Не боги

Василий Мушинский, 2016

Яркие, оригинальные миры будущего. Приключения и драйв. Любовь и жесть. Что объединяет разных, очень разных персонажей? Одно – они не боги… Содержит нецензурную брань.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Яркий солнечный день на космодроме. Суета служб и техники. На стартовой площадке стальной горой возвышается челнок, готовый к старту. В космосе уже ждет исследовательский корабль.

Члены экипажа покинули здание диспетчерской, где их собирали для последних личных прощаний и официальной речи, и приготовились загружаться в автобус.

Но кроме напряженной суеты сложного момента и официальной торжественности в воздухе ощутимо висело и что-то еще…

И одним из внешних проявлений этого «чего-то» было армейское оцепление. Слишком много бойцов. И расставлены они как-то не так. Не так, как ставят для парадных целей.

А любой из местных, кто пригляделся бы к знакам различия солдат, был бы нешуточно удивлен. На петлицах вместо стандартных армейских знаков красовалась символика дивизии имени Чепаева.

В вооруженных силах Росфедерации чепаевцы занимали особое место. В отличие от всех регулярных силовиков, включая армию, флот, МВД, безопасность и ядерный щит, они подчинялись не президенту, а секретарю ЦК ПрофСоветов.

Президента избирали на срок. Главу правительства назначали. Секретарями же становились в результате закрытого тестирования среди полных членов ПрофСовета. Так что и сам кандидат не знал, на какую должность проходит отбор. И способность принять эту новость была еще одним последним тестом для занятия должности. И служил он до тех пор, пока выдерживал системные проверки здоровья.

Президент был фигурой публичной. Его имя и действия широко освещались прессой. Секретарь никогда не участвовал в какой бы то ни было публичной деятельности. И хотя данные о его личности не являлись охраняемой государственной тайной, тем не менее официальные источники их категорически не пропускали.

Президент являлся верховным главнокомандующим всех армейцев и спецслужб. Ему присягали все силовики — от каторжной охраны до ядерного щита. Все.

Все, кроме чепаевцев.

Эти корректные ребята появлялись в качестве вспомогательных сил и специалистов при самых разнообразных акциях, как силовых, так и МЧС, и серьезных экономических подвижках. Действовали они практически всегда вполне успешно, хотя и чуть-чуть хуже профессионалов. Разумеется, совершенно случайно.

И разумеется, совершено случайным было то, что все силовики традиционно проявляли в их адрес добродушную снисходительность. Их считали за младших братьев и армейские, и флотские, и безопасность, и МЧС. И даже высокомерные космофлотчики не прочь были посидеть с ними за стаканчиком. Разве что для профополчения они были братьями старшими.

Одиночные специалисты и небольшие части вполне успешно справлялись с совершенно разными задачами — от армейских до помощи в экспериментах РАН. Система организации, позволявшая координировать очень разных специалистов в единой структуре, разумеется, отличалась от обычной армейской, но и была ей родственна — если представить себе спецоперацию с применением разных родов войск.

Также, разумеется, совершенно случайным и не имевшим никакого отношения к сложившемуся статусу было… Было то, что структура финансировалась и мотивировалась отдельно от прочих силовиков. И таким образом НИКОГДА не участвовала в постоянной грызне — ни в межведомственной, за бюджет, ни в личной, за почести и карьеру. Плюс ко всему, бойцов дивизии готовили лучшие специалисты-психологи и от разведки, и от безопасности, и от РАН, и от МВД.

Карательными мерами чепаевцы не занимались. Хотя все и так знали, что их участие означает пристальное внимание второго лица в государстве… а вот это порой давало старт совершенно потрясающим карьерам. О чем тоже было известно каждому.

Поэтому неудивительно, что большинство офицеров-силовиков предпочитало получать помощь от данной структуры, чем от своих же коллег. Все всё понимали.

Тем более странным было происходящее. Полностью отодвинуть армейских? Говоря языком Дюма, экспедиция королевских мушкетеров была оцеплена гвардейцами кардинала…

Экипаж, примерно в полторы сотни человек, уходил в сторону автобуса. Сходные фигуры в легких скафандрах с зеркальными забралами, начисто скрывающими лицо.

Невысокая крепкая фигура с высшими знаками армии и космофлота на погонах и петлицах во главе колонны развернулась на короткий миг к оцеплению. Из ряда выдвинулся генерал лет пятидесяти. Короткий приказ — и два десятка бойцов вскидывают руки в воинском приветствии. Зеркальная сфера забрала не выражает ничего, но рука взлетает к шлему в ответном жесте. Человек идет дальше, чеканя шаг.

Высокий худой ученый топает среди островка голубой формы научников. Он крутит головой, словно старается все запомнить и оценить. Следом вышагивает фигура со знаками лаборанта, и даже скафандр не может скрыть её неловкости и мешковатости. Движения нарочитые, с примесью самолюбования.

Идет спортивным шагом член экспедиции с полковничьими знаками различия, среди пары десятков явных армейцев. Хищную кошачью пластику этих ребят не перепутаешь ни с кем. И, может, совершенно случайно, но бойцы оцепления отражаются в зеркальном забрале под разными углами. Словно идущий старается держать их всех в поле зрения, как при слежке.

Деловито катят тележки двое со знаками техслужбы. Мягко топает некрупная фигура работника медслужбы: движения расслабленные, словно человек ушел в себя.

Когда все уже загружаются в автобус, один из них, со знаками академика РАН, разворачивается и пытается пройти обратно. Его аккуратно, но твердо заворачивают бойцы. Подходит генерал чепаевцев… Спокойно. Властно.

— Уважаемый академик, вам пора грузиться.

Фигура удивленно, через динамик внешней связи:

— Это недоразумение. Как научный руководитель экспедиции, я должен выполнить проводы и вернуться для подготовки встречи и обработки результатов.

— Нет никакого недоразумения. Ваша борьба за чистоту рядов Академии наук, успехи в научном руководстве, а также помощь в комплектовании состава экспедиции были высоко оценены. Товарищ Секретарь лично провел заседание коллегии РАН, которое изменило устав и нормы экспедиционного кодекса. Теперь уставное место её руководителя — по месту ведения исследования. Товарищ Секретарь также велел передать своё глубокое сожаление по поводу того, что не было возможности поставить вас в известность об этом ранее. Мы понимаем, что человеку в сложной ситуации, как парашютисту перед прыжком, бывает, требуется помощь товарищей. Например, толчок в спину. Но подобные действия в окружении сложной техники могут запросто привести к несчастному случаю… Проследуйте в автобус, академик. Не создавайте травмоопасной ситуации.

Генерал говорил серьезно, как при парадной речи. А если его глаза и выражали что-то… отличное от смысла сказанного, то их скрывал козырек фуражки.

Академик потрясенно, на ватных ногах, зашел в автобус.

Автобус тронулся —

Глава 1

Лабораторный подотсек был ярко освещен. Большую его часть занимали размещенные по стенам автоматические экспериментальные блоки для подопытной живности. За прозрачным стеклопластиком нечто увлеченно шелестело, чего-то деловито грызло или скучно притворялось обстановкой. Впрочем, мало кто захотел бы особенно любопытствовать и знакомиться ближе с обитателями застеколья. Скорее уж близкое знакомство, без стекла, вызвало бы визг, ругань и соревнование по прыжкам в сторону.

Тараканы, муравьи, термиты, сверчки, гусеницы, личинки жуков — оно, конечно, тоже живые души, но вот обрадовать до искреннего счастья могут разве что энтомолога… Или рыбака.

Молодой, несколько полноватый мужчина в легком скафандре с открытым забралом тоскливо смотрел на стену. Его взгляд блуждал по видам в раме иллюминатора.

Яркие белые звезды, светящиеся облака «чего-то там» и даже летящая комета с длинным хвостом. Воплощение красоты и романтики дальних странствий.

— А мы летим орбитами, путями неизбитыми, — тихо мурлыкнул он себе под нос.

Увы, реальность тягостно разочаровывала. Рабочее место в исследовательской экспедиции — это не туризм. Круглые сутки находится масса тупой, скучной работы, которую так или иначе, а приходится делать.

Типичный пример — вот эта визуальная проверка автоматизированной лаборатории. Компьютер центра в исследовательском отделе и так регулярно снимает все данные. И провести все осмотры и анализ можно и не выходя из главной лаборатории. Так нет — обязательно надо запрячь на это живого человека.

Наверное, это потому, что на мыслящую железяку нельзя повесить ответственность за всякие разные неизбежные технические случайности. Компьютер скучно подкалывать и донимать нудными претензиями.

Интересно, как звали того парня, который занимался такого сорта работой в кругосветке Магеллана? Дочиста гальюны драить в дальних неизведанных морях… Это звучит. На дворе двадцать второй век — а человек чистит тараканьи сортиры… Да уж.

Живая жизнь, как и этот вид на стене, была не тем, чем казалась. Иллюминатор был всего лишь картиной в стилизованной раме. А настоящих окон на «Дежневе» не имелось вовсе. Для обзора использовалась сложная система разнообразных датчиков.

Перестав глазеть на картину, лаборант пошел вдоль стены, проверяя состояние живности и данные приборов на минидисплеях. Бесконечность цифири и светящихся пиктограмм на своем языке подтверждала: все идет как надо и куда надо.

Проделав часть работы, он остановился у одной ячейки и постучал пальцем по стеклу. Из своего логова заинтересованно выполз особенно крупный и противный таракан, окрещенный «Павлом» за сходство с одним знакомым.

Неожиданно помещение встряхнуло, человек не удержался на ногах и крепко приложился об пол.

— Больно, блин…

Свет замигал.

«Такого еще не было. Прежде все кончалось тряской».

Лаборант закрыл забрало скафандра. Воздух в системе автономного существования, конечно, куда менее приятен, чем общекорабельный… Но жесткая выволочка от начальства за нарушение инструкций безопасности — это еще неприятней.

Он сел в миникресло возле стенного экрана комма и пристегнулся. Теперь — ждать объявления по общей связи.

«Итак, до Старушки Земли бесконечные, неисчислимые пространства ледяной пустоты, а я, лаборант Виктор Владимирович Ким, жду. Нет, не автобуса и не звонка на телефон, а разрешения шевелиться дальше.

Как же я здесь очутился?

Мой старик был бы счастлив за меня, наверное. И за человечество. Когда открытие «структуры Свечникова» породило надежды на необычайный рывок в освоении космического пространства, он радовался этому как ребенок, как общей великой победе. «Человечество делает рывок к мечте».

Отец до последнего дня оставался романтиком и мечтателем. Он верил в высокие идеалы. Это было так странно, прожив его жизнь и видя все что он видел — оставаться махровым идеалистом. Родившийся в начале 21 века он слышал рассказы своего дедушки о бурных временах революции, о том, как прадедушка истовый коммунист и ученый основал их фамилию. Коммунистический Интернационал Молодежи — вместо насмешливой крестьянской клички, это звучало гордо. Для многих такие вещи — это была лишь мода, как выбор прически. Но кто-то верил истово, верил в лучшую жизнь

Крушились враги и покорялись дали…а потом что-то пошло не так. СССР перестал быть. И новая Россия как-то жила на его останках. Одни идеалы ушли, другие не прижились. Но люди жили и часто неплохо. Жила и страна. Отец — талантливый физик шаг за шагом, неожиданно для себя, оказался вдруг очень нужен Родине. Чем он занимался, он не рассказывал, только улыбался.

Мелькал калейдоскоп политических событий и разнообразных катастроф, но наука развивалась и бешенными темпами. Подымались и новые политическо — экономические центры в Южной Америке и Тихоокеанской Азии.

А потом…Потом случился «сорок четвертый кошмарный». До сих пор никто не брался доказать, чем же было происшедшее. Но без доказательств догадывались многие. Отец в том числе.

Официально никак не проясненная эпидемия, бившая сразу по всем живым видам, ударила по Тихоокеанскому Экономическому Союзу. Невообразимый штамм оказался чудовищно эффективен. Зараза косила культурные растения, скот, выбивала людей. В ней не было смертоносной силы чумы и при уходе больные почти всегда выживали, причем без последствий. Но…При уходе. А кто должен им заниматься, если зараженный становился совершенно беспомощным почти на два месяца? В сочетании с дикой, совершенно неестественной скоростью распространения эпидемии, результат получался жуткий.

От Владивостока до Кейптауна умирали миллионы. И казалось, что центров заражения бесконечно много. Русские пытались делать все возможное. Пытались — но сил просто не хватало, даже для минимальных результатов. Официальные лица Атлантической Производственной Организации заявляли, что понятия не имеют о причинах и ничем не могут помочь.

Отец рассказывал, что лучшие умы тогда ломали голову над тем КАК же это было сделано. Никакие агенты не смогли бы так сработать. Спутники? Но спутники прекрасно отслеживались.

Точного ответа, тогда так и не было получено. Зато, когда волна накрыла Российскую федерацию…

Некий… необъяснимый природный феномен, некие необъяснимые излучения пошли массово превращать роботизированные производственные комплексы Производственной Атлантической Организации в нерабочий металлолом. Заодно — роскошными склепами для своих обитателей становились родовые бункеры — поместья в горах Америк, Австралии и Новой Зеландии. Собственная система жизнеобеспечения убивала их обитателей со свирепой надежностью гильотины…

А безымянная хакерская группа запустила сверхвирус, если это был вирус, устроивший безумие по всей Европе, Северной и Южной Америкам. Взрывались, самоубивались, горели заводы, электростанции, фермы, лаборатории и военные базы.

Но самое веселое случилось потом… Пути «феноменов» — пересеклись…Зараза накрыла и Америки. Знал ли кто-то о том, что так будет? Очень похоже, потому что на следующий день после того как эпидемия начала свою пляску между Атлантикой и Тихим океаном группа богатейших людей США вышла на прямой контакт с правительством России. Официальная история умолчала о том, какие же именно «меры по борьбе с необъяснимыми феноменами» были взаимно предложены.

Болезнь в Азии и России удалось заблокировать и погасить. Промышленность в Америке перестала корчиться. Как ни странно, но усмирять вырвавшуюся на свободу заразу оказалось сложнее всего именно в США. А может быть и не странно — ведь потерявший управляемость механизм часто страшнее управляемого.

Мир в очередной раз выжил и изменился. И дело даже не в совершенно чудовищных человеческих потерях. Распались многие государственные и хозяйственные связи. Человечество погрязло в затяжной сорокалетней смуте. Мелочной и грязной, и от этого не менее кровавой, грызне кусков стран и банд за ресурсы. Но — все же ядра цивилизаций выжили. Выжила и наука, которую берегли, как последний довод войны.

Спустя сорок лет, Пекин вновь стал великолепным мегаполисом. Атлантисты перенесли свой административный центр в Веллингтон — но при этом сохранили свое традиционное название. А Москва, несмотря на вынос большинства административных центров в Екатеринбург, — покоряла души красотой истории в камне и металле.

Политика по-прежнему не была ни теплым, ни чистым делом. И если с китайцами несмотря на экономические интриги и промышленный шпионаж, отношения были доброжелательной «игрой по правилам», то атлантисты были постоянной угрозой. Их «забавой» было, в частности, организация и поддержка разнообразных сект в зоне влияния и на территории конкурентов.

Виктор Ким поморщился.

И ведь как работают стервецы — уверует очередной олух в то что он часть «великого братства самых сверхблизких, прелюбимейших, сверх-превыше мудрых, единокровных, светлейших, соплеменников-единоверцев, Самой Святостью избранных, с «прорезанными треугольником ушами»… а потом по указке хрен пойми кого, которого он в глаза не видел, и ничего про его жизнь не знает, бежит творить то дурь, то мерзость.

Сектантские мятежи были проблемой и большой кровью и для китайцев, и для русских. Но чем-то всерьез ответить атлантистам, пока руки были коротки.

«Открытием века» стало обнаружение «Потока», «Аномалии», «Структуры Свечникова». Спор за авторство и название был и есть не хуже, чем за лампочку накаливания. — Виктор улыбнулся.

— Странное физическое явление, впервые просчитанное астрономами еще в древнем двадцатом веке, растягивалось подобно реке среди звезд. Материя и излучения порою проходили через неё не задерживаясь — а порой взаимодействовали самыми разными способами. И порой словно «входили» в некую «дверь», бесследно исчезая. Чем оно было? Излучением? Полем? Потоком частиц? Существовали разные теории… И — не одной бесспорной. Что вообще-то в истории человечества скорее норма, чем исключение. Шоковым, — и важным было случайно открытое умение гарантированно «входить» и «выходить» из неё. Оказалось, что для объекта «растворенного» внутри, изменяется часть физических законов, действующих для пространства снаружи, а те что действуют — работают по иным формулам. Какие открывались возможности для перемещения, лежащего за пределами привычной физики!!!

Были расчёты, опыты, эксперименты, пробные запуски людей. Наконец запуск «Пророка» объединёнными усилиями всей Земли. Какие были надежды!

И — ничего. Корабль просто перестал выходить на связь.

Потом произошло межнациональное обострение, «лунные войны», ацтланская война. Дальний — и бесприбыльный, космос отодвинули.

Отец так и не дождался…

Разное бывало время. И разные бывали люди! Но кто-то умудрялся вопреки всему прожить жизнь идеей, и осмысливать идеалами.

«Пророк» не ответил, он молчал тогда, он молчит и сегодня. Если и были другие исследовательские попытки, то о них ничего не было известно. Возможно все погибли, а может быть, просто не смогли выйти на связь, потерявшись в бескрайнем пространстве вселенной.

Военные кризисы миновали. Зрелость встретила Виктора в эпоху нового подъема. Наладилась мирная жизнь и земляне вспомнили про дальний космос, про забытую бесконечность, что таила в себе неведомые тайны и безграничные возможности. Государственный Совет России принял решение переоборудовать три списанных военных корабля для экспериментальных исследований.

Но каких-то результатов озвучено не было. Что бы ни было причиной. Ничего — ни траура, ни извещений. Фигура умолчания. Это четвертый корабль — более того рискнувший на полномасштабную экспедицию.

Ходили слухи, что полусекретно, примерно в одно время с «Дежневым» ушли экспедиции — «Королева Елизавета» атлантистов, «Чжен Хэ» китайцев, и «Оратор» Гаванского конвента. Забавно, гаванцы обычно мало вкладывались в космос, скорее в биологию, но на этот раз решили принять участие в гонке и они.

«Дежнев», красавец, гордость нашего военного флота, построенный по новейшим, только отработанным технологиям. Лучшая электроника, мощнейший искусственный интеллект, ядерно — плазменный двигатель способный работать на широком спектре ядерных материалов, два вспомогательных двигателя…И это, не считая секретной экспериментальной аппаратуры, собственно позволяющей «погружаться» в «поток». А еще очень много оружия, шаттлы, парк разнообразных дронов, научная лаборатория сопоставимая с иным земным НИИ… Как армейские решились рискнуть своей золотой игрушкой?..

