Дальний край

Валерий Свешников

Друзья приезжают на Дальний Восток. Они мечтают дружить семьями, жить на берегу моря и интересно работать. Но женщина, как пробежавшая черная кошка, разрушает старую дружбу.Однако мир не без добрых людей. Они помогают автору обрести опору в жизни. Появляются новые интересы и друзья, мир снова сияет яркими красками.Внезапно автору предлагают работу в другом городе, окрыленный мечтами, он решает — надо лететь, но странная череда нелепостей «говорит» — впереди большие перемены.

Песни жерлянок

Все наслышаны о колыбельных песнях. Они, действительно, помогают детям уснуть. Их ритмы и слова переносят малышей, так сказать, в объятия Морфея. Однако оказывается, встречаются «колыбельные» песни, после которых не только не уснешь, а и утратишь не только желание спать, но и душевный покой.

Сразу после приезда нас поселили в институтском общежитии. Оно располагалось поблизости от института, в одном из пятиэтажных зданий, тесно стоящих вокруг небольшого прудочка. Радость от новоселья портило одно обстоятельство — мы жили там на птичьих правах.

Особенность такого обитания была в том, что в трехкомнатной квартире общежития прописано примерно двадцать-двадцать пять сотрудников института. Правда, большая часть из них находилась либо в экспедиции на станциях, либо в Москве или Ленинграде, но в командировках. А оставшиеся — это примерно с десяток или чуть больше, сотрудников оказывались невольно соискателями крова и свободных коек.

Вот поэтому приходилось занимать любые свободные кровати, при этом твое, вроде бы, спальное место через неделю оказывалось с полным правом занятым возвратившимся сотрудником, так как он, как и ты, жилец этой квартиры.

Бывало и такое явление, когда число претендентов на койки заметно превышало их количество. Естественно, мы искали места у соседей или соседок. Это уж кому и как повезет.

Однажды мне пришлось ночевать даже на балконе — коль не удалось устроиться у соседей. У них количество мест тоже ограничено, и конкуренция бывала очень высокой.

Помимо упомянутых неудобств, необычным музыкальным сопровождением нашего сурового режима оказалось пение голосистых жерлянок. В том небольшом пруду под нашими окнами их водилось достаточно, для того, чтобы свести с ума сотню-другую жителей, а может, и побольше. С наступлением темноты земноводные начинали свои песни любви. По правде говоря, до десяти-одиннадцати часов вечера их пение не особенно мешало, и даже украшало эту местность.

Вообще-то пение этих животных отличается громкостью и даже мелодичностью. Но ближе к полуночи певуны уже мешали людям засыпать. И тут страдальцы понимали, что эти крики любовной страсти не дадут не то что глаза закрыть, а даже просто почитать или поговорить. Народ медленно свирепел, и начиналась борьба не за выживание, а за засыпание.

К счастью, а может, и к несчастью, тот пруд располагался прямо под окнами. И поэтому любой желающий заснуть, мог бросить в воду какой-нибудь тяжелый предмет. Падение чего угодно, вызывающее всплеск воды, заставляло жерлянок рефлекторно замолкнуть — ведь это мог быть сигнал тревоги.

Лягушки замолкали, и это давало возможность уснуть за какие-нибудь десять минут. Часть счастливцев засыпала, а кто не успевал, то продолжал борьбу, и начинал искать свой подходящий снаряд для метания по жерлянкам.

В конце концов, засыпали почти все. А утром народ спускался к этому злосчастному прудику, и искал свои орудия защиты, так как среди них встречались ценные вещи и не очень. Ведь иногда использовался и необходимый инвентарь, но попавшийся под горячую руку, к примеру, сковорода, кастрюля или теннисная ракетка, а бывало, и чайник.