Грибники

Вера Михайловна Флёрова

В подъезде московского дома умирает ведьма. Ее юной соседке с двумя подругами достается книга, через которую можно выторговать исполнение неисполнимого. Однако платить за это придется работой на давно умершего колдуна, который и является автором фолианта. Любопытному покойнику хочется знать все про гриб-эндемик, который растет в Забайкалье и излечивает человека от любой хвори. Но если мертвый колдун, собирая информацию, уже ничем не рискует, то про живых людей такое сказать нельзя.

Глава 6. Сплетня про себя

— Ты хорошая девчонка, — говорил Толик по кличке «Егерь», подливая ей коньяка. — И голос у тебя ангельский. Как будто сам господь послал тебя, чтобы смыть все мои грехи. Если холодно будет — проси, не стесняйся, телагу дам.

— Да нет, спасибо, — отвечала Кристина. — Мне пока коньяка хватит.

Она сидела здесь уже час.

— Ты — посланница небес, — пьяно продолжал Егерь. — Правда, Весло?

— Угу, — бурчал в кусок хлеба тощий поселенец. — Как есть ангел. И за что нам такая радость.

Эта фраза, точнее, тон, каким она была сказана, Кристине не понравились. Но ведь я, думала она, просто могу сейчас встать и уйти. Если идти от кичмана налево — выйдешь к поселку. Правда, темно…

И она сидела.

Ей казалось, что весь этот псевдорелигиозный нарратив был ответом мироздания на спонтанную молитву, которую она вспомнила, увидев белое. Мироздание словно бы ответило: не поможет. Вот, посмотри, что за люди используют те же самые образы и формулы.

Правда, возражала она мирозданию, они тут давно живут, и возможно именно эти образы и формулы спасают их от белого. Кто знает.

…Через полчаса Егерь все же накинул на нее телогрейку и все порывался обнять. Подтянулись еще двое сонных поселенцев, представились Серегой и Левой.

А вот теперь я уже не могу встать, думала Кристина, с усилием заставляя работать свой одурманенный страхом, обидой и алкоголем мозг. И все же она попыталась.

— Сиди, — пришлепнул ее Егерь, — слушай мою исповедь… грешен я…

«Твою мать». Кристина посмотрела на свои руки. Руки дрожали.

*

Где-то далеко кричала сова, стрекотали кузнечики, а дым от догорающего костра поднимался ровно в небо, знаменуя штиль.

— Водички нет? — попросила Кристина.

— Весло, принеси даме водички, — сказал Егерь. — В закрытой, мать твою, бутылке. А то дама пить не станет. Ну, я б на ее месте не стал.

Поселенцы подобострастно хмыкнули.

Весло поднялся с чурбака, хекнул, удалился в темноту, где просматривалась улочка, образованная построенными из горбыля домами. Когда Весло открывал бутылку, Кристина видела, как отлетело фабричное колечко.

Кристина сделала глоток. Вода показалась странной.

Когда бывшие зеки в очередной раз заржали, он поднялась и сделала шаг, однако ощутила такое сильное головокружение, что вынуждена была снова сесть.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала она, осипнув.

— Да посиди с нами, ты чего, — забубнил Весло, глядя себе под ноги. Егерь поощрительно улыбнулся, и Кристина заметила, что зубов у него примерно два.

— А что ты зубы не вставишь? — спросила она.

— Это надо в город ехать, — объяснил за Егеря Весло. — Здесь зубрих нет. А в городе нас никто не ждет…

— Ждут, но не те, — заметил Дворник.

Сергей подбросил дров в костер.

— Уже полдвенадцатого, — жалобно сказал он. — Пора, что ли…

Все посмотрели на Кристину. И совсем не так, как на гостя, которому пора уходить.

Влипла, обреченно подумала та. Надо первой схватить нож. Хотя лучше не хватать, если не умеешь пользоваться.

*

Несмотря на неумение, она все же отметила местоположение ножа, которым резали хлеб, и начала лихорадочно придумывать план Б, понимая, что он будет провальным. Подступала паника.

А хозяева никуда не торопились.

И когда Кристина уже мысленно попрощалась сама с собой, за костром зашуршало, ворота звякнули, и на поляну вышел еще один человек. Костер высвечивал старые джинсы и футболку. Пришедший остановился на краю поляны и снова чем-то звякнул, по звуку значительно более мелким, чем сетчатая ограда, но тоже металлическим.

— Вечер в хату, — произнес он тихо.

Кристина почувствовала, как развеивается хмель. Вот уж кто точно… а может, они для него все и делали…

— Вечерочка, начальник.

Егерь поднялся.

— За крестовинами пришел? Мы только три спилили.

Егерь нервно щурился, потел и суетливо потирал руки. Весь его облик выдавал неожиданный, резкий испуг, Кристине непонятный.

— Я просил четыре, — сказал Джафар, выступая на свет. — Кто у вас тут?

Весло как-то поджался и отодвинулся в тень.

— Барышня зашла передохнуть, — просипел он.

