Танцовщица

В. Гранд, 2021

Екатерина – восходящая звезда бальных танцев. В свои 15 лет она уже профессионал и точно знает, что ее судьба – стать чемпионкой. Но неожиданная травма меняет ее планы. И хотя она по-прежнему не представляет своей жизни без танцев, планы на будущее приходится пересмотреть. Взрослея и попадая в различные жизненные ситуации, девушка пытается устроить свою жизнь, обрести успех, найти любовь. Она продолжает мечтать о танцах и делает все возможное, чтобы снова блистать на паркете. Но некоторые мечты очень сложно осуществить.

Глава 2. Семейный бурлеск.

В конце года у Катиной мамы, Галины Андреевны, тоже появилось увлечение. Его звали Иван, и работал он простым строителем. Они познакомились на новогодних каникулах, когда Катя уехала к бабушке в другой город, а ее мама в это время задумала сделать ремонт в квартире. Вернувшаяся дочь тогда была приятно удивлена, какой чистой и уютной стала ее комната, да и вся квартира приобрела довольно приятный вид.

— Ага, хорошо получилось, — не поскупилась она на похвалу. — Сама делала?

— Кое-что сама, — улыбнулась Галина Андреевна. — А для твоей комнаты рабочих нанимала. У них бригадир такой интересный оказался, быстро понял, что мне нужно, никаких проблем! Иваном зовут.

— Прикольно, — рассеянно кивнула дочь и ушла в комнату, прекращая разговор. Ей надо было посмотреть танцы по интернету, чтобы придумать что-то новенькое на грядущие полгода. Галина Андреевна вздохнула. Общение с дочерью хромало. Хорошо хоть, в жизни женщины появился Иван. Тогда она не стала говорить Кате, что он стал ей дорог не только как строитель, но и как друг.

Катя долго не замечала, что поведение мамы изменилось. Та начала пропадать по вечерам. Однажды прямо сказала, что идет в кино с Иваном. Катя долго вспоминала, кто это, потом так же долго удивлялась, как можно ходить в кино с простым строителем. Но особого значения этому событию девушка не придала. Она и подумать не могла, что в тридцать семь лет люди еще думают о любви. В ее представлении этот возраст был чуть ли не старческим. Да женщина уже в тридцать — старая развалина, а в возрасте матери и подавно никому не нужна. Катя была уверена, что маму и Ивана связывает только дружба. Потом она встревожилась, глядя на то, как преобразилась мама. Галина Андреевна начала наряжаться и делать макияж, на руках всегда блестел свежий маникюр. На специалистов женщина не тратилась, все делала сама. Катя смотрела на это с долей презрения. Когда старухи молодятся — это всегда смешно выглядит. Да и нашла, для кого стараться — для приезжего строителя! Детский сад.

Но на майских праздниках мама пришла после прогулки не одна. Катя услышала приглушенный мужской голос в коридоре и вышла проверить, кто это. Она увидела смущенно суетящуюся маму рядом с высоким крепким мужчиной довольно суровой наружности с коротким ежиком темных волос на голове.

— Катюш, знакомься, это Иван, — представила Галина Андреевна своего друга. — Ваня, это моя дочь, Катя.

— Приветствую, Екатерина, приятно познакомиться, — густым басом прогудел мужчина.

— Ага, мне тоже приятно, — скривилась Катя и ушла в комнату. Она так и не выходила весь вечер, ожидая, когда Иван уйдет домой. Но к ее удивлению, тот не собирался уходить. Она легла спать за полночь, а мама с другом так и разговаривали о чем-то то на кухне, то в комнате, совершенно игнорируя девушку.

Утром Катя встала довольно рано и потихоньку подошла к комнате мамы. Дверь была закрыта. Девушка осторожно толкнула дверь и в щелку увидела, как довольная мама спит в огромных объятиях этого здорового мужика. Катю затошнило. Фу, гадость какая! Как она могла? Что за разврат в собственном доме на старости лет? И что теперь? Кате придется терпеть эту обезьяну у себя дома? А ее спросили? Девушка убежала к себе в комнату и долго зло пинала подушку. Мать окончательно стала для нее предательницей.

Иван стал жить с ними, а в конце июня они с Галиной Андреевной расписались. Просто и тихо, без свидетелей и свадьбы. Отметили дома тортом и шампанским, к которым Катя даже не притронулась.

