Фаербол на палочке

Вадим Кленин (2024)

Мальчик Даня воспитывается в приюте для несостоявшихся волшебников. От него отвернулась семья и остался единственный друг, который совсем не верит в магию, а только в технологии реального мира. Однажды друзья обнаружат, что подарки, которые привозят в приют спонсоры, куда-то исчезают. И мальчиков обвинят в воровстве. Им предстоит защитить свое честное имя, вывести на чистую воду реальных воришек и понять, существует ли в мире магия и как с ней управиться.

Глава 7. Анфилада Юга

Южная анфилада детского комплекса изнутри была похожа на заброшенную ветку метро. Только вместо электрических ламп, покрытых слоем пыли, дорогу освещал свет бледной луны, проникавший сверху через старинные витражи. Анфилада то погружалась во тьму, и тогда пробираться приходилось буквально на ощупь. То становилась похожей на полотно эксцентричного художника, заляпавшего холст красными, желтыми и фиолетовыми пятнами.

Этим вечером тут было пустынно и тихо — в отличие от противоположной, северной, анфилады. Потому эхо каждого шага мальчика разносилось вокруг, многократно усиливаясь. Пол еще и похрустывал, словно домовые рассыпали по нему много битого стекла. Всё это вместе с завывавшим на улице сильным ветром создавало в помещении крайне гнетущую атмосферу. Старый за́мок был рассержен и явно готовил ловушку для непрошенного гостя.

Никита крался вдоль правой стены, замирая от каждого шороха. Он старался держаться подальше от светлых пятен и искал узкий проход, который должен был привести его в подвал графского донжона.

Мальчик лишь однажды бывал в этой части комплекса и нужный поворот помнил нетвердо. На старинной схеме, хранившейся в библиотеке, донжон занимал солидную часть южной стены. Однако с тех времен, когда нарисовали такую карту, прошло много лет, и комплекс сильно разросся. Внутри крепости появились жилые корпуса, огромная столовая и прачечная, разместился гараж и пожарная часть. А вдоль самой живописной, западной, стены расположился целый квартал двухэтажных коттеджей.

Большого, но не бездонного бюджета школы на всё не хватало. И потому старая часть оказалась заброшена и постепенно ветшала, годами покрываясь пылью. Уроков тут не проводили уже лет пятьдесят, стены штукатурили последний раз к какому-то съезду давно сгинувшей партии. А проход в гардеробную, которая расположилась в бывшей темнице для узников замка, законсервировали, сменив на новый и светлый коридор, проложенный из восточного крыла комплекса.

Сюда же, в южную часть, теперь пробирались лишь редкие смельчаки, которых влекли старинные легенды. По рассказам старожилов, в предпоследнюю неделю декабря тут можно было встретить призрак огромного черного кота, по размерам похожего, скорее, на тигра. Он мог проходить в параллельный мир и по возвращении вручал какой-нибудь ценный подарок. А в Иванову ночь возникал призрак Кликуши, первого хозяина крепости. Тот составлял благоприятный гороскоп, и целый год ученик был крайне удачлив — получал только хорошие и отличные оценки, попадал на все экскурсии, откуда, на зависть остальным, возвращался веселым и довольным. Но горе тому, кто заставал встречу темного и светлого духов. Они неизменно вступали в яростную схватку. Если побеждал светлый волшебник, то в жизни свидетеля начиналась полоса неудач, которая длилась все двенадцать месяцев. Если же темный зверь — навсегда пропадала самая дорогая сердцу вещь.

Никита, конечно, в эти сказки не верил. И относился к ним как к обычным фантазиям детей, заточенных в слегка необычном детском доме. Сейчас он пытался понять, почему завхоз решил подставить именно его? На этот счет у него были свои соображения, однако обсудить их он ни с кем не мог. Или всё-таки дядя Василий больше копал под Даню? А может, просто переводил стрелки на двух несмышленышей, чтобы покрыть свое воровство?

Мальчик не представлял, кому во внешнем мире могли понадобиться те подарки, которые свозят в детский дом спонсоры. Ведь они далеко не лучшего качества и уж точно не брендовые. Да и в магазинах — где Никита, правда, ни разу не был, но которые видел в рекламных роликах по телевизору, — было всего завались. Только деньги плати.