— Додумать мысль Виктор не успел. Жуткий удар тряхнул весь подотсек. С хрустом, пробкой вылетела из стены одна из ячеек и зависла в воздухе. Гравитация отрубилась. Сеть трещин прошла по стенам. Их края на глазах покрылись изморозью. Затем ледяная пленка прошла по большей части стен. Кореживший стены импульс сорвал кресло с креплений, выкинув его в центр помещения вместе с мелкими обломками. Свет погас.

Темноту теперь освещал лишь, как это ни странно, уцелевший экран стенного комма. Плавательными движениями Виктор выровнял тело. Подсветив ручным коммом, он поймал вылетевший ящик. Из него нагло шевелил усами все тот же рыжий таракан.

Ну ка давай посмотрим, что происходит — предложил лаборант Павлу.

Быстро набрав код на стенном комме, Виктор вышел в базу научно исследовательской лаборатории. Вообще то знать эти вещи лаборанту не полагалось. Но…Любопытство — свойство не только кошек. А система разнообразных датчиков, включая оптические, охватывала весь корабль изнутри и снаружи. Хотя личные помещения — естественно в доступе не были. Научиться заходить в нужные разделы управления было не так трудно, были б мозги.

Испытав легкий толчок самодовольства, старший лаборант Ким прошел по папкам с доступом непосредственного начальства и вывел на экран данные. И ничего. Часть внешних картинок отсутствовала. Одна показывала раскуроченный борт. Внутренние помещения не показывались вовсе.

— Да, что же это — подумал вслух Виктор. Нервозность и тревога в голосе звучали на грани истерики.

— Связь. Связь, где ж ты.

Связи с кем бы то ни было не получалось. Хуже того — комм мигнул и сдох, оставив комнату в темноте.

От растерянности Виктор выпустил из рук коробку с тараканом. Коробка медленно уплыла куда-то во тьму. Стало не только страшно, но и невыносимо тоскливо и обидно. Только что рядом было все человечество и экипаж. А теперь ни души вокруг, даже таракан, мать его тараканью, уплыл.

Кима захлестнуло щемящее чувство обиды и обреченности.

— А вдруг я последний выживший человек на корабле? Что если все мертвы и лишь я пока жив. Именно поэтому молчит внутренняя связь. Поэтому нет ремонтных роботов, зашивающих обшивку корабля.

Охваченный меланхоличными мыслями, он уставился на молчащий наручный коммуникатор, слабо светившийся на его руке. Тщетно попытавшись еще раз вызвать связь, он разочарованно глубоко вздохнул и, прикрыв глаза, позволил легкости охватить не только его тело, но и мысли. Пускай все идет своим чередом, думал он, судьбе лучше знать, как будет выглядеть его будущее.

Но через мгновение, как это часто бывало, легкость, что охватила его душу, превратилась в ноющую пустоту и грусть. Покорность фатализма сменилась на тревожные сомненья. Так просто обмануть самого себя. Возложить ответственность за события на предначертанную свыше судьбу. Вот только здравый смысл говорил, что виноват лишь ты сам.

Не судьба определила его на исследовательский корабль, Виктор сам подал заявку в экипаж «Дежнева». Здесь незачем пенять на мистичность судьбы. Все, в том числе и он — знали, что корабль, запросто может не вернуться назад.

Даже лучше других, потому что ты больше знал о судьбах других экспедиций. И подобных экспедиций вообще.

Он ведь сам принял это решение! Пусть и на эмоциях, пусть как ему казалось от безнадежности. И вот, теперь…Если умирать… Нагло лез наружу давно спрятанный в глубине души откровенный вопрос, правильно ли он поступил? И даже сейчас Виктор не знал, как на него ответить.

Вспомнилась сладкая, безмятежная юность. Память легко воспроизвела одно из самых ярких впечатлений его детства — радость отца при отправке «Пророка». Тот бы сейчас не сомневался, все — «во имя науки», «во имя человечества».

— Неудачи в карьере. Все еще лаборант в свои тридцать. Ах, как это было больно, для подающего надежды с детства, сына видного ученого.

Стоила ли попытка все ж таки поймать синюю птицу за хвост — игры со смертью?

Особенно, если все же умирать?

Отказ — в ответ на предложение пожениться. Ведь жили вместе и не один год. И все равно отказ. И разбежались.

Тошно. Больно. И ничего не исправить…

Стоило ли пытаться заглушить все чувства и мысли — лихим гусарским жестом?

Надоело. Хватит. Заткнись. По крайней мере отец бы мной гордился.

А сейчас…

Виктор подрегулировал ручной комм в режим фонарика. Дверные перегородки заклинило и вскрыть нечем. Луч выхватил из темноты начавшую таять ледяную пленку. А пиктограмма на комме показала, что в отсеке опять появился воздух в нужной дозе.

— Таак, если на корабле все же не все так плохо и есть живые, то через пару тройку часов начнется спасательная работа (голосок внутри хмыкнул — или не начнется…).

— В наборе экспериментальных реактивов есть раствор этилового спирта. Вот это точно то, что нужно «гусару науки» что бы не скучать эти часы между жизнью и смертью. — Хмыкнув курносым шнобелем, Виктор примерно сориентировался в помещении.

Он подплыл к нужной панели и потыкал пухлыми пальцами в сенсор. Обесточено.

— Тогда мы тебя попробуем по — другому — Лаборант поочередно отжал механические крепежи и оперевшись ногами в стену, вытащил весь блок. Покрутив в руках здоровенную стеклопластиковую дуру — контейнер, он наконец нашел нужный разъем. С разгорающимся азартом на лице Виктор выдавил пальцем из гнезда гибкую пластиковую капсулу — тюбик.

— Эврика! — Счастливый, как обезьяна, доставшая хитро спрятанный банан Виктор Ким кувыркнулся в воздухе.

— Йох хо хо, пятнадцать человек на сундук мертвеца, и блин тюбик спирта. Да здравствует величье человеческого разума!

Еще раз полюбовавшись на маркировку Це два Аш пять о Аш, он, неожиданно для себя самого, развеселился.

Высветив и выловив коробку с тараканом, Виктор торжественно заявил.

— Выпьем, брат, стоя, за славную судьбу великих первопроходцев.

Откинув забрало шлема, он поднес гибкую емкость в кулаке ко рту. В этот момент тело налилось тяжестью и Виктор Ким пре неудачно упал на пол. От боли и обиды ему захотелось сказать что-то длинное и крайне неинтеллигентное. Но не сказал. Затылок приложило обо что-то твердое, по лицу потекло что-то соленое — и обиженно злое Б…Зависло. А потом — была только темнота.

Рулевая рубка «Дежнева».

В рабочем кресле перед коммом с клавиатурой управления сидел человек несколько ниже среднего роста, крепкого телосложения. Больше — скафандр с закрытым зеркальным забралом увидеть не позволял. Но сам скафандр, на груди которого справа от ключиц до подреберья была прорисована эмалью система наградных планок — был примечателен. Как этой раскраской, так и сдвоенными петлицами армии и космофлота одновременно. При всей яркости отделки, щедро украшенной эмалью и металлами, это не выглядело нелепо и пестро, некой эстрадной бутафорией. Нет. Вечный мужской инстинкт, заставляющий завороженно любоваться оружием, узнал бы в этом иное. Это был тот древний жестокий шик, который позволяли себе матерые людоедские вожди, гусары или асы боевых машин.

С экрана на человека, со знаками капитана, смотрели окошки с теми же зеркальными щитками скафандров, плюс одно лицо.

Капитан молча ткнул сенсор. С экрана заговорил крупный рослый мужчина со знаками старпома. Хорошо поставленный голос, не лишенный мелодичности, выводил.

— Мы получили очень серьёзные повреждения. Что бы это ни было — повторение нас прикончит. Надо объявлять боевую тревогу — людей по капсулам и шаттлам. Часть по боевым постам — может и пригодится. Запускаем двигатели и быстро уходим к ближайшей планете. Успеем — хорошо.

Капитан, сделав жест ладонью говорившему, переключил сенсор.

Заговорил сухощавый человек со знаками старшего инженера.

— Два удара сильно повредили корпус. Из того, что ясно сейчас — разбит основной двигатель. Вспомогательные — по приборам частично работоспособны. Горючего почти нет. Больше сказать — надо разбираться.

Тот же жест капитана и тычек в сенсор.

Заговоривший был немолодой, лет за пятидесят на вид, человек. Худое длинное лицо, вытянутый нос, на котором висели очки в тонкой оправе, дополнялось бегающими голубыми глазами. Он явно отслеживал что-то еще на экране кроме разговора.

— Собственно, от меня, наверное, ожидается какая-то версия случившегося? Я конечно просмотрел все доступные данные датчиков — но вот понять, что это… Вообще ничего подобного не могло быть в принципе. Просто на основании всего что нам известно. Тем не менее вынужден признать да, это было и может быть вообще всем чем угодно — неизвестными инопланетянами, физическим явлением, соперниками с земли.

Нет. Но это не — воз — мож — но. Это как самолету в небе столкнуться с летающим хером… — Раздосадованный ученый потер пальцами лоб.

— И все же, старпом. Наверное, все же лучше сначала прикинуть какой-то план действий прежде чем начинать метаться, бежать куда-то сломя голову и устраивать паническую суету среди экипажа?

— Ты…Ты ничего не можешь сказать по своей специальности…И берешься нести какую-то…по чужой? Ты… — Старпом явно взбеленился.

— Прекратили. Оба — в разговоре впервые прозвучал голос капитана. Впечатляющий голос — низкий, злой и чудовищно давящий, как асфальтовый каток. Слова, сказанные с небольшим повышением голоса, хлестнули — как рявкнутая во все горло плац команда или приказ циркового дрессировщика.

— Значит того, что называется реально «херовой» ситуацией мы избежали. Старший помощник Новгородцев вы уже получили навигационные данные?

— Так точно.

— Коротко, где мы? Что рядом?

— Из полученного ясно что расчётные цифры курса и реальные — сильно отличаются. Кроме того, удар тоже изменил направление движения. Так что пока расчёты нашего местоположения — безуспешны. Приблизительно в неделе полета с разных сторон находятся пять планетных систем. Их координаты известны. Я предлагаю лететь к ближайшей.

— Профессор Миллер, ваша аппаратура позволяет что-то сказать по этим планетам?

— Да. Я собственно…

— Короче пожалуйста.

— В трех системах есть планеты интересные для высадки. На одной из них, судя по общим данным спектра есть кислородная атмосфера…

— Так, а материалы для заправки и ремонта там как?

— Да, хотя…

— Тогда хватит. Морозов, вы можете взять на себя ответственность за запуск резервных двигателей?

Инженер откликнулся не сразу. Пауза висела какое-то неизмеримое время. Потом ответил.

— Я беру ответственность за то, что двигатели не взорвутся при попытке запуска. Все остальное — как получится.

— Тогда приступайте немедленно. Если возможно, сохраните долю горючего для маневров по выведению на орбиту.

Экипажу объявим, что по причине неожиданного феномена было решено изменить точку прибытия экспедиции. Размер повреждений озвучивать не будем.

Или кто-то считает, что необходимо объявлять всем о том, что мы не знаем, что же произошло, где находимся и можем в любую минуту развалиться?

Зеркальные и одно живое лицо молчали. Молчали двое, чьи голоса так и не прозвучали. Одно с эмблемой медчасти и одно с полковничьими армейскими знаками. Молчала и пустая пиктограмма с пометкой «руководитель экспедиции».

Глава 2

В студенческой юности случались побуждения и похуже…Виктор приходил в себя морщась от мерзкого вкуса во рту.

— Прикусил чего — то. Точно. — Лицо было поцарапано осколками, а пахло все так, будто уходил в запой и забыл вернуться.

— Как себя чувствуете? — Сверху появилось открытое доброжелательное лицо начмеда Левашова.

Вообще то Виктор Ким нечасто имел с ним дело. В общем неплохой человек, хотя и занудноватый. Своих подчиненных особо не гонял, но за результатами работы следил самозабвенно и в чем-то фанатично. Левашов всегда был вежлив и доброжелателен — это располагало к нему. Его хрупкая невысокая фигура и невыразительное малость пучеглазое лицо с короткой аккуратной стрижкой пего русого цвета всегда как-то так появлялись… Как джин из бутылки. Джин чуток похожий на доброжелательного постиранного мопса.

— Кажется, вы пытались самостоятельно обработать свои царапины? Спиртом? — Начмед внимательно посмотрел в глаза Виктору.

— Мммм. Да. Скажите доктор я серьезно расшибся? Сотрясение мозга?

— По данным общего сканирования и первичного осмотра признаков сотрясения и гематом нет. Ни внутренних, ни внешних повреждений я не выявил. Зрачки нормальные. Это скорее был нервный обморок, чем последствия удара. У вас случалось подобное в прошлом? — Левашов серьезно, словно священнодействующий жрец, аккуратно убрал в пристегнутый к руке футляр какую-то машинку размером с пару книг.

— Нет. Да. Возможно. Доктор может мне стоит какое-то время соблюдать постельный режим? Во избежание осложнений?

— Если хотите проявить похвальную внимательность к своему здоровью, вы можете просто подойти в медчасть для общеоздоравливающих процедур. Ваши царапины я уже обработал, так что через день как раз стоит посмотреть общее состояние.

Хотя на дворе и был двадцать второй век, но Виктору все же не хотелось медицинских процедур непонятного характера. Сопя и оглядываясь, он встал на ноги оперевшись на протянутую руку доктора.

— Если вы желаете вернуться в свою каюту, то это лучше сделать по восьмому коридору через ангар шаттлов.

— Да, доктор, спасибо так и сделаю. — Лаборант, слегка пошатываясь, хотя в этом была скорее душевная, чем физическая потребность ушел по коридору.

— Парень все хочет доказать «что право имеет» — как может. Наивно, но трогательно…Великовозрастный ребенок. Мда… Сходная страсть в куда более гнилой форме наблюдается у другого пациента… фаллос морфис мутантис… Нельзя так о человеке…Бог с ним.

А вот Ерохин…Как он отдавал приказы… впечатляет… Живая легенда армии и флота в действии. Баек о его родословной ходит больше чем анекдотов. Например — потомственный военный, прадед которого так же, как и он сейчас служил в космофлоте. Один из Первых — Водивших корабли в космосе с начала космической эпохи. А другие предки брали Берлин и защищали Сталинград.

При этом, когда сам адмирал под настроение и хороший коньяк, на каком-то армейском празднике, начал выводить свой род вообще от Тамерлана — это закончилось безобразной дракой и разнесением в обломки обстановки ресторана…

Ходила история и про самостоятельно поднявшегося из низов во время смуты «окопного» офицера, больше похожего на бандитского «батьку» — в дальнейшем сумевшего получить образование «флотского» и заниматься космическими операциями.

Что известно реально?

Во время смуты, будущий генерал побеждал в противостояниях кусков вновь собираемой России. Подавил несколько этно-сектантских мятежей. А еще… Еще лично участвовал во всех сценах драмы Кузнецова. Включая штурм, где люто выжигал жилой комплекс повстанцев.

Кузнецов, база — поселение на Луне… Группа местной администрации решила объявить колонию с её богатейшими рудными залежами и бесценным роботизированным промкомплексом — независимой территорией. Они успешно взломали автоматическую систему защиты и мобилизовав часть персонала, начали полит обращения к местным и Земле. Это оказалось полным шоком и неожиданностью как для обывателей, так и для спецслужб.

Население базы частью попряталось в полной растерянности, частью поддержало щедрейшие обещание новоявленных «Вашингтонов». А Госсовет России не мог выразить никакого связного мнения.

Именно тогда Ерохин неожиданно провернул совершенно дикую на первый взгляд серию арестов в министерствах. Как он это сделал? Генерал — адмирал Роскосмоса? Которого, в те годы уже считали за декоративный пескосыпный раритет. Контакты в армии и безопасности еще со времен смуты? Спросить — так вряд ли ответит. Но — силовая система из армии и безопасности сработала неожиданно едино. А после арестов и замены части гражданских — подключилась и административная.

И лишь после этого, изрядно поредевший Госсовет провозгласил в эфире четкую и ясную программную позицию. Как же это звучало дословно…. А — «Научно промышленные достижения России были нагло присвоены кучкой людей, поставленных хранить и приумножать на общее благо сокровище, созданное трудами всех русских, трудящихся сейчас и наших предков, смотрящих на нас…

Непонимание карт и навигации, если ты смеешь носить погоны капитана — это тягчайшее преступление, равное массовому убийству. Капитан корабля НЕ ИМЕЕТ ПРАВА не знать, как действовать в соответствующей штатной ситуации.

Поэтому восставшим предложили сдачу и каторжные работы как ворам, а вот административным и военным растерявшимся в такой ситуации прошел расстрел.

А после отказа и перехвата запроса о «международном арбитраже», а на деле военной поддержке атлантистов — пошел штурм и уж тут, по официальной версии, из вожаков никто не выжил. Хотя картины казней активно использовались пропагандой атлантистов. Под жутчайший удар попали все — включая случайных гражданских и семьи участников. Для России, отходившей несколько десятилетий от жестокостей смуты — это было больше чем перебор. Это был шок. Пусть никто и не посмел возражать.

В награду Адмирал имел звание равное генералиссимусу и соответствующее содержание от космофлота… Ордена. Личная собственность. Чаша жизни через край.

Но кроме всех титулов было и другое — убойное обаяние железной воли, готовность доказать себя любым способом и в любой ситуации. Вот что не понятно… Почему Ерохин в свои «далеко за сто лет» не захотел уходить на заслуженный покой? Зачем ему, легендарному боевому адмиралу, овеянный воинской славой и обласканному почестями, вместо огромного особняка на побережье теплых морей — путешествие вполне возможно в один конец?

На людей медику посмотреть пришлось изрядно и обычно получалось неплохо их понимать. Человеческие страсти — по-своему сходны и шаблонны. И в экипаже народ, как и все бежит за чем то, отчего то, ну и те — кого Родина послала. Да. Идеалисты, авантюристы, и штрафники — каждый по-своему индивидуален. Каждый по-своему типичен… люди, люди…

Но вот куда отнести Ерохина? Адмирал не был идеалистом — слишком через многих он переступил. Ему явно не были нужны еще слава и богатства. Этого добра у него было в избытке и через край. Штрафник? Смешно. Приказ? А кто ему прикажет? Президент? Генсек? Ну, если объединятся, да соберут госсовет — то может быть. Хотя им зачем? Да и неслышно ничего про такое. Оставался лишь последний вариант, «бегство от»? — От чего убегаешь, Дмитрий Петрович? — думал Левашов, — от каких призраков хочешь скрыться? Уж не картины ли и голоса с «Кузнецова» преследуют тебя во время бессонницы?