Иван был спокойным и работящим, в семье появились лишние деньги. Можно было купить и хорошую косметику, и костюмы для танцев, и тренировочные туфли. Галина Андреевна даже оплатила Кате путевку за границу, куда классная руководительница захотела вывезти детей в августе. Это не примиряло Катю с отчимом, но теперь в его существовании у них в квартире появился хоть какой-то смысл. Катя с нетерпением ждала конца лета.

В семье Иван вел себя сдержанно и невозмутимо, спокойно принимая устоявшиеся домашние правила. Но кое-что ему все-таки не нравилось. Катя слышала, как они с матерью иногда приглушенно ссорятся за дверью и прекрасно понимала, почему это происходит. Иван с трудом принимал странные отношения мамы и дочери. Однажды он не выдержал и сказал это напрямую. Галина Андреевна как раз мыла пол вечером, а Катя как обычно зависала в интернете. Она услышала, как Иван что-то резко сказал матери, потом пришел в комнату к падчерице.

— Катюш, помой, пожалуйста, полы, — мужчина поставил ведро с водой рядом с Катей. Ту передернуло — она по-прежнему терпеть не могла Ивана.

— Я не буду мыть полы, — твердо ответила она, не отрываясь от компьютера.

— Мама сегодня работала, я тоже, мы вместе готовили ужин и потом мыли посуду. Ты же сегодня не делала ничего. Мама устала, чтобы еще и мыть полы.

— Это ее проблемы.

— Я не понимаю, — отчим явно сердился, — ты не моешь за собой посуду, не готовишь, не убираешься даже в своей комнате. Ты ничего не делаешь по дому! Почему?

— Потому что я не прислуга!

— А твоя мать — прислуга?

— Я ее не заставляю убираться! И я это делать не обязана! — Катя встала и вышла из комнаты. Когда отчим двинулся за ней, девушка развернулась и пошла назад в свою комнату, захлопнув дверь перед носом у Ивана. Но тот зло пнул дверь так, что ее сорвало с петель.

— Ты что себе позволяешь? — повысил он голос на девушку. Та слегка испугалась, родной отец на нее никогда не кричал, оставив воспитание жене, а уж мамой Катя вертела как хотела.

— Ваня, перестань! — попыталась вмешаться Галина Андреевна.

— Уйди, Галя, уйди! — он погладил женщину по голове, отправляя ее в другую комнату. — Дай нам поговорить с дочерью. — Он вернулся в комнату к Кате. — Я еще закрывал глаза на твое поведение, когда ты училась, но сейчас лето, а ты лодырничаешь! Я не позволю тебе сидеть на шее у матери!

— Это моя мать! — возмутилась Катя. — И не ваше дело, где я сижу! Вы не имеете права что-то мне позволять или запрещать! Уйдите из моей комнаты! — девушка уже визжала, это выглядело как истерика. Но Катя прекрасно знала, как такие вопли действуют на маму, и усмехалась про себя. — Уходите!

— Ваня, Ванечка, оставь ее, — цеплялась за руку Ивана мать.

— Ну, нет, дорогие мои, это не дело, — грозно сказал Иван, выходя из комнаты. Он прошел в другую комнату и выключил модем. Катя слышала, как родители закрылись в комнате и что-то долго там обсуждали. Интернета у нее теперь не было, девушка сердито ударила по клавиатуре. Вот чем теперь заниматься? Нет, ну гад какой! Приперся в их жизнь, и еще смеет ее воспитывать! Да шел бы он лесом. Катя гордо не выходила из комнаты до самой ночи. Когда родители легли спать, пробралась на кухню, доедать холодные беляши.

Утром Катя вошла на кухню, когда там крутилась мама.

— Интернет мне включи, — буркнула она, наливая себе чай. Вздрогнула, увидев в дверном проеме отчима. Тот стоял, скрестив руки.

— Не включит, — спокойно сказал он. — Она же не обязана оплачивать твои развлечения.

— Мне надо танцы ставить для конкурсов! — рассердилась девушка.

— Это твои проблемы, — пожал плечами отчим.

Катя выскочила из кухни, расплескав чай. В своей комнате зло уставилась в окно. Вот что теперь делать? Впрочем, выход нашелся быстро — подруг у Кати хватало. Она отправилась к Вере, где и просидела за компьютером весь день. Потом долго гуляла по улицам в гордом одиночестве. Погода была чудесная, лето выдалось нежарким, природа расцветала, освежая город яркими красками. Но на душе у Кати скребли кошки.

Дома ее встретила мать.

— Нам нужно поговорить, — сухо сказала она. — Это не займет много времени, зайди в нашу комнату, пожалуйста.