— Неужели взрослые поверят, что два мальчика могли так быстро утащить столько добра, да еще и спрятать неизвестно где? — приостановившись, спросил он у самого себя. А заодно — пробуя выстроить линию защиты, если его всё-таки поймают и начнут расспрашивать. Впрочем, алиби рассы́палось буквально сразу, как только Никита вернулся из раздумий в реальный мир и огляделся вокруг. В этом темном коридоре было столько закоулков, что можно было спрятать всё что угодно! Хоть слона, хоть бегемота. Если, конечно, они поведут себя тихо.

Вопросы крутились в голове, ответы терялись в темноте, как свет луны в глубине коридора. Мальчик знал, что сейчас останавливаться нельзя, иначе страх парализует волю, и он не выполнит того, что задумал. А задумал он бежать. Для этого ему предстояло взять теплую одежду, пробраться через охраняемый выход и преодолеть еще несколько километров до ближайшей деревни, которая расположилась на противоположном берегу, не так уж далеко от моста.

Никита остановился и прислушался. Шагов позади слышно не было, но чувство опасности почему-то не отпускало. Интуиция вопила о том, что кто-то за ним продолжает следить и вот-вот схватит. Сердце колотилось в груди, словно желало вырваться наружу.

Он уже хотел продолжить путь, как неожиданно довольно мощный луч света пробился сквозь оранжевый витраж и подсветил боковой отнорок в анфиладе. Никита обошел ближайшую колонну и в двух метрах за ней увидел старый комод, за которым, однако, угадывалась еще одна, на вид довольно широкая, полость. Мальчик удивленно приподнял брови. Проход в гардеробную начинался значительно дальше, и на схеме этой глубокой ниши не было. Если, конечно, он всё помнил правильно.

Никита нерешительно обошел шкаф и сквозь густой сумрак увидел очертания двери. Настолько ветхой, словно ее установили еще во Вторую мировую войну. Старый кожзам, которым эта дверь была оббита, потрескался во многих местах, а по углам в потертостях уже вылезала грязная вата.

Никите стало любопытно. Он подошел, дернул ручку, и дверь легко отворилась. Внутри всё было похоже на военный бункер. Вдоль стен стояли старинные деревянные ящики, в которых в кино обычно хранят оружие. Также было несколько столов, покрытых зеленым сукном, и на каждом стоял черный телефон, на котором до абонента надо было дозваниваться, крутя по старинке диск с цифрами.

Лунный свет проникал сюда через голубые и фиолетовые витражи, и потому кабинет казался давно покинутым штабом войска подводного короля, но только без воды. Стеллажи были заставлены однотипными книгами в темно-красных обложках. Никита взял одну из них и очень удивился. Посередине обложки была вытеснена перевернутая пятиконечная звезда. Мальчик чуть не выронил издание, испугавшись этого древнего символа. Однако потом понял, что книга не страшная, она просто стояла вверх тормашками. И когда Никита повернул ее правильно, звезда приобрела вполне безобидное очертание.

Автора и названия на книге не было, и мальчик раскрыл ее примерно на середине. Увиденное его сильно удивило. Там были схемы, изображавшие принципы работы какого-то огромного и сложного механизма. На следующей странице шел текст, довольно сильно сдобренный сложными формулами. А потом — опять схемы и чертежи.

Не зная, что с этим делать, Никита захлопнул фолиант. Движение воздуха всколыхнуло вековую пыль, и лучи света как будто ожили. Они закрутились в широкие жгуты и стали похожи на призрачные буры лунного света, веками сверлящие эти древние, и уже мало кого интересующие знания.

Завороженный Никита простоял минут пять, любуясь на игру лунного света. Наконец, когда пыль успокоилась, он двинулся вперед, и тут прекрасную ночную темноту разрушил хлопок за спиной.

Мальчик резко обернулся, однако никого не увидел. Он бросился к двери, но та была закрыта, и на пыли около нее сохранились только его следы. На всякий случай Никита накинул щеколду. Выглядела она не ахти какой защитой — сильный взрослый без особого труда открыл бы эту дверь. Однако вновь вернувшийся страх заставил сделать хоть что-то для своей безопасности.

Никита приложил ухо к двери, опасаясь услышать шаги в коридоре. Однако там было тихо. Шорох послышался оттуда, откуда мальчик совсем не ожидал его услышать — из-за спины.

Этот шорох был настолько тихий, что только абсолютная тишина позволила его уловить. Никита медленно обернулся, и через секунду у дальней стены появились две мерцающие точки. Слегка качнувшись, они замерли и уставились на мальчика.

