Добро пожаловать в 5.0

Афанасия Юралевич

Женщина к 50-ти осознает, что она себя растеряла: отражение в зеркале не радует, работа не вдохновляет, дети выросли, отношения с мужем… есть и ладно… привычно, удобно, предсказуемо…И тут жизнь подкидывает ей вызов: любимый муж уходит, с давно нелюбимой работы уходит она сама…Как жить дальше? И бывает ли это дальше, когда тебе уже за?..Главная героиня находит способ научиться заново слушать себя, мир вокруг, свои давно забытые мечты, таланты, тишину и… любовь.

2 глава.

Слушаем интуицию

Я чувствую, а может… предвкушаю…

Ищу внутри и наверху себя ответ.

Я ожидаю, фантазирую, мечтаю.

Как разобрать — что правда, а что нет?

Есть лишь одна возможность все проверить —

С открытым сердцем быть и разум усмирить

Не требовать, не ждать, не сомневаться —

Просто верить, любить, идти, прислушиваться, жить.

Вита Кисельник. Гранаты на красном

(40х50 см, холст/масло 2021 г.)

2.1 Вечность

Мила еще раз перечитала записку мужа:

«Уехал в командировку надолго.

Когда вернусь, не знаю. Не жди.

Макс»

Она всматривалась в эти короткие, рубленные фразы и пыталась услышать в них своего мужа — человека, которого любила практически с детства, человека, с которым прожила всю свою сознательную жизнь единым целым…

Но как бы она ни старалась, она не слышала своего Макса…

В его записке было только то, что он посчитал возможным и нужным ей сообщить. Это она хотела, чтобы там был целый ворох слов — волнения, сомнения, ожидания, обещания… Нет… Их не было. И отсутствие этих слов кричало еще сильнее, чем если бы они там были… Отсутствие слов — это тоже слова. Отсутствие ответа — это тоже ответ.

Мила знала Макса, и она очень хорошо понимала, что именно он сказал ей в этой короткой записке. Можно было, конечно, успокаивать себя: «Ну чего ты? Человек просто уехал в командировку. Ничего же не случилось, он же не написал, что от тебя ушел!»

В том-то и дело, Мила интуитивно, где-то на седьмом круге своего сознания точно знала — Макс никогда бы не сказал и тем более не написал бы, что он от неё уходит. И дело не в том, что он не мог сказать ей правду — он не мог бы сказать ей такую правду. В этом был весь Макс, и в том числе за это она его и любила.

Оправившись от первого шока, Мила заварила себе свой любимый цветочный чай — подруга присылает из Франции — забралась с ногами в любимое кресло мужа, накрылась тяжёлым, но мягким пледом, и погрузилась в темноту комнаты и собственных мыслей.

Сначала она попыталась прислушаться к звукам —

доносящийся из-за окна шум вечернего города,

еле слышное дыхание комнаты,

шелест пледа,

усталые поскрипывания кресла,

звучание её собственного прерывистого дыхания и какой-то совсем глухой, будто далёкий стук сердца.

Вроде всё привычное и знакомое, но в то же время какое-то новое и даже немного чужое.

Все эти звуки — свидетели и попутчики её, Милиной жизни. Ещё совсем недавно она их не замечала, потом открыла, и они стали её ориентирами — успокаивали и наполняли энергией, а сейчас почему-то зазвучали словно с укоризной:

— Что же ты, Мила? Ты жива? Ты хочешь, ты будешь жить?..

Как же так? Только-только Миле показалось, что она поборола старость, а тут вдруг ощутила себя не просто старой — неживой…

И самое удивительное и неожиданное ощущение — это случилось не потому, что муж ушёл. Его записка лишь разрубила последнюю ниточку иллюзии, оставив после себя противную навязчивую догадку: неживая не потому, что он ушел — он ушел, потому что ты неживая. И не просто вдруг, и не только физически…

Как вдруг оказалось так, что она, послушница и отличница, хорошая девочка-девушка-женщина, у которой всё всегда получалось, сидит тут в темноте одна и не знает, как и куда дальше?..

Всю свою жизнь Мила словно выполняла какую-то программу — школа, университет, замужество, дети, работа… Школа — с медалью, универ — с красным дипломом, замужество — по любви, дети — желанные, карьера… Ну карьера, допустим, не Бог весть какая, но возможности роста есть, начальница неустанно мотивирует Милу стремиться за горизонты.

А Мила? А у Милы больше нет энтузиазма — хотя был, очень даже большой! А теперь весь вышел — не хочется… Ничего не хочется… Ни в чём этом больше не видится ни смысла, ни радости…

Просыпаешься утром и не чувствуешь привычного задора и любопытства — что там мне этот новый день готовит?!

Дни стали похожими, почти одинаковыми, желания тусклыми, почти иссякшими… И силы… У Милы больше ни на что не было сил… Энергичная, заводная, вечно куда-то спешащая Мила остановилась… Села в кресло с ногами, укрылась пледом, держит в холодных руках остывший чай и не знает, чего дальше хотеть…

Жизнь вроде продолжается, но что в этом продолжении и зачем оно, это продолжение?..

И в то же время — неужели это всё и больше ничего не будет?..

Ну да, конечно, дети, их судьбы, их семьи, дети детей… Всё это безусловно важно и очень нужно, и всего этого она, безусловно, ждёт и хочет, но это всё не то чтобы она сама — это её продолжение, совсем не требующее больше её непосредственного участия…

А где же она, Мила, с её собственными желаниями, чувствами и поступками?..

Нет, сегодня, видимо, вечер только вопросов — ответы если и придут, то в другой раз.

Еще немного посидев, Мила медленно поднялась и поплелась в ванную — готовиться ко сну или бессоннице.

В спальне Мила сначала подошла к окну и широко его распахнула, подставила лицо под обжигающую прохладу ночи, посмотрела вверх, потом вниз… Какое-то гнетущее и липкое, тревожное и пугающее состояние её сковало и вдруг… Сквозь пелену бессознательного прорвался такой знакомый и такой некогда неприятный звук движущихся по дороге за окном автомобилей.

— Ших-ших, ших-ших, жив-жив, жив-жив…

— Вы серьёзно? — Мила даже невольно улыбнулась.

Ну да, я живая — я человек, живущий свою жизнь, и в этой жизни есть место всему — и началу, и окончанию,

и юности и старости,

и радости и размышлению —

и то, что мне сейчас совсем нерадостно и я не знаю, как и зачем всё это, совсем не означает, что этого «как и зачем» нет. Это лишь значит, что я их ещё не нашла… И раз я об этом думаю, значит, у меня есть все шансы — найти или создать их для себя самой.

Мила прикрыла окно, легла и, кажется, ещё на пути к подушке, провалилась в сон.

2.2 Конфликт

Утром Мила проснулась достаточно бодрой. Завтракала, собиралась на работу, уговаривала себя на ещё один новый день. Даже смогла себя убедить, что с мужем совсем не конец и никуда она не опоздала — всё у них ещё будет хорошо — как же иначе?

Просто ей сначала необходимо разобраться с собой.

Уже перед самой дверью в офис вспомнилась дурацкая, а может и нет, фраза из какого-то женского журнала: «Когда женщина меняется, её мужчина тоже меняется или… меняется».

— Нет, только не это, — подумала Мила и включила в телефоне звук — вдруг муж позвонит или напишет — и решительно шагнула в свой кабинет.

Неоновый свет офисного освещения слепил глаза, звук уже успевших накалиться ламп настраивал на долгую монотонную работу: стандартное приветствие компьютера, жужжание трудяги-принтера где-то в соседнем помещении — всё было знакомо и привычно до оскомины.

Мила уже занесла кисти над клавиатурой, как вдруг какой-то совсем неизвестный яркий звук и вместе с ним такая же совершенно новая шальная чья-то — точно же не её, не Милы, мысль — пронзили все сознание:

— А кто сказал, что это навсегда?

Мила даже прикрыла рот рукой и обернулась.

— Неужели это прозвучало вслух? И что это вообще было?

Неизвестный звук — оповещение о сообщении в её же собственном телефоне — если всегда жить в бесшумном режиме, то действительно покажется неизвестным.

А мысль?.. Не успела Мила к ней приблизиться — в кабинет забежала Женя, помощница начальницы, и каким-то заговорщицким шёпотом, часто моргая и почти подмигивая, сообщила, что Милу вызывают.

В небольшом, сплошь заставленном всякой всячиной кабинете Изабеллы уже собрались сотрудники и слышался какой-то взбудораженный гул.

— Коллеги! У меня гениальная идея! Рассаживайтесь, записывайте, запоминайте, это будет великий день — наша жизнь больше не будет прежней!

Это было обычное — если вообще можно в этом случае применить данное слово — начало собрания в кабинете директора. Мила машинально записывала в блокнот буквально каждое слово, почти не вслушиваясь и совсем не вдумываясь в их значение. Эта быстрая стенография словно защитным рвом отгораживала Милу, не способную сейчас ни в чем другом участвовать, кроме своей собственной жизни, от гениальных «прожектов» начальницы.

