Хохол – родимый край

Василий Николаевич Грибанов

В воспоминаниях уроженца Воронежской области Василия Грибанова виден путь простого человека, который осваивал Север, выживал с семьей в 1990-е годы, всю жизнь трудился не покладая рук. Его рассказы содержат описание быта разных поколений – от послевоенных лет до наших дней.

Дрова

Мама перед родами была уже не годна ездить в лес за дровами. А тут родился брат, она еще была больна, а топливо закончилось. И нас мама отправила в лес за дровами. Хотя мы жили у дяди, но топливо было у каждого свое. Мама вставала рано, часа в три ночи, и начинала себе готовить еду на день. Дядина жена умерла от тифа, и еду у них готовила старшая дочь Мария Павловна. А племянница начинала еду варить после мамы, часов в 5—6 утра. В общем, мы взяли с сестрой санки, веревки, чтоб привязывать дрова, и отправились в лес, это км 4 от нас. Прибыли в лес, назывался он Ровный и находился в глубоком овраге. Сестре в это время шел 12-й год, а мне 8-й год. Набрали дров, сложили на санки, привязали веревкой к санкам и тронулись в путь. Гора очень высокая, и мы потихоньку начали на нее взбираться. Доехали до самого пика, осталось чуть-чуть, силы были на исходе. Сестра идет впереди, а я сзади помогаю. Обуви зимней у меня не было, мне привязали калоши, их тогда называли шахтерские, и плюс взрослого размера на шерстяной носок. Калоши старые, без протектора. Сестра кричит — держи санки, а санки накатывают на меня, и я еду вниз. Калоши скользкие, я не могу удержаться, и нас вместе с сестрой тянет вниз. И мы бросаем санки — они летят вниз. Сестра плачет, а что делать? Давай опять будем пробовать выезжать, результат получился тот же — санки наши уехали вниз. Вначале сестра плакала, а потом стоим мы оба, плачем, что делать? Я снимаю калоши и в носках начинаем подниматься в гору. С третьей попытки нам удалось подняться в гору, но впереди нас ожидали большие трудности.

Я пошел, забрал калоши, и мы тронулись в путь. Когда мы ехали в лес, санки были пустые, и нам казалось, что нам эта работа по силам. А когда нагрузили дрова, санки глубоко проваливались в снег, и не было никаких сил их тащить. Проедем метров 100, давай отдохнем. Подъезжая ближе к дому, мы отдыхали уже через каждые 20 м. от дома мы были уже близко, а сил не было. И я пошел домой к родственникам за помощью. Пришли трое — Нюра, 1927 г.р., Катя, 1929 г.р., Семен, 1931 г. р. Они помогли довезти дрова до дома.

Уже наступили сумерки, темно, а нас нет. Мама не находит себе места, думает, наверное, что замерзли. Мама себя ругала, корила: «Да зачем я их отпустила одних?». А причиной всего было то, что нас из дома выгнали немцы, и санки наши остались там, и мы ездили на дядиных санках, а они не едут. Потом мы еще не раз ездили за дровами, мама занимала у соседей санки, и мы ездили со взрослыми, одних мама больше нас не отпускала.