о том времени, когда он потребует от меня ответов.

— Ну что, как прошла вечеринка? — спросил я, пытаясь сменить тему.

— Замечательно! — Его лицо просияло. Каждый раз, говоря про Эквинокс, он был преисполнен счастьем. — Я познакомился с отличным парнем. Жаль, что тебя не было! Кроме того, там было много хороших девчонок.

— Угу, — буркнул я уклончиво. Кажется, я разучился разговаривать с девочками, не говоря уже о том, чтобы с ними флиртовать.

Рэй пошел за мной. Я слышал его тяжелые шаги и шаркающую походку. Несколько лет назад произошел несчастный случай: во время рыбалки столкнулись две лодки, его левая нога застряла между ними, в результате чего ему раздробило лодыжку. После этого он мог ходить, но в конце дня было видно, как он морщится от боли.

— У тебя все хорошо? — поинтересовался я.

— У меня? — он улыбнулся своей фирменной улыбкой, обнажив щель между передними зубами. — У меня всегда все отлично, дружище.

Я знал, что он не любит говорить о той аварии, но мне было невыносимо видеть его страдания. Речь не о физической боли, а о том, что он лишился дела всей его жизни.

Любовь Рэя к океану передалась ему по наследству от предков, которые были мореплавателями еще до Великого потопа. Когда-то Рэй был подводным охотником и проводил больше времени под водой, чем на поверхности. Однако после того несчастного случая он решил бросить это занятие, так как понимал, что уже не сможет плавать, как раньше. Для того, чтобы работать ластами на глубине, нужна пара здоровых, сильных ног, по крайней мере так он мне объяснял. Для этого ему нужно было вылечить поврежденные сухожилия на ноге, а лучшим местом для экспериментального лечения была Палиндромена.

Местные ученые смогли найти способ восстановления поврежденного мозга и легких утонувших людей, но не насовсем. Ткани могли восстановиться всего на двадцать четыре часа. В свободное от работы время Рэй помогал персоналу в медицинском отделении, надеясь, что у них появится возможность применить навыки по восстановлению мозга и легких для исцеления поврежденных клеток и тканей у живых людей.

— Расскажи про своего сегодняшнего клиента, — попросил я, желая сменить тему.

— Одна очень милая дама, — с теплотой ответил Рэй. Несмотря на ежедневную встречу со смертью, он по-прежнему сочувственно относился к клиентам и пациентам. Интересно, изменится ли это со временем. Рано или поздно все, кто здесь работали, начинали воспринимать смерть как нечто совершенно обычное, что происходит каждый день. А не то, что разрушает семьи и ставит крест на будущем.

— А кто оживший пациент?

— Ее сын. — Я услышал теплые нотки в его голосе. — Он утонул полгода назад. Мать попросила меня поддержать ее в конце.

— Правда? — Обычно клиенты просили оставить их наедине с ожившими близкими людьми.

— Я сказал, что так не принято. Мы не хотим, чтобы пациенты понимали, что происходит. К тому же мне не нравится находится рядом с ожившими. — Он скорчил недовольную гримасу. — У меня от этого мурашки по коже.

Я удивленно поднял бровь.

— Сколько раз тебе повторять? Ожившие не пахнут, они совсем как живые. На двадцать четыре часа. — Пока не умрут второй раз.

— Я чувствую, что они пахнут иначе. — И он постучал по носу. — Мама говорит, что у меня особый нюх на такие вещи.

— Твоя мама боится собственной тени.

Он поднял палец вверх и открыл рот, чтобы поспорить, но затем произнес:

— Ты прав.

Рэй рассказывал мне, что его мама до сих пор верит в Прежних богов. Она ненавидела Палиндромену и то, что местные ученые наживаются на мертвых. Лишь однажды она приехала навестить Рэя, когда он только начал работать, умоляя его бросить все это и вернуться на Эквинокс. Она провела на острове всего час, а затем спешно покинула его на своем катере, заявив, что здесь повсюду витает запах смерти. Думаю, скорее всего, ей был непривычен запах выращиваемых у нас культур.

Однако в ее словах была доля правды. Этот остров олицетворял смерть, она являлась его неотъемлемой частью. Они были неотделимы друг от друга.

