Не быть волшебником

Вадим Степанов, 2015

Волшебник получает приглашение от неизвестного чародея, но оказывается втянут в дуэль с ним. Его друзья, один из которых – хозяин ада, а другой – покровитель летунов, помогают выбраться волшебнику из этой непростой ситуации. И все бы ничего, но чародей не собирается честно побеждать в поединке. К тому же, на волшебника, в не самое простое для него время, сваливаются: молодая летунья, ищущая приключений, и ученик, который вынужден экстерном постигать сложную науку волшебства. А есть ещё и верный спутник волшебника – кот Трюфель, который язвительными замечаниями подливает масла в огонь.

Глава 4

Нарушитель

Жить в детдоме не сахар, даже если твои воспитатели и педагоги хорошие люди. Все равно есть пустота, которую должна бы заполнять любовь родных и близких и которую вряд ли заполнишь чем-то другим. К тому же после детдома наступает другая пора. Если здесь все знакомо и понятно, то там, за стенками учреждения, начинается новая, неизвестная и, по слухам, совсем не легкая жизнь.

Костя знал, что меньше чем через год его ждут серьезные перемены. Скорее всего, это будет училище, общежитие и новые люди вокруг. И поэтому ему очень не хотелось взрослеть.

Костя был мечтателем, он любил, закрыв глаза, надев наушники, представлять, как он, оказавшись в другом мире, пускается в путешествие. Где вокруг него происходят потрясающие, прекрасные и интересные события. Он любил себя воображать рыцарем или разбойником из книжек, всегда благородным и отважным. Не раз он отправлялся в походы по Средиземью или плыл на корабле в прекрасную выдуманную страну. И эти путешествия всегда дарили эмоции, такие яркие, такие четкие, что казалось, они реальнее самой жизни.

Костю дразнили фантазером за то, что он любил рассказывать истории. Что-то он вычитывал из книг, что-то додумывал сам. Но в итоге, когда он начинал рассказывать о подвигах во имя благородства, вокруг него собирались все друзья и слушали не отрываясь.

Как-то Константину попалась книга о космических путешествиях. Он прочитал ее дважды. Первый раз он просто проглотил ее за один вечер, а потом всю ночь не мог уснуть под впечатлением. Оказывается, бывает так, что пределы Земли можно раздвинуть. И пределы космоса, и жизни, и смерти, и даже время не является чем-то объективным. Костя вдруг понял, что мечтать можно гораздо ярче, ведь ничего не останавливает твою фантазию. Это было настолько пьянящее открытие, что он даже испугался, ведь чувствовать такую свободу было почти опасно. Интуиция тогда его робко предупреждала, что свобода всегда несет в себе много такого, с чем не каждый человек может справиться.

И вот однажды Косте попалась в руки книга, в которой был рассказ так полюбившегося ему писателя Клайва Льюиса «Бракоразводный процесс». Вопреки ожиданиям, в рассказе говорилось не о трудностях семейной жизни. Рассказ затрагивал очень волнующую, особенно в этом возрасте, тему смерти. Точнее, того, что бывает после нее. Константину понравились описания в этой истории. И то, как герой видел дорогу в рай, и то, каким он видел ад. Ад, к слову, был совсем не таким, каким Костя его себе представлял. Никаких горячих сковородок и чертей, никаких мучений и истязаний. Все было довольно гуманно и в то же время жутко. И так Костю зацепила эта тема, что он стал представлять себе это место. Он даже пошел дальше и стал прикидывать, какой ад мог бы придумать он сам. Наверно это было бы что-нибудь похожее на выдумку Клайва Льюиса. Уж очень его смущали все эти гиены и сковородки. Душа — тонкая материя, пусть и ад будет тонок в своих подходах. Это, конечно, должен быть город, и в нем в своих заблуждениях мучаются грешники.

Костя уже в мыслях рисовал себе ад. Дом за домом он выстраивал улочки и кварталы. Представлял, каким унылым и серым должна быть эта обитель. И тут вдруг случилось странное. Кровать, на которой мечтал Костя, стала куда-то проваливаться. Потолок словно уплывал в небо, простыня, немного свисающая с кровати, коснулась дощатого пола. Костя так испугался, что захотел сразу выскочить из-под одеяла, но кровать, словно почувствовав его движение, ускорилась и в следующее мгновение ухнула в пропасть. Костя не кричал, он даже пошевелиться боялся, его кровать падала вниз, куда-то под землю. В какой-то момент Константин почувствовал, что падение стало замедляться. Оно становилось все медленнее, пока не остановилось совсем, небольшим стуком ножек о твердую поверхность.