Виктор задумчиво топал по коридору. Перед ним разошлись створки автодвери и открылся довольно обширный стартовый ангар с двумя посадочными шаттлами. Возле тяжелого грузового челнока стояли двое землян, поблескивая «зеркалами» шлемов. Лаборант радостно направился к ним, тем более что один из них, судя по раскраске скафандра — был из научного отдела.

Уже подойдя и выдав радостное «здравствуйте», он неловко замолчал. Полный набор знаков недвусмысленно значил, что один из двоих — это сам официальный руководитель экспедиции академик Феликс Данилович Жеровский. Правда вторым был единственный приятель Виктора по экспедиции, пилот из группы спецопераций Иван Орлов.

Два «здравствуй» прозвучало в ответ — и на том разговор завис. Ким удивленно скользнул взглядом по стоящим. К правой руке академика был пристегнут небольшой футляр — кейс. Затем взгляд мазнул по пилоту, после по шаттлу… В этот миг Виктор впервые пожалел, что откинул зеркальный щиток шлема.

Молчание затягивалось. Виктор уже собирался молча понемногу отойти, но в этот момент включился экран стенного коммуникатора. С экрана смотрел собственной персоной капитан. Несмотря на все достижения науки, такое омоложение, как у него — было уникальным. Было нечто жуткое в молодом, как у юнца лице и ярких молодых глазах — широкооткрытых и блестящих живым чувством вечного подростка.

И все же как только адмирал заговаривал, возникало чувство миража, за которым скрыто нечто иное. Слишком жесткие мимические морщины у губ и глаз обозначали характер. Слишком характерная манера говорить проявлялась. Даже избалованный властью ребенок не может иметь такие манеры. Собственно, именно избалованный так и не может.

— Экипажу Дежнева. Из-за непредусмотренного технического сбоя, корабль получил ряд повреждений. Мы совершили перемену курса и выход из «структуры Свечникова» в открытое пространство. Погибло двое членов экипажа. Около десяти ранено. Повреждения устраняются. Совет экспедиции принял решение продолжить экспедицию и исследовать перспективную планету. Корабль точно встал на курс и двигатели работают штатно. В настоящий момент экипажу можно полностью вернуться к своим занятиям… Ситуация под контролем. Конец связи.

Пилот, облегченно потянувшись и вздохнув грудью отщелкнул забрало. У него было простое, довольно симпатичное лицо, немного похожее на молодого Есенина. Вынув портсигар и зажигалку в одном футляре из маленького кармашка, он закурил.

Академик что-то медлил. Не снимая забрала, он оглянулся на комм.

— Лаборант, чем вы были заняты во время «технического сбоя?

— Проверял авто лабораторию. Когда случилось это — меня очень неудачно ударило. Там даже гравитация отключалась. Потом я потерял сознание и пришел в себя уже при оказании помощи Михаил Федоровичем.

— Вижу по лицу, вы очень хотите спросить меня — чем был занят я. Что ж не у всех служебный долг настолько прост как у вас. Священное обязательство руководителя экспедиции — это сохранить для человечества её результаты. Какую бы цену не заплатили люди за новое знание, все канет в бездну — если оно не будет воссоединено с Большим Человечеством. Таково уж свойство Бога науки. Именно поэтому единственный разумный закон в ситуации, в которой есть хотя бы намек на утрату бесценного семени мудрости — предпринять меры по его спасению. Таково Бремя Разума и его Крест.

Что ж теперь пришло время других обязанностей.

Жеровский довольно быстро ушел в один из коридоров.

Виктор слегка ошалело смотрел вслед академику. Орлов просто расслаблено курил, как-то своеобразно улыбаясь. От этой улыбки молодому ученому почему-то вспомнилось их первое знакомство и суть тех разговоров.

С чего все началось то?

Ах да с песенки… Когда в пищеблок зашел молодой армейский, как показалось тогда, раздражающе расфуфыренный… Виктор по меломанской привычке мурлыкнул

— Полна добра и подвига жизнь космоморяка. — совершено случайно искоса глянув на вошедшего.

И получил в ответ душевнейшую улыбочку «а ля — здравствуйте, я ваш доктор-психиатр» и подпевание «сожги мутанта, убей еретика».

— Как много демонов доблестные армейцы в «структуре Свечникова» отстреляли в текущем периоде? — продолжил Виктор.

— Ровно столько, сколько наша славная наука их там нашла.

— Увы, «поток» это не варп он не состоит из душ и чувств, так что ожидать в нем стаю демонов с отвертками не приходится. Еще он не «сумрак», не гиперпространство и не область измененной мерности — куда ни плюнь сплошное «не». Совершенно другое физическое явление. Отстреливать, резать и жечь прометием некого и не предвидится, остерегаюсь как бы ваши бесценные клинки совсем не заржавели от такой тоски…

— Раз Родина, в лице её старших товарищей, велела — значит нам есть тут дело. А тоску как ни будь переживем.

Древняя песенка, которая была как ни странно узнана, стала началом разговора, а потом и приятельства.

Черноволосый землянин, сидя в кресле что-то систематизировал на стационарном пульте — компьютере. Периодически он отвлекался — отдавая указания дроидам — рабочим через наручный комм — браслет. Те уходили поочередно «на дело» — грузить, собирать и чистить.

Совсем не красавец, и не звезда — смуглое лицо, тонкие губы, прямой нос невыдающихся форм — единственно примечательными в нем были лишь живые черные глаза.

Быстрый взгляд по стеллажам складского отсека, быстрый взгляд на экран с данными — указание. Еще раз. Указание. Полное погружение в дело. И тем не менее, когда дверь отошла в сторону и вошел посетитель, поблескивая зеркалом закрытого шлема — сидевший взлетел свечкой.

— Баталер, отмены тревоги не было. Почему шлем открыт? — рыкнул вошедший, со знаками полковника на вороте.

— Здравия желаю, Семен Борисович. Открытый шлем значительно ускоряет работы. Ускорение складских работ в условиях, когда приказано максимально помочь техникам, следствие из приказа капитана.

— Что можешь доложить по состоянию своего хозяйства?

— Так это к старшему администратору. Это его дело по уставу.

— Старший администратор в числе раненных. Будет в лучшем случае через месяц.

— Нууу. В любом случае я должен получить соответствующий запрос через свое (голос самое чуть-чуть выделил слово) начальство. Семен Борисович, а что все-таки случилось?

— Все что надо знать будет объявлено по общей связи.

— А неофициально?

— Баталер Нагибин, ты чего хочешь? Нарушения приказа?

— Семен Борисович, Семен Борисович, ну зачем так? Вы бы знали какое у меня горе. Все теплицы, размещенные мною по уговору с научным отделом на личных пространствах — все погибли.

Месяцы трудов и неудобств. Сколько личного времени и сил… Всё, всё — погибло.

Говоривший, выразительно морщил лоб, качал головой и расстроено расширял глаза. Правда, его угловатое лицо с тонкими губами было плохо приспособлено для жанра драмы… а черные глаза прирожденного цыганоеврея, с непередаваемой искрой жизненного цинизма, намекали любому внимательному человеку на реальную житейскую позицию их владельца. Даром, что Юрий Нагибин был самый что ни есть русский из казаков.

Но — экспрессия в исполнении лихо замещала нехватку убедительности мимики.

— Наука понесла тяжелую утрату. Вы не представляете, как это меня расстраивает.

— Расстраивает меньше, чем расстроит если мой доклад будет содержать пометку о том, что ты ни ххх не разбираешься в своих обязанностях. И наоборот если будет пометка о том, что ты полноценно замещал старшего по званию в его отсутствие…» Полковник взял паузу.

Юрий быстро поднял глаза.

— Что вам нужно знать?

— Что со складом?

— Уничтожен на две трети, начисто. Я уже разобрал то что было перемешано. За час с небольшим. (в голосе мелькнула гордость). Материалы и запросы для техников ушли в первую очередь.

— Что со снабжением людей?

Баталер понимающе задержал взгляд на зеркале шлема собеседника.

— Часть сохранилась, даже больше трети. Это в основном концентраты. Но все же на синтетику переходить придется еще очень нескоро. Практически начисто уничтожены маленькие радости и пищевые улучшения. Табак, алкоголь, праздничные рационы — все как корова языком.

Семен Борисович, я могу надеяться на некоторую долю…так сказать дружбы?

— Ты можешь помнить мое слово. Я его исполню.

В этот момент наручный комм гостя завибрировал и замигал красным, издавая приглушенный звук воздушной тревоги. Тот наклонил голову читая сообщение, а когда поднял — на баталере уже был закрыт шлем.

— Вот ххх, нет это не повторение. Это по моему профилю. Расслабься.

Глава 3.

— Ким, мне кажется, или вы не очень расстроены потерей своих питомцев? — просматривая разнообразные инфоокна на экране, задумчиво спросил профессор Миллер.

— Да что вы, Андрей Михайлович?! — почти искренне возмутился Виктор.

— Ну, хорошо… Вы можете сделать общий вывод вот из этих семи блоков? — показал глазами Андрей Михайлович.

В целом, конечно… — пытаясь понять подвох, ответил Виктор.

Не секрет что профессор, не любил три вещи — некомпетентность, хамство и неуместное критиканство. Поэтому, не слишком медля, добавил: — «По ним можно определить свойства биосферы планеты.»

— Что по ним определить можно в общих чертах — может определить любой, обладающий школьным образованием. Лаборант Ким, вы вывод сделайте. Хотя бы на уровне лаборанта.

— Ну, что тут заметить, Андрей Михайлович… Планета имеет ровный влажный климат, хотя и довольно прохладна. Соответственно биосфера хоть и разнообразна, но довольно невелика по общему объему.

— Хорошо, попробуйте ответить мне, на какие виды приходится основная доля биомассы. Кроме микроорганизмов, само собой.

— Так…Ну это растительность, тундрового типа в основном. Кустарники, редкие леса… В водоемах рыба. Нет птиц…Практически нет животных. А вот это интересно — довольно значительная доля…Насекомых???

— Может и не насекомых. Мы же не брали образцы — многозначительно отозвался профессор.

— Поэтому и спросил вас про особенности биосферы, которые вы пропустили… Присмотритесь к районам, где отмечается наличие этих «насекомых». Увидели? Нет? Ким, ну посмотрите внимательней, это приполярные области. Вы понимаете, что это означает?

— Вид зимних насекомых?

— Не только зимних, но и прежде неизвестных науке! Это открытие! Поэтому товарищ научный сотрудник, отгадайте, кто одним из первых отправится с экспедицией на планету?!

— Спасибо Андрей Михайлович…

Виктор замолчал, в тон профессора. Идея отправится на неизвестную планету, одним из первых его не сильно прельщала. Если не сказать больше…

— Андрей Михайлович, мы неделю двигались к планете, и уже не первый день сканируем её всеми способами вдоль и поперек. Но так и не решились совершить посадку. Не подскажите почему? А то в экипаже уже разное поговаривают…

— Старший лаборант, Вы только других слушаете или может быть, сами думать умеете?

— Предполагается какая-то опасность?

— Нет, все намного проще. Есть соответствующие директивы, которые, кстати, Вы изучали, перед тем как дать свое согласие на дальнюю экспедицию. В них четко прописаны, сроки, после которых экипаж корабля имеет право совершить первую высадку. Скажите мне, через сколько дней, в соответствии с директивой, мы имеет право совершить первую посадку?

Миллер замолчал, казалось, что его вытянутое лицо стало несколько длиннее. Профессор внимательно, как преподаватель оценивает студента, стал следить за его реакцией.

Виктор не считал, что не обладает особенными навыками, которые бы выделяли его из общей толпы. Он не был физически одарен и не превосходил свою среду выдающимся интеллектом. Но вот что Ким умел, так это быстро и хладнокровно анализировать большие объемы данных. Поэтому, лишь слегка прищурившись и изобразив скучающий вид, он начал говорить:

— Стандартно сканеры, используя данные с запущенных ранее спутников, способны оценить структуру, состав и основные характеристики планеты за сутки. Анализ поверхности, при полной загрузке исполнительных операторов за двое. Итого уже три дня. Дроны анализаторы, способны создавать видео-визуализацию за два дня. Еще пару дней на сбор данных по биосфере. Получается, Андрей Михайлович, что неделя…

Прежде чем Миллер успел открыть рот, Виктор Ким добавил:

— Но это идеальные сроки. Экипажи операторов, могут работать с различной скоростью, с разной частотой на перекуры… Дроны выходят из строя, бессовестно врут из-за неверных настроек и неправильной калибровки. Значит, профессор, добавляем еще неделю на погрешности и в итоге должны получить около двух недель изучения планеты перед первой высадкой на планету.

Профессор одобрительно промолчал, слегка вздернутые уголки его губ показали, что Виктор прав в своих рассуждениях.

На экраны вылетел очередной инфопакет и Миллер сначала принял, а потом и начал его разбирать. Андрей Михайлович целиком ушел в изучение таблиц на экране. Виктор почувствовал себя лишним, однако, не решаясь нарушить тишину, стал ждать. Миллер целиком ушел в работу, сосредоточенный и внимательный, лишь иногда что-то говорил про себя тихим шепотом.

На рабочем экране профессора графики сменились чередой живописных картинок планеты. Виды местности, снятые спутниками и дронами — могли заставить замереть сердце художника. Бескрайние равнины, засыпанные снегом. Горы — во всей красоте разноцветных скал. Водоемы разных размеров и цветов. Серый, зеленый, голубой, серебристый блеск и движение тихих и бурных вод — завораживал. На равнинах и среди осыпей, цвели неизвестные растения.

Виктор не многое понимал из графиков на второстепенных, боковых экранах, не хватало навыков и специализации. Но общий смысл мог уловить и он. Планета была довольна бедна на ценные минералы и ископаемые. К тому же ресурсы часто залегали в областях, накрытых километровыми ледниками. На планете почти не было лесов. Все больше низкорослые, сухие кустарники.

Жизнь на планете, несмотря на суровые климатические условия, была разнообразна, однако отличалась низким показателем общей биомассы. Уровень, которого рос к экватору и резко падал в приполярных областях. В целом планета, как ни странно, для человека была вполне пригодна. Особенно в горных областях, хотя там природа была беднее, чем в низменностях.

Виктору начало казаться, что профессор за своей работой просто забыл про него. Напоминать о себе не особенно хотелось. Во-первых, Миллер, скорее всего, озадачит его какой-нибудь скучной и ненужной работой, а во-вторых, профессор терпеть не мог, когда его отрывали от дел. Меньше всего ему хотелось сейчас слушать скучные нравоучения про то, что наука требует тишины и вдумчивости. К тому же графики содержали много полезной и интересной информации. Виктор стал озираться в поисках удобного стула.

На левом от профессора экране инфоокно сменилось физиономией одного из операторов дронов:

— Андрей Михайлович…

— Да, это я,» — протянул в ответ, продолжая работать, профессор, — «зачем… зачем отвлекаете меня?

— Есть информация со спутников, поступают весьма интересные данные…

— Я их видел, уже изучил, повторяю свой вопрос — зачем Вы меня отвлекаете?

— Андрей Михайлович, Вы не поняли, из области, которую мы уже отсканировали и изучили, поступают новые данные.

— И какие?

— Фиксируются странные всплески увеличения температуры и появление из ниоткуда биомассы.

Профессор оторвался от центрального экрана с данными и внимательно посмотрел на оператора:

— Костры?

— Похоже, что да Андрей Михайлович, мы отправили туда дроны-охотники, в течение часа будет картинка.

— Замечательно, — заинтригованно произнес профессор. — Как только будет изображение, немедленно направьте его на мое рабочее место.

Миллер отключил видеосвязь с оператором и, откинувшись на спинку кресла, очевидно забыв о скучающем за спиной Викторе, вслух произнес:

— Интересно… Может, наши, в нарушении всех директив… А зачем им?.. А если нет, то кто?..

Ужасно неловко себя чувствуя, Виктор откашлялся. Миллер дернулся и обернулся:

— А, лаборант, извините, я совсем позабыл о вас. Вы пока свободны…

Глава 4.

Это служебное помещение на космическом корабле напоминало обычную производственную курилку. В отличие от соседних, чьи поверхности были заполнены разнообразными агрегатами, всевозможными циферблатами, мониторами всех размеров и видов датчиками работы механизмов и самими механизмами-здесь были только вытянутые сиденья и стол. Белые лампы и прорези вентиляции — вот и вся обстановка. За столом сидел рослый жилистый мужик в спецовке. Как у него получалось выглядеть помято и пыльно в скафандре 22 — го века который не мялся по техническим свойствам, на корабле где пыли не было в принципе — не знал никто…

Незапоминающееся лицо, с мрачно отсутствующим выражением и пристальный взгляд серых глаз дополняли образ. В настоящее время человек пил что — то наливая себе из термоса, рядом лежал уставной тюбик-паек и неуставная упаковка чего — то сладкого.

Дверь плавно отошла и на сиденье энергично хлопнулся Юрий Нагибин.

— Здоров Сергеич, как дела технические? Что у нас с повреждениями и ремонтом?

— Дела технические, как всегда планово. Скажи лучше, Юра как у нас со снабжением? Что там у нас по запасам?

Юрий преисполнился страданием —

Представляешь погибли все мои саженцы, погибли все запасы корабля для маленьких радостей — табак, кофе, спиртное.

Голос звучал с искренним страдающим надрывом.

— Типовые пайковые запасы остались хорошо если на треть. Нарушение условий хранения еще может себя показать позднее.

— Так значит, погибли все три твои горшка с табаком и все четыре с кофе? — Спокойный доброжелательный голос и все тот же внимательный взгляд Дмитрий Сергеича Морозова.

— Сергеич!!! — Возмущение в голосе Юрия было безмерно.

— Ты терзаешь мое сердце.

— Ладно, ладно Юра, я понял. Так говоришь на корабле больше нет ни курева, ни спиртного? Даже кофе нет и чая?

— Увы — ничего. Чая правда немного и чуть — чуть неуставных сладостей у меня лично. — Горечь и легкая надежда звучали в каждой ноте голоса.

— Так что там у нас по повреждениям и ремонту? Сам знаешь на совет я доступа не имею — а общий бюллетень собрания — это издевательство.

Дмитрий Морозов допил свой кофе. Аккуратно доел сладость в упаковке.

— А что по повреждениям? Что такое технология внешнего складирования — знаешь сам. Ячейки, по сути, ставятся как обвес на корпус во время загрузки на орбите. И при сложных маневрах по уставу держатся пустыми — во избежание лишних потерь и влияния на курс корабля. При входе в атмосферу и вовсе могут сбрасываться. Хорошее изобретение, кроме дополнительных объемов хранения — добавляет дополнительный пояс — бампер на корпус. Опять же броня от всяких случайностей.

