Пламенные крылья

Вера Александровна Петрук, 2023

На планету-колонию, где живет красавица-альбинос Абелия, приземляется звездолет главного императорского советника. Мортан, известный своей жестокостью, охотится за космической Жар-Птицей. Он – полу-человек, полу-эмпат, привык быть всегда первым и самым лучшим, а все люди для него – доноры.Сможет ли чудовище влюбиться и стать человеком? Однажды заполучив Бель в доноры, Мортан понимает, что не все мире можно подчинить внушением или взять силой. И кого выберет сама Абелия? Ведь ее судьбу с Мортаном уже связала загадочная птица.

Глава 1

Курица вертела башкой, дергалась и норовила клюнуть дрожащие руки своей мучительницы. И это было только начало — поймать птицу и донести ее до колоды с топором. Миссия казалась невозможной еще утром, когда отец приказал ей помочь матери с обедом. Абель и раньше работала на кухне, но сегодня Элоиза не стала ее щадить.

— Тебе уже двадцать, — с упреком сказала она, глядя как приемная дочь привычно схватила стопку грязных тарелок, собираясь их мыть. — Оставь младшим их работу, пора взрослеть.

В семействе Клаусов были странные представления о том, что делает человека взрослым, но Абель знала, что спорить бесполезно. Долгожданное совершеннолетие не принесло ни свобод, ни прав, зато обязанностей и требований стало больше. За последний месяц все хотели сделать из нее «настоящую взрослую», особенно старался Рат, старший сын Клаусов, который уже несколько лет вместе с отцом работал на Дробильне — последнем заводе Козодоя.

После истощения ресурсов Синего Кристалла колонию ждала незавидная участь. Империя будто забыла о существовании некогда значительного сырьевого придатка и лишь изредка присылала на Козодой делегации из налоговиков, военных, врачей и миссионеров. Надолго высокие чины в дыре мира не задерживались, и очень скоро взбудораженная проверками колония возвращалась к прежней размеренной жизни поедающего самого себя гиганта. Большая часть планеты была покрыта выработанными рудниками и брошенными карьерами, которые из космоса напоминали гнилые пятна на теле умирающего. Эпидемия неизвестного вируса, разыгравшаяся на Козодое полстолетия назад, выкосила едва ли не половину населения и поставила последнюю точку в вопросе изоляции колонии. Вирус исчез так же внезапно, как и появился, делегации врачей-миссионеров еще грели себя надеждами отыскать его следы, но интерес к колонии во всем мире постепенно затухал. А вместе с ним догорало пламя цивилизации и на самом Козодое. Последний работающий космодром превратился в бункеровочную станцию по заправке грузовых крейсеров, став закрытой площадкой для всех туземцев.

Ты родилась на Козодое, чтобы здесь сдохнуть, любил говорить Рат, и за эти слова Абель ненавидела его еще сильнее.

Но сейчас все мысли Абелии занимала несчастная курица. Пеструшка надрывала глотку, посылая отчаянные молитвы о спасении птичьим богам, не догадываясь, что ее палач молилась о том же.

У Абель были трудные отношения со многими людьми, особенно с родственниками, но с животными все обстояло еще сложнее. Обожествление пернатых, четверолапых и других тварей началось у нее в детстве. Искра могла бы погаснуть, если бы не безумная Леста, ее приемная бабка, которая разглядела в хрупкой девчонке что-то особенное, возведя ее любовь к животным на пьедестал религии.

Лесту в семье не любили и не замечали, поэтому, когда спохватились, было поздно. Девочка наотрез отказывался есть животных, вязала старым курицам свитера и мастерила будки для бездомных котов. Единственным положительным влиянием старухи, по мнению отца, было то, что она передала Абель навыки врачевания, которые семья оценила, когда Клару, младшую дочь Клаусов, покусали пчелы. У девочки случился аллергический отек, и она наверняка умерла бы от удушья до приезда врачей, если бы Абелия не проколола ей трахею.

Леста хотела отправить девушку учиться в медицинский колледж Козодоя, но образование у Клаусов считалось ругательным словом. Поэтому старуха сама обучила Абель грамоте и сложила в ее голову столько знаний и навыков о врачевании человеческого тела, сколько смогла. К двадцати годам Абель с трудом разбиралась в космографии, не знала, сколько колоний входит в Верховный Альянс Империи, зато могла вправить вывихнутый сустав, зашить рану и приготовить суспензию из трав для больного горла. Когда Леста умерла, ей достался чемодан с инструментами и банкой мази, которая, по словам бабки, была изготовлена на Алатэйе, планете императоров, и обладала чудодейственной силой. Этой мазью сама Леста при жизни никогда не пользовалась, обходясь самодельными препаратами из местных трав и минералов. Увы, сокровище оказалось ненастоящим.

