Провокатор

Борис Селеннов (2023)

Журналистская биография автора романа «Провокатор» Б. Селеннова — путь от внештатного корреспондента радиостанции «Юность» до руководителя детских и юношеских программ Первого канала ТВ. В его творческом багаже не только десятки радио- и телепередач («Спокойной ночи, малыши», «Умники и умницы», «До 16 и старше», «Марафон-15», «Пока все дома» и многих других), но и немалый опыт общения с детьми и подростками. Во многом это общение и дало понимание, что каждое из этих поколений (как, впрочем, и нынешнее) было уверено, что именно на его долю выпали самые большие трудности и проблемы, не подозревая, что эти трудности и проблемы существовали всегда, в любых сферах общества, при любом строе. Ведь время меняет лишь «декорации»: костюмы, маски, манеры, пристрастия, но суть человеческой жизни остаётся незыблемой. Во все времена человек рано или поздно оказывается перед нравственным выбором, от которого порой зависит весь его жизненный путь. Этот выбор особенно труден в период «великих переломов», таких, как революция, война, перестройка. Герои романа «Провокатор» — сыщики царской охранки и террористы-эсеры — ведут беспощадную борьбу друг с другом за счастливое будущее России в канун первой русской революции 1905 года. Но, кроме кровавых побед и не менее кровавых поражений, они, как и все люди, испытывают любовь, ревность, дружбу, предательство, компромиссы с собственной совестью — десятки других мотивов, которые порой заставляют их совершать, казалось бы, необъяснимые поступки.

39. У доктора

Солдатову открыл швейцар, быстрыми глазами обшарил небогатый наряд посетителя:

— К кому?

— К доктору.

— По записи?

— Да нет, — замялся Солдатов, — я хотел…

— У нас строго по записи, — отрубил швейцар и потянул дверь на себя.

— Да подожди ты, — Солдатов поставил ногу. — У меня беда. Брат проездом. Болен. Какая тут запись. Плачу вдвойне, — и опустил в карман швейцара мятую ассигнацию. — Войди в положение.

— Брат, говоришь, — уже без прежней строгости переспросил швейцар.

— Брат, — заторопился Солдатов, — брат. Проездом из Нижнего.

— Ну ладно. Пойду спрошу. А пока тут постой. Примет — твоё счастье. А нет — не обессудь.

Дверь защёлкнулась. Солдатов остался ждать, поглядывая на надраенную медную табличку, гласившую, что хозяин — доктор медицины, профессор А.М. Гринберг. «Профессор, — подумал Солдатов, — и берёт, небось, по-профессорски…»

Дверь распахнулась.

— Твоё счастье, — провозгласил швейцар, — согласился Алексей Михайлович. Только чтоб не долго, пять минут. Одна нога там, другая тут!

— Успею, — кивнул Солдатов, протиснулся мимо швейцара в прихожую, а из неё — в кабинет доктора, стащив с головы картуз.

Тот упреждающе поднял руку:

— Мне про вашего брата уже рассказал Степан.

Заметив вопросительный взгляд посетителя, пояснил:

— Привратник, который вас впустил. Так, значит, брат из Нижнего?

— Так точно-с.

— А что, там врача нет?

— Да есть, только не могут определить, что с ним. Вот он меня и попросил: «Буду в Москве проездом. Найди доктора».

— А почему вы решили показать вашего брата мне?

— Да люди посоветовали. Профессор!..

Доктор помолчал, пытливо посмотрел на посетителя:

— И когда ваш брат приезжает?

— Завтра. Поезд в пять пополудни с чем-то приходит.

— Не получится, — покачал головой доктор, — я завтра вечером должен быть у больной. Моя клиентка. Пропускать не могу.

— Господин доктор, — взмолился Солдатов, — сделайте милость. Христа ради прошу. Поезд в пять с копейками. Я брата встречаю и на рысаке — к вам. Без четверти шесть уже здесь. Вы его посмотрите минут десять-пятнадцать и, пожалуйста, езжайте к своей клиентке. Всего-то задержки будет минут сорок.

— Я не волшебник, — заявил доктор, — чтобы за десять минут определить то, что не могут врачи в Нижнем.

— Так то в Нижнем, господин доктор, там врачи известно какие. А вы профессор. Вы сразу определите. Христом богом прошу.

Солдатов положил на стол ассигнацию.

Доктор поглядел на неё, на посетителя, наконец решил:

— Ладно. Приму. Только чтоб через полчаса после поезда был здесь.

— Спаси Христос, — бормотал Солдатов, прижимая ладони к груди, — раньше буду, раньше. Честное благородное слово!