Вокруг был непроглядный туман, сквозь который робко пробивался призрачный свет. Костя попробовал опустить ноги на пол. Пальцы коснулись мягкой травы. Константин, держась за кровать, встал и сделал два шага вперед. Не было ощущения опасности. Повинуясь природному любопытству, Костя сделал еще несколько шагов, потом еще. Осмелев, он ускорил шаг. И вдруг туман рассеялся, и перед ним появилась улица. Обычная улица, озаренная розовыми красками, какие бывают перед рассветом. Одноэтажные дома, ухоженные дворики, заборчики, дворник метет асфальт.

И тут Костя увидел черта. Черт выглядел точно так, как его описывали в книгах: черного цвета, ростом примерно полтора метра, рога на голове, клыкастая морда, копыта, хвост. Он старательно подметал улицу большой метлой. Но вдруг перестал мести и посмотрел в сторону Кости, который стоял, замерев от ужаса. Черт прислонил метлу к забору и пошел в сторону незваного гостя. Константин развернулся на босых пятках и бросился бежать обратно в туман.

Черт, увидев, что мальчик убегает, побежал за ним, крича что-то вдогонку. Но Костя и не думал останавливаться. Он бежал, не помня себя, не разбирая дороги, прочь от ужасного видения. Может, из-за паники, охватившей его, а может, просто потому, что в этом странном месте все подчинялось чужим законам, на пути Константина возникла маленькая кочка, которую он не заметил. Больно ударившись об эту злосчастную кочку большим пальцем ноги, Костя растянулся на траве. Он слышал, как его нагоняет черт и вот-вот настигнет. Костя в страхе обхватил голову руками и взмолился:

— Хоть бы все это было неправдой, хоть бы это был сон.

Но топот копыт за спиной становился только громче. Костя, боясь пошевелиться, пытался вспомнить что-то такое, что сидело давно в памяти, — истории из детских страшилок и баек. Где-то должен быть выход. У любого зла есть свой ограничитель. Он резко перевернулся на спину и крикнул:

— Сгинь, нечистая!

И черт исчез. Вот он бежал к Косте и через десяток шагов уже должен был схватить его, но только прозвучали Костины слова, как он исчез, растворился в воздухе.

Константин, не веря своему спасению, еще оставался на траве, боясь подняться. Но черт точно исчез, оставив после себя резкий запах серы. Подросток поднялся на ноги, потер ушибленные колени. Он решил, что лучше вернуться к своей кровати. Ведь раз она была его средством перемещения в этот мир, быть может, она же и вернет его обратно. Но только Константин повернулся в сторону, где предположительно должна была стоять его кровать, как вдруг за спиной он услышал:

— Что это такое? Стой!

Черт вернулся. На его мерзкой роже читались недоумение и злость, он сделал шаг в сторону Кости.

— Сгинь, нечистая! — прокричал Константин уже проверенные слова.

Черт исчез.

И снова появился.

Черт непонимающие оглядывал себя, периодически бросая настороженные взгляды на подростка.

Костя замер, он не ожидал, что черт снова появится, и появится так быстро. Подросток стоял, не решаясь куда-то дернуться, и не знал, что делать дальше. Поэтому на всякий случай он сказал еще раз:

— Сгинь, нечистая.

И черт снова пропал. И снова появился.

Костя расстроился, его средство спасения уже не было таким эффективным. На всякий случай он решил попробовать еще раз.

— Сгинь, нечи…

— Пожалуйста, не надо больше, — остановил его черт. У черта был обычный голос, не хриплый и страшный, а просто мужской и немного растерянный.

— Это вы мне? — уточнил Костя.

— Тебе, — утвердительно кивнул черт. — Не повторяй, пожалуйста, эти слова.

— А вы не нападайте на меня, — робко выставил свое условие Костя.

— Хорошо, — кивнул черт, — не буду. — И сделал два шага в сторону подростка.

— Сгинь…

— Все-все, — поднял руки черт в повинующемся жесте, — стою, не шевелюсь.

Константин не знал, что дальше делать. Он смотрел на черта, который переминался и явно неловко себя ощущал под чьим-то контролем.

— Ну, так и будем молчать? — спросил черт.

— Вы черт? — решил уточнить Костя.

— Черт, — ответил черт.

— А что это за место?

— Ад.

— Ад?

— Ты все будешь переспрашивать по сто раз?

— Извините. А если это ад, то получается, что я умер?

Черт на мгновение задумался.

— Вообще-то, — сказал он, — умершие попадают не так. Их встречают, провожают к своему дому, все объясняют. Да и силы они над нами не имеют. И вообще, чертей почти никогда не встречают здесь.

— Как не встречают? — не понял Костя.

— Ну, мы тут вроде коммунального хозяйства. Все делаем, готовим, убираем. И все это по ночам, пока грешники спят. Видишь, какие улицы чистые, это мой квартал, — гордо похвалился черт.

