Преломление. Путь к женской мечте

Валентина Гасс

В нашем непростом, жестоком современном мире достигнуть чего-то значимого можно только одним способом – идти вперёд. Несмотря ни на что. Несмотря на удары судьбы и проблемы, что валятся на нас, как из рога изобилия. Я говорю так уверенно, потому что сама испытала всякое: и безденежье, и разочарование, и отчаяние. «Преломление» – как раз об этом. О жизни обычной девчонки, которая только таким и занимается: совершает ошибки, блуждает в потёмках своей души, стремится к лучшему и ищет свою дорогу.

Нарисованное сердце

Дзынннннннь. Дзынннннннь.

Звонок. Который, как известно, звучит для учителя. Но куда там. Весь девятый «Б» срывается из-за парт, будто это не обычный школьный звонок с урока, а сирена пожарной тревоги. Хлопают крышки, начинается гам и гвалт, мелькают портфели.

Перемена!

Мне тоже не сидится на месте. Я хоть и девчонка, но никогда не была тихоней. В средних классах я вообще не отставала от пацанов. На крышу так на крышу, вплавь через котлован? Да легко! Братья Соболи из соседнего дома, Женька и Вовка, да я — вот наша малая боевая компания. Существовала ещё и банда большая, но в целом вы поняли, да?

Тётя Наташа, родная сестра моей мамы, зашла в гости и жалуется ей на племянницу. Её, тёти Наташи, дочь Надюха учится со мной в одном классе и, видимо, кое-чем делится дома.

— Валюха твоя, — говорит моей мамке тётя Наташа, — в школе в каждой бочке затычка, ты бы провела с ней беседу!

Подразумевается, что я не слышу разговора, хотя дверь в мою комнату приоткрыта и всё слышно. Во мне начинает закипать праведный гнев. Во-первых, Надюха — ябеда, получит от меня! А во-вторых, мама очень строгая, вначале накажет, а потом будет разбираться.

— Они за углом школы курят все, — не унимается тётя Наташа. — От моей дымом несло как от паровоза. Я ей уши надёргала, но без Валюхи там точно не обходится!

Я возмущена до глубины души! Какое курево?! Ну попробовала, но мне не понравилось. Потому что не получилось толком затянуться. А если не получилось, значит, и не буду, чё я, дура совсем?!

Я хватаю куртку и выскальзываю на улицу, пока не поднялся шухер. Ближе к вечеру, может, мамка отойдёт и остынет. А попадись ей под горячую руку — и вовсе буду неделю взаперти сидеть!

На улице промозглый весенний ветер, в небе низкие свинцовые облака. Неуютно и холодно.

— Митькова! — слышу знакомый голос. Навстречу одноклассница, Галя Строева. — Ты к контрольной подготовилась по биологии?

«Ёлки-палки, — думаю. — Вылетело из головы же с этими переживаниями. Контрольная годовая. Жуть».

— А ты? — хмуро спрашиваю.

— Сейчас в магаз схожу и буду учить, — отвечает Галка.

Я понимаю, что тоже надо идти домой, но ещё какое-то время бесполезно слоняюсь по грязным варваровским улицам. Так никого и не встретив из друзей, понуро следую домой на расправу. Но мне везёт — мама куда-то ушла по делам.

Сажусь за учебник по биологии, но никак не могу сосредоточиться: строчки расплываются перед глазами, а мысли скачут, и я никак не могу их собрать. Вскоре понимаю, что быстрее небо упадёт на землю, чем я выучу материал. Вздыхаю и достаю разлинованный в клетку листочек — именно на таких мы будем завтра писать контрольную. «Строение сердца» — вывожу я заглавие и начинаю скрупулёзно, высунув язык от усердия, перерисовывать схему из учебника.

Вечером, перед сном, дочитываю очередную сказку. Надо сказать, что я обожаю читать. Особенно сказки и всякие романтические истории. Потому что в моём воображении строки оживают и я как будто вижу всё происходящее. Переношусь в придуманный мир, и мне так хорошо — там благородные и сильные герои, красивые принцессы и такой волшебный, завораживающий мир.