После смерти бабки Абель попробовала препарат на подстреленном братьями диком гусе, которого они притащили с охоты еще полуживого. Украв птицу с кухни, Абель спрятала ее в зарослях гигантских лопухов на заднем дворе и сутки пыталась выходить, пустив на пернатого почти всю мазь. Гусь издох в страшных мучениях, Абелии же еще долго снились кошмары об истекающей кровью птице.

Так был развенчан еще один миф о чудесах цивилизации извне, в которую верилось все меньше. Козодойцы были одни — с загибающейся экономикой, прогнившей политикой, разложившимся обществом и умирающей медициной, где химию все больше заменяли народные травки, способные лечить разве что прыщи у подростков.

Итак, Абель должна была убить свою богиню, которая в данный момент глядела на нее глазами курицы.

— Долго ты там будешь копаться? — мать высунулась из окна кухни, выпустив на улицу облако пара. — У меня уже вода закипела. Рат, помоги ей, она нас так без обеда оставит.

Рат, старший сын Клаусов, приехал домой на выходные и завтра должен был снова отправиться с отцом и тремя братьями на очередную смену в Дробильню. Будущее, ждавшее Абель, дышало ей в затылок зловонием каменного рудника, где добывался последний полезный ресурс Козодоя — топливо для грузовых крейсеров. Вся «повзрослевшая» молодежь поселка на нем работала — и девушки, и парни. Дробильне предсказывали еще лет десять активной жизни, после чего должен был наступить апокалипсис. С закрытием карьера теряла рабочие места большая часть козодойцев, но о будущем Абель не думала — ее пугало настоящее.

От мысли, что Рат обратит на нее внимание, стало холодно. И хотя на Козодое официально наступила осень, и холода имели право на существование, лето все не унималось, продолжая дарить людям жаркие деньки.

Абель решительно прижала голову курицы к колоде, другой рукой взяла топор, замахнулась… и замерла. Зачем она это делала? Неужели страх перед тем, что отец отправит ее в Дробильню, пересилил разум? Ведь она знал ответ. Вопрос о ее работе обсуждался давно, и ничто не могло отсрочить неизбежный конец. Абель всегда казалось, что как только она опустится в подземелье рудника, то умрет. От озноба кожа покрылась пупырышками, воздух застрял в глотке, уши заложило, и где-то вдалеке раздался визгливый голос Элоизы:

— Рат, золотце, поторопись, она сейчас себе пальцы отрубит. Плохая была затея, и чего только Густав задумал. Тьфу, позорище.

За «позорище» стало обидно. Она, может, была не красавицей, зато не жирной, как Руфус, который отрастил сальный фартук на животе и с трудом передвигался.

И прыщей, как у Сорэла, у нее не было. Что Абель в себе больше всего не нравилось, так это худоба. Но она была объяснима, и с ней ничего нельзя было поделать — Абель не доедала. Клаусы любили мясо, а собственный птичий двор и свое стадо коз автоматические превращали все блюда в мясные. Абелия перебивалась гарнирами, выбирала, что могла, из общего котла, а когда было время, готовила сам — тайком, на заднем дворе за курятником, но подобное удавалось не часто. Леста всегда ругала ее за растительную диету и как-то подробно объяснила, к чему приведет отсутствие питательных веществ, получаемых вместе с животной пищей.

— Витаминов и добавок для таких, как ты, на Козодое больше не делают, — ворчала Леста. — Все закончится тем, что у тебя выпадут волосы, зубы, ногти, и вообще ты умрешь лет в тридцать.

О том, что она умрет рано, Абель догадывалась, но растительное питание тут было не при чем. Что до волос с ногтями, то да, они оставляли желать лучшего, но внешность ее давно не волновала. В отличие от ее родственников и немногих знакомых, с которыми она общалась в поселке.

Белая кожа, бесцветные волосы и красные глаза Абель вызывали настороженность у всех, кто ее знал. За исключением сестры Клары, которая еще была маленькой и верила в эльфов. Она так ее и звала — прекрасная Абелька из рода Лесных Эльфов. И это было самое милое прозвище из всех ее имен. Имя Белка придумал Рат, за которым стали повторять другие братья, а потом и родители.

Хлопнула дверь, и двор сразу стал тесен. Мир заполнила огромная фигура старшего сына Клаусов — Рата. Парню шел двадцать восьмой год, и он считался самым завидным женихом поселка. Отец, устав ждать придирчивого сына, который слишком избирательно подходил к выбору невест, пообещал после свадьбы отдать ему свой грузовик — машину-монстра, идеально подходившую для габаритов Рата. Рат, действительно, был огромным, возвышаясь над всеми Клаусами и даже над отцом не меньше, чем на голову. Он рос не только вверх, но и вширь, так как качался в местной библиотеке, переоборудованной после кризиса в спортзал. А работа в Дробильне закрепила результат. Роботы на Козодое исчезли еще в эпоху вируса, который поразил, в том числе, искусственный интеллект, поэтому тяжелый ручной труд завершил превращение Рата в чудовище.