Отчасти это нас и спасло — но ячейки само собой частью разгерметизировались, частью всмятку. Хотя, о чем тут жалеть — они ведь пустые.

Корпус, двигатели и аппаратура работает. И слава богу, что работают. Но что бы восстановить ход и прочность до нормы надо много энергии и металла. У нас столько нет. А если доведется попасть под еще один такой удар — то нам хватит с запасом. Собственно, нам хватит намного меньшего что бы полностью кончиться.

Так Юр, пошел я доделывать ремонт, много еще можно восстановить.

Оставив Юрия со всё той же скорбной маской на лице Морозов вышел в коридор. Там он вынул из кармана кусок картона, на котором было накарябано старым добрым простым карандашом.

— Сергеич, остатки из ячейки 45-12 мы перекинули в техническую S — 78 — там в основном хорошее курево, явно была выпивка и какая — то элитная еда — выжила только часть курева. Что теперь?

Через несколько переходов и дверей Морозов добродушно рыкнул:

— Хорош дурку нарезать, продолжаем работу.

Бригада, резавшаяся в домино, подняла глаза как один человек

— Так что там с куревом?

— Уставное кончилось. А неуставное это нарушение, которое наш старик не поймет. По уставу таких личных складов быть не должно. Как ты его будешь использовать что бы не накрыли? У тебя есть хитрое прикрытие, мол сам, своими руками вырастил? Во славу науки, епона мама. Нету. А напрашиваться на капитанский гнев не стоит.

Так что сейчас опломбирую от греха. А будет случай чтоб вскрыть, слово — вскроем и поделим на всех поровну, по справедливости.

Один из мужиков хмыкнул.

— Юра будет в восторге. Его нычка раскулачена по — большевистски. Явно для себя покупал такой добрый запасец.

— Юра? Пусть скажет спасибо, что никто его заначку за полгода не заложил капитану, пока он её в одну харю трескал.

— Так ты знал. — Мужик заржал.

Лаборант Ким прошел в блок общего питания. Подошел к барной стойке и быстро набрал личный код на сенсоре, затем заказ. Через минуту автоматика выкатила поднос с пищевым набором. Мысли текли лениво, вяло.

— Поставили бы что ли замок на чтение отпечатка, чтобы не возиться с набором кода каждый раз.

Дверь отошла в сторону и в комнату добродушным смерчем ввалился Орлов. Плюхнувшись на соседнее сидение, он поинтересовался.

— Что там у научников? Что ваши болтают о планете? Земля слухом полнится атмосфера такая, что дышать можно.

— Можно. И дышать можно. Хоть и не везде. И живность разная водится. Эпохальное событие. Мы нашли первую планету сравнимую с Землёй. То, о чём мечтали и писали лучшие умы человечества многие века — свершилось.

— Злобные зеленые человечки, с боевыми треножниками и телепатией тоже есть? В половине этих мечтаний что — нибудь такое, да вворачивали.

— Вот душевно повоевать тут не с кем — увы. Для ваших — это сплошное разочарование. Никаких следов чего — то хотя бы немного похожего на цивилизацию и разум. Даже на уровне бобров или стайных обезьян. Так что воевать тут — только с местными муравьями.

— Они метр в холке и плюют кислотой?

— Нет, они, как и полагается с ноготь, плюются или нет узнаем позже.

— Понятно. Ты слышал последние новости?

— Ты о чём?

— Драка была в столовой.

— Кто, кого, за что? Дети малые.

— Несмешно. Ты мало интересуешься корабельными делами, а иначе знал бы на какой бомбе мы летим. Та еще бомбочка.

— В смысле?

— Из кого, по — твоему, набрали экипаж?

— Ну…Научников брали из добровольцев. Некоторым академия слала приглашения — если было необходимо закрыть вакансию.

— Угу. А вот у военных было чуток не так. Сначала этот кораблик планировалось просто укомплектовать на основе экипажа Новгородцева, с которым тот отлетал три года, а с некоторыми и больше. Потом капитаном поставили Ерохина, а Новгородцев стал старпомом и первым замом. Затем чья — то умная голова решила, что необходимо ввести в экспедицию отдел спецопераций, благо резерв на людей и технику был.

— Хорош резерв — это ведь место в проекте корабля предполагалось под научников и их оборудование. Свиньи эти умные головы, между нами говоря. Научные возможности, были бы выше на порядок. Да и обустройство стационарной исследовательской станции.

Виктор скривился.

— Ну так или иначе, а Васильев получил это назначение и команду. Своих он подбирал сам частью добровольно, частью добровольно — принудительно.

— Не понял.

— Чего не понял? Это армия. Приказано — значит приказано.

Но это еще ничего. Самое веселое — это те изменения, которые были внесены в списки уже непосредственно перед отправкой. И не коснувшиеся только васильевских.

Каким местом думал тот, кто их вносил? Непонятно. То есть официально непонятно.»

— А неофициально? На ухо, так сказать?

— А неофициально кто — то избавился от нескольких десятков неудобных личностей, круто испачкавшихся при секто — племенных мятежах. Причем, загребли и тех, кто бузил, и тех — кто делал необходимую работу по зачистке. Всех. С обеих сторон. Всех, кого и расстрелять сложно, и избавиться очень нужно.

— С обеих сторон? Так почему они еще не поубивали друг друга?

— По двум причинам. Во — первых Новгородцев — хороший организатор. Работу он распределил так, что все поставлены без опасных контактов. А во — вторых… Во — вторых группа спецопераций оказалась в роли надсмотрщиков.

— А ты то как? Ты ведь пилот, а не спецназ.

— Я пилот, но положенные часы на тренировках бегаю — и рукопашку, и стрельбы. И не только я, весь отдел бегает, включая аналитиков. Пустого времяпровождения у Васильева не бывает. Причем задачи то и дело ставятся на всю группу. Не вытянул коллектив поставленную цель — отвечает каждый.

— На дворе двадцать второй век, не говори, что вас гоняют чистить сортиры и картошку. Этим автоматика занимается».

— Дополнительные тренировки за счет личного времени, тоже знаешь не сахар.

— Жёстко у вас, сурово.

— Сурово. Но разумно.

— Так взорвалось всё — таки, как и боялись?

— Поначалу я так и подумал. Да и не я один. Собрали по тревоге всю группу, оружие выдали и рысью пошли к общей оружейке. А там никого. Мы тогда к столовой. Влетаем такие, как ангелы справедливости. Смотрим — и правда драка на несколько десятков рыл. Несколько уже валяются. Кладем всех мордой в пол, кого приказом, кого оплеухой, минуты за две. Никто особо и не дергался. На оружие переть — не настолько все — таки одурели.

— Соколы. Если разонравится армия, можно будет в менты — и написать мол имею опыт, включая решение сложных вопросов простыми способами.

— Смейся, смейся. А знаешь из — за чего драка хоть была? Из-за бабы.

— Шерше ля фамм?

— Ля фамм,ля фамм.Нет, ну на что рассчитывали умные головы навербовавшие чуть не четверть экипажа бабья?

— Наверно на то что у остальных трех четвертей меньше мозги будут плыть от спермотоксикоза? Опять же не так скучно год болтаться в закрытой банке.

— Не скучно, угу. Только, тогда хорошо бы их половина была, или две трети.

— А еще лучше, что бы экипаж полностью состоял из феминок помоложе, а ты бы — при них в роли капитана. Тогда нафиг и Землю, и экспедицию. Счастье — оно такое.

Может в будущем как — то так и будут комплектовать экипажи. Когда можно будет готовить такое количество соответствующих специалистов женщин. А пока на корабельно экспедиционные должности набрали кого было возможно.

— Набрали кого набрали, вот только насчет спермотоксикоза, подзабыли что специалистки они получились корабельные, а не бордельные.

— Это конечно беда. — Лаборант ехидно ухмыльнулся.

— Реальная. Соперничество получилось нехорошее. Люди злобятся. А усталость накапливается. Вот и прорвалось. Двое сцепились, у каждого друзья. В общем не корабль, а кабак. Танцульки деревенские.

— Бабы и кабаки доведут до цугундера.

— Ладно не убили никого, даже не покалечили. Работы Левашову прибавили, но это мелочи.

— А что теперь будет с зачинщиками и участниками?

— Пока — по морде и карцер, потом по решению капитана.

Глава 5.

Андрей Миллер шел пружинящим шагом к кабинету капитана. На душе его, как обычно боролись озабоченность и азарт. Неделя полета вывела корабль к планете. И теперь постоянный давящий страх повторения атаки отошел. На планете предстояло провести огромную работу, даже начало которой приносило великолепные плоды. Аккуратно сведенная в отчет цифирь по природным и минеральным ресурсам, с предложениями по вариантам высадки была законной гордостью профессора… Но образовался вопрос — и он вызывал головную боль и растерянность…

Молча положив отчет на стол перед капитаном Миллер стал ждать.

Капитан внимательно прочитал отчет.

— Вы уже доложили академику?

— Да. Но, когда я начал предлагать варианты действия, он заявил, что не может принять такого решения прямо сейчас. Это требует времени. А потом попросту оборвал связь. Тогда как решение требуется прямо сейчас.

— Значит эти ваши аборигены появились буквально из неоткуда…Сотня с лишним единиц обоего пола, не считая детей. Очень напоминают людей. Снаряжены очень причудливо, по данным видеонаблюдения есть и копья, есть и нечто похожее на ружья.

Я ничего не пропустил?

— Используя наблюдательные дроиды, записывая все разговоры, и гоняя их через кибер переводчика, нам удалось примерно за две недели набрать достаточно материала для дешифровки языка.

По результатам записей мы выяснили что эта группа — беглецы после некоего боя. И что вся она клан некоего вождя.

Но как они сюда попали? Мы не понимаем слова, которыми они об этом говорят.

Дальнейшее исследования с умопомрачительными перспективами требует контакта. И все висит. Тогда как ситуации может измениться в любой момент. И мы утратим все возможности разом.

— Говорите винтовки?

— Какие — то ружья, да.

— Соответствующий параграф требует от военных экспедиции предпринимать все меры при возможной опасности. Как реальной, так и потенциальной — под свою ответственность. Выбор мер предполагается выбирать на основании собственной инициативы, в том числе все виды разведки.

Я выпишу вам приказ на разведку, то есть прямой контакт. Кого вы хотите отправить?

— Пожалуй — Кима. Он конечно в основном энтомолог, но имеет и определенные этнографические знания, и навыки. Кроме того, имеет неплохо подвешенный язык.

Андрей, вдруг мечтательно улыбнулся, совершенно детской улыбкой.

— Плюнуть бы на все и полететь самому. Это ведь первый контакт человечества. Успех Гагарина. Исследования Ньютона.

Капитан понимающе кивнул

— Но если командир, в большой операции, бросит свое место, выхватит пистолет и кинется в свалку впереди своих людей — то плохой это командир. И плохо придется его людям.

Миллер поднял на капитана обожающие глаза. Вздохнул.

— Да. Так.

— Как вы планируете выходить на контакт?

— Сначала дрон голосом «скрытого невидимки» договорится о визите. Затем отправим контактера в тяжелом скафандре в лагерь. Это подстрахует практически от любых случайностей.

— Не от любых. Техника, это конечно хорошо, но хороший напарник — все — таки надежней. Кроме того — в любом случае потребуется пилот и шаттл. Значит напарником пойдет пилот из группы Васильева. Идите готовить операцию, соответствующее распоряжение вам и Васильеву я перешлю через коммутатор.

Шаттл со свистом рассекал атмосферу оставляя за собой длинный белый след. Двое будущих первооткрывателей Колумбов с легкой нервностью смотрели на приближающуюся зеленую равнину. Пилот слегка обернулся к пассажиру.

— Слушай, а эти ваши аборигены от вида скафандров не скопытятся?

— Не знаю. Во всяком случае на голос свыше и новость о том, что с ними желают говорить жители иного мира, причем живые, а вовсе не духи они восприняли как — то скучно. Как — то…

Виктор Ким покрутил рукой подыскивая слово.

— Как остановку гайцами. Не пиетет, не удивление, не восторг. Даже обидно. Где простодушные дикари времен Колумба?

— Это да, во времена Колумба было веселее. Пираты, людоеды, работорговцы — человеколюбивые встречальщики на каждом шагу. И главное — все неподдельно рады встрече. Как там, ничего не трясется от ожидания такой же радости на будущей встрече?

— Нам, Величайшим Первопроходцам неведом страх…Особенно, если в танке, против копий.

И все же спокойно так заявить, что вождь Тхиа ме ти готов встретится с посланцами иного мира в любое время следующего дня, в своем лагере у реки…Что — то тут не то. Не нравится мне такое

— Думаешь будет какая — то подлость?

— Не знаю, Ваня…, впрочем, мы уже подлетаем. В самом крайнем случае эвакуаторы встроены в скафандры и способны сработать даже автоматически при потере сознания.

— Даже нескольких типов — авто реактивный и силовой завязанный на шаттл. Как ни странно — я тоже это знаю.

— Теперь полчаса ногами — и мы в лагере.

Короткий переход по зеленой равнине и перед землянами открылось поселение «индейцев».

Группа воинов с оружием за спиной спокойно подошла навстречу и один из них вежливо произнес

— Вождь ожидает вас в своем шатре. Я вас провожу.

Земляне аккуратно рассматривали аборигенов. Сиреневые белки глаз и ярко голубые радужки были весьма экзотичны. Кожаные куртки и штаны напоминали какой-то приключенческий фильм. Но всего заметней и экзотичней была «чешуя». Натуральная базальтово серая и бурая чешуя Похожая — и непохожая ни на ящериц, ни на броненосцев, покрывавшая тела и выглядывавшая из — под одежды, чешуя притягивала взгляд. При абсолютно европейских лицах и в общем какой — то обыкновенной внешности это как — то шокировало. Будь к этому еще что то, вроде клыков наружу или острых ушей, было бы наверно легче.

Вождь Тхиа ме Ти оказался рослым атлетически сложенным блондином, с прической ежиком и круглым как у кота лицом. При этом мимика, казалось отсутствовала напрочь. Необычно звучный, выделяющий все интонации голос, с своеобразной певучей выразительностью, дополнял образ.

Его взгляд скользнувший по скафандрам и куполообразному исследовательскому дроиду, до смешного напоминающему персонажа старого фильма «Звездные войны», не выражал ничего. Голос звучал ровно и любезно.

— Уважаемые, желают о чем — то говорить, по праву хозяев этого мира?

Виктор поперхнулся, затем ответил.

— Мы вас приветствуем. Мы не предполагаем вести такой разговор на данной встрече. Есть ли у вашего народа какие — то нормы и обычаи гостеприимства? И можем ли мы рассчитывать на кров и беседу? Нам бы хотелось больше узнать о вас, ваших обычаях и вашем появлении здесь.

Вождь сделал приглашающий жест

— Я рад предложить вам своё гостеприимство в своем доме.

Затем последовало несколько коротких распоряжений стоявшим поблизости воинам и женщинам. И вот уже наши контактеры восседают за накрытым столом. И хотя большинство блюд выглядело откровенно непонятно, общая обстановка за накрытым своеобразным складным столом выглядела подкупающе знакомо.

Виктор Ким с сожалением оглядел стоящую армию мисочек и кувшинов из странного материала, напоминающего толи пластик то ли кость. Затем достал специальную лопаточку и принялся «кормить» дроида анализатор, вслушиваясь в выдаваемую им скороговорку в наушнике.

Разговор шёл практически ни о чем уже битый час, Тхиа молол языком с любезностью, которой бы позавидовал профессиональный дипломат, а не то, что дикарский вождь. Настойчиво предлагал выпивку разных сортов и типы танцев, «разного накала озорства» в исполнении женщин племени, присутствующих и подававших блюда там же. Виктор пытался перевести разговор на предметный вопрос — «откуда же вы, мать вашу?», но каждый раз проигрывал. Хуже того, судя по тому как хмыкал в наушниках Орлов, иногда треклятому вождю удавалось что — то выуживать в диалоге. При этом, пить было нельзя, есть нельзя, а видок местных дам с их базальтовой чешуей вызывал оторопь и икоту.

Неожиданно где — то поблизости зазвучали самые что ни есть узнаваемые выстрелы. Тхиа Ме Ти скривился, и, быстро стрельнув глазами в гостей, выдал.

— К сожалению, у нас возникла небольшая проблема, которую, мы надеемся решить собственными силами. Мы очень просим дорогих гостей немного подождать в обществе женщин, которые выполнят любые ваши пожелания.

Орлов внимательно прищурился. Его видеосвязь, выведенная на забрало, ясно передавала мимику и жесткий взгляд.

— Идет бой. Кто бы это ни был — этим они враги. Поможем «няшкам»? От них зачтется.

Ким качнул головой.

— Мы ничего не знаем о ситуации. Что это за дело. Кого и с кем. По правилам и приказу — у нас нет разрешения вмешиваться в конфликты.

— Так что — тихо покинем этот дом? Вроде ухода по — английски?

— По — английски в любом случае не получится. Тут местные — там бой. Слышишь перестрелку? При любом движении попадем под внимание.

Подождем. Или бой прекратится — или ситуация станет более ясной. Нам в любом случае ничего не угрожает. Если попадем под атаку — защититься несложно. В любом случае, отойти в сторону и включить гравизахват мы еще успеем.

Двое землян в скафандрах напряженно сидели на кожаных пуфах. Рядом сидели и лежали в разных позах женщины прислуживавшие за столом.

Псс — ст, в стенке «юрты» появилась дыра. Виктор качнулся забрало помутнело, а еще в него что — то шлепнуло вроде мешка с песком. Непонимающе отодвинув предмет руками, он поморщился — чем — то заляпало стекло шлема. Раздраженно включил очистку, через нейроинтерфейс. Хитрая механика не подвела и обзор очистился. Виктор Ким несколько минут пустым взглядом смотрел на то что лежало рядом с ним и в чем с головы до ног оказался заляпан скафандр. Тело сидевшей рядом женщины получило крупнокалиберную пулю в голову, таким образом, что голову снесло почти полностью, а корпус и швырнуло в Виктора. И то что прежде было головой — теперь растекалось как грязь по всему скафандру.

Он несколько минут молча пялился на открывшуюся картинку, с трудом сдерживая рвущиеся наизнанку кишки. Потом сделал несколько качающихся шагов в дверь юрты.

Вокруг используя различные укрытия, камни и ямки залегли и вели перестрелку отступавшие «белопушистые индейцы» и наступавшие бойцы в странных серо камуфлированных комбинезонах с чем — то напоминавшим броню. Они были несколько крупнее имели чистую медно — красную кожу и резкие скуластые лица. Винтовок у них было явно больше и лучшего качества, как и боевых навыков. А еще судя по раздавшемуся стрекоту, где — то был и пулемет.