Короткие, как всегда у Изабеллы, сроки, выдающиеся, как обычно у неё, ожидаемые результаты, бесконечные списки обязанностей и немыслимые объёмы работы для каждого сотрудника…

Весь коллектив загорелся, все воодушевлены и готовы броситься выполнять, достигать и рапортовать…

— Согласитесь, это гениально? Как мы раньше до такого не додумались? Вас назначаю руководителем проекта! Вы рады? Это словно специально для вас? Мила? Вы меня слушаете? Да, бросьте вы строчить!

Мила не сразу поняла, что обращаются к ней.

— Я? Спасибо. Да. Я сейчас не могу… у меня…

— Мила, давайте пожалуйста, всё заново и без этих «не могу и не сейчас». Вы разве забыли, в нашей компании нет слова не могу — должен, значит, можешь.

— Да, — промямлила Мила.

В душе поднималась буря — всё Милино нутро протестовало и сопротивлялось: вспомнился маленький шумный агрегат, долбящий асфальт — Мила снова почувствовала себя этим разрушителем, но в данном случае разрушителем самой себя.

Почему она так быстро сдалась?

Почему совсем не попыталась отстоять своё право на выбор?

Почему даже сейчас, когда она так нужна самой себе, она снова отдает себя другим?

Эти вопросы кричали и добивали её внутри, словно выстрелы в упор.

Мила ещё ниже склонилась над своими записями и теперь уже мечтала только об одном — не разреветься прямо здесь, на глазах всего коллектива, перед боссом, которая никогда не видела Милу плачущей. Да она наверняка даже и не представляет, что Мила на такое способна…

Время застыло, где-то вдалеке глухо звучал воодушевлённый и воодушевляющий голос Изабеллы, где-то наверняка слышались поддакивания коллег — Мила не слышала ничего, кроме своего бешено бьющегося сердца и подступающих, как тошнота, рыданий.

И вдруг среди этого оглушающего мрака Мила услышала — или ей показалось, что она услышала — какую-то знакомую, весёлую (вот уж чего не ожидала!) песню:

В тёмно-синем лесу,

Где трепещут осины,

Где с дубов-колдунов

Облетает листва.

На поляне траву

Зайцы в полночь косили

И при этом напевали

Странные слова.

Мила ухватилась за этот спасительный звук и, как по канату из пропасти, стала вытаскивать себя по нему из состояния предистерики, и вот, когда уже казалось, остался последний рывок на свободу, снова прозвучал резкий голос начальницы:

— Вы сегодня точно в ударе! Это же у вас телефон звонит? Мы долго будем слушать это представление? Вам сегодня правила совсем не писаны?

А песня тем временем в ответ:

А нам всё равно!

А нам всё равно!

Пусть боимся мы волка и сову.

Дело есть у нас

В самый жуткий час

Мы волшебную

Косим трын-траву!

И только тут Мила в ужасе понимает, что эта музыка выпархивает из её кармана, куда она машинально сунула телефон перед собранием. Мила резко вскочила и, барабаня извинения, выбежала из кабинета.

Остановилась она только на лестничной клетке, где были настежь распахнуты окна и где неоновый спертый воздух офиса уступал играющему живому шуму улицы.

Судорожно, дрожащими руками Мила наконец выудила проказник-телефон из кармана и, увидев на экране кривляющееся лицо дочери, Мила вдруг расхохоталась — этим хохотом она и ответила на звонок.

— Мам, это ты? Ты что, плачешь?

В ответ Мила захлебывалась смехом, сквозь который еле просачивалось трясущееся не разобрать что!

Юля наконец догадывается по характерным звукам, что мать не плачет, а смеется — что в общем-то было свойственно Миле, но никак не на работе — и тоже начинает смеяться вместе с ней.

Их общий семейный смех продолжается пару секунд, после чего Мила, с трудом возвращая себе способность членораздельно говорить, спрашивает у дочери, что она хотела.

— Я уже не помню, чего я хотела — ты сначала скажи, с чего ты так хохотала? — вопросом на вопрос ответила Юля.

— Я хохотала с тебя — это же ты мне установила такой рингтон на телефоне! Помнишь, когда у нас с тобой была дискуссия по поводу твоего вездесущего «всё равно»? Я же обычно держу телефон на беззвучном режиме, а сегодня включила звук, так и пошла на собрание. И тут ты звонишь —

я заслушалась и только потом поняла, что это мой телефон, — всё ещё всхлипывая от смеха рассказывала Мила.

— Ну, не вижу я тут ничего такого уж смешного, мам, но я рада, что у тебя такая реакция на перемены.

После слова «перемены» Милу словно выключило — смех тут же погас и мир вокруг и внутри снова стал серым.

— Дома поговорим, — быстро бросила Мила дочери и отключилась.

Кажется, я сегодня действительно в ударе, вспомнила слова начальницы Мила — как же мне себя вытащить из-под этого удара? В этот момент телефон, всё ещё находящийся в руках Милы, словно подпрыгнул и мяукнул — на экране высветилось сообщение. «Только бы что-нибудь хорошее», — успела подумать Мила.

2.3 Лиля

Это было уже второе — Мила вдруг вспомнила, что забыла прочитать первое полученное сообщение — от подруги Лили. В сообщениях, как всегда от Лили, было коротко и конкретно. В первом:

— Буду по делам в твоем районе, хочу с тобой чашку кофе в нашем кафе в 14:30 — ок?

Во втором:

— Ты, как всегда, ничего не слышишь, но я все равно буду в нашем кафе в 14:30

Мила посмотрела на часы — 14:15 — быстро вернулась в офис, схватила сумку, плащ и понеслась, на ходу бросив администратору:

— Я на обеденный перерыв.

Мила влетела в кафе без четверти три и наткнулась на острый взгляд Лили — та сидела, элегантно перекрестив свои длиннющие ноги, и томно, с чувством не всегда доброжелательного, но точно абсолютного превосходства рассматривала посетителей кафе.

По взгляду подруги Мила сразу поняла — то, что она опоздала, это еще полбеды, а вот то, как она постарела, это уже не просто целая беда, а настоящая катастрофа!

И если после разговора с боссом на Милиных бусах обретенного равновесия ещё оставалось пару оптимистично звенящих жемчужин, то под взглядом Лили вдребезги и с оглушительным звоном разлетелись и эти последние…

— Привет! — промямлила Мила и наклонилась поцеловать подругу.

Лиля всё также пристально и остро, с небольшой то ли улыбкой, то ли… сверлила взглядом в конец растерянную Милу.

Нет, у них действительно настоящая дружба, хотя какие параметры это определяют?..

Они знают друг друга 100 лет, и так уж повелось с самого начала —

Лиля умная, строгая, всегда уверенная в своей правоте. И это не просто слова — именно она из них троих, Милы и Зои, самая успешная в плане карьеры, денег, стабильности, безопасности и системной заботы о себе любимой. Только она, как настоящая Евангелиста, могла и позволяла себе не вставать с кровати — не отменять очередной курс СПА, если ей за это не платили тысячи.

В личной жизни Лиля тоже была успешна, потому что спала только с теми, кого любила и всегда любила тех, с кем спала — двое её чудесных детей наглядное тому подтверждение!

Когда Мила ещё по юности пыталась доказать и свой успех в личной жизни, потому что она тоже спала и любила одного, Лиля её осадила: «Вот именно, что одного», — в её системе ценностей лучшее необходимо выбирать, перебирая, а не хватать первое, что попалось под руку, и нарекать его лучшим.

При всей разности взглядов и темпераментов и Лиля, и Мила, и Зоя были подругами, и они стояли друг за дружку горой, но вот внутри их маленького кружка каждая проявлялась по-своему.

Лиля искренне считала, что вносит в их общую дружбу самый большой вклад, на который способна именно она — это объективность и честность, и если у кого-то из подруг что-то не так, только она, Лиля, может открыть на это глаза и тем самым спасти от неприятностей.

Форма предупреждения и защиты у Лили была одна — сарказм, но ведь не в форме дело — главное всегда содержание.

— Ну, давай, сразу выдай мне все нагоняи, — попыталась пошутить Мила, присаживаясь за стол.

— Судя по тебе, нагоняи тут не помогут — только обнять и плакать, — Лиля придвинулась к Миле и крепко её обняла.

После этих крепких, почти мужских объятий Миле полегчало и, как это бывало почти каждый раз при встрече с Лилей, она скинула с себя поверхностное восприятие строгости подруги и окунулась в её искреннюю настоящую сестринскую любовь.

Вообще удивительно: пару недель назад в этом же кафе они встречались с Зоей — это было их общее «наше кафе» на троих — и вкус той встречи был совсем другим. С Зоей Мила были больше похожи и коннект у них включался моментально, а с Лилей что Мила, что Зоя сначала продирались сквозь забор строгости и, казалось бы, холодности и только потом «вспоминали», что Лиля тоже своя.