Катя хотела было проигнорировать просьбу, но было понятно, что в таком случае назойливые родители не постесняются прийти к ней в комнату. Она зашла в зал и встала в проеме, привалившись к косяку.

— Ну что? — неприветливо сказала она, стараясь не смотреть на отчима, развалившегося в кресле.

— Я так понял, выполнять обязанности по дому ты не собираешься? — спросил Иван. Катя поджала губы и отвела взгляд в сторону, не собираясь с ним разговаривать. — Так я и думал. Тогда слушай, как мы будем жить. С этого дня все в этом доме имеют права и обязанности. Если у тебя нет обязанностей, у тебя нет прав. Твоя мама по закону обязана кормить и одевать тебя. А больше она ничего тебе не должна. Поэтому еду себе готовишь сама. Продукты в холодильнике будут, не беспокойся. А вот интернета у тебя не будет. Карманных денег тоже. Никаких туфель-костюмов для танцев тоже не проси. И про поездку за границу забудь.

— Что? — вскинулась Катя. — Это-то тут при чем?

— При том. Никто ведь не обязан тебе ее оплачивать, верно?

— И зачем тогда меня рожать было? Чтобы мучить? — чуть не расплакалась Катя.

— Тебя рожали, чтобы ты человеком выросла. А не злобной нахлебницей, которая к собственной матери относится как к прислуге и ни во что ее не ставит.

— Это вы ее ни во что не ставите! Я ее дочь вообще-то! А вы — никто! А ты что молчишь? — накинулась девушка на мать. — Я тебе не нужна, да? Ну и ладно! Идите вы все! — она убежала к себе в комнату. Катя смотрела в окно, прислушиваясь к ругани отчима и мамы. Их слова были хорошо слышны. Мама защищала дочь, она считала, что это просто переходный возраст. А Иван доказывал, что Катя — чудовищно избалованный подросток, которому только ремня не хватает.

— Вся в отца! — бушевал он. — Тот на тебе всю жизнь ездил, гулял направо и налево, все деньги на любовниц тратил, а ты вкалывала на две ставки, всю семью тянула. На тебя плевал, на дочь плевал — он за этот год ей хоть раз позвонил? Да по его вине девчонка чуть инвалидом не стала! А он ее вычеркнул из своей жизни. И эта такая же растет. Не способная ценить единственного человека, который ее любит и для нее на все готов. Такая кобыла выросла, и никакой помощи! Чего ты ждешь-то? Когда она одумается? Не надейся, этого не будет.

Мать что-то отвечала, но очень тихо, Катя не могла расслышать слов, хотя было очень интересно, что же та говорит. Она смотрела в окно пятого этажа и думала, что хорошо бы сейчас броситься вниз, раз она никому тут не нужна. Жалость к себе почти до слез захлестнула ее. Девушка быстро выбежала в коридор и на улицу.

Сегодня вечером должна была состояться очередная тренировка в зале школы. Девчонки сразу заметили, что с подругой что-то не так.

— Да, с отчимом поругалась, — вяло ответила Катя. — Наорали друг на друга, он меня даже нахлебницей обозвал и кобылой.

— Кошмар какой! — дружно возмутились подруги.

— А из-за чего разругались-то? — спросила Вера.

— Хочет меня в прислугу превратить, — буркнула Катя. — Чтобы полы за ним мыла и посуду.

— А у него какие обязанности? — усмехнулась Алена.

— Только работать, — покривила душой Катя.

— Отличная обязанность! А на тебя хотят свалить все остальное?

— Представьте себе. Вот что бы вы делали на моем месте?

— Ну, я и так все делаю по дому, — пожала плечами Яна. — А кто еще? Отец лежит после инсульта, брат маленький. За собой посуду вымоет, игрушки уберет и то хорошо. А мама и так на двух работах вкалывает, чтобы нас всех прокормить, куда уж ей еще и домом заниматься?

— И зачем тогда детей рожать, если не можешь их обеспечить достойно? — Катя всегда удивлялась Яне. У них с мамой были отличные отношения, не смотря на тяжелое материальное положение семьи.

— А об этом не задумываются обычно, — цинично усмехнулась Алена. — Материнский инстинкт срабатывает, видимо. Любовь-морковь, все дела. Ты ж тоже рожать будешь. Или нет?

— Нет! — жестко ответила Катя. — Пока не заработаю на богатую жизнь. Или замуж надо выходить удачно, чтоб муж не простым рабочим был или там ментом каким.

— Откуда он вообще взялся? — поинтересовалась Алена. — Может, им лучше к нему в квартиру переехать?