В стоявшего в полный рост и боровшегося с тошнотой Виктора, разом ударило две пули — одна в грудь, другая в стекло шлема. Он, офигевая, смотрел на любезно выведенные интерфейсом атаковавшие объекты. Выведенные сканером две фигуры в трехмерной проекции залегли поблизости и обстреливали его и юрту. Виктор навел на них автоприцел в интерфейсе и нажал на гашетку. Неожиданно сильно полегчало. Поймав в прицел еще одну фигуру, поднявшуюся поблизости, он еще раз выстрелил. Луч вновь беззвучно прожег дыру в чьем — то бронированном теле. Сзади перекатом в присед вышел Орлов….

Глава 6

Белесое освещение заливало зал совета. Небольшое помещение с круглым столом в центре. Восемь кресел, восемь пар глаз были развернуты к вмонтированной в стену панели.

Две фигуры стояли по форме полусмирно, чуть в стороне, напоминая проштрафившихся школяров.

На экране поочередно шли ролики — сначала с робота анализатора, затем с приборов скафандров.

Хрипловатый голос капитана мрачно произнес — «Что скажет начальник отдела Научных Исследований?».

— Это катастрофа, такого никто не мог предвидеть. Эта бойня…

Мы рискуем втянуться в войну… За что? С кем??? Земля… Если в результате мы принесем домой войну, наша ответственность, за это будет неизмерима.

Худое вытянутое лицо старшего научника Миллера передернулось нервной гримасой. Севший, отрывистый голос почти кричал — резко, зло и горько.

— Вы двое. Какое было указание? Проговорить предложения. Выслушать ответы. Собрать образцы. При непонятном — вежливо убраться. При агрессии убраться быстро. Пуски «хватов» отлажены на нейроимпульс — никакое ранение помешать не может. При потере сознания «выдергивание» прошло бы автоматически. Эта система сбоев не даёт.

Вы…Вам есть что сказать о произошедшем?

Ким смотрел в пол. Орлов поднял глаза и неожиданно ровным голосом ответил.

— Главным указанием было провести переговоры и добиться расположения указанной группы аборигенов. Прекращение переговоров и бегство однозначно бы провалило переговоры. Да и вряд — ли мы смогли после с кем-то там говорить.

— А вы Орлов! Я не одобряю срыв своего лаборанта, но выыы….

Из пятнадцати жертв, лишь двое были результатом срыва лаборанта Кима. Вы расстреляли тринадцать человек. У вас есть хоть какое — то объяснение кроме вспышки маниакальности? Вы можете что — то ответить?

— Я могу. — Металлический давящий тембр прозвучал спокойно и тихо, но был ясно слышен на весь зал.

Взгляды всего совета перешли на говорящего. Седой мужчина с несколько квадратным угловатым лицом, повторил. — «Я могу. И в этой ситуации обязан».

— Васильев, вы берете слово?

— Да, капитан.

— Орлов, были поражены все цели в зоне обнаружения?

— Так точно.

— Ваша позиция была обнаружена?

— Нет. Отступить смогли лишь те единицы, что не вошли в зону обнаружения.

— У вас есть основания, для таких выводов.

— Противник вел огонь даже при приблизительном подозрении на цель. После поражения всех точек огонь прекратился.»

— Значит не видят — не стреляют?

— Да.

Начальник научно исследовательского отдела поднял ладонь —

— К чему вы ведете Васильев? Я не понимаю, чем можно оправдать и какой найти смысл в этом…Кровопускании? Дон Кихотский срыв, еще можно дипломатически перевести в частный случай и инициативу, но последовавшее избиение — это уже полноценный военный конфликт. И я пока не вижу путей выхода из него.

— Конфликт? Не будет конфликта, именно благодаря грамотным действия старшего лейтенанта Орлова.

— Грамотным???

— Именно. Поразить тринадцать целей такого уровня и в таких условиях — это очень высокий профессиональный уровень. А конфликт не возможен за отсутствием данных о нас у противника. Они о нас так и не узнали» — Голос, тихий и жесткий, прозвучал с намеком на ухмылку.

— Свойства новой группы аборигенов, таковы, что, то что они так и не узнали о нас — считаю лучшим вариантом. В настоящее время предлагаю максимально использовать выгоды от сложившегося положения. Необходимо провести повторные переговоры, с наибольшей отдачей.

Все что можно вытянуть из аборигенов — нужно вытянуть.

Для улучшения контроля, повышения качества информации и управления процессом в шаттле будет размещен наблюдатель. Вношу кандидатуру начальника научно исследовательского отдела Миллера.»

— Я согласен.

— Нет. — Голос капитана прозвучал резко.

— На операцию пойдет полковник Васильев. Это приказ.

Солнце медленно сползало от зенита. Среди равнины, заросшей низким кустарником и кочковатой растительностью, возвышался каменистый холм с плоской вершиной. Шаттл, стоявший на верхушке холма, смотрелся как статуя некоего могучего, нечеловеческого божества. Эффекта добавляли яркие цветовые полосы раскраски.

Между шаттлом и пологим спуском стояли трое землян в легких скафандрах.

Одна из фигур подошла к краю и медленно проговорила голосом Васильева.

— Хорошее место. Обзор во все стороны такой, что подойти незаметно группе практически невозможно. А вот одиночка спрячется легко. Выйдя из задумчивости, произнес с нажимом.

— Еще раз, задачи ясны?

— Так точно» одна из фигур откинула забрало, открыв лицо Орлова.

— Повторить.

— Завязать разговор. Получить ответы по заученному списку. Вежливо попрощаться. При любых сложностях обещать ответить в следующий раз. При неприятных неожиданностях отступить к шаттлу…Можно спросить?

— Можно.

— Что делать если повториться атака? Оружия на этот раз нет. И тяжелых скафандров, с их встроенными приборами, способными его заменить — тоже нет.

— Даже легкий скафандр держит пулю. Ножи и любое оружие, которым могут пользоваться дикари вам тоже не страшно. Даже удар кувалды вас не убьет. Но главное — с ваших приборов идет непрерывная трансляция на шаттл, если мне хотя бы покажется, что ситуация идет не туда — я вас выдерну.

— А вождь?

— Вождь? Это место выбирал он. И отвечает за это — тоже в первую очередь он. Выбрал он вообще с умом — тут даже без приборов обзор такой, что незаметно подобраться сложно. А у нас, кроме глаз — есть приборы тепловидения, металлодетекторы, сканеры разных видов. Обнаружим любое приближение за пару километров. Предупредить с шаттла по прямой связи я успею. Дальше уже ваше дело это передать — и пусть уходит по-тихому. Наверняка у него есть путь отхода. Всё?

— Так точно.

— Тогда проверьте экипировку — и вперед.

Двое в ярких скафандрах бодро потопали вниз по склону. С холма был хорошо виден небольшой бездымный костер, разведенный в лощинке между выступами холма.

Орлов подошел к костру и сел на удобный камень, как специально стоящий возле огня.

— Ну? И где наш сверхважный посол?

От склона плавно отошел изрядный кусок стены, оказавшийся плетенным щитом, оклеенным чем — то под камень и растительность. Из открывшейся пещерки плавным движением, как кот, «вытек» Тхиа Ме Ти.

— Я рад вас видеть снова. — Сочетание невозмутимого лица и теплого тона, смотрелись немножко странно.

— Мы тоже. Что ж мы снова встретились и нам нужно продолжить прерванный разговор о сложившейся ситуации.

Для затравки можешь начать с пересказа легенд как появился этот мир. Потом плавно перейти к реальной истории твоего мира. И в итоге выйти на то как ты и твое племя оказалось в этом мире. С деталями. С точными правдивыми деталями. И без пустого трёпа. Иначе мы разгневаемся. Мы поняли друг друга?» — Простое обычное лицо Орлова, в общем довольно миловидное, прибрело неприятное выражение. Что — то очень нехорошее в растягивании губ и выражении глаз.

— Как скажешь, уважаемый.

После того как из первородного хаоса зародилось ожерелье миров, в одном из них родилась раса «богоотцов». Он стала кочевать по всем мирам и сеять жизнь, также строить селения и крепости. Было их мало, были они раздроблены на рода, часто враждовавшие между собой. Поэтому они часто творили себе сотворцев, помощников и исполнителей — так родились мирские племена людей. И часто для какой-то пользы, а то и просто по прихоти они наделяли эти расы разными свойствами.

Были «богоотцы» наделены несравнимой мудростью, мощью и творческими способностями и не было никого во всех мирах кто бы мог сравняться в том с народом богов. Они ходили по рекам и ручьям «туманного потока» между мирами легче чем люди по рекам. Больше того они умели управлять и создавать, и хранить туманный поток. Так их власти подчинялось и само время. Даже и сейчас, очень редко, но находятся их творения, запечатанные от времени.

Ти зло плюнул в огонь.

— И начетверо проклятые ваали Висштейха запытают насмерть любого за одно подозрение на сокрытие чего — то.

Потом продолжил

— Но однажды случилось некое Великое Горе. Легенды говорят о том, что Горе — было не днём, но днями. Сколько миров соединяют в ожерелье ручьи потока столько существует легенд о том, чем же все — таки было «Горе».

Но все приходят к одному — во всех мирах, все кланы богоотцев то ли гибли, то ли бежали, то ли превращались в нечто что мы не способны постичь.

А люди оставались. Кому — то удавалось сохранить от даров богов больше, кому — то меньше. Кланы ведь были разные и отношения у них с людьми были разные и исчезали они тоже неодинаково.

По легендам и хитрым записям, сохранившимся у ваали, это случилось примерно пять тысяч сезонов назад. А примерно две тысячи назад люди одного из миров провозгласили себя наследниками и «настоящими хозяевами» всего ожерелья миров и всего наследия богов.

«Наследники богов» — произнес он со странной интонацией, мазнув взглядом по зеркальному забралу шлема Виктора. Теперь кланы этого мира называют себя «ваали», что означает — хозяева. Они считают свой обычай даром богов…И идя по мирам берут что хотят, говоря, что это теперь их по их обычаю. В том числе и людей. Война с ними всегда обречена на поражение. Потому что у них оружие, какого нет более ни у кого. Много хороших воинов и своих, и наемных. У них всегда много еды и снаряжения.

И все люди миров им обычно нужны лишь как вещь, на износ, для работ.

Клан Висштейх пришел в наш мир примерно пятьдесят сезонов назад. Теперь мы расходный скот этого клана. Он еще раз внимательно мазнул взглядом по скафандрам и лицам землян.

Но мне удалось узнать, что в нашем племени хранилось знание о паре ручьев в другой мир. В нем нет хорошей дичи для охоты ни на земле, ни на море. Да и рыбы мало. Но все же можно выжить. Я поднял свой клан…Мы… Победили охрану рудника. Взяли некоторое количество хорошего оружия. Расчёт был на то, что Висштейх не знают об этом пути, да и своих воинов для преследования у них сейчас не было. Им пришлось нанять наемников. Вероятно — в долг.

Знание ручьев между мирами ценность не меньшая чем наследие богов…

Будет ли угодно «жителям иного мира» принять нас здесь? Мы готовы платить всю возможную дань…

Это было произнесено спокойно, и с каменным спокойным лицом, но Виктор почувствовал за этим дикое напряжение и какой — то подтекст который не мог понять…

Все произошло быстро. Очень быстро. Минута? Две? Кто считал…

На высоте метров пять над землей бесшумно быстро и плавно вылетело три аппарата напоминающие смесь ската с дирижаблем. По размеру они были в треть шаттла. Стрекот и щелчки по корпусу шаттла.

Две вспышки, короткими алыми струями плазменных выстрелов, протянувшихся от шаттла. Две машины упали на землю какими — то странными плавными движениями, дымясь.

Третья заложила петлю достойную Нестерова и ушла к Солнцу.

Трое переговорщиков оторопело смотрели на произошедшее.

Лицо вождя на миг утратило обычную без эмоциональную масочность, осветившись какой — то детской страстью и дикарской экзальтацией.

— Легенды не врут. Стрелы богов…

Затем вернулось в прежнюю масочную невозмутимость.

В наушниках зазвучало

— Говорит шаттл, говорит шаттл. Был атакован неизвестными. Из трех атаковавших машин две уничтожены. Дежнев — высылай бригаду надо собрать трофеи.

— Орлов, Ким возвращайтесь на борт.

Два часа спустя.

Ерохин сидел за столом задумчиво глядя на тройку докладчиков.

— Докладывайте.

Васильев металлическим голосом отчеканил.

— На высокой скорости вышли три объекта. Сканеры заметили их с опозданием. Причина — мало металла. Странные материалы. Открыли огонь по шаттлу, чем-то похожим на пулемет или скорострельную пушку. Был риск что повредят корпус. Еще опасней было бы если они заметили место переговоров и накрыли бы его. Ответным огнем были поражены две машины. Одну бил слабым зарядом и в кабину.

— Как определил, что это кабина?

— Сканер выдал данные на два объекта в этом месте корпуса — по параметрам, люди.

— Третья машина ушла или была отпущена?

— Отпущена. Сейчас были атакованы мы, а не аборигены первого типа. Каким бы ни был будущий контакт, стоит твердо обозначать нашу позицию.

Миллер скривился.

— А не было возможности как — то обойтись без убийства? Стрелять предупредительно. Стрелять не насмерть. Брать живьем?

Адмирал помолчал минуту, потом поднял бровь и снисходительно произнес.

— Андрей Михайлович, если бы у Васильева была чуть хуже реакция — мы бы потеряли двух людей и важный контакт. Шаттл бы выдержал — скорее всего. Но излишняя уверенность в своей неуязвимости, когда тебя убивают, плохая штука.

То, что успел сориентироваться и одну машину взять почти целой уже стоит представления к награде. А что б живьем брать и не смертельно стрелять — это надо знать эти машины. Знать их устройство и свойства. Иметь команду захвата на позициях. Знать сколько еще таких птичек рядом летает и что они будут делать.

Сейчас займитесь изучением трофеев. Поднимать все это на корабль мы не будем. Ставьте лагерь на месте. Распоряжение на охрану сейчас выпишу.

Дверь каюты отошла и влетел взволнованный связист.

— Капитан, капитан, по радиосвязи идет сообщение. Я подключил киберпереводчика…

Связист пробежал пальцами по сенсорам стенного экрана.

Экран остался темным, но переводчик копировал даже тембр и интонации холодного резкого голоса, которым зачитывалось сообщение.

— Имеем Ваал — ли назовитесь. За преступление против ваал ре вы будете отвечать по закону. Отказ от объяснений будет расцениваться как объявление войны.

Капитан подумал минуту. Потом сделал жест связисту

— Ставь микрофон на передачу.

— Говорит капитан Ерохин, борт Дежнев своим именем. За нападение на невооруженных членов моего экипажа ваши «ценсоред» ответили по лицу. Отказ от явки для дачи объяснений и выплаты компенсаций будет означать продолжение вашей полной ответственности за происходящее и соответствующие действия.

Глава 7.

Борт Дежнева. Помещение Совета экспедиции.

Капитан стоял у стенда трое докладчиков рядом, полукругом рассматривали картинку. Остальные сидели.

В этот момент с шелестом открылась дверь и вошел академик Жеровский, сухощавый человек среднего роста, с чуть вытянутым широколобым лицом. Острый солидный нос и тонкие губы дополняли образ.

Он взволнованно начал с порога, — Адмирал, вы начали войну по собственной прихоти? Вы пошли на нарушение всех законов Российского и международного права? Или Дежнев теперь пиратский корабль и подчиняться руководству уже необязательно?»

Ерохин как — то странно перевел взгляд в пол и очень вежливо ответил.

— Никоим образом. Соответствующий параграф обязывает и требует принимать дипломатические решения от непосредственно находящихся на месте руководителей. Принятое решение, было обосновано моим личным и общенациональным опытом такого рода переговоров.

Его результатом было достижение успешных договоренностей об установлении дипломатических контактов и обмене представителями с одной группой аборигенов и обращение за покровительством от другой…

В настоящий момент мы рассматриваем варианты решений по данным вопросам. И вы это знаете, потому что отчеты от всех отделов идут вам раньше, чем мне. Также вы имеете мой отчет с приглашением на данное заседание.

А еще мы должны решить вопрос о создании поселения и начале добычи урановой руды…

— Вынужден Вас перебить. А еще на этом заседании, не был поставлен вопрос об общих трендах нашей экспедиции. Их два. Во — первых это расход ресурсов, в первую очередь энергии. Во — вторых — исполнение научных задач для Земли.

Решение мелких задач — это лишь шаги по намеченному пути. И этого пути я в представленных отчетах не вижу.

Андрей Михайлович, за впустую потраченные две недели, вы нашли какой — либо способ сократить энергопотребление?

— На орбите это невозможно, поддержание жизнедеятельности требует стабильных и весьма значительных затрат. Правда мы надеялись на сокращения за счет перевода трех десятков работников на добычу ресурсов, использую наши земные заготовки для организации экспериментального поселения.

— Это мало что даст. Переводить надо максимум от возможного. Желательно практически всех. Тренд надо ломать.

И второе, штурман, вы в любом случае остаетесь на орбите и пытаетесь раз за разом установить наши координаты и связь. Если мы не сможем донести до Земли наши результаты — вся экспедиция и все её жертвы пойдут впустую.

Жеровский бегло пробежал глазами по экрану, встроенному в его стол.

— А этих… аборигенов, пропустите на ненужные нам земли. Мы должны поддерживать гуманистическую миссию земли.

Миллер обеспокоенно дернул головой и сделал отмашку рукой на развернутый перед ним экран с докладами.

— Феликс Данилович, но наши контактеры среди этих «индейцев» указывали что беженцев может быть много. Желающим уйти от каторги и геноцида достаточно лишь узнать слух и добраться до выхода в поток-аномалию. Лидеры — группы контакта подробно выложили нам карты точек перехода и рекомендовали перекрывать их по надобности. Собственно, возле самой крупной мы и планируем строить наше поселение, из-за удачного сочетания разных факторов.

Академик покраснел и повышенным голосом ответил.

— И какая же надобность может быть бросать этих, пусть и диких людей на смерть? Мы люди 22 века или фашисты? Вот и займитесь этим Миллер, и не забудьте о раздаче гуманитарной помощи.

Возможно позже я смогу вам помочь с организацией расселения и просвещения этих людей.

Думаю, для решения более мелких задач мое присутствие не требуется.

На этом он развернулся и вышел.

Ерохин поднял глаза и продолжил.

— Начальник исследовательского отдела, вы полностью обследовали добытые предметы?

— Да, первичное обследование завершено. Подробнее можно разбирать до бесконечности.