На эту тему у подруг было немало ссор — особенно по молодости — были и упреки в адрес Лили по поводу её жесткости, и обиды по поводу её слишком прямолинейной честности, и даже слёз по поводу её сарказма — особенно сарказма! Но… всё это как-то стерлось, сравнялось и поросло цветочками. Только первые мгновения с Лилей — как в холодное море, но зато потом — такой кайф!

И в этот раз Мила быстро преодолела первый этап и расслабилась, достигнув второго. В формате Лили при всей его сложности были и свои плюсы: ты всегда можешь быть уверена — то, что говорит Лиля, это абсолютно точно правда, даже если очень горькая, даже если очень кому-то хотелось бы её от большой дружбы-любви подсластить. И ещё. Лиля никогда не бросала жёсткую правду в лицо без плана, как эту правду использовать на благо — только аргументированная критика и способы всё исправить!

— Я думала, Зоя преувеличила, но глядя на тебя, вижу, что может даже и наоборот… — с места в карьер начала Лиля.

Это была ещё одна особенность их дружбы втроём, и с этим они тоже давно разобрались и все втроём согласились — они могли обсуждать друг друга даже в отсутствии кого-то из них. Опыт показал, что гораздо ценнее быть в курсе проблем, событий и не только, пусть и в ущерб этики «в отсутствии третьего лица».

— Поэтому ты решила приехать меня спасать?

— Не только — давно тебя не видела, соскучилась, но спасать, конечно, тоже. А какой у тебя план своего спасения? Только, пожалуйста, уволь меня от рассказов про музыкальные курсы, которые якобы тебе сейчас самое то…

— Какие музыкальные курсы? Аааа, ты про Мастерскую Слушания? Это ооочень интересно и полезно, я уже после первого занятия….

— Ой, только не надо, пожалуйста. Ты у нас всегда была немного отлетевшая, но морщины на лице звуками ты не разгладишь и мужа в дом ими же не вернёшь!

— Нет, ну дай, пожалуйста, мне с тобой поделиться, как это работает…

— Хорошо, удиви меня, — снисходительно согласилась Лиля, демонстративно бросив взгляд на свои золотые Cartier.

Милу этим не смутить — она и не такое сомнение Лили преодолевала — главное, верно преподнести!

— Ты же занимаешься медитацией? Это тоже своего рода медитация, способная успокоить, очистить ум, соединить с собой, почувствовать себя «здесь и сейчас». А значит…

— Мила, ну что ты сравниваешь — медитацией люди занимаются тысячи лет! — поморщившись, перебила Лиля.

— А ушами пользуются, ты думаешь, меньше? — довольная, что нашлась, как ответить, выпалила Мила. — Я не умаляю возможностей медитации — просто то, чем я занялась, очень на неё похоже. Цель у этих техник схожая — помочь человеку узнать, понять и принять себя и других, узнать и принять реальность, соединиться со «здесь и сейчас», чтобы найти лучший из возможных способ реализации своего жизненного предназначения. И кстати, принятие факта наличия морщин в 50 лет и мужа, с которым проживаешь почти столько же и при этом почти не разговариваешь, тоже штука весьма полезная.

— Возможно, для принятия — да, полезная, но для разглаживания первых и возвращения второго, бесполезная, — безапелляционно парировала Лиля.

— Ну ты погоди! Я только начала! У меня только первый урок про звуки вокруг был, и то я уже столько про себя узнала и поняла, а вторым будет про Интуицию — представляешь, сколько я всего в себе накопаю!

— Ты-то накопаешь, с твоей бурной фантазией ты и накопаешь, и закопаешься. Нет, Мила, ты, конечно, можешь играть в гуру слуха, но пожалуйста, послушай меня, умную женщину — заметь, я обращаюсь к твоему мастерству: «Послушай!» — я тебе никогда ничего плохого и бесполезного не советовала. Значит так! Во-первых, вот тебе контакт моего косметолога, творящего чудеса, — Лиля достала свой телефон и элегантным движением тонких, с аккуратным маникюром пальцев смахнула в Милину бездну драгоценный номер, — вот тебе аккаунт моего тренера по барре фиту, вот тебе номер психолога-расстановщика, за которым гоняется весь город — я с ним уже договорилась, он ждёт твоего звонка, и вот тебе номер Skype таролога.

— А гадалка-то мне зачем?!

— Не гадалка, а таролог, но меня радует, что надобность всех остальных тебе известна, — сказала Лиля, посмотрев Миле в район третьего глаза. — Таролог тебе для того, моя дорогая девочка, чтобы ты со своей интуицией дров не наломала — уж прости, если ты к пятидесяти так и не научилась ею пользоваться, то вряд ли тебе в этом помогут какие-то подмастерья слуха. Все, милая, моя карета скоро превратится в тыкву, как, впрочем, и твоя — ваша гениальная генеральша, как всегда, лютует и отравляет вас в космос? Вот кому никакие наушники и даже тарологи не указ! Ха-ха! — довольная своей шуткой Лиля с элегантностью дикой кошки медленно и в то же время стремительно, как умеют только кошки — и только дикие! — взошла со стула, обняла Милу, снова посмотрела ей теперь уже в пятый глаз и куда-то в самое бессознательное, тихо и в то же время оглушительно для Милы произнесла:

— Проверю! Люблю, целую, пока.

И упорхнула — только Лиле удавалось сохранять такую стройность, легкость и грацию, что при её росте 180 слово «упорхнула» было самым точным.

2.4 В кране капает вода…

Вечером Миле хотелось чего-то тёплого, домашнего, уютного — спрятаться бы от всего мира, залезть под одеяло без мыслей, воспоминаний, рассуждений, без чувств…

Но дочь Юля была, наоборот, на подъеме и ей хотелось, в отличие от её обычного состояния, пообщаться с матерью.

— Ну, ты расскажешь, что у вас там сегодня в офисе произошло и почему ты так смеялась со своего рингтона? Если бы ты не была моей мамой, я бы сказала, что даже не смеялась, а… — Юля мыла фрукты и вполоборота посмотрела на мать.

Мила вскинула на дочь глаза, и та вовремя остановилась.

— Да ничего особенного не было, просто я не выключила звук на телефоне на собрании, — как о ком-то другом, а не о себе, сказала Мила, с ногами забираясь на свой кухонный диванчик.

— Не выключила звук?! — Юлия даже выронила из рук яблоко, которое по своей привычке заядлой чистюли мыла не просто под водой, а со щеткой. — Ты не выключила звук? Да ты же его никогда и не включаешь! А… сейчас у тебя появился повод держать телефон наготове — ждёшь, что папа позвонит… конечно…

— Юля, пожалуйста, — остановила дочь Мила, — лучше расскажи, из-за чего ты мне днем звонила.

— Ай, мне понадобились мои детские фотографии, хотела у тебя спросить, где дома хранятся наши старые альбомы? Представляешь… — дочка начала подробно и издалека, как она любит, рассказывать про проект, к которому они готовятся в школе, и зачем вдруг понадобились детские фотографии учеников. И весь этот монолог лился под шум воды из крана, так как Юлия продолжала по десятому кругу намывать фрукты.

Мила не перебивала, молча и внимательно, слушала повествование дочери. Но мозг периодически переключался на воспоминания о её собственном непростом дне, на размышления о своих новых обстоятельствах, о том, что надо, наверное, поговорить с дочерью про отъезд отца — им вообще надо в связи с этим внести какие-то изменения в их расписания. Макс очень много проводил времени с Юлей — помогал с домашками, они вечно что-то обсуждали, к чему-то вместе готовились, что-то планировали.

Сейчас, видимо, всё это будет делать Мила. Не то чтобы она этого не хотела — просто ей сейчас с собой бы разобраться. Мила вдруг поймала себя на раздражении — что это? Откуда? Почему я вся напряглась?

Дочь по-прежнему щебетала про свою школьную жизнь и по-прежнему мыла фрукты… Вот оно — вода в кране… Этот звук бегущей воды всегда действовал на Милу угнетающе…

Она уже собралась встать и закрыть кран, конечно, со словами упрека в адрес дочери, которая совсем не бережет воду…

— Так, стоп, чему нас там в Мастерской Слушания² учили? — вдруг неожиданно для самой себя подумала Мила. — Если вы встречаетесь с каким-то неприятным для вас звуком, просто остановитесь и… вслушайтесь — в том, что режет ваш слух, есть отсыл к тому, что когда-то ранило вашу душу. И чем раньше вы с этим разберётесь, тем легче вам будет дальше жить.

Так, Милочка, давай, вспоминай, девочка, когда звук открытого крана поранил твою душу, было ли такое вообще? Может ты что-то выдумала?