— Брысь! — скомандовал Никита.

Однако бусинки света никуда не исчезли и, кажется, наоборот, с интересом посмотрели на своего гонителя, будто даже зауважав его за храбрость. Они чуть скосились, словно их хозяин склонил голову набок. Этот жест доверия обнадежил Никиту. Он сделал шаг, другой, и то же самое проделал тот, кто смотрел сейчас на него из темноты.

— Кто ты? Покажись, — уже гораздо более дружелюбно попросил Никита.

Хозяином бусинок оказался небольшой котенок, который в сумерках помещения выглядел абсолютно черным. На вид ему было месяца четыре или пять. Он уже вырвался из норки, устав от надоевшей материнской опеки. И вышел изучать мир, не меньше Никиты опасаясь за свою безопасность.

Мальчик присел на корточки и протянул руку. Котенок не испугался, подался ближе, принюхался, но забираться на ладонь, как надеялся Никита, не стал. Затем потянулся так грациозно, как это умеют делать только кошки, и предложил поиграть. Пару раз мяукнул, подпрыгнул, побегал вокруг. Однако, не дождавшись действий со стороны мальчика, озадаченно сел на попу и недовольно пискнул. А потом разразился такой тирадой, что Никита даже опешил.

— Ты хочешь мне что-то рассказать? — спросил он, не поняв ни одного мява.

Зверек что-то промяукал, сделал еще один круг вокруг мальчика, а затем направился в дальний угол, периодически оглядываясь и будто приглашая последовать с собой.

Поколебавшись, Никита решил повиноваться. Когда они подошли к углу, котенок стремительно юркнул в какую-то щель и исчез. Удивленно почесав затылок, мальчик огляделся. И во мраке рассмотрел контуры небольшого сундучка, на вид еще более старого, чем все телефоны и ящики в этой комнате.

Сделав шаг в сторону — так, чтобы скупой свет осветил ларец, — Никита разглядел его внимательнее. Тот был оббит темно-коричневой кожей и окован железными лентами, правда, уже изрядно проржавевшими. Вдоль крышки шла инкрустация неизвестными стекляшками. Сейчас их ценность не смог бы понять даже самый искушенный геммолог¹. Они были покрыты густым слоем пыли и паутины, из-за чего выглядели совсем не привлекательными.

Никита задумчиво осмотрел сундук и засомневался, что внутри может быть спрятано что-то ценное. Никто не будет хранить деньги в таком очевидном месте. Эта часть комплекса, конечно, была давно заброшена, но не настолько, чтобы сделать случайного посетителя настоящим богачом.

— А может, ты волшебный? — не столько с надеждой, сколько с иронией спросил Никита.

И случилось то, чего мальчик совсем не ожидал: сундук стал переливаться разными цветами, словно действительно прибыл из волшебной сказки. Явно не из историй Шахерезады, но, возможно — из старинных русских былин.

Никита хмыкнул. Снова огляделся вокруг, а потом посмотрел вверх. И понял, что никакой магии тут нет. Просто по небу проплывали перистые, с разрывами облака, и они то пробивали цветные витражи, то тускнели, пропадая на доли секунды.

Впрочем, любопытство — чувство вполне прагматичное. И опирается на веру в чудеса лишь в раннем детстве. Никита не исключал, что может найти в сундуке что-то полезное. Уже через час он рассчитывал выйти за пределы крепости, и любой бриллиант, рубин или изумруд лишними точно не будут. Хотя мысленно мальчик готовился к тому, что на дне будет лежать что-то донельзя обидное. Вроде шутливой записки первооткрывателей, называвших последователей «лузерами», или вовсе — опустошенной банки из-под колы.

Однако крышка сундука была заперта.

Мальчик удвоил усилия, стал нажимать на разные части замка, однако тот оказался удивительно стойким. Даже учитывая его солидный возраст, этот запор защищал содержимое не хуже молодого воина.

Мальчик пыхтел и старался, но все попытки закончились полным фиаско. Отдышавшись, он решил перестать жалеть раритет. Засунул руку в карман и вытащил оттуда гвоздь-сотку, которую в свое время ему заточил один из старших парней, сделав таким образом довольно опасную штуковину.

Никита запихнул ее в замочную скважину, пошурудил ею там, однако безотказная доселе отмычка тут не сработала.

