Бриллиант Фортуны

Валерия Вербинина, 2011

Секретный агент российского императора Алексей Каверин получил малоприятное задание: убить на дуэли назойливого поклонника великой княжны Александры Михайловны. Девушка уехала в Ниццу на лечение и позволила себе завести неподобающее знакомство. Каково же было удивление Алексея, когда во фрейлине княжны он узнал Полину Серову, коллегу по особой службе и вечную соперницу! Но это была не единственная неприятность: дуэль закончилась совсем не так, как планировал Алексей. Однако когда они с Полиной все же нашли способ избавиться от сомнительного ухажера княжны, их планы нарушил старый знакомый – знаменитый французский сыщик Видок. Он ищет драгоценности французской короны, пропавшие во время революции, и теперь Алексей с Полиной вынуждены помогать ему, ведь компрометирующие княжну письма находятся у Видока!

Глава восьмая,

в которой поет соловей, а Алексея одолевают сомнения

Алексей поднялся в шесть часов утра. Накануне он предупредил Григория, что ему придется встать рано, и вскоре слуга внес к нему завтрак на подносе. Молодой человек немного поел, — самую малость, чтобы не чувствовать голода. Набивать желудок перед дуэлью — последнее дело, потому что сытый человек движется тяжелее, следовательно, у него больше шансов больше никогда не завтракать, не обедать и не ужинать.

— За мной должен заехать полковник Вадье, — сказал Алексей. — Предупреди меня, когда он появится.

— Как прикажете, Алексей Константинович, — сказал слуга. — Вы с полковником собираетесь на охоту?

Алексей рассеянно улыбнулся.

— На охоту? Что ж, можно сказать и так…

В доме было непривычно тихо. Обычно Варвара Федотовна металась по комнатам, хлопала дверями, отдавала приказания, а теперь царила сонная, ленивая тишина.

— Никто еще не встал? — спросил Каверин.

— Только ее высочество.

— А, — только и сказал Алексей.

Интересно, с чего бы ее изнеженному высочеству вставать ни свет ни заря? Уж не подложил ли ему любезник Эльстон какую-нибудь свинью?

Встревожившись, Алексей вызвал Жанну и спросил у нее, чем занимается ее хозяйка и почему она уже на ногах.

— Ее высочество часто так делает, — пояснила Жанна, кокетливо глядя на статного молодого человека. — Они и мадам Барбара не очень ладят. Поэтому ее высочество рада любой возможности побыть в одиночестве.

— А как же вторая фрейлина, мадемуазель Полина? — поинтересовался Алексей. — Я думал, ее высочество считает ее подругой.

Жанна тщательно разгладила складку на платье.

— Конечно, сударь, — сказала горничная, — но дружба тех, кто друг другу не равен, всегда имеет пределы.

Так, ваше превосходительство, спасибо за ценный совет. Действительно, нет ничего такого, что бы о нас не знали наши слуги.

— Можете идти, Жанна, — сказал Алексей.

Он отпустил и Григория и, посмотрев на часы, от нечего делать прошелся по комнате, заложив руки за спину. В саду запел соловей.

"Может быть, — подумал охваченный смятением Алексей, — это последний раз, когда я слышу пение соловья в своей жизни… Ведь я не навел справок об Эльстоне. Вдруг он бретер, каких поискать, и владеет шпагой не хуже меня… Но почему же он тогда пытался уклониться от поединка?».

Он заслушался и не заметил, как приехала карета.

— Господин полковник прибыл, — доложил Гришка.

Чувствуя в душе щемящее сожаление, Каверин отошел от окна. Соловей все пел, когда он вышел в сад. Листья и чашечки цветов были тяжелыми от росы, которая сказочно переливалась на солнце.

Из-за поворота аллеи вышла Александра Михайловна в голубом платье, с небрежно заколотыми волосами. В руках ее трепетал большой букет.

Княжна и Алексей едва не столкнулись. Она заметно смутилась. Он — тоже, хотя и по другой причине.

— Доброе утро, ваше высочество, — промолвил Алексей, учтиво поклонившись.

— Доброе утро, — нервно повторила она по-французски.

Вблизи она показалась ему еще более хорошенькой, чем всегда. Но, непонятно почему, ему стало бесконечно жаль ее, и он не смог заставить себя проговорить ни одну из требуемых этикетом малозначительных любезностей. Вместо этого он сказал:

— Я и не знал, что у вас в саду живет соловей.