Обращение к себе «девочка» что-то включило в сознании Милы и перед внутренним взглядом понеслись кадры: она маленькая, стоя на табуретке, тщательно чистит зубы, следит, чтобы паста не пачкала ни раковину, ни её саму, чтобы вода не намочила закатанные рукава, чтобы повязка на вечно больном горле тоже не намокла, и вдруг в ванную заглядывает мать и резко закрывает кран:

— Ты что, не понимаешь, что не надо лить воду, когда ты ею не пользуешься!

Мать была строгой и расчетливой, даже если это касалось дочери. От её резкого голоса у маленькой Милы всё внутри сжалось, предательские слёзы потекли ручьями — вместо выключенного крана…

А вот она уже взрослая, самостоятельная, замужем и «засыном» осталась у родителей, потому что малыш заболел и не хотелось тащить его по морозу домой, и оставлять здесь одного тоже не хотелось — решила переночевать одну ночь, а там, даст Бог, малышу станет получше и они уедут.

Та же ванная, та же раковина, табуреточки только не хватает. Мила чистит зубы и болтает с отцом через открытую дверь — у них всегда были легкие, доверительные отношения — и вдруг слышит, как малыш заплакал. Она бежит к нему, а воду в кране оставляет открытой… Тот же строгий колючий возглас матери: «Тебя что, мы в детстве не научили кран закрывать?»

Мила с плачущим малышом на руках, прячет те же, как в детстве предательские слёзы, утыкается в кофточку сына: «Тише, тише, родной, мама с тобой», — еле унимая дрожащий голос, твердит Мила то ли сыну, то ли самой себе.

Это же было сто лет назад, я уже давным-давно всё это забыла, всё простила… Неужели нет?

Мила невольно провела рукой по сухой щеке, и вспомнила, сколько раз уже она сама делала замечания мужу, который вот также, как сейчас их дочь, мог лить воду часами…

Когда Макс вернётся, я больше никогда не буду мешать своему самодостаточному мужу лить столько воды из крана, сколько он только пожелает, и замечаний ему, проваливаясь в своё детство, превращаясь из его жены в его маму, я тоже делать больше ни за что не стану.

Мила с нежностью и любовью посмотрела на спину дочери и вдруг неожиданно для самой себя просияла улыбкой. Как же это здорово — слышать и понимать!

— Ну че ты улыбаешься — в этом нет совсем ничего смешного! — уже, видимо, в который раз повторяла Юля.

— Да, только я открыла для себя силу слуха, как тут же не слышу собственного ребенка, — подумала Мила и вернулась в реальность.

— Я поражаюсь твоей отрешённости, ты словно не живёшь, а витаешь в каком-то только своём, закрытом от других мире, — строго выговаривала дочь. — Тебе словно всё равно, что папа уехал, ну и че, — в который раз уже Юля повторила это «че», — ты, наверное, даже рада… А ты не боишься, что он не вернётся?! — жёстко выпалила дочь и громко хрустнула яблоком, выходя с кухни.

— Кстати, про свои детские фотографии, если тебе, конечно, интересно, я узнала у папы — мы с ним всё время на связи, — язвительно прокричала Юля уже по пути в свою комнату.

Мила вздрогнула и от резкого голоса, и от показавшегося ей символичным яблочного хруста и главное — от предположения дочери, что Макс может не вернуться…

То, что принято считать интуицией или, скорее, чутьём, неприятно сжалось внутри Милы, и какой-то чужой ледяной страх сковал её, казалось, только что немного прояснившееся сознание.

— Может, Лиля права? — ни с того, ни с сего вдруг подумала Мила. — И мне действительно стоит сходить к гадалке… Моя интуиция вряд ли подскажет мне что-то стоящее.

2.5 А на обед у нас таролог

Дни шли, Мила вслушивалась в пространство вокруг и внутри себя, телефон кричал по работе и молчал по личному, даже Юлины зайцы попрятались за дубами и сидели там тихо.

Пространство внутри Милы стонало и скрипело от мыслей, воспоминаний, откровений, ассоциаций, прилетающих под натиском открывшихся окружающих звуков.

А ещё пространство вокруг постоянно подсовывало Миле гадания — она и не предполагала, что все люди сейчас только и делают, что гадают или, по-модному, консультируются у тарологов, высчитывают судьбы у нумерологов и выстраивают пути по звёздам у астрологов. Когда помощница напомнила, что сегодня в пять у Милы встреча с таргетологом, Мила даже вздрогнула:

— С кем?

— С таргетологом, — повторила девушка, — он сказал, что придет после обеда, в 5 часов.

— Ну раз после обеда у нас таргетолог, то на обед обязательно должен быть таролог, — себе под нос пошутила Мила, вслух же поблагодарив администратора офиса.

Мила решила сыграть в рулетку — если это «её», то таролог ответит и примет её в ближайшее и подходящее время, а если нет, то…

Сообщение от специалиста по картам, контакт которого дала Лиля, пришло почти сразу — среди предложенных вариантов встреч оказался промежуток, теоретически подходящий под возможности Милы.

Встречу забукировали.

Осталось дождаться предсказаний.

Спустя несколько дней, точно в назначенное время Мила пришла на сеанс или сессию — кто же знает, как это у них, тарологов, называется?

Здание, в котором жила или работала женщина-предсказательница, было в тихом центре на набережной. Высоченные двери, еще выше потолки, лепнина — всё очень благородно и достойно. Двери открыла стройная блондинка непонятного возраста в очках, в стильной уютной и, скорее всего, очень дорогой одежде.

— Здравствуйте, я от Лили, мы с вами списались и договорились о встрече на сегодня, если я ничего не путаю, — с неуверенной улыбкой озвучила Мила.

Даже ей самой в этой фразе и в том, как она была произнесена, слышались и неловкость — зачем пришла, и сомнение — а может, ещё не поздно уйти?..

— Да, всё верно, здравствуйте, проходите, меня зовут Елена, — после некоторой паузы произнесла молодая женщина, судя по глубокому взгляду внутрь Милы, тоже услышавшая и сомнения, и неловкость новой клиентки.

Они прошли в уютный полутёмный, заставленный книгами, вазами и статуэтками кабинет. Здесь был мягкий широкий диван — Миле предложили его, а сама хозяйка легко приземлилась в стоящее напротив такое же удобное, широкое и глубокое кресло.

— Итак, вам на личную жизнь или на глобальную? — тасуя в руках колоду необычно больших карт, спросила Елена.

— На глобальную, — не успев подумать, ответила Мила.

Елена смотрит на Милу, словно разрешая ей подумать и тогда ответить, но Мила молчит, отказываясь от этого законного и логичного права.

— Левой рукой на себя, пожалуйста, — предложила Елена, протягивая карты Миле.

— Одну? — уточнила Мила.

— Колоду. Сколько чувствуете, — подбодрила Елена.

Мила вытягивает всё равно одну. Елена принимает, откладывает:

— Ваша первая карта показывает, что вы стоите, не видите будущего, вообще не знаете, куда и как дальше, — и снова тасует и снова протягивает Миле, — левой рукой на себя.

Мила снова вытягивает.

— Посмотрим, в каком вы сейчас состоянии, мне даже кажется, что я знаю, кто вы, — тихо, словно самой себе, приговаривает Елена и, принимая Милину вытянутую колоду, снова перетасовывает карты. — Есть 16 фигурных карт, и каждому человеку в определенный момент жизни соответствует какая-то карта, — объясняет Елена, — это как психотипы, типажи и качества человека.

Елена с глухим постукиванием колец на длинных тонких пальцах тасует оставшиеся карты, смотрит на Милу и просит её тоже смотреть ей в глаза, приговаривая:

— Кто у нас сейчас Мила? Вот, я так и предполагала, — восклицает Елена, выкладывая на стол замысловатую карту с изображением какой-то дамы, скорее похожей на королеву. — Королева Пентаклей — очень рациональная, выверенная, уравновешенная, всегда знает, чего хочет, самым важным приоритетом для нее является благополучие семьи — ради этого она готова работать день и ночь. Это очень хорошая карта для женщины, — добавляет прорицательница и тасует карты. — Давайте ещё, левой на себя, — снова протягивает колоду Миле.

— На ближайшее будущее, — напоминает предсказательница и раскладываеть карты какой-то веерной дорожкой, приговаривая, — ну, слушайте, ничего хорошо я пока не вижу… Но и супер плохого тоже… Вижу вокруг вас очень много мужчин, разводиться не собираетесь?

— Нет, совсем нет, — для чего-то уточняет Мила.