Разозленный Никита схватил сундук и, каким бы тяжелым тот ни казался, принялся его трясти. Внутри что-то негромко стукало, и это еще больше раззадорило мальчика. Однако замок не поддавался.

Расстроившись, Никита поставил ящик на край стола и почесал затылок. И тут случилось непредвиденное. По столешнице мелькнула серая тень — так, что мальчик успел убрать руку в самый последний момент — и врезалась всей тушкой в борт ящика. Тот зашатался, нерешительно, будто бы нехотя накренился и… с грохотом рухнул на пол.

Звук был таким громким, что казалось, прямо сейчас сюда слетятся и завхоз дядя Вася, и директор Болотникова, и даже все северные спонсоры. А заодно — и перепуганная детвора.

Решительный «мяв!» отвлек Никиту от панических мыслей. Он скосил глаза вниз и увидел странную картину: на груде искореженных досок, металлических лент и россыпи блестящих стекляшек гордо восседал серый котенок, который с любопытством и даже каким-то вызовом смотрел на мальчика.

К чести древнего замка, тот вынес даже такой выверт судьбы и до самого конца выполнил свой долг. Крышку он всё-таки удержал. Не пережили удара проржавевшие петли с противоположной от него стороны. Их вырвало с мясом, и содержимое сундука рассыпалось по полу.

Среди полуистлевших опилок, которые наполняли сундук, Никита увидел промасленный сверток из такой же ветхой ткани, словно она была соткана вручную еще при Вещем Олеге. Никита наклонился, поднял ее и аккуратно развернул, опасаясь, что та развалится у него в руках.

Свет вновь выглянувшей из-за облаков луны упал на темный продолговатый предмет. Никита присмотрелся: это оказались самые настоящие ножны — и не пустые — для довольно внушительного холодного оружия. На меч, пусть и самый короткий, оно, конечно, не тянуло даже с большой натяжкой. А вот на охотничий нож — вполне.

В навершие был встроен огромный полупрозрачный камень, который под лунным светом засиял, словно драгоценный. В памяти почему-то всплыло красивое название «сапфир» — из восточных сказок, которые им читала воспитательница.

Лезвие было темным, словно оно не отражало лунный свет, а поглощало его, наполняясь остротой и силой, лишенное такой пищи долгие годы назад. Рукоять, вырезанная из древесины, оказалась неожиданно теплой на ощупь. Удивительно легко легла в руку, словно сама хотела найти себе нового хозяина именно таких, невеликих габаритов. Резьба — и на рукояти, и на лезвии — изображала древние символы: круги, спирали и руны, которые наверняка были призваны защищать от темных сил.

Никита завороженно повел оружием из стороны в сторону. Каждое движение сопровождалось тончайшим, еле уловимым звоном, словно сталь радовалась свободе. От рукояти исходил слабый, но очень приятный аромат. Сладковатый, напоминавший смесь розы и миндаля.

Восхищение Никиты прервал котенок. Он снова пискнул, фыркнул и… сбежал, что-то провопив на бегу.

Маленький зверек вернул Никиту в реальность. Неприятная мысль кольнула сердце. Он вдруг вспомнил наивные глаза Дани и словно ощутил его боль и страдания, который тот наверняка сейчас испытывает. Никите стало стыдно. Сам-то он убежал, а вот младший приятель попался.

Этот малыш был крайне забавен. До сих пор верил в чудеса и даже магию, наивно надеясь, что она поможет ему вернуть родителей. Тех, кто отказался от собственного сына только потому, что тот был особенным. Родители Никиты погибли, и винить их был не в чем. Но много раз он ловил себя на мысли, что поступи они с ним так же, как родаки — с Даней, ни за что бы их не простил.

Сцена побега со склада снова прокрутилась в голове. Никита вспомнил, что, попав в ловушку, мелкий заголосил и, кажется, даже заплакал. Прокричал что-то обидное — то ли от боли, то ли от отчаяния. Издалека разобрать было трудно — Никита убегал со всех ног. К тому же за витражами бушевал северный ветер, заглушая чужую речь своими завываниями.

Никита задумался. И сам не заметил, как засунул нож в ножны, а те заткнул за пояс. Он размышлял. Противостоять взрослому у Дани не получится — в этом Никита был абсолютно уверен. Младший приятель расколется, назовет его имя, и за Никитой придут. Поэтому побег выглядел неизбежностью, и давнее желание слинять отсюда и «предъявить» бабушке, которая его тут бросила, согласовывалось с обстоятельствами. И если самому Дане, скорее всего, ничего не будет в силу его чудаковатости, то вот Никита может и поплатиться за двоих сразу.