Я не верил ни в Подводных, ни в Прежних богов. К чему все это? Мы сами творцы своей судьбы. Никто не знал это лучше меня.

— Пока я здесь… — Рэй откашлялся. — У меня к тебе просьба.

— Нет, — ответил я, даже не взглянув на него.

— Да ладно тебе! — Он обнял меня рукой за плечи, привстав на носочки, чтобы дотянуться. — Ничего сложного, приятель.

— Что-то не верится. — Со слов Рэя я понял, что он вечно попадает в какие-то передряги. Его честность шла вразрез с правилом держать в тайне все, что происходит на острове.

— Честное слово, клянусь Подводными богами. — В его голосе чувствовалась бравада, а его обычно открытое лицо было подозрительно серьезным.

Он боялся услышать мой отказ, это не сулило мне ничего хорошего.

— Ладно, — сказал я. — Выкладывай.

Он стрельнул взглядом по печи за моей спиной. Мы оказались в самом конце Аквариума, где ранее оживленные тела хранились перед тем, как найти последнее пристанище в храме на дне океана. Поскольку от суши остался лишь маленький клочок земли, считалось большой честью быть похороненным там. Вот только немногие могли заплатить цену, назначенную научной станцией, что создавало разрыв между теми, кто жил на рифах, и теми, кто работал на острове и мог себе это позволить.

Мертвых нельзя было оживить второй раз, сердце не выдержало бы. А значит, если родственники не могли оплатить захоронение умерших в храме, их сжигали в печи. К счастью, это не входило в мои обязанности. Нессандра, директор Палиндромены, сама занималась телами.

— Кхм, — сказал Рэй, стараясь не смотреть на меня. — Завтра придет один клиент.

— Исключено. — Я сунул руки в карманы штанов, быстро сообразив, что к чему.

— Перестань. Всего один клиент, самый обычный клиент. Тебе просто нужно за ним присмотреть. Это же легко, там все автоматизировано.

Улыбнувшись, он постучал по экрану металлического эхопорта на своем запястье. У всех смотрителей были такие — с их помощью они следили за оживлением пациента. Я не мог спокойно на это смотреть.

— Отлично, вот и займись этим сам. — И я пошел дальше.

Рэй пытался найти нужные слова.

— Тебе всего лишь придется встретить клиента, успокоить его и…

— Я слежу за резервуарами, а не присматриваю за ожившими. Ты же знаешь, что это против правил.

Смотрители отвечали за пациента во время его оживления. Они должны были следить за тем, чтобы он не узнал о своей смерти и не покинул станцию. Работа на Палиндромене считалась престижной, поскольку здесь можно было заработать в пять раз больше, чем в любом другом месте. Но при этом ты сам должен был заплатить высокую цену. И Рэй прекрасно это понимал, поскольку он был начинающим смотрителем.

— Поверить не могу, что ты просишь меня о таких вещах. Нессандра с тебя голову снимет.

— Вовсе не обязательно сообщать директору, — сказал он тихим голосом.

Нессандра, или Королева смерти, как ее называли сотрудники, установила строгие правила, чтобы не подвергать свою компанию критике со стороны жителей рифов. Не считая Рэя, она была единственной, кто знал о моем пребывании в подземелье. И я не мог подвергать опасности свое убежище.

— Нет. — Я достаточно сталкивался со смертью по работе и не хотел бы оказаться с ней лицом к лицу, как смотрители. То, что предлагали на Палиндромене, было неправильно. Компания делала вид, что она скорбит вместе с вами. Но на самом деле это было далеко от истины. Ваше горе было для них способом нажиться на вас. И все, кто в этом участвовал, платили свою цену. Как мертвые, так и живые.

— Прошу тебя, Лор! — сказал Рэй тихим умоляющим голосом.

Я остановился и повернулся к нему. Рэй редко бывал столь серьезным.

— В чем дело?

Он нахмурился.

— Доктор с Северных рифов приезжает на Эквинокс. Я договорился о встрече с ней несколько недель назад, — вздохнул он. — Она специализируется на реабилитации.

Я взглянул на его левую ногу. Перед приездом на Палиндромену Рэй побывал у всех врачей в радиусе трех тысяч километров. Никто не смог ему помочь. Притом что он не оставлял надежды пройти лечение на острове, Рэй впервые упомянул реабилитацию, а не попытку найти лекарство. Неужели он наконец-то решил начать новую жизнь, поняв, что впереди его ждет иное будущее, никак не связанное с прошлым. И ему вовсе не обязательно быть таким, как я?