— Вижу дорогу, разлуку, новые возможности из прежних забытых ресурсов, много неожиданных, не всегда приятных открытий и встреч с прошлым и с будущим, у вас будут сложности с выбором. Какой-то влиятельный господин вам поможет, подскажет, но вы ему должны будете дать взятку — заплатить за его помощь, но совет его будет стоить этой платы — не скупитесь и не бойтесь ни спрашивать у него, ни следовать его совету. Какая-то женщина вам будет очень мешать, а какая-то, даже не одна, а несколько, будут очень помогать. Одна из них даст вам ложный совет — не следуйте ему, иначе будут очень неприятные последствия. Любовь вижу, измену вижу, тупик, но и из него есть выход — вы найдёте его, если научитесь видеть и слышать по-другому, по-новому, не так, как привыкли… Шансы у вас на счастье точно есть, но и препятствий тоже предостаточно… Выбирайте сами, не давайте решать за вас — если сейчас не возьмете инициативу на себя, вряд ли когда-нибудь ещё вам это удастся. Не стоит упускать такой шанс — пусть и страшно начинать отвечать за свою жизнь самой, но это и очень увлекательно, тем более силы у вас есть, да и звёзды на вашей стороне, но без вашего решения ничего не произойдет — теперь, чтобы вам помогали, надо многое делать самой. Инициатива и ответственность только на вас.

Мила ехала домой с ощущением словно её раздели, распотрошили и вывернули наизнанку. У неё было чувство, что кто-то чужой забрался в самые потаенные уголки её души и вытащил на свет те мысли и желания, в которых она сама себе не только никогда бы не призналась, но даже не признала бы возможность их существования.

Вроде ничего особенного гадалка ей не сказала и всё, ею произнесённое, можно трактовать очень по-разному, но чувство нарушенных границ Милу не покидало и лишь усиливало желание отмыться и спрятаться.

Первым делом, вернувшись домой, Мила пошла в душ и долго стояла под горячей струей, совершенно не чувствуя, как вода не просто смывает с кожи впечатления дня — она выжигает из неё воспоминания.

Распаренная, румяная и немного ожившая Мила наконец хватается за мысль, которая уже давно крутилась в голове, но никак не давалась — только она сама, Мила, знает своё прошлое и будущее, только её собственная интуиция способна её предупредить и объяснить, какая она сейчас, куда и как ей стоит двигаться дальше.

Ей не нужны посредники в общении со своим подсознательным — ей просто необходим канал, по которому она расслышит свою интуицию. Расслышит, да, именно!

— У меня же есть Мастерская Слушания, в которой точно должен быть урок про Интуицию — как же я забыла, и почему мне его ещё не прислали? — вдруг спохватилась Мила.

Она сразу же взяла телефон, убедилась, что урока по Интуиции ещё нет, но в программе обучения он действительно значится. Написала в службу поддержки и выяснила, что доступ к занятию открывается сразу после отчета о выполнении задания из предыдущего урока.

Мила отчиталась — написала про открытые заново, но всегда её окружавшие звуки,

про асфальтного рачка, который оказался её копией,

про воду в кране и гнетущие, казалось уже давно рассеявшиеся воспоминания,

про дразнящие её, каждый вечер по-новому шуршащие шины,

про звонок телефона.

Мила не писала про всё, но выполняя задание, осознала, как круто поменялось её отношение к жизни и с жизнью только благодаря тому, что она стала слушать окружающие звуки — она, Мила, перестала всё время улетать в свой закрытый, обособленный мир — она стала всё больше и больше пребывать в мире реальном, и все чаще и чаще стала находить в нём что-то важное и ценное для себя. Обычные повседневные звуки словно построили мостик между миром её фантазий и миром окружающей её жизни, оживив первый и обогатив второй.

После отправленного задания Мила тут же получила урок про Интуицию и с воодушевлением его включила.

2.6 Сама себе таролог

Весь следующий день и последующий, и ещё несколько последующих дней в мире Милы сражались две идеи: одна о том, что нужно слушать всё и всех, в том числе и тарологов, другая — слушать только себя, свою интуицию и свои ощущения.

Логичные доводы, что можно найти золотую середину — взять от каждой идеи полезное и вылепить из этого максимально полезное именно для себя — Милу не очень устраивали.

В такие моменты Мила понимала, о чём говорил отец, когда ещё в Милином детстве шутил над дочерью, говоря, что для неё всё либо за миллион, либо даром.

У Милы действительно была какая-то врождённая особенность, которая с возрастом, как оказалось, никуда не делась: выбрать из чего-то одно, а ещё сложнее — повыбирать не целиком, а кусочками и составить свою «золотую середину». Этого Мила никогда не умела и, что самое ужасное, категорически не хотела этому учиться!

Мила никак не могла понять, почему её так «зацепило» у таролога, почему она почувствовала себя там словно раздетой?..

И в какой-то момент Мила вспомнила свою теорию, которую вывела ещё в далекой юности.

Согласно этой теории все гадатели, обладающие какими-то сверхспособностями, могут по сути одно — считывать с нашего внутреннего компьютера то, что нами же туда и занесено.

Все наши установки, ограничивающие убеждения, страхи, мимолётные мысли, сокровенные желания, травмы, ожидания, предположения, сомнения — всё это гадающие выносят наружу и озвучивают своим языком, возможно, добавляя какую-то интерпретацию, но всё равно ответы базируются именно на том, что уже записано на собственном hard disc того, кто пришел с вопросом.

Таким образом таролог «прочитала» Миле то, что «записано» у неё внутри, дав Миле услышать себя со стороны и, возможно, благодаря этому лучше себя понять.

Исходя из этого, предсказания, озвученные прорицательницей, предначертаны Миле не судьбой и уж тем более не картами, а… самой Милой.

И значит, Миле стоит опасаться не чего-то страшного, что ей суждено — ей нужно бояться того, что она сама себе готовит!

Вздохнув с облегчением, как труженик, который наконец решил сложную, долго не поддающуюся задачку, Мила стала судорожно вспоминать, что там наговорила ей обладательница волшебных карт.

Первое что приходило на ум — это то, что у неё будет много мужчин и что возможен развод.

— Неужели я скрытая нимфоманка, — со страхом подумала о себе Мила, — неужели я сожалею, что всю жизнь живу с одним мужчиной и не смотрю по сторонам? Неужели это мое скрытое желание и я просто себе в этом никогда не признавалась? Фу! А может, этому есть и какое-то другое объяснение?

Тут Мила вдруг снова засомневалась — а с чего это я взяла, что моя юношеская теория верна? Что, если карты и их владельцы действительно «видят» будущее, предначертанное судьбой, а не мыслями их клиентов?

Что, если мне лишь кажется, будто мне озвучили мои собственные подсознательные страхи и то, что я ими себе напророчила?

Но… тут она вспомнила, как предлагают пользоваться своей интуицией в Мастерской Слушания³ —

не критиковать,

не оценивать,

не сомневаться,

не подозревать (это уже Мила добавила от себя),

не бояться!

Мила вспомнила, что там и инструкция была — как применять на практике то, что «прилетает» сверху или изнутри.

Она быстро открыла в телефоне заметку с заданием к уроку про интуицию и нашла формулу из пяти П вопросов:

понять,

принять,

порадоваться,

погрустить,

попробовать.

— Так, первое П — это понять — ну что, кажется, я поняла, что боюсь предсказаний… Второе П — это принять — хорошо, я принимаю свои страхи. Третье — порадоваться: радуюсь тому, что предсказания — это не перст судьбы, а мои собственные установки. Четвертое — погрустить — этого я уже вдоволь наделала. И пятое — попробовать — я попробую пожить с мыслью, что какая-то часть меня хотела бы развестись с мужем и побыть в окружении других мужчин, — от этой мысли у Милы по спине побежали холодные мурашки и она, как в детстве, зажмурилась и быстро-быстро проговорила по-новому. — Попробую пожить с мыслью, что какая-то часть меня хотела бы пообщаться — только пообщаться — с другими мужчинами. Ух! Если даже просто это самой себе сказать так сложно, то как же я это попробую? Надо срочно закрепить — обсудить с другом — звоню Зое! — решила Мила и сразу же пошла выполнять.

Зоя почему-то не удивилась звонку подруги, которая почти никогда сама не звонила — для Зои это был знак, что перемены в жизни Милы, наконец, начались.

Зоя терпеливо выслушала эмоциональный рассказ Милы про её мужа, который так и не звонит, и не пишет,

про её дочку, которая грубит и обвиняет мать, что из-за неё ушел и даже может не вернуться папа,

про конфликт на работе и Милину реакцию «как всегда»,

про встречу с Лилей,

про рекомендации, которые та ей щедро навыдавала

и наконец, про поход Милы к тарологу

и про Милину теорию, что предсказания — это не знаки судьбы, а вероятное будущее, которое мы формируем себе сами, и именно это расшифровывают и озвучивают гадатели.

Вдоволь помусолив каждый пункт, подруги особенно подробно остановились на тарологе, её картах и предсказаниях.

Теорию Милы Зоя помнила, как и то, что именно из-за неё, когда в школе была мода на всякие гадания, Мила демонстративно отказывалась в них участвовать — странно, что сама Мила об этом забыла и всё-таки отправилась к гадалке.