Эта сказка про Рыцаря, которому волшебные огоньки в лесу предложили сделку: они забирают его живое сердце, поменяв на каменное, а взамен даруют власть и богатство — много подданных и гору монет и золота. «Опять сердце», — мелькает у меня. Вспоминаю, не забыла ли я положить «шпору» в портфель. Рыцарь соглашается. И из весёлого и доброго человека превращается во властного и злого тирана. Что вы хотите — сердце-то теперь каменное. Спохватившись, рыцарь просит у огоньков обратного обмена. Но те ставят условие: «Мы вернём тебе сердце, но надо его забрать у другого живого человека». На такую жертву соглашается скромная девушка Мария, которая полюбила Рыцаря уже давно, ещё когда он был добрым человеком. Рыцарь так раскаивается, что в тот момент, когда огоньки хотят забрать у Марии сердце, от переживаний его собственное мёртвое, каменное вдруг начинает биться и оживает. Девушка спасена, влюблённые женятся и живут долго и счастливо.

Я перелистываю последнюю страницу и целую минуту лежу недвижимо, переживая перипетии, произошедшие с героями. Потом тяжело вздыхаю. В сказках всё кончается хорошо, вот если б и в жизни так! А у меня завтра контрольная, как конец света! И никакой принц не поможет и не прискачет на белом коне!

В целом я учусь хорошо. Хорошистка. Даже можно сказать, что одна из лучших в классе. Я да Галя Строева. С одной стороны, повезло — вон у «ашек» целых три отличника и куча «хорошисток». А у нас класс бандитский какой-то, поведение ужасное. Учителя нас недолюбливают и сторонятся по стенкам, когда мы бежим на обед в столовую.

Нельзя сказать, что у меня какие-то там большие и глубокие знания. Я просто хитрая. Где-то списать, где-то попросить помочь, где-то возглавить процесс. А что? Я ответственная, недаром староста. Кто-то, возможно, скажет: списывать нехорошо, обманывать нечестно. Это, видимо, такие, кто никогда «шпор» не писал? А такие есть? Давайте не будем себя обманывать. Добиться результата доступными тебе средствами — тоже ведь умение. В нашем мире, и тогда, и сейчас, невозможно существовать безупречно. Нами правят компромиссы. Когда же, как не в школе, закладывать азы выгодных коммуникаций? Мне до сих пор нисколечко не стыдно, что школьница Валя Митькова прибегала к таким фокусам, чтобы получить хорошую оценку. Зато Валя Митькова нигде и никогда не пропадёт.

Теперь надо выгадать момент, когда Людмила Григорьевна, наша биологиня, повернётся ко мне спиной. До этих пор она, как суровый страж, ходит по рядам, заглядывая в листочки, словно предчувствуя подвох.

У меня начинают потеть ладошки, а листочек с нарисованным сердцем жжёт через карман, словно он раскалён добела.

Ну же! Небеса меня слышат, и Людмила Григорьевна действительно поворачивается ко мне спиной на долгие пятнадцать секунд. Мои руки жестом престидижитатора подменивают листочки, и я напускаю на себя очень умный вид, делая пишущей ручкой имитирующие движения. Когда биологичка оборачивается, она видит Валю Митькову, на которую нашло учебное вдохновение — она самозабвенно строчит контрольную работу.

Но не может видеть другого — как бешено колотится сердце Вали Митьковой. Мне кажется, что оно — сердце, — без преувеличения, выпрыгнет сейчас из груди. Мало того, я гляжу на листочек туманным от выплеска адреналина взглядом и вижу, что и моё нарисованное сердце начинает колотиться — точно, точно! — границы его размываются, и оно словно увеличивается-уменьшается в размерах. «Как в сказке, — думаю я на грани потери сознания, — моё нарисованное сердце тоже ожило!»

Когда на следующий день нам зачитывают оценки, я почти спокойна.

— Митькова — пять, — сообщает биологиня и недоверчиво зыркает на меня из-под бровей. Но придраться-то не к чему. Моя сданная работа идеальна.

Я не чувствую никаких угрызений совести. До сих пор. Спустя двадцать лет. Потому что и сегодня считаю эту оценку заслуженной.

— Митькова, — шепчет мне на ухо Женька Соболь. — Там пацаны казеиновые линейки нашли, айда дымовухи делать.

— Айда, — также шёпотом отзываюсь я, думаю про себя: как бы сделать так, чтобы школьный фартук не пропитался дымом. Мать унюхает — убьёт!