— Да он приезжий, какая квартира? — фыркнула Катя. — Из какой-то деревни приехал, за коровами надоело ухаживать, видимо. Зачем вообще такие люди размножаются? Плодят нищету, совершенно не думая о детях. Эгоисты. Потом продаются первому встречному за деньги.

— Это ты маму имеешь в виду? — удивилась Яна. — Может, она просто любит твоего отчима?

— Ой, я тебя умоляю! — картинно закатила глаза Катя. — Какая любовь в их возрасте? Наверняка на деньги повелась, хоть на какие-то. Не жизнь, а бурлеск какой-то, сплошная безвкусица и разврат. Не ожидала такой подлости от матери. Я бы от этой волосатой обезьяны избавилась при первой возможности.

— И в чем проблема? — подняла брови Алена. — Ты взрослая и умная, что, не можешь придумать, как их развести? Вон хотя бы пригрози, что напишешь на него заявление о сексуальных домогательствах. И все, сам сбежит как миленький.

Подруги вытаращились на Алену.

— Нет, а что? — та равнодушно пожала плечами. — Если он себя действительно ведет как идиот? Тут все средства хороши.

— Пригрозишь ему, ага, — буркнула Катя. — Опять дверь снесет.

— Ну, смотри, тебе с ним жить, — усмехнулась Алена.

— Или приспосабливайся и учись полы мыть, — хлопнула подругу по плечу Вера. — Все моют. Поверь, это несложно.

— Я не все! — гордо вскинулась Катя. — И вообще это уже дело принципа. Так что не дождется.

На следующий день в отделение полиции зашла высокая рыжеволосая девушка и направилась к дежурному.

— Где тут можно написать заявление о сексуальных домогательствах? — резко спросила Катя, чуть стушевавшись под оценивающими взглядами нескольких человек в форме, стоявших неподалеку.

— Какой участок?

— Я… не знаю.

— Давайте паспорт, — дежурный посмотрел документ. — Вам туда, прямо по коридору и налево. Следователь Минина, там увидите.

Катя шагала к указанному кабинету, уверенно цокая каблучками. Постучалась в нужную дверь.

В кабинете сидели два следователя, мужчина и женщина. Катя направилась к женщине.

— Капитан полиции Минина, — доброжелательно представилась женщина в форме. Она была довольно миловидной, со строгой прической и почти без макияжа. На вид ей было не больше тридцати. — Присаживайтесь. Давайте паспорт. Что у вас случилось?

— Я хочу написать заявление о сексуальных домогательствах.

— От кого? — красивые брови капитана полиции удивленно взлетели.

— От отчима, — Катя стушевалась под пристальным взглядом женщины. Та как будто видела ее насквозь. Но отступать девушка не привыкла.

— Рассказывайте.

— Что?

— Все. У мамы новый муж, так?

— Они развелись с папой совсем недавно, года полтора назад… — Катя рассказывала свою историю, стараясь показать, как гадко ведет себя Иван.

— Хорошо, я поняла, что обстановка дома напряженная, — скоро перебила Катю капитан. — А теперь давайте непосредственно к домогательствам. Что именно он делал?

— Ну, он смотрит на меня так вот, нехорошо, — Катя запоздало подосадовала, что не продумала заранее ответы. Надо было посмотреть отзывы о подобных допросах по интернету. Но Кате казалось, что одного заявления будет достаточно. Зачем ее допрашивают? Теперь приходится что-то лихорадочно придумывать. — Еще он обзывает меня по-всякому. И говорит, что я совсем взрослая, а сам все время как бы намекает… И в мою комнату все время заходит, понимаете?

— Понимаю. Он трогал вас?

— Что? Да, конечно! — тут же сориентировалась Катя, не замечая, что краснеет из-за вранья. — За руки и по волосам гладил.

— За какую руку брал? При каких обстоятельствах?

— За правую… вошел ко мне в комнату неожиданно…

— Что сказал при этом?

— Я не помню, по-моему, что я красивая взрослая девушка, — сочиняла на ходу Катя. Врать было неудобно, Катя уже чувствовала, что краснеет, и надеялась, что это спишут на волнение.

— Хорошо, — сухо сказала женщина. — Вот бумага, пишите.

— Что именно? Как это пишется?

— Я, Сомова Екатерина Игоревна, ненавижу своего отчима и хочу его посадить в тюрьму за то, чего он не делал.

— Что? — воскликнула Катя, выронив ручку. Сердце заколотилось где-то в голове.