— А что касается мужчин, так мы с Лилей всё время твердим — тебе давно пора выходить в люди и общаться не только с узким кругом семьи и коллег, — уверенно заметила Зоя, — и Мила, не обижайся ты на своего мужа — он у тебя и правда восхитительный. Просто, наверное, вам сейчас нужно время каждому отдельно разобраться, куда и как, и с кем — тебе прежде всего нужно это время и это понимание. Как говорят, найдёшь себя, найдёшь и мужа, — со смехом добавила Зоя. — У тебя всё получится, у тебя всегда всё получалось, и интуиция у тебя прекрасная, просто ты давно ею перестала пользоваться, вот она и заржавела… А что у тебя с Мастерской Слушания, ты же вроде рассказывала, что там тоже есть про Интуицию?

— Да, есть, и я уже получила одно занятие — теперь тренируюсь.

— А почему только одно? С интуицией, тем более такой «чайник», как ты, — засмеялась Зоя, — с одного занятия не разберется, ты у них там поспрашивай — наверняка есть курс для более глубокого погружения. Тебе сейчас это самое то. Поход к гадалке — верный признак того, что ты свою интуицию где-то давно и сильно потеряла.

Миле понравилась идея Зои. Ей и самой уже стало понятно — для того, чтобы с собой и своей жизнью разобраться, нужно что-то более обширное.

— Хорошо, спасибо за подсказку — я обязательно узнаю. Ты такой чудесный советчик и самое главное, ты восхитительный слушатель — вот рассказала тебе всё и так полегчало, — искренне призналась Мила Зое.

— Да ладно тебе — а ты что, не также меня выслушиваешь?

На этой обоюдно приятной ноте подруги распрощались.

И только положив трубку, Мила вспомнила, что в этот раз совсем ничего не спросила у Зои — как её дела?

Хотела сразу же перезвонить, но что-то внутри ей подсказало — пусть сегодня уже будет так.

Сначала Мила хотела с этим внутренним голосом поспорить, а потом вспомнила, что сигналы интуиции стоит слушать и им следовать, и просто написала Зое сообщение, что в следующий созвон будут болтать только про Зоины дела.

Зоя ответила улыбочкой.

— Да, мне точно нужен глубокий тренинг — слушатель из меня никакой…

2.7 Попытка номер два

Работы сегодня в офисе было непочатый край. Все бегали, суетились — в полдень должен был прийти новый, очень важный клиент.

Изабелла уже была при полном параде и в состоянии «боевой готовности», когда ни в коем случае нельзя стоять у неё на пути, нельзя ничем не заниматься, нельзя заниматься не тем,

нельзя не ответить на её вопрос,

нельзя ответить на вопрос не сразу,

нельзя ответить не так, как ей надо.

Этого клиента она выхаживала уже давно — привлекла все свои связи и таланты разведчика и манипулятора — ей казалось, что точка икс, в которой он из клиента желанного станет клиентом реальным, случится именно сегодня, поэтому всё должно пройти идеально.

И тут вдруг босс получает сообщение, в котором клиент мечты сообщает, что у него непредвиденные обстоятельства и он, к сожалению, прибыть на встречу не сможет.

Изабелла не привыкла сдаваться и стала названивать клиенту не столько с тем, чтобы выяснить причину, хотя это ей тоже было важно знать для выстраивания дальнейшей стратегии, сколько для того, чтобы непременно назначить дату и время встречи новой.

Клиент ответил не с первого раза, но все же ответил — видимо, понял, что от Изабеллы так просто не сбежишь.

Всё это проделывалось на глазах у офиса — Изабелла любила в сложных ситуациях расхаживать по помещению, поэтому сотрудники всё слышали и видели.

Как босс ни старалась, клиент причину отмены встречи не сдал и на новую встречу так и подписался. Изабелла была в ярости. Это ещё одно её состояние, помимо «боевой готовности», которого все боялись и в такие моменты старались на глаза директору не попадаться.

Мила это знала, сотни раз проходила, но сейчас она даже на работе была не в мире других, а исключительно в себе — тем более, что там, оказывается, есть столько интересного и еще неизведанного…

И вот в своём таком внутри-стороннем состоянии она вынуждена мчаться в кабинет босса, потому что та её вызывает.

— Мила, у нас готов пробный рекламный макет по проекту с аптеками? — не вдаваясь в подробности, спросила начальница, как только Мила открыла дверь в её кабинет.

— Да, наверное, я, простите, не веду этот проект… — это была фатальная ошибка Милы, которую они никогда бы не совершила, будучи хоть немного более включённой в работу, а не в собственные переживания о жизни.

Нет, директор, конечно, не кричала — она вообще почти никогда не повышала голос — но, посмотрев куда-то сквозь Милу, сказала:

— Вы что? Вы забыли, что здесь работаете? Вам кажется, что мир крутится только вокруг вас? Вы за последние три недели ни разу не пришли на работу вовремя и уходили раньше обычного. Вы отдаете себе отчёт в том, над каким важным проектом мы сейчас работаем и как важно, чтобы все, абсолютно все в нашем офисе выполняли свою часть ответственности? Вы вообще понимаете — кто вы и кто наш клиент?!

Мила знала, что оправдываться и тем более спорить было нельзя, как нельзя было объяснять свои минутные опоздания по утрам и уходы с работы раньше обычного — обычного, потому что последние 10 лет Мила уходила самым последним сотрудником, когда вообще уже никого в офисе не оставалось.

Мила стояла и вжималась в пол, молчала и боялась не разреветься, как совсем недавно также боялась этого же — в этом же кабинете перед этой же начальницей.

— Будьте любезны, — Изабелла в минуты ярости любила ввернуть нарочито уважительные обороты, — пойдите узнайте, на каком этапе подготовки находится рекламный макет, и узнайте, где клиент организовал встречу фокус-группы, — тоном, не терпящим никаких возражений, отчеканила директор. — Можете идти, — не меняя интонации, добавила она.

Мила вышла из кабинета на ватных ногах ина автомате побрела в дизайнерский отдел узнавать про макет, понимая, что если он не готов, ей нужно будет совершить подвиг (в их компании это всегда считалось нормой и никаким подвигом не называлось)

или чудо (отношение к чудесам в офисе было такое же, как и к подвигу), параллельно искала в майл-переписке информацию, где будет проходить фокус-группа.

На её счастье подвиг потребовался совсем рядовой — ничего сверхъестественного, всего лишь пара десятков исправлений и коррекций. А когда Мила уже готовила директору отчет о выполнении первого её задания, пришло и сообщение с адресом встречи фокус-группы.

Мила с облегчением отправила два отчёта.

Первый директор проигнорировала, а по второму задала вопрос, который привёл Милу в некоторое замешательство — Изабелла спрашивала, сходила ли Мила на место встречи фокус-группы, чтобы выяснить, где именно это находится?

Мила уже занесла палец, чтобы написать «нет», но потом задумалась — не пошлёт ли её начальница, действительно, идти, а вернее, ехать, проверять… Догадка в голову Милы и сообщение от директора к ней на телефон пришли почти одновременно — догадка звучала однозначно: «Пошлёт».

Сообщение от директора было еще короче и состояло из знака вопроса.

Первой Милиной реакцией было — «в смысле?»

Второй — шансов избежать проверки места встречи нет, но Миле было абсолютно очевидно, какая это глупость — во времена навигаторов идти проверять адрес?

Внутри Милы развернулась целая дискуссия — одна часть ее сознания, рациональная, командовала: «Иди — не связывайся!»

Вторая — больше похожая на интуицию — мягко подталкивала: «Иди откажись».

Мила стала медленно одеваться, застегивать плащ, натягивать перчатки, сумку — на плечо.

Мила вышла из офиса, спустилась на парковку, села в машину, завела мотор, настроила gps на нужный адрес и…

заглушила мотор, вышла из машины, вернулась в офис, распечатала маршрут и вид нужного здания, сложила всё в папку и понесла директору — постучалась в дверь её кабинета, дождалась позволения войти и, войдя, сказала ровным, тихим, но каким-то несвойственным ей, слишком уверенным голосом:

— Вот материалы, которые помогут вам добраться к месту встречи, если вдруг gps в вашей машине и телефоне — ссылка с адресом вам выслана — по какой-то причине не будут работать. Физическая проверка адреса не входит в мои должностные обязанности. Если у вас есть претензии к выполнению моих непосредственных задач, я готова к пересмотру трудового договора и, если понадобится, к увольнению.

Директор недоуменно смотрела на Милу, словно видела её впервые.

И так как Изабелла молчала, Мила добавила:

— Если у вас нет ко мне вопросов, то с вашего позволения и поскольку рабочее время давно закончено, я прощаюсь с вами до завтра. Всего доброго, — на одном дыхании произнесла Мила, вышла и закрыла за собой дверь в кабинет начальницы.