— А значит, что? — спросил он сам себя вслух. И сам же ответил. — Значит, надо бежать. Вот только как и куда?

Выбраться из детского дома, который расположили в средневековой крепости — та еще задачка. Ворота запираются, и в будке постоянно сидит взрослый охранник. Наверняка дружок завхоза.

— Для начала нужно забрать теплые вещи, — вернул себя на землю Никита.

Сделав глубокий, успокаивающий выдох, он покинул комнату, где нашел неожиданное сокровище, и продолжил свой путь в подвалы древнего донжона. Через минуту Никита уже нашел знакомый проход. Тот был завален каким-то хламом, и пришлось попотеть, чтобы расчистить его. Но потом дорога оказалась спокойной и практически прямой, если не считать довольно крутого спуска по винтовой лестнице, ступеньки которой пугали своей ветхостью. Никита долго их разглядывал, прежде чем решил, что они выдержат его вес, а вот взрослого, скорее всего, остановят.

Он устремился вниз и оказался, наконец, в самой старой части комплекса — подвале графского донжона, который когда-то служил казематом, а сейчас был превращен в гардероб. Тишина здесь казалась осязаемой.

Конечно, никаких орудий пыток тут уже давно не было. Однако страх и паника жертв настолько сильно впитались в стены, что до сих пор находиться здесь, особенно одному, было крайне неуютно. Стук часов, висевших над входом, эхом повторялся в пустом помещении, отмеряя многоточиями быстрые секунды.

Около дальней стены стоял старый деревянный шкаф, который при появлении Никиты вдруг приоткрыл одну из своих створок, то ли приглашая мальчика в таинственный потусторонний мир, то ли желая им пообедать. От каждого порыва сквозняка дверца скрипела и делала это всё более недовольно и угрожающе.

Причина этого сквозняка стала понятна довольно быстро. Метель, бушевавшая уже третий день за витражами, вдруг стихла, будто гости, прибывшие с Севера, решили закончить свой визит и начали собираться в дорогу. Но при этом на улице резко похолодало, и мороз устремился туда, где было еще тепло. Никита поежился и двинулся к своему шкафчику, который находился на нижнем ярусе третьего блока.

Мальчик знал, что ключ висит на полочке возле двери. Воспитатели никогда не подозревали, что кто-то может попытаться проникнуть сюда ночью. Считали, что детям просто незачем спускаться в гардероб после отбоя.

Рука дрожала, но он всё же сумел вставить ключ в замочную скважину. Дверца открылась с легким щелчком. Свет почему-то не включался. Пришлось вытащить из кармана спички, зажечь и, держа огонек перед собой, начать медленно вытаскивать вещи. Сначала рюкзак, потом теплые штаны и ботинки. И в самом конце — пуховик, который Никита очень берег и которым гордился. Его подарили год назад — что называется, на вырост. Сейчас одежка была уже маловата, но красивый орел, прилепленный к правому предплечью, был предметом зависти для многих мальчишек — как из его потока, так и тех, кто постарше. Они, может быть, и отобрали бы этот патч у мелкого, но тот был на совесть пришит толстыми прочными нитями — в дополнение к крепкому клею. И отодрать его можно было, разве что разорвав весь рукав куртки.

На его удивление, на сборы хватило всего двух спичек. Тут пахло давно не стиранной детской верхней одеждой и обувью, которая часто промокала и редко высушивалась до конца. Повсюду стояли старые шкафы и коробки, а воздух был пропитан запахом плесени и затхлости.

Возле двери, которая вела наружу, Никита снова зажег спичку — на стене висела старая схема пожарной эвакуации. На ней были отмечены все выходы из здания, включая тот, что вел к воротам крепости. Достав перчатку, мальчик натянул ее на ладонь, а потом ударил по стеклу. Мелкие осколки ссыпались на пол, и Никита вырвал из креплений старую схему. Сложил ее вчетверо и засунул в карман.

С пухлым рюкзаком за плечами он тихонько вышел за дверь и прислушался. По-прежнему было тихо и неуютно. Слева раздался шорох. Никита замер, пытаясь понять, откуда идет звук. Шорох повторился и стал даже ритмичным, будто кто-то хрустел сухарем. В желудке заурчало, но Никита решил придавить чувство голода — не время.