— Ну, между нами девочками, — понизила голос женщина, — у вас отличный отчим, который защищает вашу мать от вас, взрослой избалованной девицы. И за это вы хотите его посадить. Так?

— Нет! Вы ничего не понимаете! Зачем вы так говорите?

— А мне кажется, это вы не понимаете! Майор Федоров, что скажете? — обратилась она к коллеге, который до того тихо сидел за спиной Кати. Девушка резко обернулась и смутилась под хмурым взглядом мужчины.

— Позвольте вас спросить, юная леди, — тихо, но с отчетливой угрозой в голосе спросил он. — Вы понимаете, что если вы напишете это заявление, и вашего отчима признают виновным, его отправят за решетку лет на десять. Возможно, он там умрет. Вы это хорошо понимаете? Вы хотите именно этого?

Катя молчала, сердце судорожно трепыхалось, лицо пылало.

— Она хочет, чтобы его не было в доме любой ценой, — отозвалась капитан Минина. — И ей плевать, что она может его уничтожить. Но это ладно, он ей человек чужой. А вот то, что она при этом может сломать жизнь своей матери, ей в голову не приходит. Надо же быть такой подлой бессердечной дрянью!

— А еще ей, видимо, не приходит в голову, что на суде ее будут допрашивать. Во всех подробностях. Возможно, попросят пройти детектор лжи. И он покажет, что она врет, — жестко сказал мужчина. — И тогда ей самой впаяют срок за лжесвидетельство. А это судимость на всю жизнь. Девочка, ты так хочешь стать уголовницей?

— Да и мать ее бросит после этого, в детдом сдаст только так.

— И правильно сделает. Вы бы простили свою дочь, капитан, за такие выходки?

— Нет, конечно, — фыркнула женщина презрительно. — Выгнала бы из дома однозначно. Или хотя бы на работу, пусть сама себя обеспечивает.

— Так что пишите, конечно, если хотите, — разрешающим жестом показал майор на бумагу. — Если в ваших словах есть хоть капля правды. А мы примем и зарегистрируем заявление.

— Вот бумага, — хищно улыбнулась девушке капитан Минина, протягивая лист.

— Можно, я еще подумаю? — растерянно проблеяла Катя, осторожно положив лист на стол.

— Подумайте, — сухо ответила капитан, кивнув на дверь. Девушка выскочила в коридор. — Ну и как тебе этот кадр? — грустно спросила она коллегу.

— Охренеть, — покачал головой майор. — Прав ее отчим, она действительно злобная ленивая кобыла.

— Без мозгов к тому же, — усмехнулась капитан. — Заявление она пришла писать, а врать не научилась.

— Может, просто переходный возраст? А тут еще мать с новым мужем.

— Так всем нелегко бывает, но не до такой же степени! Переходный возраст, как же. Холодная избалованная дрянь. Пороть ее надо было в детстве нещадно. Жаль, теперь уже поздно.

— Ну, может, отчим все же сможет заняться ее воспитанием, нормальный вроде мужик.

— Если падчерица решит объявить ему войну, он может и сдаться. На фига ему такая радость? Вдруг завтра опять придет и снова захочет что-то написать? Или еще что придумает. Его-то оправдают, конечно, но нервы потреплют.

— Ну, мы ее вроде хорошо пугнули, может, побоится теперь лезть на рожон, — майор ухмыльнулся и вернулся к бумагам.

Катя вернулась домой в подавленном настроении. Если полицейские раскусили ее уже через пять минут, то и не стоит соваться в это дело. Обдумав ситуацию, девушка с сожалением пришла к выводу, что в чем-то она была неправа. Конечно, Иван тот еще гад, но не в тюрьму же его сажать, в самом деле. Да и мало ли, вдруг действительно на детекторе проверят.

Родители ушли на работу, в квартире дышалось свободно. Однако обеда не было, пришлось давиться бутербродами. Катя включила телевизор, но происходящее на экране не трогало ее. Она думала о своей несчастной жизни. Никакого компьютера, никакой поездки, никаких денег. Ну, хоть с последним она как-то может справиться. Надо устроиться на какую-нибудь работу. Там ей заплатят много-много денег, она снимет квартиру и свалит отсюда уже через месяц. Только вот как найти работу, если нет интернета?

Катя, не долго думая, снова отправилась к Вере. Девчонки поболтали о том, о сем, потом Катя попросилась к интернету. Рассказывать о своем визите в полицию она не стала. Почему-то было стыдно.