2.8 Не правила, а чувства

Мила редко бывала в таком состоянии, но она его хорошо знала — когда ты словно прячешься или бежишь от самой себя: точно чувствуешь, что внутри тебя что-то происходит — что-то тебя ранило, вывело из равновесия, но… ты отказываешься это признать и саму себя выслушать, понять… поддержать…

Вот и сейчас — внутри у Милы все гудело — она прямо физически ощущала, как натянуты её нервы, словно канаты, и как они с пронзительным гулом вибрируют, увлекая все её сознание в этот неприятный бесконечный гул.

Мила не могла это в себе остановить, как и не могла вернуться мыслями в кабинет детектора и прожить ситуацию заново — ей было страшно, ей хотелось спрятаться в «домике» и сделать вид, словно ничего и не было.

По сути, ничего особенного и не произошло, но в их компании и тем более в отношениях Милы с директором случившееся сегодня — это инцидент века! Никогда раньше Мила не только не позволяла себе отказываться от выполнения поручений Изабеллы, она даже в самом страшном сне не могла предположить, что так можно…

Кто-то другой — совсем не Мила — устроил сегодня в офисе забастовку, нарушил субординацию и вообще дискредитировал себя, как сотрудника и как человека.

И этот безобразник живет в Миле.

Нет, этого она не могла допустить ни за что и никогда. Но этот новый, доселе ей незнакомый кто-то, всё равно в ней был и отчетливо прослушивался даже сейчас, когда Мила наотрез отказывалась этому верить.

Мила никогда ни с кем не конфликтовала, не говорила то, что думает, если думала не очень, да и думать не очень тоже боялась.

Ещё в детстве она решила для себя — если кто-то и правда поступает нехорошо, если кто-то и правда, прости Господи, козел/коза, и я об этом буду так думать, то это не сделает меня добрее!

Для Милы даже просто в слове «доброта» была какая-то магия и сила — каждый раз, когда Мила не знала, как именно надо, она себя спрашивала:

«А как будет добрее?» И вопрос сразу же снимался — ответ становился очевидным и однозначным.

Это правило выручало её всю жизнь и вот вдруг она, взрослая, почти старая тетка, взяла и — не подумав, как будет добрее, да и вообще никак не подумав, а поддавшись своим каким-то инстинктам — устроила бунт на корабле!

Какая-то часть Милы признавала, что это неспроста и не без повода — она, словно вода, всю жизнь сдерживавшая свои порывы закипеть, никогда ранее не дававшая себе перейти красную линию, хотя уже давно ее достигшая, вдруг взяла и закипела просто потому, что позволила себе отпустить наружу то, что давно копилось и просилось.

Получается, что, помимо правил и формул, нами ещё что-то управляет — всю жизнь Мила держала это под контролем, и вдруг оно вышло наружу…

Она все же смогла себе признаться, что «звоночки» были и ранее — уже случалось так, что ее «накрывало» эмоциями, которых она в себе не признавала, и лишь призвав на помощь все свои шаблоны, Мила устанавливала внутренний мир, но вопросы все равно оставались.

Как быть с эмоциями и чувствами, которые приходят, но ты их не принимаешь и не хочешь принимать?

Где грань между добротой и искренностью, и что важнее?

Можно ли интуитивно различить?

Как жаль, что Макса сейчас нет рядом. Мила взяла телефон и уже в который раз собралась позвонить мужу, но… снова этого не сделала. Она не могла себе объяснить, почему — почему она боится услышать или, наоборот, не услышать его голос? Почему не готова к тем словам, которые он может ей сказать или промолчать? Может потому, что она должна сначала сама?

Но желание соединиться с ним было таким сильным, что Мила полезла искать их фотографии — где они вместе счастливые, довольные, с горящими глазами и улыбающимися лицами, где старости не было и в помине, где вся жизнь была впереди, где не было вопросов без ответов и где не было ответов, которые не вдохновляли на радость или развитие. Ведь по сути все, что нужно для счастья — это жизнь, любовь, энергия и вера в то, что любое событие, которое посылается, можно и нужно пройти либо с радостью, либо с намерением осознать что-то новое. У них с Максом даже шутка была: мы никогда не ссоримся — мы либо радуемся, либо развиваемся!

Старый лептоп приветственно зевнул, на экране высветилась фотография всей их семьи — Юлька, еще младенец, на руках у Милы, сыновья-подростки висят обезьянками на Максе, а Макс обнимает всех — счастье через край!

Мила словно окунулась в него, и тут старенький компьютер крякнул и потух, и никакие Милины заклинания не могли привести его в чувство.

Повозившись немного, Мила уже хотела оставить затею — увидела же одну фотографию, но потом — не решила — почувствовала, что ей нужно ещё, поэтому этот архив нужно открыть во что бы то ни стало!

Без помощи не обойтись — и Мила, задумавшись лишь на секунду, написала давнему другу их семьи Валентину, Вале, как ласково они его все, даже дети, звали — однокурснику Макса, который пошел дальше по пути электроники и, конечно же, разбирался во всех умных машинках, и конечно же, всегда с радостью помогал, если чей-то PC начинал капризничать.

Валентин ответил довольно быстро, сообщив, что завтра вечером готов поработать Айболитом для их старого друга.

Получив этот веселый ответ, Мила порадовалась, что не саботировала свое желание попросить о помощи — послушала свою интуицию. Или это не интуиция? — вдруг снова засомневалась Мила. «Нет, сейчас же, пока вовсе не разуверилась в своих способностях слышать собственный чуй, иди и запишись на тренинг в Мастерскую Слушания — шести занятий без подробностей такой закостенелой „слабослышащей“, как ты, явно будет недостаточно», — сама себе авторитетно заявила Мила и сразу же отправила запрос на добавление в группу со своего телефона.

Тариф выбрала соло — с возможностью в течение полугода получить две индивидуальные консультации по темам Мастерской.

— Вот тогда-то я точно смогу стать самой себе тарологом! — с озорной улыбкой подтрунивала над собой Мила.

2.9 Старый друг

Мила знала, что дочь с отцом постоянно на связи, слышала, как они общаются онлайн — дверь в свою комнату Юля, конечно, закрывала, но смеялась и делилась своей жизнью с Максом так громко, что слышно было на весь дом!

Этот вечер не был исключением. Дождавшись затишья, Мила постучала и после позволения зайти (с дочерью так — просто постучать недостаточно — необходимо дождаться разрешения!) открыла дверь и сообщила, что у них сегодня гости — дядя Валя. Может и Юля захочет присоединиться, ведь знает его с детства, ну и может, у нее есть к нему какие-то вопросы с техникой — на что Юля довольно грубо ответила, что все свои вопросы она решает с отцом.

Валентин пришел ровно, как и обещал, с конфетами и бутылкой дорогого виски.

— Ну ты даешь, — смутилась Мила. — Во-первых, Макса нет, во-вторых, это я тебе должна буду за услугу.

— Во-первых, про отсутствие Макса я знаю, — на этих словах он чуть дольше задержался взглядом на лице Милы, — а во-вторых, помню, что ты любишь этот напиток, а про плату за услугу даже не хочу говорить — всегда рад любому поводу тебя… Вас, — исправился Валентин, — повидать.

Расположились они в гостиной, Мила заранее туда принесла и лэптоп, и порезанные фрукты. Валентин открыл виски, Мила принесла фужеры.

— А может, ты хочешь чего-нибудь посерьезнее перекусить? — вдруг подумала и спросила Мила.

— Нет, спасибо, я сыт. Хотя с радостью с тобой что-нибудь приготовил бы — помнишь, какие мы устраивали пиры?

Когда Мила была в декрете и в основном сидела дома, Валентин к ней иногда захаживал и они вместе осваивали приготовление какого-нибудь нового блюда. Макс был только рад — жена готовила не очень, да и общения ей в то время не хватало.

— Ой, да, порой с ностальгией вспоминаю наши кулинарные эксперименты! — подхватила Мила.

— Так чего вспоминать — давай забацаем как в былые времена! — тут же обрадовался Валентин.

— Да… сейчас и есть-то особо некому… — погрустнела Мила, но тут же спохватилась, исправилась, — мальчишки редкие гости, а под Юлькины вкусы мы вряд ли угодим.

— Было бы желание, — философски, словно не заметив грусти Милы, добавил Валя.

И чтобы отвлечь подругу от безрадостных размышлений, стал вспоминать веселые истории, в которые они все втроем — Макс, Мила и он — попадали по юности. А историй было достаточно — они часто тусили вместе: Мила с Максом уже сложившаяся парочка, а у Валентина девушки постоянно менялись — когда бывало очередное затишье, он был с ними один. И у Макса с Милой, и у Валентина увлечения были схожие, поэтому им было интересно и весело втроём.

Мила с лёгкостью откликнулась на воспоминания — они перескакивали с одного события на другое, вспоминали детали, при чем Валя помнил их гораздо больше, чем Мила — перебивали друг друга, хохотали, вели себя, словно им снова по двадцать!