— Что вы можете сказать о технологиях?

— Вас интересует какая — то конкретика? В общих чертах очень мало общего с нашими. Сама машина состоит из материала по составу напоминающего хитин. Некоторые детали представляют собой разные разновидности того же материала. Но это явно взято не из живого существа — какой — то биопластик. Двигатель? Тоже ничего общего с известными от парового и внутреннего сгорания до электрического и реактивного. В нашей технике не мыслим принцип фиброзного сжатия.

— Проще пожалуйста. Так каков принцип?!

— Ну различные типы клеток совершают движения переводя химическую энергию в механическую, за счет сокращения волокон. От простейших и до человека. Здесь использован схожий принцип — условное горючее расходуется в движущей ткани, создавая движение чего — то вроде насекомых крыльев.

— Так эта штука живая что ли?

— Не больше чем самогонный аппарат. Но идея интереснейшая — баллоны с газом создают подъемную силу, а дикая помесь из колибри с турбиной довольно шустро гонит аппарат в любую сторону.

Васильев задумчиво протянул со своего места.

— По вашему описанию машина довольно хрупкая, почему её использовали как боевую технику?

— Не хрупкая. Пластик гондолы и кабины вполне держит без оболочечную пулю. Газ в баллонах не горюч, да к тому же сами баллоны разделены перегородками. При столкновении с противником, у которого нет тяжелого автоматического оружия или плазмомёта (по лицу прошла кривая ухмылка) — боя не будет. Будет — охота.

Когда кабину машины достаточно очистят от… пилота, можно будет попробовать изучить управление в действии. Вооружение? Только пулемет и ружья. Причем довольно примитивные по нашей хронологии века этак 19.

Васильев.

— Это позволяет предполагать, что общий уровень технологий аборигенов второй группы примерно соответствует девятнадцатому веку?

— И да — и нет. Даже 19 в. — это уже исследования радиоактивности. Ядерную бомбу они, положим еще не имеют, но вполне вероятны более мощные взрывчатые вещества, химическое оружие. Наконец мы можем ожидать чего — то просто непредсказуемого — как эти машины.

Спустя две недели.

На планете, на небольшом сером от местной растительности, холме у реки. Адмирал вылез из челнока и на его каменном лице выразилось какое — то неописуемое облегчение. Навстречу вышли Миллер, Морозов и еще несколько членов экипажа

— Докладывайте. Радиомолчание, во избежание случайностей с местными — это конечно необходимо, но создает сложности.

— У нас есть несколько сотен разно племенных аборигенов, которые расселились по равнине вокруг портала. Это те, кто выразил полную готовность подчиняться. Еще несколько тысяч ушли вглубь территорий…

— Как идет строительство лагеря и транспортировка людей, и грузов с корабля?

— Люди вывезены и размещены все. На корабле остаются лишь сменные вахты, заменяемые раз в месяц как запланировано. Стационарная база рассчитана на 25 человек, а экипажа вышло более сотни поэтому люди размещаются в палатках. Палатками же снабжаются беженцы.

— Андрей Михайлович, вы можете в течение нескольких дней разработать стационарное жилье, пригодное под местные условия?

— Да, это займет пару дней. Нечто вроде землянок. Но зачем?

— Любые времянки — это образ мысли. Это привычка к раздолбайству. Такую дурь следует выбивать сразу. Так что пусть строят. Строят все и каждый. Строят с теплыми сортирами и водопроводом. Лучше так, чем потом иметь проблемы.

Левашов задумчиво протянул

— А вот для гигиены строительство по плану даст нам серьезные плюсы.

— Значит займитесь, помогите Миллеру. Через два дня я жду от вас план, расчёты и доклад. Через пять отчет о строительстве. Берите всех и наших и местных. Старшим по строительству назначаю Морозова.

Еще месяцем позже…

У костра по стойке полу — смирно стоял Морозов, над лагерем раздавался давяще чеканный голос капитана.

— Как идет строительство?

— Хорошо идет. По плану Миллера Левашова ставим вот такие полуземлянки. Ставим по плану с расчётом количества сортиров, колодцев и расстояния до реки. Научники сказали, что у такой архитектурки под здешние условия все плюсы. Хорошо держит тепло, дешево в строительстве и может строиться как нашей техникой, так и самой примитивной индейской. Разумеется, те, которые для экипажа отделываются нашими материалами и оборудованием. Местные обходятся своим, понятным и привычным.

С расположения лагеря мы держим под контролем точку перехода. Река, хоть и невелика обеспечивает воду. Плюс относительно доступно открыли залежи полиметаллических руд. А это вообще редкость в здешних условиях.

— Как с людьми?

— Нормально. Были мелкие сложности — лень, воровство, но быстро решилось. Кому норму урезали, кому по шее выдали. А в целом ребята правильные, без гнили. Простые, но неглупые, раздолбаи правда страшные.

В целом все работает. Люди разбиты на пятерки во главе со старшим. Пятерки собираем в бригады, под разные задачи. Над задачей ставим мастера. Правда местные мастера теке ре зовут, это у них что — то вроде капитана большой лодки.

— Не было ссор от непонимания или разницы культур? Каких — то иных сложностей с кадрами?

— Никак нет. Было как-то невыполнение бригадой задачи, по — пофигизму. Я им разок паек урезал. Причем всем — и землянам тоже. Больше не повторялось. Штатные ошибки в строительстве штатно же и решаются.

Было как — то невыполнение задачи молодым старшим мастером из землян. Не хватило организаторских способностей. Пришлось пока снять, дать еще наработать практику.

На его место поставил индейского теке ре. Мужик тертый, тянет сейчас мастером. Правда пока только на участках где обходимся индейской техникой. Костяные и каменные орудия иногда тоже вполне эффективны. Но если потянет обучение можно будет и как — то его поднять.»

— То есть конфликтов нет?

— Серьезных нет.

Люди изначально были настроены на принятие наших обычаев, как идущих от божества.

Это раз.

Да и кроме того…Когда люди вместе пашут, вместе отвечают за результат — это очень сближает. Когда они переживают общие чувства, общую ответственность, одинаково понимают, что и как, и зачем делают — они становятся реально одной бандой.

Хотя начальство при этом кроют во все корки — и от души».

— «Кстати о матах. Морозов почему у вас все индейцы начали ругаться нашим великим и могучим, без автопереводчика?

Почему у тебя половина землян начала жевать какую-то мутную насекомую дрянь? Как это называть?

— «Культурный обмен», товарищ капитан.

Жвачку отдавал на экспертизу научникам. Миллер сказал, что это немножко похоже на табак, но ближе к кофе. Два вида насекомых — один мы обозвали «табаком», хотя на деле это что — то вроде жвачки из вяленных жуков, продукт из другого — «медом», даром что он зеленый и соленый. А делается из чего — то вроде живых сот. Такое растение, которое эти козявы используют как склад. Есть и местные слова, но эти…Привычней.

Это индейские стимуляторы. Знают и уважают их и ваали. Но к наркотикам, даже слабым — не относятся. Делаются, как уже сказал из местных козяв, они если верить нашим умникам и не насекомые вовсе, на самом деле. Такие живут во многих здешних мирах. Этот на них тоже богат.

Индейцы их собирали, вроде как на земле, диких пчел люди промышляли. Михалыч, по нашей просьбе, разработал кое какое окультуривание роев. Ну вроде как вместо сбора дикого меда с гибелью всего роя, научиться работе пасечника.

Теперь у нас все кто не загружен работой по строительству тобаководят. Отдача хорошая — своим хватает, даже чутку запасаем.

Людям надо как — то подслащать жизнь. Тем более что земного курева — уже нет.

— Ловкачи, хлеба еще нет, а табачок уже есть.

— Так точно. Все делянки, заказанные научниками, разбиты и засажены. Строго по плану и графику. Но каков будет урожай с хлебушком и когда — не знают и сами научники. Как сказал, товарищ академик — «слишком много неизвестных в формуле». А это уже есть. Есть, потому что оно тут живет. И повадки его индейцы неплохо знают.

Второй вид, что выдает «вроде мед»… Его пока не окультуривали. Научники заняты плановой работой. Да и у нас лишних людей нет.

— Ясно. Значит, когда отчитаетесь по завершению строительства переводите людей на разведение этих ваших жуков. Жрать вместо хлеба их нельзя?

— К сожалению, все — таки нет. Употреблять в пищу эти продукты можно с пользой и в немалом количестве, но основная пища должна быть все — таки другой. Пробовали рыбу ловить, но в местной реке её маловато. Можно отправлять партии охотиться или к морю — но все это достаточно далеко. Без дешевого транспорта, хоть оленей все это не окупится.

А пока вопрос с едой — сложный вопрос.

Наши запасы и теплицы были рассчитаны на экипаж в полторы сотни и станцию в два десятка человек. А за последнее время прибыло больше тысячи рыл.

Если мы не решим вопрос с едой, то примерно через полгода начнется настоящий голод.

— Знаю. И без вас знаю. Исполняйте что приказано.

Глава 8.

Миллер с красными глазами и осунувшимся лицом сидел за рабочим экраном. На экране потоком из пары десятков окошек шла информация.

Капитан подошел и встал за спиной.

— Андрей Михайлович, озвучьте свои выводы.

Уставшим серым голосом Миллер протянул.

— Вот видите цифры в крайнем левом окошке Это — наши запасы.

Видите — следующее в ряду? Это наши месячные расходы.

— Так вы тоже пришли к выводу что нам грозит голод.

— Вы уже знаете?

— Знаю. Ваши сроки?

— Где — то семь месяцев. Я пробовал разные варианты, но все катастрофичны. Делал расчеты, пробовал играть с цифрами на разные варианты.

Самый лучший это вывезти избыток населения к морю используя шаттл. Но это огромная трата ресурсов и невозможность потом использовать эти руки для выполнения любых работ. Мы никак не сможем восполнить эти потери запасов и энергии. Да и что мы сами будем есть?

Запасы в любом случае конечны, их тепличное воспроизводство сравнительно невелико, а вызревание земных культур в местном климате займет слишком большой срок. Да и неизвестно сколько видов сумеет приспособится и как. Если вообще — сумеет.

Ах если бы дело ограничилось сотней голов как это было в начале! Мы бы вполне смогли ограничиться собственными запасами!

— Ах если бы, ах если бы, не жизнь была б, а песня бы.

Раз мы не можем ограничиться собственными запасами — значит мы не можем ограничиться собственными запасами.

— Начальник научно исследовательского отдела Миллер, слушай мой приказ.

Во — первых сейчас — идите спать.

Во — вторых займитесь подготовкой доклада по всем сельхоз культурам. И этим вашим жукам тоже. И вообще поставьте в первоочередную задачу работу с местными видами.

Затем поднял браслет-коммуникатор ко рту — Васильев, подойдите в капитанскую каюту.

Через десять минут.

— Ваша задача подготовить группу к силовому решению вопроса обеспечения. Составьте план разведки, действий, транспортировки груза. Используйте все возможное вплоть до пеших носильщиков. Пока ограничьте известность плана своей группой. Это хоть и не самый строгий уровень секретности — но достаточный.

— Так точно. Сроки?

— Неделя. Но сначала попробуем другой вариант. Может и договоримся…

— Речь о принятом и ответном посольстве? Хотя мы и договаривались об этом с аборигенами «ваали», но до сих пор сроки не уточнялись. Пришло время посольства?

— Торгового посольства.

Глава 9.

День спустя. Дом из земного задела. Комната Дмитрия Морозова.

— Сергеич, что там у нас на совете? Я видел прислали какого — то аборигена при параде. — Юрий Нагибин наклонился через стол к собеседнику.

Морозов пил чай и морщился.

— Да, прислали посла-заложника. Теперь надо решать кого отправлять к ваали. Совет ничего не решил.

— А в чем сложность?

— Сложность? Одно дело заседать в делегациях. Другое — посол к людоедам. На деле — заложник. Без охраны. Случись что — спасти не получится. Можно конечно приказом отправить кого — то из офицеров, но ответственность за срыв или любую неожиданность — это должность, а то и трибунал.

И отказаться нельзя — ресурсы нужны.

— Капитан не решается решить вопрос приказом? Не похоже на него.

— Капитан? Очень даже решается. Приказал Васильеву подобрать кадра. Срок два дня и методы подбора и мотивации — на усмотрение.

Юрий задумчиво прожевал конфету, и запил добротным неуставным чаем, который они втихую распивали в личной каюте.

— Знаешь Сергеич, давай допьем чай и сходим к Васильеву. Как члена совета — он тебя примет. Я прошу.

Через десять минут…

— Вам требуется посол? Я это сделаю. Вам нужно что бы человек знал, что у нас есть на торговлю и умел договариваться? Я это сделаю. Нужно уметь оценить ресурсы, которые есть у них? Я — это сделаю.

А если случится…непредвиденное — меня вполне можно заменить Старшим Администратором.

Морозов обернулся — Рискуешь Юра. Ребята опасные и выдернуть мы не сможем.

Васильев по-прежнему сидел за столом, лишь подняв глаза от личных дел. Внимательно смотрел давящим взглядом и — молчал.

— Торговля всегда риск. Эта — нам необходима. И я справлюсь с этим делом лучше, чем любой из ваших офицеров.

Наконец полковник медленно произнес. — Доброволец значит. А ты готов к отправке в течении двух дней?

— Почти готов, но потребуется кое — что по необходимости…Как говорил мой дедушка — «парад начинается с сапог»…

— Снаряжение для спецопераций подготовлено. Бронекостюм подберешь. Пулю и нож держит. Пистолет стандартный. Портативный анализатор — большинство ядов берет. Стандартный переводчик встроен в ворот скафандра. Допуск на склад сейчас выпишу.

— Это все да, это конечно, но здесь важен и другой момент. На переговоры к нам отправили целого лорда, если конечно не врут. Значит и переговоры с ними должен вести не кладовщик.

— Что предлагаешь?

— Должность торговый посредник, с доступом к материалам совета — иначе я просто не смогу вести полноценные переговоры такого уровня.

— Это возможно.

— И к сожалению, в торговле, как и в глубокоуважаемом военном деле неизбежна, так сказать «пристрелка» и «смазка» рабочих механизмов…То есть для успешного выполнения задания потребуется некоторый запас ресурсов, находящийся в моем личном ведении и не идущий через общую бухгалтерию. Без этого успешное попадание «в яблочко» будет сомнительно. Из ржавого оружия, да без пристрелки — успеха в стрельбе не бывает. Необходимо хотя бы пять процентов от общего грузопотока.

— Хватит одного.

— Хотя бы три, мы ведь не знаем…

Васильев резко оборвал. — Хватит одного.

Юрий поморщился — Маловато конечно, но я сделаю все возможное.

Капитанская каюта. Капитан сидит на койке. Начальник отдела Спец операций стоит по стойке полу-смирно.

— Васильев? Вы уже выбрали кандидата в послы?

— Да капитан. Вот записка.

— Баталер? Объясните свою позицию.

— Дело даже не в том, что он доброволец, хотя это также имеет большое значение. Дело в том, что наибольшую опасность, для нас, представляет ситуация, в которой нашего посла превратят в источник информации. Вербовка или успешный силовой захват — в любом случае на сторону уйдет опасная информация. Нагибин не является ни научным экспертом, ни образцом наших военных знаний. Как источник он наименее опасен. При этом он, по должности, прекрасно осведомлен о наших торговых возможностях, смышлен, обладает деловыми способностями.

— То есть он достаточно хорош что бы справиться с этим заданием и достаточно плох, что бы какие-то сложности с его участием — не были фатальны?

— Не то что бы плох. Менее потенциально опасен. Более заменим. И, как я уже сказал, достаточно квалифицирован для этого дела.

— Прекрасно. Ваш выбор утверждаю.

Спустя день. По другую сторону точки перехода. В добротном каменном двухэтажном доме, непривычной, но вполне человеческой архитектуры.

— Добро пожаловать. Я, ваал Висштейх, ре Веранг приветствую вас.

Сидящий за столом человек, внимательно посмотрел в лицо Юрию и сделал приглашающий жест. Нечто, вроде легкой серой куртки, с крупными обшивками из биопластика и тонкими алыми узорами смотрелось довольно экзотически — а в остальном человек. Длинное лицо с жестким прямым ртом и цепкими голубыми глазами дополнялось солидным, медальных пропорций носом. Слова звучали со спокойной, ничего не выражающей вежливостью.

…Хорош гангстер, для подиума страшноват, да и лощености маловато, а вот в любой банде наркодиллеров, был бы не последним человеком…

Юрий ответил столь же внимательным взглядом и произнес вслух.

— Пожалуйста назовите ваше звание еще раз, словами содержания.

— Я полный единовластный хозяин владения Висштейх, капитан корабля Веранг.

Экс-кладовщик думал минуту, изучая стоящие на столе кувшины с напитками.

— Блефовать? Да. Насколько? А до упора, тут ведь не профессиональный разговор — не проверят. — Настороженно насмешливые мысли и спокойно вежливый голос….

— Я ваал Киселевка ре Гребанная Плоскодонка.

Перейдем к делу. Так вы желаете предъявить требование на наше владение? Наш клан владеет им по праву. И мы готовы отстаивать свои позиции любым способом и от любого претендента.

Ваал сделал отмахивающий жест рукой

— С каких времен ваш клан владеет указанным миром? Неужели со времен самой легендарной катастрофы? Или ваше прибытие с одного из миров Ваали все же произошло несколько позже?

Юрий проговорил все таким же серым безэмоциональным тоном —

— Согласитесь, мы имеем вполне убедительные доказательства нашего права первенства, и со времен великой катастрофы? А также мы можем доказать нарушение наших прав вашими людьми?

— Ваши доказательства понятны, и мы готовы их признать. Так же мы готовы внести соответствующую компенсацию.

— Какими ресурсами вы располагаете?

— Вы желаете ресурсами, а не монетой?

— Да. И если цена ресурсов относительно суммы договоренности нас устроит будут возможны и другие сделки. Сделки именно с вашим кланом.

Отгрузка компенсации пойдет пробником качества. Следующая партия уже будет оплачена.

Ваал вежливо протянул руку — «Можно посмотреть, что вы предлагаете…? Итак — Мед, табак…

Мы готовы предоставить и отгрузить весь заявленный вами объем и в указанные сроки. Но для сделки необходима гарантия.»

— Какая?

— Вы предоставите засвидетельствованный нашим послом заклад. Так или иначе у вас имеются вещи древних. В случае если вы не будете в состоянии оплатить товары в срок — заклад уйдет к нам.

— Заклад в любом случае будет храниться у нас. Ваше предложение или бессмысленно, или содержит недоговоренность.

— Верно, как гаранта нашей сделки и возможных последующих мы пригласим консула, от хай Ваал, причем его содержание будет оплачено нами поровну.