— Какой странный ад, — удивился подросток, — а что же грешники делают?

— Живут, — безразлично ответил черт, — мы их обеспечиваем всем, а они только потребляют. Гуляют, катаются на лодках, ходят в кино.

— А как же наказания и все такое?

— Ты про сковородки и котлы, горящие души и пытки?

— Ну да, — поежился Константин, живописно представляя себе эти муки.

— Нет таких у нас, — горько вздохнул черт. — Мы бы и рады, да только не мы все решаем.

— А кто?

— Волшебник, он все здесь придумал. Он и нас придумал. Строгий очень. Чуть что, сразу передумать обратно может.

Костя был сбит с толку: ад, черти, волшебник. И главное, непонятно, как все это связано с ним.

— Так, может, это волшебник меня сюда привел? — предположил он.

— Хм, — задумался черт, — может. Витя иногда приводит гостей. Хотя нет, он еще вчера уехал. Так что вряд ли он. Да и предупредил бы, что гости могут быть. Обычно мы готовимся.

— Готовитесь?

— Ну да. — Черт стал загибать пальцы. — Расчищаем поляну, накрываем столы, готовим вкусности всякие и какую-нибудь развлекательную программу.

— В аду?

— Ну а что, ад адом, но и нам надо как-то крутиться. Иногда корпоративы проводим или там свадьбы. Правда, бывают и другого рода гости, — усмехнулся черт, — к ним мы готовимся иначе. Этих мы называем воспитанниками. Мы разводим котлы, достаем трезубцы и прочую атрибутику. И наводим ужасы, в воспитательных целях, конечно.

— И все равно не понятно, что я-то тут делаю?

— Есть у меня одна догадка, — сказал черт, — скажи, ты можешь придумать что-нибудь?

— Что придумать? — не понял Костя.

— Ну не знаю, — задумался черт, — стул, например. А то я уже устал стоять.

— А как я его придумаю?

— Ну как, представь себе стул, а лучше кресло. Представь его стоящим рядом со мной. Пусть у него будет цвет и размер. Представь, из какого оно материала. Представь, что это кресло должно находиться в этом мире, на этой траве, окруженное этим воздухом. Можешь?

— Попробую.

Костя совсем не был уверен, что у него что-то получится. Легко сказать, придумай кресло. А вот так, с бухты-барахты, попав среди ночи в ад, в компании с чертом, не так уж просто сосредоточиться. Но это была странная ночь-утро, и Костя решил: почему бы и нет.

Он стал представлять себе кресло, которое он видел в кабинете заведующего детдома. Это было коричневое, потертое, с деревянными ручками кресло, на тонких облезлых ножках. Костя представил, что оно стоит рядом с чертом, потертые ножки кресла утопают в зеленой траве, на него падает сумрачный розовый свет.

И вдруг кресло из его головы действительно оказалось перед чертом.

— Ух ты! — сдавленно воскликнул Костя.

— Ну я так и думал, — спокойно сказал черт.

Он обошел кресло, с разных сторон оглядел, потрогал его, покачал, а после с довольным видом уселся.

— Что это значит? — недоумевал Костя.

— Это значит, — менторским тоном стал объяснять черт, — что ты, мальчик, — волшебник.

— Волшебник?

— Любишь ты переспрашивать. Да, волшебник. Потому что только волшебник может из ничего придумать что-то. Вот как это кресло. Я это понял еще, когда ты меня заставил исчезать. А то возился бы я с тобой.

— Но не очень уж ты испугался. — Костя все еще пребывал в шоке от только что полученной новости. — К тому же ты почти сразу появлялся.

— А это я тоже, кажется, понимаю, — сказал черт. — Мир ведь не твой, и все, что ты здесь делаешь, — временно. Ведь здесь действуют силы создателя, и они вроде как главнее.

Костя смотрел на нагло рассевшегося перед ним черта и пытался в голове уложить информацию. Получалось, что он может что-то делать, пусть и временно. Получалось, что он волшебник, самый настоящий. Получалось, что волшебники существуют на самом деле. И кресло, стоящее перед ним, тому доказательство. Вдруг Костю осенило — кресло! Ведь все, что он делает, здесь временно. Он хотел было предупредить черта, но не успел. Кресло исчезло, заставив черта плюхнуться на траву.

— Мог и сам сообразить, — проворчал черт, поднимаясь с земли.

— Может, я еще что-нибудь сделаю? — предложил Костя. Ему очень хотелось испытать, на что еще он способен.

— Хватит, — ответил черт. — Все равно это бессмысленно и временно. Мир-то не твой. А ну еще хозяин вернется, будет нам сею-вею.