— Правда? — обрадовалась она. — Вы слышали? А мы уж решили, что он улетел. Он так давно не пел!

Ее глаза заблестели, в голосе звучал искренний восторг. Было видно, что она не притворяется и что маленькая певчая птичка и в самом деле многое для нее значит. У Алексея сжалось сердце. А что же для нее значит тогда этот приторный парижский бездельник? Уж наверное, куда больше, чем соловей.

— Я прошу ваше высочество извинить меня, — нервно проговорил Каверин. — Меня… мне надо идти. Меня ждут. До свидания.

— До свидания, сударь, — сказала княжна.

Она смотрела, как он идет по дорожке к калитке, и Алексей спиной чувствовал ее взгляд. Он был рад, когда наконец смог сесть в карету.

— Доброе утро, полковник, — сказал он. — Все улажено, я надеюсь?

Вадье важно наклонил свою плешивую голову.

— Да, мсье. Нас ждут.

* * *

Это была большая светлая поляна. Позже Алексей вспомнил, что неподалеку росли кипарисы и, кажется, платаны, но за последние он не смог бы поручиться.

Полковник и Каверин прибыли первыми. Через несколько минут явился доктор, а за ним — дю Трамбле и Эльстон, который, как показалось офицеру, нервничал куда больше обычного. Дю Трамбле было лет сорок пять. Этот флегматичный, бородатый, невысокий человек представился Алексею и спросил, не хотят ли противники помириться.

— Нет, — сказал Каверин, не двинув бровью.

— Нет, — как эхо, откликнулся Эльстон.

Вадье принес шпаги. Алексей с его помощью снял фрак и жилет, которые в предстоящей схватке ему бы только помешали. Настроение у молодого человека было ровное и, пожалуй, самую чуточку бесшабашное. Он взял шпагу и повертел рукой так и эдак, чтобы привыкнуть к эфесу.

— Хорошее оружие, — сказал он Вадье. Тот, польщенный, кивнул.

Доктор сел на пень, сорвал травинку и стал ее покусывать. Было заметно, что он встревожен больше всех, исключая, пожалуй, Эльстона, который только что освободился от фрака и жилета и взял оставшуюся шпагу. Каверин, с вызовом глядя на этого трясущегося жалкого фата, несколько раз со свистом рассек лезвием воздух.

— Поздравляю вас, сударь, — неожиданно сказал Эльстон. — Я в восхищении.

— Неужели? — спросил Алексей, даже не давая себе труда скрыть сквозившую в голосе иронию.

— Вы нашли прекрасный повод для дуэли, — продолжал Эльстон. — Не сомневаюсь, начальство будет вами весьма довольно.

— Не понимаю, о чем вы, — бросил Каверин, нахмурившись.

— Вы ведь не просто так вчера затеяли со мной ссору, — бесстрашно продолжал Эльстон. Теперь он в упор глядел на Алексея, и тому не оставалось ничего другого, как опустить глаза. — Все поверили в это, но не я. Вам приказали вызвать меня на дуэль под любым предлогом и убить. Не так ли, милостивый государь?

Тон его сделался почти вызывающим.

— Вы бредите, — проговорил Алексей, призвав на помощь все свое самообладание.

— Кто, я? — возразил Эльстон. — Ничуть. Я знаю, кто я, и знаю, кто вы. Я — человек, посмевший полюбить девушку, которая для него не предназначена. А вы… — Он усмехнулся и смерил Каверина презрительным взглядом. — Вы называете себя русским офицером. Да разве вы офицер? Вы обыкновенный наемный убийца, которого подослал могущественный деспот, чтобы…

— Замолчите! — прошипел Алексей. — Я не желаю… Я запрещаю вам говорить со мной в таком тоне!

Эльстон смело вскинул голову.

— А я плевать хотел на ваши запрещения, — отозвался он. — Слышите? Два раза вы все равно меня не убьете. Но, даже если вы убьете меня, вам все равно ничего не поделать с моей любовью. Вы знаете, о ком я говорю. Так вот: даже ради спасения своей души я не смог бы от нее отречься. Вам этого, конечно, не понять, — прибавил он с презрением. — У вас есть приказ, а приказы надо исполнять. Только не думайте, что вам удалось обмануть меня, что я глуп и поверил в вашу жалкую уловку. Я знал, что этим рано или поздно кончится, но я не боюсь вас. Слышите? Не боюсь! Потому что за все в этом мире приходится платить, и жизнь — слишком ничтожная плата за такую любовь. Так делайте свое черное дело, вы, презренный человек, и радуйтесь, что вас для него избрали!