— Вы приглашаете так или иначе выбранного вами человека? В таком случае мы настаиваем на двух своих свидетелях от Ваал кланов. Хотя и сохраняем ваше первенство на право продления сделки.

— Это…Возможно. Вы уже выбрали кланы?

— Мы озвучим это решение позднее.

Глава 10.

Неделей позже.

Палатка. Зал собраний

На этот раз совет заседал в неполном составе, минус Миллер и Морозов занятые на своих участках, плюс старший администратор. Докладчик стоял у стенда.

Капитан что — то тихо сказал сидящему рядом Васильеву. Тот так же тихо ответил, и уже громко, поставленным голосом обратился к Юрию

— Мы получили письменный доклад, но некоторые детали лучше прояснить вслух и перед всем советом.

Что вы сумели узнать сверх того, что получено нами от индейцев и из каких источников?

— Ну общее положение дел индейцы вполне понимали. Есть объединение родовых кланов, владеющих целыми мирами или их кусками. Над ними есть сильнейший, он же третейский судья, поддерживающий приблизительные общие правила.

Чего они не знали? Реальную силу разных кланов, их реальные торговые возможности.

— Как вам удалось выйти на источники?

— Достаточно просто. Где есть торговля — там есть рынки. ярмарки, торговые конторы.

Наш мир удивительно беден на «ручьи». Всего три, причем два слишком узкие для техники. Поэтому этот мир долго оставался незамеченным. А в большинстве обжитых миров есть изрядно более или менее крупных ворот — и к ним, что — то вроде портовых городов, с торговыми представительствами. Так что дело свелось к походу по местным конторам. А деловой разговор — он везде деловой разговор. И о себе, и о конкурентах расскажут охотно и много.

Достаточно сравнивать и убирать ложь, в прочем все отражено в отчете.

— Какое у вас сложилось впечатление, какова их позиция относительно нас?

— Каких «их»? Есть разные кланы и о нас что — то знает один. Их лидер, не посмел не доложиться старшему клану, поимев с этого что — то вроде гарантии на заключаемую сделку. Еще двое послали консулов — и что — то разнюхают. Но эти четыре клана и все. Остальные про нас и не знают, какое уж там общее мнение.

Висштейх гадают — то ли мы провинциальный клан, одичавший на отрезанном мире. То ли захватившие этот мир хитрецы из неизвестного клана. То ли вообще горсть отщепенцев без клана. Разница лишь в том какие у нас возможности. Сколько людей? Какое оружие и связи? Есть ли производство или иная торговля?

В любом случае от немедленной атаки их держит лишь опыт двух предыдущих боев и полная неизвестность.

— Что мы можем у них приобрести?

— Еду. Некоторое количество металла и химических реагентов, почти всей менделеевской таблицы, кроме урана — и чего там дальше. Металла на рынке мало, и он довольно дорог. Вообще все дорого. Охотнейше — нам продадут дорогое барахло, деликатесы, рабов, несколько видов дури. Но это — в списке на закупки не стояло. С покупкой технологий тоже дело понятное — чужакам в лучшем случае — хлам. И у разных кланов — разные возможности, плюс взаимная подозрительность и общий запрет от старшего клана. Но тут понятно можно похитрить — если иметь время и бабло.

Цены на все что нам интересно, как раз дикие. Причины понятны.

Все их миры вообще бедны на топливо, да и на еду, да на все — на что не ткни. Леса — роскошь. Морские побогаче — там лучше с едой — водоросли, моллюски, рыба. Из таких и известный нам ваал Висштейх.

В иных мирах десятки кланов. Серьезные контролируют миры целиком.

По их меркам наш мир довольно богат, хотя и неудобен к доступу. Я организовал пару торговых консулов из наиболее серьезных кланов — это позволит нам получить лучшие цены на нужный список товаров. А уж следить за одним или за четырьмя — это уже не так принципиально.»

— Вы понимаете, что сроки поставок, которые требует этот договор от нас, нереальны?

Юрий зло оскалился — Так реализуйте. Нельзя было вообще давать любые намеки на то что у нас нет производства. Что нас мало. Что мы не имеем торговых связей. Иначе торговля бы пошла совсем по — другому. Если бы вообще пошла.

Самая большая ценность у нас — это сам мир и «археология древних», как они думают. Малейшие надежды — и на нас бы обрушилась блокада и налеты.

А так — сделка прошла. Причем для того что бы заинтересовать нас — цена была предложена такая, какую нам не дадут ни в одном клане. Расчет сделан на то что мы не откажемся от сделки, а если не сможем её выполнить, то будем вынуждены гасить разницу «археологией». Подобным вещам здесь нет цены, это не просто прибыль — это сверхприбыли.

В худшем случае нам придется отдать часть складских резервов. Это конечно плохо — для ремонта и обустройства — нам самим нужно все. Совсем все.

Так что задача для научников и техников — разворачивать производство за этот срок. В конце концов можно запрячь самих индейцев, что мы их нахлебниками что ли принимаем на шею? И зачем тратим на них ресурсы вместо ремонта?

Капитан слегка наклонился вперед и медленно проговорил.

— Ваши предложения понятны. Мы примем их к сведению. В настоящее время можете быть свободны и воспользоваться рекреационными возможностями нашего медблока.

Днем позже. Кабинет Миллера.

— Здравствуйте Андрей Михайлович.

— День добрый. Я вижу вы вернулись с победой?

— Скорее с прибылью, мы люди мирные. Просветите пожалуйста, какая высшая премия за достижения в науке?

— Это по — прежнему старый добрый нобель. — Миллер внимательно посмотрел на Юрия.

— Скажите, а вы хотели бы её получить? И конечно мировое признание, памятники в граните и бронзе, золотой дождь от патентного пользования, который сделает ваших потомков миллионерами. Лаборанточки толпами, а? — Баталер экспрессивно жестикулировал с напором и душевнейшей улыбкой.

— Вы рисуете потрясающе блестящие перспективы. Надеюсь вы не собираетесь вербовать меня в «пирамиду» или бордель? Боюсь стар я для этого.

Юрий коротко рассмеялся.

— Нет. Есть очень интересный бизнес. Я предлагаю вам долю за исследование материалов, и свидетельство моего авторства в обмен на признание вами исследования нашим общим. Вам признание и премия плюс доля патента — мне доля патента.

— Я правильно понял, вы добыли нечто интересное и хотите исследовать и запатентовать это через меня? Сохранив большую часть прибыли от патента за собой?

— Без меня — исследования не будет вовсе. Так что это честное предложение.

— Ну что же, давайте ваши бумаги. итак свидетельствую своей подписью ваше патентное право на 90 % доходов от данных исследований. И подтверждаю передачу вами образцов.

Миллер проставил росписи, отвесив Нагибину критический взгляд исподлобья.

— И где же эти образцы? Вот возьмите папку обратно.

— Вот это», Юрий Нагибин вынул из кейса несколько металлических контейнеров и — «вот это» — выложил пухлую как книга пластиковую папку.

— И что же это?

— Это то, что гонит местную «горючку». Навроде помеси чайного гриба с кораллом…В общем ни на что она не похожа. Технические записи одного местного «селянина» прилагаются, письменность местная, но насколько я знаю вы её уже перевели. Хотя здесь будут сложности-профессиональный жаргон — он везде жаргон.

— Да, нетривиальная задачка. Я поначалу подумал, что вы разжились, каким — нибудь местным аналогом кофе или какао. И хотите в основном подтверждения своих авторских прав.

— Так вы беретесь?

— Уже взялся. Не стоит так нервничать. Я ведь подписал ваши бумаги. Но что вы думаете о сложностях с руководством? Мы ведь не частные лица, членство в составе экспедиции накладывает обязательства в том числе — письменные и юридические.

— Я подписку на это не давал. И присяги не давал. И указаний на добывание, как член экспедиции — не получал. А какие получал за те имею письменные копии. Так что все это — частные действия двух лиц в свободное время. Суд признает.

А что до Жеровского…

Разве все добытое экспедицией до нынешнего момента не считается как открытое под его руководством? Добывают орелики Васильева и ваши, да плюс общий отдел. А доля идет товарищу Академику…

Как говорил мой дедушка — поимей совесть, или поимеют тебя.

В данном случае я вполне могу действовать как частное лицо. И это будет юридически признано.

— Да это может сработать, хотя и будут служебные сложности и у меня, и у вас. В любом случае я бы посоветовал завизировать бумаги еще у кого — то из членов совета и держать в тайне до возвращения на Землю.

— Именно, я так и планировал. Сколько вы будете делать исследование?

— Вы планировали задержаться на неделю до нового похода? Значит подойдите за день до отъезда. Это оптимально на случай если понадобится достать что — то еще для исследования.»

— Хорошо.

Неделю спустя. Там же.

— Здравствуйте профессор, пришло время поразить меня величием науки.» Бодрый насмешливый баритон и кривая улыбка его обладателя излучали доброжелательность и деловитость.

— Здравствуй, Юра. Поразить не поразить, но вещь впечатляющая. Такое мог сотворить только гений. Да что там один гений, для такого их нужны десятки, понимаете, многие десятки!

Нагибин нахмурился быстрой тенью.

— Так есть какие — то сложности с воспроизводством и технологией?»

— Нет. Как раз с тем, как это работает я разобрался. Ваши дополнительные материалы, очень помогли, без них раскрытие некоторых процессов заняло бы годы. Думаю, эта вещь очень поможет при обустройстве города.

— Чем же проф?

— Юра, вы хоть понимаете, что это?

— Это совершенно точно та фигня, которая производит «горючку», для двигателей, добытых Васильевым.

— «Та фигня» — это конечно конкретно, но чуть — чуть не точно. Это в двух словах вообще не описать.

Вы знаете, что почва — это сложнейшая смесь из органических и неорганических веществ в которой огромную долю занимают сообщества организмов и микроорганизмов. Что даже высшие позвоночные, включая человека носят в себе многие килограммы самых разных микроорганизмов, без сообществ которых невозможно их здоровая жизнь? Что даже простой на взгляд лишайник, это сложное объединение водоросли и гриба?»

— Профессор, профессор — я безмерно ценю ваши познания, но боюсь мне достаточно знать о лишаях — способов их лечения. К чему вы все — таки ведете? Проще пожалуйста.

Миллер тяжело вздохнул и посмотрел в окно.

— Проще, проще, опять проще…В общем, Юра, эта сырообразная штука — поле с посевом и компанией развеселых селян сверху. Мельница и толстый мельник, там же.

Она может производить органику на свету как растение. Она может перерабатывать органику без света. Она может перерабатывать ряд веществ анаэробно. Она жрет даже вирусы!!!

Проще сказать, чего она не жрет — это чистые металлы и живая человеческая ткань. Интереснейший механизм и одной биохимией его не объяснить.

— Ну Андрей Михайлович, успокоили, а то я уже видел, как эта штука вылазит из колбы и начинает есть наш экипаж. Значит она довольно безопасна, хоть ложкой ешь?

— А вот это делать не стоит…Вырвет. Да и продукт её в пищу не годится. Но вот что вам обещаю к возвращению это водопровод и канализацию. Горячая ванна и удобный туалет — это прямой результат хорошей водоочистки и прибавки расходной энергии.

— Проф, да вы истинный светоч цивилизации.» Юрий довольно ухмыльнулся.

Глава 11.

Через неделю

Во время следующего визита, после горячей баньки.

— Нет Юра, как ты все — таки добыл эти документы?

— Купил в лавке.

— Так не продают же такое и при попытке даже начать любые переговоры мгновенно прерывают разговор.

— Так уметь надо. И понимать кому что говоришь. Была у меня пара бутылок коньяка на черный день. Цены такому товару по местным расценкам нет. Не столько за роскошь, сколько за артефакты древних. Это я просек еще в первый день, уж больно много осторожных вопросов на этот счет от всех, сплошь и рядом.

Я их и предложил одному «сильно серьезному» типу. Предложил за запредельную сумму в местной валюте. Он стал мяться типо зоофила с ежиком. Суммы то такой у него не было и наверняка.

Тогда я вскользь кинул что возможно придется бежать и где — то сидеть в глуши. И что эта сумма еще мала для покупки хорошей техники мне вероятно понадобится больше. Вот тут уже он мне стал впихивать технику. «Стрекоз» у него на руках не было, стал навязывать «бензоколонку». Я для убедительности мялся мол, я не селянин и пользоваться не умею, тогда он мне еще и документов отвалил, за отдельную сумму от той же валюты.

Больше всего я боялся, как бы эта самка собаки, не попытался кинуть или замочить по — тихому. Так что передача туда — сюда состоялась уже здесь под прикрытием Васильевских головорезов. Было бы очень смешно если бы старый зануда об этом узнал.

— Но как?

— Ну что вы как ребенок, право слово? Это был личный бизнес одного из консулов, направленных кланами. И обмен состоялся уже тут. Личный, понимаете?

За продажу такого рода неодобренную хай ваали можно попасть под смертную казнь, даже если дело идет между ваали. А за продажу кому — то за пределы ваали — без голов, может остаться весь клан. Так что при свидетелях о таком и говорить никто не станет.

За такой бизнес он рискует остаться без головы. Но шаг за шагом, да под азарт такой сделки, он все — таки рискнул. Там прибыль — героину такое и не снилось. Если сумеет прокрутится подымется запредельно.

— Это конечно великолепно, но было бы еще лучше если бы, как — то удалось добыть технологию двигателей «стрекоз» и производства биопластика.

— Именно технологии, сами сработать по трофеям не можете?

— Сами? Юра, вы себе представляете — что такое с точки зрения науки и изобретательства, например, самолет?

— «Машина такая, летающая. А иногда падающая. А, точно, еще обязательно — с крыльями. Без этого никак.»

— «Это да. Так вот, для того что бы все это летало, нужно уметь перегонять нефть, добывать и плавить металлы, знать двигатель внутреннего сгорания, знать такую штуку как аэродинамика.

Масса знаний из областей химии, теоретической и прикладной инженерии, разных разделов физики…Практических изобретений и сложнейших теоретических расчетов с применением высшей математики.

Все механизмы нашей цивилизации построены на фундаменте предыдущих теоретических и практических достижений. И какая — то работа с ними возможна лишь при знании этих достижений.

Добытая вами «бензоколонка» нисколько не проще. Все то же — но во многом с другой научно технической базы. Сам этот прибор представляет собой сложнейшую комбинаций из живых организмов и устройства проводящего ряд реакций, которые у нас — техникой не делаются. Они известны как внутриклеточные, но так что бы это вот так…

Попади мне такая вещь в руки без ваших бумаг — не думаю, что смог бы это скопировать. Да что там скопировать, даже просто разобраться что это такое.

Даже с достаточно подробными данными, просто разобраться — это была адская работенка не на один день. И я ею горжусь, потому что знаю, что людей, которые бы с ней справились — немного.

Так что понять устройство и производство двух других технологий без соответствующих данных будет ничуть не проще.

А их двигатель, построенный на принципе сокращения волокон, это нечто. Наша цивилизация знает немало игрушек на таком принципе. Но что бы довести это до полноценного и эффективного двигателя — сказка. Не поверил бы, если бы не видел этого своими глазами.

А биопластик? Что это такое? Хитин? Кость? Он очень легок, прочен, нетоксичен, легко ремонтируется при помощи различных способов. Идет на все от походной посуды, до корпусов техники, одежды и мебели.

Из материалов хотя бы как — то сходных в нашей цивилизации, мы знаем природный и искусственный шелк. Но что бы работать так, на таком уровне — эффективно и дешево… Недостижимая мечта.

Если «бензоколонки» во многом обеспечат нас энергией, то это могло бы быть ключом к обеспечению материалами и движущей силой для работ и транспорта.»

— Как вы думаете профессор, сколько это могло бы стоить на Земле?

— Сложный вопрос. Либо звание национального героя и крупные премии, а возможно и какие — то выплаты за патент, либо пулю в голову.

Уж очень сложный вопрос. Слишком многих это затрагивает, так или иначе. Это уже уровень государства. Очень много серьезных ребят, так или иначе, имеют в таком интерес. И тут уже не только отжать себе долю или отнять, тихо убрав. Тут хуже. Могут и стремиться кончить вместе со всей технологией. Или — по — бюрократически задавить, или слить за бугор, чтобы понравиться нужным людям.

С алмазом размером с кулак проблем меньше в разы.

Юрий скривился

— Не все так плохо. При публичной демонстрации и патенте одного из сильных государств можно сделать международное состояние. Стать наднациональным миллиардером. А?

— Можно. Только не международное, а все — таки только в одной стране со всеми её тараканами. Потом тебя будут караулить и пасти пуще Эрмитажа и британского музея вместе взятых.

— Пессимистично. Значит если удастся достать еще две технологии, можно будет решить большинство вопросов нашей растущей деревни?

Только вот простым это не будет. Даже по этой сделке торгаш круто рисковал головой. А знал бы что рискует не только головой, но и всем кланом, даже разговора бы не начал. И никакие деньги или хитрости бы не помогли.

Так что…Да и коньяка больше нет.

Юрий потер подбородок и мрачно задумался. Потом поднял лицо, и его обычная жесткая полуулыбка вернулась.

— Все в этом мире решаемо, было бы время и случай. А над случаем мы поработаем.

Окраина поселения. Сборный экспедиционный дом. Комната Морозова.

За время плавания на Дежневе сложилось много разных отношений как дружеских, так и резко неприязненных. Но отношения между старшим научником и старшим технарем выделялись какой-то обывательской уютностью. То, что началось как взаимная нужность и уважение развилось в откровенное покровительство. Странно, но резкий вспыльчивый и часто бестактный Миллер, был в этих отношениях на положении домашнего кота. Даром что был на десять лет старше.

В настоящее время высокое начальство пило хороший непайковый кофе и обсуждало работу.

— Нет. Дим, признайся где берешь такой хороший кофе? Запасы корабля, даже плохого качества — большей частью уничтожены. Неуставное хранение сверх личного норматива?

— Никакого нарушения. Мне надо людей иногда поощрять, так или иначе. Для этого надо иметь свои запасы. И я их имею. А капитан не имеет ко мне претензий, потому что хочет результата. Сложный человек наш экс адмирал, но не пустой. Что нужно — то действительно нужно. И если не хаметь, то для того что нужно — необходимое можно.»

— Вино запрещено, но есть четыре, «но»… — Миллер усмехнулся.

Дмитрий Морозов непонимающе поморщился. Потом спросил

— Андрей, а что это тебя вдруг потянуло на такие вопросы?

— Вопросы, вопросы, думаю вдруг ты кофе наколдовать можешь? С производством во всяком случае у тебя получается почти магически.