Встретившись с тусклыми глазами громилы, Абель легко прочитала в них все, что ожидало курицу и ее лично. На раздумья времени не было. Прижав одной рукой к себе курицу, она ухватилась второй за топорище и бросила топор в опешившего брата. Разумеется, из нее был никудышный метатель, и топор с чваканьем вонзился в землю далеко от ног старшего сына Клаусов. В очередной раз пожалев, что убить Рата не удалось, Абель перехватила курицу и бросилась наутек.

Бегство всегда было плохой стратегией, которая ничем хорошим не заканчивалась. Поселок был маленький, чужие дворы огорожены высокими заборами, за последним домом — пустошь, поросшая бурьяном, и река. Хоть топись. Но попытаться убежать стоило. Она всегда пыталась.

За спиной послышались радостные вопли. Рат набирал скорость, для тяжеловеса он бегал неплохо. Для него выходной должен был закончиться интересно, для Абель — больно, для курицы — смертельно.

На этот раз Абель добежала до реки и остановилась на мосту, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из глотки. В боку кололо, горло горело от сбившегося дыхания, глаза с трудом различали Фарка, возвращавшегося из соседнего поселка, куда парень ходил продавать козьи шкуры. Младший Клаус перегородил дорогу, дожидаясь, когда к мосту подбежит Рат. Тот не спешил. Если бы не брат, он просто загнал бы Абель в пустошь и гонял бы ее там, пока она не сдалась.

— И что ты сегодня натворила? — спросил курносый Фарк и крутанул колесико громкости на приемнике. Значит, обмен был успешным. Радиоприемник Клаусов поломался еще месяц назад, и семья давно мечтала о новом. Над рекой покатились волны бархатного голоса Джеки Морган, ведущей из «Новостей Козодоя»:

— Эскадрилья пиратских «странников» замечена сегодня утром в третьем орбитальном секторе Козодоя. Четыре звездолета класса Бета и один крейсер Альфа появились в зоне радаров на восемь минут, не выйдя на связь. Пограничные патрули приведены в боевую готовность, но губернатор Тайсон считает, что преступников интересовали грузовики химического концерна «Рега», заправлявшиеся на Козодое. Вероятно, пираты планировали атаковать грузовые крейсеры на орбите после бункеровки, однако их что-то вспугнуло. Следите за нашими новостями.

— Выруби, — приказал Рат, и Фарк поспешно выключил приемник. Старшего брата в гневе боялись все.

— Без обеда нас оставила, дура, — прорычал Рат, хватая Абель за куртку. — Держи ее.

Плохо. Значит, сегодня будет больнее, чем на прошлой неделе, подумала Абель и попыталась кинуть курицу в реку — вдруг выплывет, — но Рат оказался быстрее.

Выхватив птицу, он прижал ее к доскам моста, снимая с пояса топор. Вот почему он так медленно бежал. Что ж, Абель с таким грузом не преодолела бы и десяти метров.

Хрясь, чвяк. Голова курицы отлетела под ноги трясущейся Абелии, а тело птицы, никем не удерживаемое, бросилось наутек, отплясывая последний танец. В следующую секунду Абель поставили на колени, а ее шея оказалась зажата в мощной руке брата. На долю секунды ей показалось, что сейчас и ее голова полетит вслед за куриной, но Рат отбросил топор, и схватив освободившейся рукой Абель за волосы, ткнул ее лицом в лужу крови, натекшую из курицы.

— Сама ничего не жрешь, и нас хочешь голодными оставить? Ничего, я из тебя эту дурь выбью, — приговаривал Рат, елозя ее лицом по доскам. Она, конечно, попыталась оттолкнуть Рата, но Фарк «помог», навалившись сзади.

— Видел, какой я приемник добыл? — с пыхтением спросил Фарк, удерживая руки Абель.

— Сколько волн ловит? — деловито поинтересовался Рат. Подняв сопротивляющуюся жертву за волосы, он с удовольствием рассматривал перепачканное кровью лицо сводной сестры. — Ну, и как на вкус кровушка? — теперь вопрос был к Абель.

— Тридцать, — с гордостью ответил Фарк.

— Чтобы ты сдох! — от души пожелала девушка. Одной щеке повезло, а вот вторая встретилась с занозой, и теперь ее лицо пересекала рваная царапина, тянувшаяся от глаза к подбородку. Кровь смешалась с куриной, попала на шею и грудь, безнадежно испачкав куртку — не отстирать. Черт с ним, со шрамом, а вот новую одежду достать будет трудно.

— Ладно, топай домой, — распорядился Рат. — Мы с Белочкой поучимся ощипывать курицу, и сразу за вами.