— Господа, — недовольно вмешался бородатый дю Трамбле, — что за разговоры между противниками?

— Так, пустяки, — процедил Эльстон и отсалютовал шпагой Алексею, после чего отошел назад. Каверин застыл на месте, сжимая в руке клинок. Бесстрашие Эльстона, его непоколебимость и то, как легко он разгадал его, Алексея, — все вместе произвело на молодого человека самое странное впечатление. Душа его разрывалась напополам.

— Начнем? — спросил полковник Вадье, поглядывая на часы, прикрепленные цепочкой к жилету.

— Да, пожалуй, — согласился дю Трамбле. — На позицию!

Противники вышли на середину поляны. На душе у Алексея было тяжело как никогда, Эльстон же шагал с решимостью отчаявшегося человека.

— Шпаги! Начинайте!

Алексей напал, но не слишком стремительно. Эльстон парировал. «Неплохо владеет шпагой, — мелькнуло в голове у Каверина. — Но я все равно сильнее».

Он перешел в наступление и отогнал Эльстона назад, дважды задев его кончиком шпаги. Пролилась кровь, но, по счастью, это были лишь пустячные царапины.

— Хорошо фехтует, — одобрительно промолвил полковник.

— Недурно, — сдержанно согласился дю Трамбле.

Доктор Лабрюни заерзал на пне. В глубине души он до конца надеялся, что эта дуэль окончится ничем. Противники принесут друг другу извинения, пожмут руки и мирно разойдутся. Но о «мирно разойдутся» теперь не могло быть и речи.

— Надеюсь, вам хорошо заплатят за вашу работу, — сказал Эльстон, чудом ускользнув от смертельного удара. — Мне было бы весьма огорчительно, если бы мою голову дешево оценили.

Алексей промахнулся, и Эльстон, воспользовавшись этим, полоснул его по плечу.

— Я думаю, вас даже повысят в звании, — продолжал Эльстон как ни в чем не бывало. — Вы достойный противник, мсье, и вполне этого заслуживаете. Хоть и наемный убийца.

— Я не… — начал Алексей в ярости. Он провел серию коротких стремительных приемов, заставивших Эльстона уйти в глухую защиту.

— Я знаю, знаю, — проговорил Эльстон. — Вы честный человек, и вам не в чем себя упрекнуть. Полно, сударь, вы принимаете меня за кого-то, кем я не являюсь.

— Вы сами виноваты в том, что произошло, — ответил Алексей. — И больше ничьей вины тут нет.

Он снова промахнулся. Эльстон легко парировал и бросился в нападение, но длилось это недолго — до очередного ранения, на этот раз серьезного. Кровь полилась ручьем.

— Ого! — беззаботно воскликнул Эльстон, как будто ранен не он, а кто-то другой. — Становится занятно, вы не находите, сударь?

— Сдавайтесь, — сквозь зубы промолвил Алексей, — и я сохраню вам жизнь.

— Мне — сдаться? — насмешливо спросил Эльстон. — Вы плохо меня знаете, сударь.

Он остановился, тяжело дыша, и переложил шпагу в левую руку. Каверин ему не препятствовал.

— Ну и что теперь? — спросил Эльстон. Правый бок у него был весь в крови. Эльстон дотронулся до него рукой и, поморщившись, взглянул на покрасневшую ладонь. — Хороший удар, мсье, — сказал он просто.

— Сдавайтесь, — настойчиво повторил Алексей. — Вы не можете больше драться.

— Благодаря вам, — ответил Эльстон с иронией.

Доктор Лабрюни подошел к секундантам. Его лицо было искажено самым неподдельным страданием.

— Господа, — проговорил он умоляюще, — надо что-то делать. Мсье Эльстон еле держится на ногах. Он ранен…

Доктор Лабрюни по натуре был добряк. Стыдно признаться, но он не выносил вида крови, а чья-то боль заставляла его мучиться ничуть не меньше, чем собственная. Может быть, именно поэтому он и сделался первоклассным врачом.

— Ого, — промолвил Эльстон. — А доктор-то не на шутку встревожен.

Алексей непроизвольно повернул голову в сторону. В следующее мгновение у его груди словно мелькнула стальная змея, и он почувствовал резкую боль. Потом кипарисы зашатались и поплыли вверх, а небо опрокинулось вниз. Больше Алексей Каверин ничего не видел и не слышал.