— Да какая там магия. Нормально поставленное поощрение и спрос. Где на карман, где для души. Где всей команде, а где лично. Что бы начальник отвечал за результат и что бы коллектив мог влиять на результат.

Слишком много уродов пытается лезть на место главного, не отвечая ни за что. И ничего не понимая, ни в каком деле. Так, устраивают пляски с бубном, преданно заглядывая в глаза начальству, да давя на истерику. У нас это не проходит.

Это главное. А дальше…

Было бы поставлено дело. А дело поставлено хорошо. Со штрафниками из экипажа были сложности. Но хватило раз увеличить срок штрафных работ что бы больше желания гнать туфту не было. И намекнуть, что карательная система у Васильева значительно менее приятна…

Так что запрягли всех — индейцев и экипаж. Кому рабочий день восемь часов, а кому и по двенадцать…Кому премия, кому пинка… И, по срокам — справляемся…

Хочешь посмотреть, как твои исследования выглядят в производстве?

— Да было бы очень любопытно.

Две фигуры в белых комбинезонах вышли на зеленовато бурую от местной растительности равнину.

По всему пространству, от реки до горизонта, на различном расстоянии друг от друга были разбросаны серые купола и зеленые похожие на метровые двускатные палатки — возвышения.

— Вот это и есть наша пасека.

Из щели в стоящей рядом «палатке» вылезло нечто жукообразное и жужжа улетело в небо.

Андрей Миллер улыбнулся.

— Да… Приспособить местных «термитов» к изъятию части личинок, это было довольно просто. Достаточно было поднять базы по пчеловодству, да чуть модернизации. А вот суметь приспособить сложный симбиоз растения и роя к продуктивному производству и аккуратному изъятию, потребовало ряда оригинальных решений. И сам две недели в отделе спал и почти весь отдел со мной…

— Хорошо получилось — конструкции клепаются из местных материалов и местными инструментами. Много ручной работы, но обходимся без энергозатрат и земных материалов. Все идет к тому что мы сумеем обходиться местными харчами, даже до того, как вызреют посевы. Всё-таки странно, большинство местного харча вполне съедобно и для нас.

— Странно? Странно то что местные аборигены при всей разнице фенотипов отличаются в области биохимии меньше чем кайсанская раса от монголоидной.

Морозов молча поднял брови.

Андрей полминуты молчал потом сдался.

— Местные внешне отличаются порой сильнее чем расы земли, но по сути это одна раса близкая к земным европеоидам. Почему так? Нет, сходство между собой еще понятно. Но сходство с земной расой, причем только одной? Наводит на подозрения.

Старший научник отвернулся, горько плюнул и продолжил

— Все это конечно очень любопытно, но до соответствующих исследований, боюсь руки дойдут не скоро. Как же нам еще далеко до Земли… Роботы провели разведку и понемногу работают над шахтой, но все это так медленно…

Превращать исследовательско — экспериментальное оборудование в полноценное производство — это все равно что десертной ложкой проковыривать стену. Если очень, нужно — то можно… Но нам еще потребуются годы времени. А лишние рабочие руки туда не направишь. Нет у нас лишних людей и оборудования, которое можно угробить радиоактивным заражением.

Но все же если все идет по плану — это уже хорошо. Кстати знаешь, что мне недавно заказали капитан с военными?

— Теряюсь в догадках.

— Для улучшения безопасности и занятия освобождающихся служащих. — Андрей довольно точно изобразил сухой тон Васильева.

— Избыточные производственные руки переводятся на стройку. Это будет новое здание совета, совмещенное с оборонительными укреплениями. Я уже составил проект. Хочешь посмотреть?

— Выводи на ручной комм. Так… Нууу…Там часом покойника под фундаментом не полагается?

— Зря язвишь. Да, ступенчатая пирамида. Это в здешних условиях лучший выход. И землетрясение выдержит и обстрел. А внешний вид? Облицуем белым полированным минералом из местных. Посадим парк на насыпи вокруг и на верхних ступенях. Так что будет красиво, функционально и научнополезно. Для форта так даже слишком.

Очень хороший случай что бы попробовать акклиматизировать множество земных растений…

А что до дурных ассоциаций — привыкнут.

Глава 12.

Спустя более полугода. Кабинет Васильева. Планета.

Начальник развед отдела Семен Борисович Васильев мрачно просматривал видео ролики. Записи дронов. Доклады нескольких агентов. Холодный цепкий взгляд и холодные злые мысли.

— Агенты. Агенты. Как же я их…

Серьезные сложности с вербовкой местных были — их отчасти получилось решить подкупом вещами. Но все же их мало. Да, и не понимают они сами — ничего.

Полковник скривил губы.

Картинки сменяли одна другую. Текст. Трупы. Трупы. Процесс убийства с каким — то дурным ритуалом.

Семен пробежал пальцами по комму.

— Капитан, есть проблема. Какое — то гнилое движение среди беженцев поселенцев. Это компетенция совета.

Спустя двенадцать часов.

На этот раз совет был собран в полном составе, кроме того на нем присутствовали вождь Тхиа Ме Ти и его вечно молчаливый безымянный шаман. Кожаные куртки местных очень забавно смотрелись рядом с затененными шлемами. Что до Ти то его доброжелательная непосредственность, кажется не была омрачена никаким неудобством.

Все молчали, смотря на стенной экран. Полковник Васильев докладывал.

— Среди племен, пропущенных на основную территорию началась смута. Несколько более крупных объединений начали налеты с грабежом и убийствами на более мелкие. Более того начались какие — то истерично бессмысленные внутренние убийства. В трех поселениях и между племенами, волной пошли грабежи убийства, изнасилования и ритуальные казни с особым зверством.

— Но почему? Территорий для освоения еще не просто много, а очень много.

— Потому.

Жеровский скривился

— Бедняги. Несчастное зверье.

Васильев продолжил ровным жестким тоном

— Можно попробовать так или иначе вмешаться силой. Но у нас мало людей. Слишком большие пространства и слишком мало людей и техники.

— Этого нельзя делать. Что мы там сделаем? Поубиваем всех? Будем жечь деревни и пороть шомполами? Мы люди 22 века, а не каратели. По крайней мере некоторые из нас.

— Вы предлагаете лучший вариант?

— Вам не терпится в палачи? Как начальник экспедиции напомню, что у нас, и у вас тоже полковник Васильев, нет права на террор аборигенов. За это на Земле будет трибунал.

Ерохин пропечатал своим железным голосом.

— Васильев, возьмите своих людей и проверьте наших поселенцев, и конфедератов — надо определить какими людскими ресурсами мы располагаем на любое решение. Как бы не развернулась эта похабщина — она коснется нас. Совет окончен.

Выйдя из здания совета вождь и Миллер сидели на лавке под солнышком.

Обычная маска вождя ничего не выражала. Но в тоне мелькали странные нотки.

— Кто ваш вождь? Признанный людьми? Еро Хин или Жеров? Запах движение — Жеров не вождь, даже не теке ре.

— Что такое теке ре.

— В лодку берется только прошедший испытание по ритуалу или реальному делу испытание — теке. Старшим в лодке быть на слово делать и руль весло держать — ре. Взяли в лодку — значит теке уверены, что взятый теке. Будет делать то, что должен делать. Значить не испугается делать то что нужно. Значит будет делать — то что всем жить.

Теке должен прыгать с копье, когда нужно. Теке ре знать — когда нужно. И прыгать первым если нужно.

— А что у вас в племени шаман не уважаем? Он же в лодку не садится. Копье не держит.

— Шаман дело знает. Шаман говорит дело — теке видеть и за слово он будет теке. А если сильно важный слово и теке ре. Но только если слово есть большое дело. Слово ветер — не слово шаман.

— Понятно, а как у вас относятся к женщинам и детям?

— Детей и женщин надо любить. Но если сажать на руль весло, того кто его не держать — все, кто в лодка погибать. Теке не сезоны и не меж ног, теке — испытание.

Но мы говорить не про — дети, про ваха. Жеров ваха и те индейцы которых вы пустили ваха. Ваха хуже нака. Ваха плохо пахнет. Ваха опасно.

— Что такое нака, я знаю, вы так зовете местных пьяниц и наркоманов, одним словом. Вот «ваха» не слышал — это что?

— Ваха, человек, который звать как маленький зверь. Такой зверь не иметь большой зубы. Любить сильно пахнуть. От его запах бежать даже крупный зверь. Этот зверь любить оставлять свой запах везде. Так он чувствовать себя большой сильный. Ему так нравиться. Его так пьянит.

Он не роет большой нора, не создавать большой стая, крепкий стая для охота. Он глуп, он не хитер. Но мочь делать безумный любой зверь, у который есть нос. Так ваха высокий, так ваха надутый, так он счастливый. Так он высокий голова.

— Ты хотел сказать гордый.

— Да, гордый.

— Когда ваха много они собираться в стаи они делать пусто и плохо пахнуть много земля.

— И вы называете своих и чужих людей по такому зверьку? Только за молодую глупость?

— Не молодой. Не всегда молодой. Не теке. Теке — гордый что сильный сердце. Теке уметь копье, теке голова понимать копье. Теке гордый, что возить рыба. Тем что его среди теке.

Теке понимать копье. Он не ударить ни ребенка, ни женщина. Мочь наказать — если обычай требовать. Но их всегда кормить. Он понимать обычай и их смысл. Он мочь оценить теке ре и не идти за плохой.

Ваха не мочь так или не хотеть. Ваха пахнуть. Особенно, когда мочь пахнуть слово. Пахнуть глупым делом. Порой плохо пахнуть. Особенно плохо пахнуть, когда ваха много сезонов и в руке копье.

Особенно плохо пахнуть если ваха сумеет стать теке ре. Так бывать. Хитрость. Случай.

Я чувствовать запах. Жеров — ваха.

Андрей поморщился.

— Мудро говоришь. Но может все — таки включишь автопереводчик? Легче же будет и не так кисло, слова подбирать по автословарю.

— Здоровый не ходить на опора. Хотеть быть здоровый, хотеть быть сильный — ходить ноги.

— С Жеровским вопрос будем решать сами. А тебя все — таки спрашивают есть ли мысли как решить проблему со смутой среди индейцев.»

— Ваха не мочь представить, как быть твердый сердце рука на сторона весло, не понимать ветер течение, не уметь рыба гарпун бить. Но при этом он хочет чувствовать себя Ди ли ре теке ат. И он видит себя им как нака.

— Что такое Дили ре теке ат?

— Великий Дух. Он породил нас. Он учит нас. Он истинно знает мироздание. Его дух силен как у величайших героев. Он прошел сотни испытаний во плоти. Он испытан в мужестве, хитрости, уме. Он любит нас как породивший. Мы любим его, как породителя. Он наш. Мы его.

Мы его теке и его дети. Мы воздаем ему почет ритуалами. Он порой одаривает нас просимым и не просимым. Разным. Здоровьем, удачей, мудростью — он дарит.

— Вы так зовете бога?

— Значит вы то же знаете, что это.

— Немного по-другому, но знаем. Твои слова мудры, но я все-таки еще раз переспрошу, что ты предлагаешь делать с ваха этих племен?

Вождь не торопясь залез в карман на поясе, вынул несколько кусочков, предложил Миллеру. Потом сунул в рот. Задумчиво прожевал.

— В моем сердце большая гордость. Дети богов доверять моя мудрость. Я иметь в ум дело для предлагать. Но больше хорошо предлагать сперва шаман говорить. Есть время до закат ждать? И звать теке ре Васильев и теке ре Морозов?

Андрей Миллер задумчиво потеребил ухо.

— Да, они придут. Встретимся в твоем доме.

Солнце упало за горизонт. Полуземлянка освещалась электролампочкой от простой мини ГЭС. Кожи и меха создавали странный, но весьма уютный колорит.

На коврах сидели люди с пиалами странного местного напитка из местной растительности.

Васильев оглядел давящим взглядом присутствующих и отчеканил.

— Так все в сборе. Кто будет говорить?

Шаман ответил приглашающим жестом руки, поправил авто словарь и начал

— Когда ходить на зверя сперва — говорить о свойства зверя. Ваха не понимает обычаев и всегда ищет что бы спина прямой.

— Вы имеете ввиду «чувствовать гордость — Уточнил Миллер.

— Не только, чувствовать гордость, сила, победа. Чувствовать — хозяин угодий, добытчик, вкусно есть добыча.

Ваха не может или не хочет уметь, понимать мочь — не теке, не добытчик. А хотеть почувствовать себя теке ре — сильнее любого другого.

Не может. Не представлять — а хотеть.

Оттого плохо делом любить. Людей не любить, себя не любить. Не уметь быть — си теке… Мужественным. Ни теке ре… Благородным.

Ваха снаружи это плохое дело, но что бы его делать сначала надо решать другое. Как говорится — Ни теке, ти теке ми си теке ваха ти, ти эр.»

Вождь уточнил

— Это поговорка, примерно значит — капитан который не умеет вести себя как капитан в сложной ситуации — это не капитан, потом скривился и всё-таки включил автопереводчик.

— а молодой содомит, и эта ситуация плохо кончится, для тех, кто пойдет в его команду. Для точного понимания сложных вещей лучше использовать сейчас переводчик.

Кибернетика сотворила своё повседневное чудо. Только что сбивчивая, с длительными паузами речь стала размеренной звучной и выразительной.

— Шаман имеет ввиду то что кто-то должен определить «когда метать копья» иначе не имеет смысла и собираться, не то что начинать.

Васильев резко поднял голову.

— Да понял я его. Очень хорошо понял. Он хочет, чтобы кто-то взял на себя ответственность и организацию на себя. Иначе — в лучшем случае дело ограничится пустой болтовней, в худшем подставит всех участников.

Я могу взять на себя слово перед Ерохиным. Если он даст добро на выработанный план — будем действовать.

— Через голову Жеровского? Это возможно? — Вождь пробежал взглядом по лицам землян.»

— Да, если Ерохин решит.

Вождь задумчиво затянул.

— Понять, что и почему происходит просто. Как и то что будет дальше.

Ваха не умеют быть благородными. Не умеют быть сильными. Они лишь хотят утолять желания и опьяняться. Раз возвыситься как мужчины они не могут и добывать еду они не могут, по неумению или не желанию — они неизбежно будут пытаться делать это за чужой счет.

Это значит, что в любой ситуации где требуется твердое сердце, где требуется цепкий ум добытчика — ваха пойдут пакостить, грабить, топтать и гадить сверху на тех, кто не сумеет защититься. Терзать с дурной фантазией — тоже наверняка. Так они себе делают твердое сердце и радостный дух.

Много ваха и мало теке, при отсутствии сильного теке ре — это всегда то что мы сейчас видим. Если ситуация лишает ваха уверенности в себе, если становится мало теке — будут гадить и терзать. Особенно малые племена и детей духов.

Потом пойдут туда где есть еда.

Андрей поднял руку.

— Дети духов? Это, наверное, шаманы?

— Дети духов. Отмеченные духами. Всегда странные. Иногда готовы умереть за обычаи. Иногда не могут провести дня, не нарушив пару тройку. Иногда видят сквозь пространство и время. Иногда не видят дерева перед носом. Иногда красивые, иногда отмечены уродством. Иногда умны, как не люди. Иногда лишены разума совсем. Всегда выделяются. Обычно плохие войны. Не могут защититься. Хотя и из них бывают великие воины.

Обычай племени велит их беречь. Духи делают свою волю через них. Порой от них приходят великие дела племени.

— Вы их сильно уважаете?

— Уважать можно того, кто кем-то стал сам. Стал теке, теке ре, вождем, шаманом. Детей духов надо оберегать. Иногда от них же самих. Осторожно и аккуратно — не все духи добрые.

Васильев протянул бесцветным тоном.

— Значит, будут грабить и портить до чего дотянутся. В первую очередь рвать иноплеменников и чудил всех мастей. А когда собьются в толпу достаточного размера пойдут к нам за тем же? И вы это предполагали?

— Мы не советовали всех пускать, уважаемый теке ре Васильев. Мы советовали другое.

Если мало теке и теке ре, если слаб обычай и некому его поддержать, если ситуация лишает людей уверенности и сытости начинается — ваха та. Люди прорываются если они ваха, иные словно заражаются как наркоманией.

Как и болезнь иногда можно излечить, иногда проходит сама. Как наркомания может и не лечится, а быть выбором, выедающим душу. Есть вообще рожденные ваха — и другими они не будут. Они всегда пытаются возвести повадки ваха в обычай. От таких часто и начинается ваха та.

Не будет достаточно теке и теке ре что бы поддерживать порядок и обычай силой — будет ваха та.

А применять силу, против людей многих сезонов, с копьями — это кровь.

Вождь посмотрел на шамана, тот кивнул взял переводчик, закрепил его на голове и продолжил.

— Мы слышали о ваших обычаях, запрещающих вам проливать кровь в определённых ситуациях. И за нарушение этих обычаев у вас строго карают.

Но раз вы спрашиваете нас, то вероятно хотите, чтобы мы сделали то что запрещено вам? Хотя и с вашей помощью.

Мы можем выбрать один из двух путей…

Можно дождаться пока придет волна и перебить её. Поставить посты и убивать мелкие шайки и одиночек, которые будут приходить набегами. Так живут многие племена, даже среди ваали. Но это постоянное беспокойство. А нас мало. Да и стоило ли их пускать что бы убивать здесь?

Путь другой — собрать войско и пройти, собирая всех под один обычай. Так делают ваали. Пусть ваш обычай будет другой, но нужен обычай. Тогда надо организовывать еду и создавать организацию. Тогда надо делать много оружия и подбирать много теке и теке ре.

Часть можно набрать из тех же племен. Испытать на умение нести теке…ответственность. За едой и честью придет достаточно воинов. Особенно если пустить весть по земле. А кое кто и за спасением от ваха та.

Доверяют ли дети богов словам старика?

Шаман внимательно посмотрел на Васильева из-под густых старческих бровей.

Тот, не меняясь в лице кивнул.

— Тогда скажу еще очень важное. Ваха отсеивается и лечится, делается в теке, через теке — то, в рабочей команде и через дело и испытание. Через умение понимать обычаи, а не просто говорить их слова, через труд, через умение выносить страх и опасность. Так что создавать команды с испытанием — будет самым трудным. Да и потом за людьми будет надо присматривать — бывших наркоманов не бывает. Хотя иные алкоголики в завязке — самые злые трезвенники

Хеке та кота та вака та. Сустав можно вывернуть, однажды вывернутый сустав вывернуть проще, а уже сломанный и выворачивать не надо.

Миллер вскинулся

— Это вроде власть развращает и власть абсолютная развращает абсолютно?

Шаман улыбнулся.

— Ваша поговорка? Похоже, но скорее сладкие возможности могут испортить человека, подгнившего испортят вероятнее, а гнилого наверняка проявят.

Конец ознакомительного фрагмента.