Странный котенок больше не появлялся. Сделав глубокий вдох, Никита продолжил путь. Осталось самое сложное — выйти наружу. Никита знал, что ворота закрываются на ночь, но надеялся, что сможет найти способ открыть их. Пульт управления находился на посту охраны на цокольном этаже главного корпуса. Однако один из охранников, мужчина преклонного возраста, хранил запасной комплект в старой будке, которую построили еще до появления электричества. Она сохранилась лишь потому, что прекрасно вписывалась в архитектурный ансамбль.

Никита вытащил из кармана карту и еще раз сверился со своими воспоминаниями. Да, кратчайший путь к свободе лежал недалеко от самого сложного места. Однако он понадеялся, что несмотря на переполох, Ведьма не станет так рано поднимать бучу и перекрывать выходы. Она всё еще занята «туристами». Ну, разве что пустит по его следу завхоза Василия и его подручного горбуна. Сейчас Болотникова наверняка прогуливается в зимнем саду, рассказывая о том, как учит детей следить за растениями.

— Дурацкая привычка, эти занятия по биологии, — зло сплюнул Никита.

На выходе из подвала мальчик снова замер — и на этот раз не напрасно. Поблизости он расслышал уже не царапание или шорох, а шаги человека. Кто-то не торопясь шел по коридору, и эта походка была мальчику незнакома. Никита бросился назад, спрятавшись за одним из шкафов. Сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди.

Шаги приближались. Никита закрыл глаза, желая, чтобы его не заметили. Почему-то завибрировал нож, торчавший за поясом. Но пронесло. Шаги прошли мимо. Мальчик дождался, пока станет совсем тихо, и лишь тогда решился продолжить путь.

Он нажал на ручку двери и стал медленно, буквально по сантиметру в секунду, ее открывать. Пахну́ло незнакомым запахом, на фоне затхлости воздуха в раздевалке, даже приятным. Никита уловил нотки мандарина и ванили. Другие оттенки аромата были ему незнакомы. И тут он вспомнил: так пахло от журналиста, который взял у него интервью.

— Точно! Видимо, шастает по коридору. Сенсацию копает. Дал бы я тебе сенсацию, да ты мне не поверишь, — зло пробормотал Никита, вспомнив физиономию мужчины.

Самое поганое, что путь к воротам лежал в том направлении, в котором ушел этот самый журналист. Тяжело вздохнув, Никита снова прислушался.

— Кажется, еще немного, и я отращу уши, как у слона, — сострил он, хотя никто сейчас не мог оценить его шутки. И мальчик двинулся вперед.

Около первого поворота коридора он на всякий случай еще раз остановился. Аккуратно выглянул — и тут же отпрянул назад. В нескольких шагах от угла стояла фигура. В темноте она казалась легендарной злой статуей, которая шастает по ночам и будит детей, воруя их сон и радость.

Голова соображала не слишком быстро. В воздухе снова мелькнули нотки того самого запаха, однако тут они гораздо больше смешивались с другими ароматами и потому были уже нечеткими. Совсем недалеко находилась школьная кухня. И хотя в такую пору там уже ничего не готовили, запах еды Никита не спутал бы ни с чем другим.

Прошла минута-другая, но ничего не изменилось. Никита решился выглянуть еще раз. Фигура стояла на том же месте в той же позе. И мальчик хлопнул себя по лбу.

— Ну конечно!

За всей этой суетой он забыл, что как раз в этом месте стоит старый памятник, установленный одному из первых владельцев этого здания. Точнее — всего комплекса. Старому, но мощному воеводе, облаченному в кольчугу и опирающемуся правой рукой на меч.

Облегченно хмыкнув, Никита вышел из-за угла. До выхода из здания еще предстояло пройти метров четыреста — это, если учесть все переходы по этажам и безопасным коридорам. Напрямую тут совсем ничего, метров сто максимум. Но самая простая дорога слишком опасна — его могли обнаружить и остановить.

Настроение настолько улучшилось, что, проходя мимо статуи, Никита решил даже схулиганить. Щелкнул по носу древнего воеводу — слегка, чтобы не отбить пальцы. Однако монументу это явно не понравилось. Сначала он недовольно загудел — как сделала бы любая полая изнутри железяка. А потом ехидно поинтересовался:

— И далеко вы собрались, молодой человек?

Примечания

1

Геммолог — оценщик драгоценных камней.