Встреча с любимой из юности

Борис Михайлов

Реальная история о неразделенной любви русского рабочего парня и дочери богатого немецкого промышленника. Тайну своего рождения детдомовец Сева Васильев узнает в 26 лет, в 1970 году. Отец немецкий оккупант. Чтобы избавиться от позора, мать сдала его в детдом. Сева едет в Германию разобраться и влюбляется в светскую красавицу Марику. Её родители прерывают разворачивающиеся отношения, и он возвращается на родину. Через 40 лет Марика находит Севу – известного ученого.

© Борис Михайлов, 2018

ISBN 978-5-4490-0714-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Борис Михайлов

Журналист и писатель, автор нескольких книг о коллегах. Среди них «Женщины наших грез» («Провинциальные страсти времен Ельцина»), «Конформист» (Мемуары журналиста о времени и профессии). Автор нескольких любовных романов и пьес, в их числе популярный роман «Девчонка из Самары покоряет Рублёвку». В США издана книга «The transformеd Lives» об истории русского протестантизма, перевод с «Преображенные жизни» московского издательства «Триада». Несколько книг изданы в «Ridero». Живет в Петербурге.

Нежданное письмо

Во двор многоэтажного Петербургского дома въехала легковушка «Форд — фокус» и остановилась на закрепленном за ней пятачке асфальта, разлинованного общим советом жильцов дома. Припарковав машину на ночь, Всеволод Иванович Васильев, высокий стройный мужчина слегка пенсионного возраста, вошел в подъезд, поднялся на лифте, и своим ключом открыл квартиру.

— Есть кто живой, почему не встречаете? — как обычно, весело закричал он, приветствуя домашних. Никто не отозвался. Он неторопливо снял туфли, надел домашние тапочки и направился в ванную. По пути заглянул в гостиную и поразился — жена, оказывается, дома. Взобравшись с ногами на диван, Лена держала в руках письмо, и плакала. Возвратившегося мужа заметила не сразу. Всеволод Иванович подошел к жене, поцеловал в висок.

— Что случилось, от кого письмо?

Женщина вытерла слезы, повернулась, показала конверт. Он успел рассмотреть латинские буквы обратного адреса, «Марика Мейер, Бонн, Германия». Сердце учащенно забилось. Письмо это ждал и не ждал полвека.

— Я испугался, от мамы, еще от кого-то из наших.

— Всю жизнь обманывал! Столько лет! Коллеги немецкие приезжавшие в Питер, передали твой адрес?

Продолжая всхлипывать и вытирать слезы, жена протянула ему письмо.

— Читай. — Короткое письмо было на русском языке. Волнуясь и смущаясь жены, Всеволод Иванович принялся читать. Лицо озарила улыбка. Память вернула к событиям почти полувековой давности. Увидел автора письма, Марику, своего отца — господина Курта фон Клуге, переводчицу Амалию, апартаменты, в которых жил, бассейн. Как мозаика в калейдоскопе, всплывали картины из прошлого… Голос жены вернул в сегодняшний день.

— Написал ей с немецкими коллегами?

Всеволод обнял жену, попытался поцеловать, но она оттолкнула и отодвинулась.

— Не подходи! Всю жизнь скрывал, в Германии у тебя любимая женщина. Считала, всё о тебе знаю… Ты шпион! Признайся! Может фамилия и паспорт у тебя чужие?

— Шпион, — Всеволод рассмеялся. — Похож, на шпиона? Смешно! Свихнулась от ревности. Сколько лет прожили, не замечал раньше.

— Самый близкий человек. Отказывали себе во всем, чтобы университет закончил, аспирантуру. За машину с долгами никак не могли рассчитаться, а муж оказывается жил двойной жизнью. — Всеволод снова старался обнять жену. Она решительно отталкивала. — Отойди! Лгун! Видеть не могу!

— Были знакомы задолго до встречи с тобой. И знакомство наше продолжилось всего около месяца. Почему не рассказал? Повода никогда не находилось. Да и не хотел делиться не очень приятными фактами в моей жизни. Вычеркнул из памяти события и людей, с кем на миг столкнула судьба полвека назад.

Из письма Марики Лена узнала, что дни, проведенные с Севой, лучшие в ее жизни. Она все еще его любит, не меньше, чем в юности.

— Сколько лет этой Марике? — спросила Лена, продолжая вытирать, не останавливающиеся слезы.

— На три года моложе меня.

— Значит, шестьдесят три. Для европейской женщины не много. Тем более богатой. Неспроста вспомнила, нашла… Возможно, планы на тебя имеет… Когда виделись в последний раз?

— Я же сказал, — он замолчал, подсчитывая прошедшие годы. — Сорок два года назад.

— Она писала тебе?

— Какие контакты могли быть с жителями Западной Германии при советской власти!

— А с началом перестройки?

— У меня уже была ты, дети росли. Никто не был нужен мне.

Всеволод преодолел сопротивление жены, обнял её, прижался к заплаканному лицу. Мысли его еще были в прошлом, а Лена всё ждала. И он заговорил.

— С Марикой познакомили, в далеком теперь, семидесятом году, в Бонне. — Помолчав, прибавил. — В Германии.

— Слава богу, в школе учила, Бонн в Германии, и до падения Берлинской стены, столица ФРГ. Твоя Марика вспоминает Лондон, Англию.

— Какая она моя?

— Подписалась «Твоя Марика». Из разговоров родителей, помню, в семидесятые годы кроме как, в так называемые социалистические страны, советские люди не ездили туристами. Даже в Болгарию обязательно группами. Ты со своей немкой, выходит, свободно разъезжал по Германии, оказался в Лондоне. Если не шпион, не служил в разведке, каким образом? У тебя подписка не разглашать секреты прошлой работы? Признался бы, я всё поняла. Может, все-таки шпион, засланный в Россию.

— Конечно, шпион! Кто же еще? И не Васильев я, а мистер ВасилЁв.

Поразмыслив, Лена, продолжила.

— Не шпион, точно. Загнула от волнения. Шпионы не живут в нищете, как мы, большую часть жизни. Все же, кто такая, Марика?! Как познакомились, что было у вас? Расскажи всё.

Всеволод понял, жена не успокоится, пока всё не узнает и задумался.

«Насколько всё? Поделиться тем, что храню в себе, не позволяя никому притронуться к памяти коротких счастливых дней из всей длинной жизни? Признаться, что прекрасных мгновений, переживших когда-то с Марикой, все еще не могу забыть? Поделиться несбывшимися мечтами? Позорным фактом биографии, родился от немецкого офицера — оккупанта…»

— Длинная история и долгая… Впервые её увидел в доме своего отца, — заговорил Всеволод, и Лена перебила.

— Говорил, сирота, в детдоме вырос, а оказывается, в Германии у тебя отец.

— Умер давно… Давай, вначале поужинаем. История длинная, рассказывать придется долго. Если не начать с предшествовавших событий, не поймешь всего.

— Думаю, стоит ли тебя кормить! Сколько лет скрывал свое прошлое! — Она поднялась с дивана и пересела в кресло. — Не умрешь с голода, рассказывай! Мы никуда не торопимся.

Всеволод понял, жена не успокоится, пока узнает всего… После письма Марики, кушать не хотелось. Ужин можно перенести. И он заговорил, воскрешая в памяти события, изменившие всю его последующую жизнь.