— Завтра не моя смена, — сказал он. — Просто внезапно поступила заявка на оживление, и я оказался самым подходящим кандидатом, поскольку я одного возраста с клиенткой, а остальные молодые смотрители заняты. Знаешь, я бы никогда не потревожил тебя без крайней необходимости, но я и так на плохом счету у директора и не могу рисковать своей работой.

Отчасти тайна, окутывающая Палиндромену, была создана специально. Ученые хотели, чтобы весь процесс оживления казался мистическим и благословенным Подводными богами. На прошлой неделе Рэя временно отстранили за то, что он поведал клиенту о том, что, если вынуть тело из резервуара более чем на несколько часов и не оживить его за этот срок, оно начнет разлагаться и расползется у него на глазах. Чем больше лет прошло с момента смерти, тем быстрее будет разложение. Это я походя сообщил ему такие подробности. Рэйлан не собирался пугать клиента, однако из-за его откровений Нессандра лишилась ценного заказчика. Многие на Эквиноксе и так не доверяли Палиндромене. Слухи, распространяемые людьми, имели огромное значение. Жители должны были чувствовать, что их умершие родные в надежных руках, а налоги идут на нужное дело.

— Прости, — сказал я. — Но я не могу оставить свой пост.

Много лет Кален был связующим звеном между мной и внешним миром. После его смерти мир будто бы перестал для меня существовать.

Рэй оставался единственным, кто напоминал мне о том, что находится за стенами подземелья.

— Пожалуйста! — Он сложил руки, как в молитве. — Всего двадцать четыре часа, а затем ты вернешься в свой мрачный подвал и спрячешься от жизни.

Я скрестил руки на груди и возмутился:

— Я не прячусь!

— Неужели? Почему же ты никогда не покидаешь Аквариум? — спросил он с вызовом.

Зря я думал, что смог его обмануть. Видимо, я его недооценивал.

— Я все время куда-то выхожу, — сказал я, пытаясь изобразить улыбку. — Не выдумывай.

— Лор, — ответил он, тщательно подбирая слова. — Я видел твою кровать в дальней комнате.

Мне захотелось нагрубить ему и выставить вон, сказав, что он ошибся и я вовсе не живу здесь. Но я запнулся на полуслове, не в состоянии придумать ничего правдоподобного.

— Я никому не скажу, — поспешно добавил он, поняв мои опасения. — Никто не узнает твой секрет. Я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить.

Я фыркнул. Ничего он не знает. Да и откуда ему знать, если последние полгода я постоянно ему врал — врал своему другу, который сейчас просит меня о помощи.

Я прочел в его глазах отчаяние, когда он понял, что шанс попасть к врачу стремительно тает. Я по себе знал, что чувствуешь, когда прошлое тебя не отпускает, и хотел освободить его от этого.

Лучше бы я отказался, оттолкнул его и больше никогда не виделся с Рэем.

Но мысль о том, что я на долгие годы останусь один в полной тишине, пронзила меня насквозь. Мне нужно было то, что удерживало меня на плаву, и этим спасательным кругом был Рэй.

Если я сделаю вид, что в любой момент могу покинуть Аквариум, возможно, это на какое-то время продлит нашу дружбу. Я знал, что не смогу всегда сохранять эту видимость, но, по крайней мере, у нас будет завтра.

— Хорошо, — сказал я. — Я тебя заменю, но только один раз.

Его лицо озарила улыбка:

— Правда?

Я кивнул так, будто мне это ничего не стоило. Будто, выйдя из этой тюрьмы, в которую я сам себя заключил, я не предам память о Калене. А ведь после его смерти я поклялся, что никогда его не забуду и понесу наказание за то, что он погиб из-за меня.

— Спасибо! — Рэй легонько стукнул меня по спине. — Прикинься мной на двадцать четыре часа. Твоя главная задача в качестве смотрителя — направлять клиента во время оживления и помогать ему, если что-то пойдет не так. Но этого не будет. Все пройдет как по маслу, дружище. Как по маслу.

Я знал, что только время покажет, пожалею ли я об этом решении.