— Но ты сказал, что вы, черти, слушаетесь волшебника.

— Начинается, — усмехнулся черт, — только власть почувствовал, сразу давай права качать. Нет уж, дорогой, мы подчиняемся нашему волшебнику, который нас создал. А ты — лимита, дуй обратно, ад — он не резиновый.

— Послушайте, — решил зайти с другой стороны Костя, — неужели вам не хотелось ничего изменить в здешних местах? Неужели вам все нравится в существующих порядках? Нравится готовить и убирать, пока грешники совершенно незаслуженно, с моей точки зрения, отдыхают в чудесном мире?

Черт опустил глаза и стал копытом поднимать траву, которую примял только что, упав с кресла. Он думал, что-то прикидывал.

— А с другой стороны, — вслух стал размышлять черт, — по уставу мы должны подчиняться волшебнику. А то, что прецедентов не было, это еще ничего не значит. — Он поднял глаза на Константина и спросил: — А ты готов взять на себя ответственность?

— Конечно! — Костя был готов на все, лишь бы почувствовать себя снова волшебником.

Начать они решили с одного из ближайших домов.

— Здесь живет лесник, — стал рассказывать черт, подведя подростка к окну дома. — Мужик, в общем, не то чтобы плохой, но уж очень психованный. Однажды застукал жену с другим, ну и, недолго думая, шлепнул обоих из ружья. А потом запил. Долго пил. А потом решил, что скучно ему вот так пить, наедине со своей бедой, и пошел в ближайшую деревню и там еще троих приговорил.

— Кошмар. — Костя осторожно разглядывал лесника через окно дома. — А что он там делает?

Черт заглянул в окно и ответил:

— Сериал смотрит, пиво пьет. Обычное дело.

— Ничего себе. А что, совесть его не мучает?

— Мучает, — уверенно сказал черт, — мы ее ежегодно выписываем, она приходит сюда и мучает. Знаешь, бывало, станет над ним и целый день не уходит. Но, правда, она занятая дама, ей еще многих надо обойти, поэтому особого эффекта достигнуть не получается.

— Так, может, мы сами попробуем его достигнуть?

— Предлагай.

— Смотри, — сказал Костя и повернулся к окну.

Лесник, мирно попивающий пиво, вдруг поперхнулся. Он резким движением отстранил пивную банку, осмотрел ее, заглянул внутрь и с криком отбросил.

— Что ты сделал? — восхитился черт.

— Пиво со вкусом крови, — гордо заявил Костя.

— Здорово, давай еще.

Костя снова повернулся к окну.

Лесник все еще с недоумением смотрел на лежащую на полу жестяную банку. Он нервно поерзал в кресле, но решил переключиться на другое удовольствие — телевизор. А там, с ружьем, нацеленным на него, стоял сам лесник. Раздался выстрел. Грешник выскочил из кресла и спрятался за стоящий рядом диван.

— Весело! — радостно сказал черт. — А еще наколдуй что-нибудь.

— У меня есть идея получше, — улыбнулся Костя. — Ты говоришь, что они вас не видят обычно?

— Не видят, — улыбнулся черт.

— Вот пусть увидят. Ты, давай, покажись ему на глаза. В окно выгляни, и пусть он тебя увидит.

Черт так и сделал. Лесник, увидев черта, весь побледнел, стал истерично бегать по комнате и искать укрытие. В итоге он его нашел в шкафу.

— А-а, страшно, человечек, — радовался черт. — Что мне дальше делать?

— Ничего, — ответил Костя, — просто стой.

И действительно, стратегия работала. Лесник, периодически выглядывая из шкафа, видел ухмыляющуюся морду черта и с криком захлопывал дверцу. Так продолжалось несколько раз.

— Смотри-смотри, — восхищался новой придумкой черт, — он совсем белый. Ой, он, кажется, плачет. Здорово, как давно я об этом мечтал.

— Ты вот что, — придумал Костя, — ты уйди на какое-то время, а когда он расслабится, снова покажись. А то привыкнет еще к тебе. Можешь в следующий раз эффектов каких-нибудь добавить.

— Эффектов? — удивился черт.

— Ну, знаешь, по стеклу поскреби, повой страшным голосом или в дверь постучи, тоже, кстати, страшно.

— Класс! — обрадовался черт, — а можно, я другим расскажу? Такая веселуха!

— Я боюсь, для этого грешника больше, чем один черт, будет перебор.

— Зачем для этого, есть же тысячи других.

— О, тогда, конечно, валяй. Каждому по грешнику, от каждого по способностям.

— Потрясающе! — ликовал черт, убегая к своим коллегам. — Это просто праздник какой-то.

— Да уж, — тихо произнес Костя, — праздник, который всегда с тобой.