Как назло, на приличную работу брали только с восемнадцати лет. В Катины шестнадцать единственные вакансии были только в рекламе. Так себе работа. Но делать было нечего, карманных денег не предвиделось, пришлось соглашаться на неприглядные предложения.

Катя устроилась промоутером, стояла с листовками рядом с одним из кафе. Уже через пару дней работы она поняла, что таким образом на жизнь ей не заработать. При всем старании за несколько часов работы удавалось получить не так уж много денег. В качестве карманных, конечно, хватит. А вот на съем квартиры — однозначно нет. Катя обратилась еще и в другое кафе. Теперь она работала с утра в одном месте, вечером в другом. Доход увеличился почти в два раза. Но при таком подходе Катя практически не бывала дома. Вставать приходилось довольно рано, чтобы раздавать листовки во время часа пик. Потом девушка возвращалась домой, наскоро перекусывала и отправлялась на другую работу. Ее жизнь теперь действительно напоминала бурлеск — бесконечная череда бессмысленных движений, от которой хочется скорее отдохнуть.

Родители заметили, что Кати постоянно нет дома. Но на их вопросы она сразу же предъявила трудовые договоры, и от нее отстали. Больше никто не приставал к ней ни с мытьем полов, ни с готовкой. Единственно, что она все же начала делать — мыть за собой посуду. Раз уж ее снова начали нормально кормить.

Через месяц работы Катя чувствовала себя уставшей и разбитой. Она не понимала, как взрослые работают целыми днями и при этом остаются в живых. Деньги не копились даже немного. Как только появлялась более или менее крупная сумма, тут же находился предлог ее потратить. Зато Катя сама оплатила себе интернет на целый месяц и пару дней ходила, поглядывая на родителей свысока.

Однажды она не выдержала, вернулась домой после первой работы и решила больше никуда не ходить. Даже у сверхчеловека должны быть маленькие слабости. Она с удовольствием погрузилась в виртуальный мир, не обращая внимания на мать, которая как раз мыла полы. Катю иногда грызло легкое чувство вины за устроенную забастовку по поводу уборки. Но сейчас она находила этому законное оправдание — она работает, как и все. Имеет право на отдых.

Она увлеченно играла в какую-то игру, как вдруг услышала сквозь наушники приглушенный крик матери.

— Катя! Катюша! Подойди сюда, пожалуйста…

— Я занята! — бросила дочь, не отрываясь от игры.

— Катя!

Галина Андреевна замолчала и больше не беспокоила дочь. Та закончила игру и со вздохом сняла наушники. Придется пойти посмотреть, чего ей там было надо. Катя вышла в коридор и застыла в ступоре. На полу рядом с ведром воды лежала мама, ее глаза были закрыты, руки прижаты к животу. Рядом с животом и дальше к ногам багровела лужа крови. Катя бросилась к маме и начала ее трясти.

— Мам! Ты чего это? Мам! — Катя схватила ее за руки, те были холодны. Галина Андреевна не шевелилась. Катя начала судорожно щупать на ее шее пульс, но руки тряслись, буханье собственного сердца заглушало все вокруг. Девушка бросилась к себе в комнату, схватила телефон и набрала скорую. Сквозь всхлипывания кое-как назвала адрес, попыталась объяснить, что произошло. Дежурный с той стороны трубки немного успокоил ее, сказал, что они приедут как можно быстрее. Катя положила трубку и снова застыла. Через секунду кинулась назад. Мама все так же лежала на полу. Катю забила истерика. Она клялась себе, что никогда больше не проигнорирует ни одну просьбу матери, лишь бы та выжила. Она осторожно гладила женщину по голове, всматривалась в ее лицо в надежде, что та откроет глаза. В голове вертелись слова отчима — она не способна ценить единственного человека, который ее любит и для нее на все готов. И вот, похоже, этого человека больше в ее жизни нет. И с кем ей теперь жить? С отчимом? Ведь он теперь имеет право на эту квартиру так же как и она.

Катя не знала, сколько прошло времени, по ощущениям — целая вечность. Но вот в дверь позвонили. Молчаливые медики засуетились вокруг пациентки, проверяя дыхание и пульс, потом аккуратно положили ее на носилки и увезли, оставив девушку растерянно стоять посреди коридора. Она была в таком шоке, что даже не поняла, жива мама или нет. А как это выяснить, не знала. Снова звонить в скорую? А вдруг там скажут, что она умерла? Темная лужа на полу резала глаза. Катя взяла тряпку и начала мыть пол. Она долго оттирала уже подсохшую кровь. Потом сменила воду и помыла пол заново. Потом заодно вымыла всю квартиру. Потом мыла что-то еще, пока не пришел отчим.