В какой-то момент даже Юля вышла на них посмотреть — поздоровалась с Валентином, а матери нарочито громко заметила:

— Ты, смотрю, время зря не теряешь… — и схватив из коробки пару конфет, быстро ретировалась.

Мила покраснела — Валентин явно грубость дочери услышал, но слава Богу, виду не подал и ничего не спросил, не сказал.

— Ну вот, всё готово — принимай работу. Только настоятельно рекомендую перекачать важные фото и документы — долго он не прослужит, — предположил Валя, поворачивая к Миле экран с идиллическим семейным фото.

— Да, спасибо, мне лишь фотографии из него и нужны — документы там только Макса, и он наверняка себе их уже давно скопировал.

Они ещё немного посидели, повспоминали юность.

— Ну что ж, я пойду, — засобирался Валя, — очень рад был тебя повидать. Ты, как всегда, свежа и хороша, — заметив, что Мила снова загрустила, искренне добавил Валентин.

Уже стоя совсем в дверях, Валентин, глядя на Милу, заботливо сказал:

— Не грусти, всё наладится, ты — чудесная женщина и ты любима — таких, как ты, носят на руках.

— Да, уж, чудесная, — со вздохом усомнилась Мила, — ты всегда ко мне добр и субъективен. Если бы не знала тебя сто лет, подумала бы, что ты в меня был влюблен, — засмеялась Мила от виски, неловкости и абсурдности предположения.

Валентин смотрел на нее, не отводя глаз, и в них совсем не было смеха — скорее даже наоборот.

Стараясь как-то сгладить неловкость, Мила, как это бывает, когда не слышишь других, добавила:

— А может и был?

— Нет, не… был, — с особой паузой между «не» и «был» произнес Валя.

У Милы внутри что-то ёкнуло, но она сделала вид, что не расслышала ответа Вали на свой глупый и опрометчивый вопрос.

Скомкано попрощались.

Дверь закрылась.

Мила пошла убрать со стола.

Глаза её споткнулись об все ещё горящий экран починенного лэптопа с улыбающейся Милой и всей её семьей.

— Сколько же я еще всего в своей жизни пропустила — не заметила, не расслышала?..

В этот момент пискнул сообщением телефон:

«Встретимся завтра. Попробуем решить, что дальше».

Внутри у Милы всё сжалось.

2.10 Ты есть

Мила сидела у себя в комнате, готовая разрыдаться, но в этот момент к ней постучалась дочь

— Мам, прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть, — с порога начала Юлия, приближаясь к матери с объятиями. — Просто я, — уткнувшись Миле в грудь, всхлипнула девочка, — просто я… Просто мне очень страшно, что вы с папой разойдетесь… И мне страшно, что я совсем одна и что я какая-то не такая…

Мила незаметно смахнула свои слёзы и стала усердно утирать слёзы дочки:

— Что ещё за страхи? Мы с папой никогда не разойдёмся — всегда будем с тобой и всегда будем твоими родителями, — стала утешать Мила, сама заметив, что её утверждение какое-то неоднозначное. И чтобы дочь этого тоже не заметила, сразу же перевела тему на Юлины опасения по поводу её самой, — что ещё за «я какая-то не такая»? Откуда у тебя такие мысли? Ты самая что ни на есть такая — наша любимая чудесная доченька, девочка, — приговаривала Мила и гладила дочку по голове.

— Девчонки со мной в школе не дружат, считают меня занудой и ребёнком, некрасивой и дикой, — вперемешку перечисляла Юлия свои горести и обиды, горько плача у матери на плече.

— Ну что ты, Юленька, что ты такое говоришь? Ты у нас самая красивая, самая умная и совсем не дикая — придет же такое в голову! Ты у нас есть. Ты есть у себя. Ты есть у мира и в мире, и это счастье! — повторяла Мила, вырывающиеся откуда-то из глубин её души слова.

— Чем раньше ты поймёшь, что самое главное, самое важное и то, чего достаточно для счастья — это осознание, что ты есть — тем счастливее ты будешь! — добавила Мила не то дочери, не то самой себе.

Ты ЕСТЬ вне зависимости от того, как ты себя чувствуешь и как ты выглядишь

Ты ЕСТЬ вне зависимости от того, что ты о себе думаешь и что думают о тебе другие люди

Вне зависимости от того, чего хотят от тебя окружающие, Ты ЕСТЬ

Вне зависимости от того, какой хотят тебя видеть твои родители, Ты ЕСТЬ

Вне зависимости от того, как тебя научили,

как ты привыкла,

как выполняешь или, наоборот, не выполняешь свои обязанности

и обязательства — всё равно Ты ЕСТЬ

Вне зависимости от того, что бывает плохое настроение, что ты иногда даже кричишь и кого-то осуждаешь — всё равно Ты ЕСТЬ

Вне зависимости от твоих слабостей — Ты ЕСТЬ

Вне зависимости от того, что уже умеешь или не умеешь и даже если никогда не научишься — Ты ЕСТЬ

Ты никому ничего не должна

Ты должна только одно — БЫТЬ

Ты ЕСТЬ, и этим продолжается твой род

Ты ЕСТЬ, и этим ты выполняешь своё предназначение

Ты ЕСТЬ, и в этом проявляется жизнь

Ты ЕСТЬ, как есть небо и солнце

Ты ЕСТЬ, как есть птицы и ветер

Ты ЕСТЬ, как есть вода и воздух

Ты ЕСТЬ, как есть цветы и бабочки

Ты ЕСТЬ часть всего этого

Юля мирно спала, лежа на плече у матери, а Мила, не останавливая уже собственные слезы, всё гладила и гладила дочь по голове, всё повторяла и повторяла откуда-то прилетающие слова. Повторяла не только дочке — повторяла самой себе.

*Ссылка на курс по осознанному слушанию

https://t.me/skillsoflistening

Закройте глаза, подышите, расслабьтесь,

сонастройтесь с ритмом своего сердца

Мысленно Погрузитесь внутрь себя

Почувствуйте как заходите в храм где обитает ваша душа

Нежно и бережно скажите своей душе

Я ЕСТЬ

Я ЕСТЬ вне зависимости от того как я себя чувствую и как я выгляжу

Я ЕСТЬ вне зависимости от того что я о себе думаю что думают обо мне другие люди

Вне зависимости от того чего хотят от меня окружающие Я ЕСТЬ

Вне зависимости от того какой хотят меня видеть мои родители Я ЕСТЬ

Вне зависимости от того как меня научили

как я привыкла

как я выполняю свои обязанности

и обязательства — все равно Я ЕСТЬ

Вне зависимости от моего возраста

моих морщинок

моего лишнего или недостаточного веса

несовершенств фигуры Я ЕСТЬ

Вне зависимости от того что у меня бывает плохое настроение капризы иногда я даже кричу и кого-то осуждаю — все равно Я ЕСТЬ

Вне зависимости от моих слабостей и недостатков Я ЕСТЬ

Вне зависимости от того что я умею что я сделала чего не сделала чему не научилась Я ЕСТЬ

Вне зависимости от моих дипломов и оценок Я ЕСТЬ

вне зависимости от недоделанных дел

непройденных уроков

непрочитанных книг Я ЕСТЬ

Вне зависимости от всех обстоятельств препятствий уроков

Вне зависимости от родовых программ моих предков Я ЕСТЬ

Я благодарю свой род что он дал мне возможность стать Я ЕСТЬ

Я ничего им не должна

я должна им только одно — БЫТЬ

Я ЕСТЬ и этим продолжается мой род

Я ЕСТЬ и этим я выполняю своё предназначение

Я ЕСТЬ и в этом проявляется жизнь

Я ЕСТЬ как есть небо и солнце

Я ЕСТЬ как есть птицы и ветер

Я ЕСТЬ как есть вода и воздух

Я ЕСТЬ как есть цветы и бабочки

Я ЕСТЬ часть всего этого

Я ЕСТЬ их сестра и дочь

Я ЕСТЬ их душа

Эй мир!! Ты меня слышишь??!!

Я У ТЕБЯ

ДЛЯ ТЕБЯ

С ТОБОЙ

ЕСТЬ!!

Я ЕСТЬ!!

Побудьте в этом состоянии

Я ЕСТЬ душа мира

подышите медленно и осознанно —

глубокий спокойный вдох Я —

глубокий спокойный полный выдох ЕСТЬ

вдох Я — выдох ЕСТЬ

вдох Я — выдох ЕСТЬ

и медленно открывайте глаза

Приложите руки к своему сердцу поблагодарите его,

поблагодарите свой ум — все своё тело за то, что они дали возможность проявиться вашей душе

проявиться душе мира в вас

Бережно

уверенно

благодарно и нежно

продолжайте свой жизненный путь на земле

Примечания

2

Ссылка на курс по осознанному слушанию: https://t.me/skillsoflistening

3

Ссылка на курс по осознанному слушанию: https://t.me/skillsoflistening