В глазах Фарка было видно, что он хотел поглядеть, но с Ратом не спорили. Переключившись на музыкальный канал, Фарк водрузил приемник на плечо и вразвалочку направился к поселку.

Абель похолодела.

— Рат, пожалуйста, там картошки целое ведро сварили, голодным никак не будешь!

Но громила ее не слушал. Схватив за волосы, потащил под мост, туда, где бы их никто не увидел. Каким бы смелым Рат ни был, а огласки не хотел.

— До чего же ты меня бесишь, белобрысая, — пробормотал Рат себе под нос, перехватывая Абель за ворот куртки. И хотя она молотила кулаками по воздуху, стараясь достать обидчика, с таким же успехом можно было пытаться вручную остановить грузовик старшего Клауса. Рат был настолько же силен, насколько безумен. Это его безумие тщательно пряталось под маской добродушного деревенского здоровяка, но по неясной причине, когда они оставались наедине, маска переставала держаться, и Абель сминало ратовым сумасшествием.

Книг по здоровью души у нее не было, но тут и не нужны были никакие справочники: Рат был садистом. Выбрав в жертву Абель, он ничем не рисковал, потому что красноглазая белобрысая девушка, какой выросла Бель, пугала всех — от детей до стариков, и селяне с нетерпением ждали, когда Клаусы отправят свою «ненормальную» приемную дочь работать на завод в город. Вечная пара-тройка новых синяков и царапин на ее лице никого не волновали.

Тем временем, Рата уже повело. Голос стал тихий, елейный, дыхание участилось, но хватка не ослабла. Повалив сопротивляющуюся Абель на мшистые камни, он схватил ее за горло и спросил:

— Хочешь?

Рат всегда спрашивал, и этот его вопрос пугал сильнее, чем предстоящие побои. А они будут, в этом Бель не сомневалась. При всей своей силе и дурости, у Рата имелся один пунктик. Вернее, два. Первым была, собственно, Абель. Когда он увидел ее в первый раз, то сразу же сообщил: «Будешь моей женой». Имелся в виду, разумеется, не брак. Родители Рата ни за что не позволили бы ему связаться с такой, как Абель, и дело было даже не в сводном родстве. Женитьба Рата должна была принести семье выгодные связи, которых у нищей Абелии не было.

Второй пунктик был на том, что у него скрывалось в штанах. А хвастаться там особо было нечем. Историю, как однажды купающегося Рата застали в реке девки и разнесли по всей деревне о его «крохотном стручке», знали все. Парни обычно переживают подобное плохо, Рат же, кажется, просто сошел с ума. Абелии среди тех девчонок не было, но почему-то именно на ней громила вымещал свою злость. Он мог давно ее изнасиловать, но ему было важно, чтобы она согласилась добровольно. Будто это было залогом, что смеяться не будут. А так как в ответ всегда звучало «нет», Рат ее бил.

Вот и на этот раз, услышав «нет», намотал куртку на кулак и, перевернув ее на живот, нанес пару размашистых ударов по спине. Куртка была нужна, чтобы не оставалось синяков, а в живот он не бил, по той же причине, что и не насиловал. В сумасшедшей голове Рата жила еще одна навязчивая идея — чтобы она родила ему ребенка. Поэтому ее живот он берег.

Она старался не дышать и не поднимать головы, чтобы не спровоцировать громилу на новые побои. Сработало. Отвесив ей пару тумаков, Рат успокоился. К тому же, он торопился. Дома ждали к обеду, да и любопытный Фарк всегда мог вернуться посмотреть, как проходит «обучение».

Дождавшись, когда тяжелые шаги старшего Клауса растворятся в звенящей пустоши, Абель выползла из-под моста и повалилась в траву у берега, ощущая пустоту на сердце и холод в душе. Когда-нибудь Рат ее не спросит, и тогда жизнь здесь точно станет невыносимой. Домой идти не хотелось. Но если не вернуться к ночи, на поиски отправят Рата, и тогда все повторится. Всегда повторялось.

До заката еще оставалось много часов, но синее небо вдруг прорезали яркие всполохи. В лазурном пространстве внезапно возникла белая точка и устремилась вниз, оставляя за собой огненную дорожку. Ни звука. Только травы на пустыре шелестели под полуденным ветром.

— Никогда не видела, чтобы звезды падали днем, — прошептала Абель, подняв руку к крохотному шару огня, который рос по мере того, как приближался к горизонту. Проследив, как звезда достигла леса за пустошью, коснулась еловых макушек и вспыхнула напоследок, Абель закрыла глаза.

— Как было бы здорово, если бы ты оказалась кораблем, — с грустью подумала она. — Я бы тебя нашла даже в самой глубокой чаще и продала бы душу, чтобы ты забрала меня к себе, обратно на небо. А ты, Козодой, будь проклят.