Увидев Катю с тряпкой в руке, тот сразу понял, что что-то не так. На Катю было страшно смотреть. Опухшее лицо, растрепанные волосы, сумасшедший взгляд.

— Что случилось? Где Галина? — хрипло спросил Иван.

— Я не знаю, — всхлипнула девушка. — Ее в больницу увезли. Она сознание потеряла, и кровь была, она тут вот лежала, я ей скорую вызвала.

— Подожди, — опешил мужчина. — Как это случилось? Она упала?

— Я не знаю!

— Она жива вообще?

— Я не знаю! — Катя бросила тряпку и убежала в комнату, крепко закрыв за собой дверь. Забилась в угол дивана, поджав ноги и схватив подушку. Отчим начал куда-то звонить. Через пять минут постучался к Кате и открыл дверь.

— Успокойся, она жива, — мягко сказал он. — Просто глубокий обморок и сильная потеря крови. Она была беременна, оказывается, я и не знал, — он растерянно почесал в затылке. — Хорошо, что ты сегодня дома и вовремя вызвала скорую. Она могла умереть от потери крови. Она сейчас в реанимации, туда нельзя. Завтра поеду к ней. Ты со мной?

Катя молча кивнула, еле сдерживая слезы, отчим ушел. А у девушки вертелась в голове мысль, что она ведь могла и не выйти в коридор. Так и играла бы дальше, пока мать умирала в коридоре. Правы были полицейские, ох, как правы — она избалованная бессердечная дрянь.

На следующий день ни Иван, ни Катя не пошли на работу. Они собрали немного продуктов и вещи Галины Андреевны и отправились в больницу. Катя не сразу узнала маму, когда вошла в палату. Бледная, измученная женщина на кровати выглядела неживой. Но услышав, что в палате гости, она все же открыла глаза.

— Ванечка, дочка, — улыбнулась она через силу, — хорошо, что вы пришли.

— Как ты себя чувствуешь? — Иван сел на кровать и взял женщину за руку. Катя так и осталась столбом стоять рядом. Ей было неловко смотреть в глаза матери.

— Все уже хорошо. Катя вовремя вызвала скорую, они быстро приехали. Ребенка сохранили.

— Да ты что? — Иван расплылся в довольной улыбке. — А я уж думал, все, конец. Да и врач сказал, отслойка плаценты.

— Частичная, да. Много крови было. Там хоть прибрались? — она вопросительно посмотрела на Катю.

— Конечно, — буркнула та. — Так что, у нас будет прибавление, что ли?

— Если получится. Врачи говорят, надежды мало. Мне же после трех выкидышей бесплодие поставили. Я уж и не надеялась…

— Видишь, чудо какое! — сжал ее руку довольный Иван. — Значит, будет жить, значит, все будет в порядке. Теперь тебя беречь надо, да?

— Да, мне еще долго тут лежать на сохранении. Вы уж там как-нибудь сами, ладно?

— Не маленькие, проживем, — степенно кивнул Иван. Катя немного повеселела, видя, что мама вроде не злится на нее за то, что не сразу помогла. Они еще немного поговорили, потом отправились домой.

Следующий месяц в квартире было тихо и спокойно. Катя и отчим по очереди убирались в доме. Готовил еду Иван, Катя взяла на себя посуду. В августе Катя так и не поехала за границу. Но теперь она могла со спокойной совестью говорить всем, что поездка отменилась из-за больной матери. Не может же она, в самом деле, развлекаться, когда дорогой ей человек лежит в больнице. В глазах одноклассников и учителей девушка выглядела благородной героиней. Все ее хвалили и одобряли. Работала она до конца лета. Когда Галина Андреевна все же выписалась домой, ей категорически запретили заниматься домашним хозяйством. Поэтому вся работа по дому так и осталась на Кате и отчиме. Несмотря на прописанный строгий постельный режим, Галина Андреевна все-таки вставала, чтобы приготовить еду своим любимым. И Катя, наконец, вспомнила, что такое вкусные котлеты и наваристые борщи.

С началом учебного года работу пришлось прекратить. Катя решила взяться за учебу и всерьез задуматься о том, куда поступать после школы. За время летней работы Катя поняла, насколько трудно даются деньги и осознала, что надо пересмотреть некоторые прежние взгляды на жизнь. Она по-прежнему хотела стать танцовщицей, но история с мамой напугала ее. Ведь в танцах все будет зависеть только от ее физических возможностей. А если случиться травма? Да и эта работа уже не казалась ей стабильной и хорошо оплачиваемой. Если бы она стала чемпионкой мира, тогда да, все было бы возможно. Но, похоже, это ей уже не светило.

Катя решила поступать в экономический, чтобы быть поближе к деньгам. Да и расчет был на хороших парней, которые наверняка учатся в том институте на информационных технологиях и математике. Но вот поступить туда было очень сложно, придется напрячь все силы.

Родители такой выбор одобрили. И даже оплатили годовые курсы для абитуриентов. Катя погрузилась в учебу. Времени катастрофически не хватало, работать не получалось. К счастью, родители снова стали снабжать ее карманными деньгами. На костюмы для танцев хватало. Шоу-группа «Энергия» продолжала блистать на сцене, но девушки понимали, что это их последний год славы.

Мысль о грядущем пополнении в семье не выходила у Кати из головы. Лично ей этот ребенок был не нужен. Тем более в двухкомнатной квартире. Катя втайне надеялась, что маме все же не удастся выносить ребенка. Но под Новый год у Кати появилась сестра Маргарита. Девочка родилась раньше срока почти на полтора месяца и первые недели жизни провалялась в больницах вместе с мамой. Этот Новый год Катя отмечала с подружками у Веры дома. Ее родители ушли в гости, оставив девчонкам квартиру при условии приличного поведения. Те и правда вели себя хорошо. А алкогольные напитки распивали без буйных выходок. Пили, в том числе, и за Катину сестру.

— Везет тебе, Катька! — вздыхала уже изрядно захмелевшая Алена. — Я вот одна в семье, скучно!

— Везет тебе, — согласилась Вера, — я всю жизнь о сестре или брате мечтала.

— Ага, везет, — Катя сильно удивилась, что девчонки ей завидуют. Она сначала даже думала, что они издеваются. Сама она ничего хорошего в появлении нового члена семьи не видела. Неужели они не понимают, что теперь все будет крутиться вокруг этого бесполезного существа? А Катю окончательно превратят в рабыню. — Теперь я вообще все по дому делать буду, — угрюмо предрекла она. — У матери осложнения после родов, ей придется помогать. Но Ритку они на меня не повесят, пусть даже не пытаются! Вон пусть отчим отдувается, раз так хотел ребенка. А эта малявка будет орать по ночам, никто спать не сможет. Да я вообще как зомби буду!

— Ничего, — обнадежила Яна. — Это все недолго будет. Полгода-год, и уже не малявка, а человек. С годовасиком легче, они уже многое понимают. Мне нравилось играть с братом, они прикольные, такие лапочки!

— А я с сестрой до одиннадцати лет дралась, — усмехнулась Инна, — у нас же разница в возрасте маленькая. А потом ничего, подружились. Сейчас вещи друг у друга отжимаем, и косметику.

— У вас нормальная разница в возрасте! А у нас с Риткой разница в семнадцать лет! На фиг мне с ней играть-то? — ворчала Катя. — Вот ведь надумали рожать на старости лет! Это неприлично уже. Да еще и в год, когда мне поступать, — она еще долго жаловалась, а подружки ее успокаивали, подливая шампанского. В конце концов, Катя повеселела. Родители у нее, конечно, не сахар, хорошо хоть с подругами повезло!

Все оказалось примерно так, как Катя себе и представляла. Маргарита была беспокойным болезненным ребенком, все время хныкала и не давала спать никому. Галина Андреевна старалась не нагружать близких домашней работой. Но малышка практически не слазила с рук. Поэтому иногда с ней приходилось нянчиться и Кате. Она делала все возможное, чтобы этого избежать. Пропадала в библиотеках, делая там уроки, на курсах, у подруг, якобы вместе готовясь к экзаменам. Приходила домой только к ночи. Когда мама ей выговаривала, что надо хоть немного помогать с сестрой, отвечала, что не нанималась в няньки. И вообще, она достаточно много делает по дому, чтобы на нее вешали еще и сестру.

— Я вот точно никогда не буду сбрасывать на тебя своих детей, — выговаривала Катя Галине Андреевне. — Вот и ты, сама родила, сама и воспитывай. А мне учиться надо, мне некогда.

— Ну-ну, — вздыхала мама, — посмотрим, как ты будешь справляться со своими детьми.

— Уж всяко лучше, чем ты, — фыркала Катя. На открытый конфликт девушка уже не шла, понимая, чем это может закончиться. Ведь отчим теперь содержал всю семью. Но бросить время от времени шпильку матери в отсутствие Ивана было очень приятно.