Суетливо поднявшись, Весло развел руками. — Мы уж предлагали до вас проводить, но видно девка крутую обиду на кого-то кинула. С вами, говорит, сидеть буду…

Как они проницательны, с горечью подумала Кристина. У меня ведь наверняка все на лице написано.

Сделав несколько быстрых шагов, Джафар обогнул костер, наклонился, грубо схватил ее, вонзив пальцы под ключицу, и поднял на ноги. Что-то странное случилось с его лицом. И без того рельефное, оно стало гротескно резким, бледным, и как будто нарисованным на страшной картинке.

— Тащите заказ, — бросил он через плечо. — А вы, Кристина, идите вон туда, — он кивком указал сторону, — и ждите меня там.

— Угу, — сказала Кристина, ощущая, как футболка прилипает к спине от холодного пота.

Он меня спас, подумала она. Он… в каком-то странном состоянии меня спас. Или это я слишком пьяна.

*

Некоторое время они шли торопливо и молча. Джафар держался сзади, и Кристина слышала, как стукаются друг об друга неведомые детали — «крестовины» — в его холщовом рюкзаке.

— Надеюсь, — тихо сказал, наконец, Джафар, уже совершенно нормальным, слегка усталым голосом, — что вы не обижены на меня. За то, что в третий раз не позволил вам уже окончательно стать жертвой.

— В третий?

— Сначала ваш начальник; потом… я слышал, как вы еще в самолете рассказывали про вашего отца, страдающего алкоголизмом.

— Вы же были в наушниках.

— В салоне есть микрофоны.

— Черт… а дальше?

— Сегодняшний вечер.

— Да ладно. Они же давно… ну, отсидели, исправились.

— То-то вы были полупрозрачной от страха.

— Это правда. Я как-то не заметила, что меня занесло на кичман. Они не давали мне уйти.

— Неудивительно, — ответил Джафар. Потом помолчал, словно бы на что-то решаясь, и продолжил речь вопросом: — Отсидели… А знаете, за что сидел Егерь?

— За что?

— Убивал туристов в лесу. А если среди них были дети, он оставлял их… с трупами их родителей.

— Господи…

Кристина остановилась. Джафар остановился тоже.

— Серега по кличке «Десятка» — людоед, — безжалостно продолжал он. — Только уже в городе. Он отловил десяток девушек и сварил из них…

— Джафар! — жалобно выкрикнула Кристина. — Меня и так сейчас вывернет.

Кристина прислонилась плечом к стволу дерева и пыталась отдышаться.

— Такое чувство, — прошептала она, — что у меня… разводятся пальцы… будто каждый в железном чехле…

— Стоять.

Механик словно бы ожидал чего-то такого; быстро подойдя к ней, включил фонарик и посветил в лицо. Потом обхватил пальцами углы нижней челюсти и повертел ее голову.

Кристина ощутила внезапные спазмы и начала задыхаться.

— Тебя отравили, — выдохнул он. — Идем.

— Куда?

— За мной, быстро.

Схватив девушку за руку, он потащил ее вниз — туда, где шумела река.

*

Достигнув покрытого травой покатого берега Кристина пошатнулась и рухнула на колени. Джафар тоже сел на траву, но, по ее мнению, более изящно. Не как мешок с природными ресурсами.

— Ты способна набрать в руки воды? — спросил он. — Я не мог предвидеть все события и не прихватил стакан.

— Пальцы не смыкаются, — прохрипела Кристина. По ее ощущениям рука стала металлической, как у робота.

Сбросив рюкзак, Джафар наклонился и зачерпнул воду в собственные ладони.

— Придется так, — сказал он. — Пей, сколько сможешь.

И она пила. Объема горстей хватало глотка на два-три, но черпал он часто, поэтому выпила она много. Время от времени она отползала, и ее рвало в кусты, но потом он снова тащил ее к реке и снова заставлял пить.

Она ужасно боялась разбить губы о его браслеты, вечно съезжающие к ладони. Руки его, хоть и выглядели достаточно ухоженными, пахли соляркой.

В какой-то момент он догадался, что сейчас вышибет ей зубы, снял браслеты и сунул в карман.

Еще какое-то время Кристина пила, а когда в голове окончательно прояснилось, выдохнула:

— Мне… легче… пальцы разморозились.

— Наконец-то.

Умывшись и отряхнув от воды совершенно окоченевшие руки, Джафар, там же, где и сидел, откинулся на траву и закрыл глаза. Звезды освещали его лицо, мокрое и все ещё бледное.

— Простите, Джафар, — искренне покаялась Кристина. — Я идиотка… Я причиняю невероятно много хлопот.

— Не то слово, — вздохнул он и закрыл глаза. — Но было бы куда труднее назавтра выкапывать тебя по частям из лесной подстилки.

— Вык-капывать труднее, — стуча зубами, согласилась Кристина. — К тому же придется как-то объяснять мою безв-временную кончину.

— Дикие звери, — умиротворенно сказал Джафар. — Так объяснил бы Егерь.

— Ст-трашный человек.

Теперь Кристина дрожала целиком.

Джафар сунул руку в карман, затем снова вздернул ее, звякнув браслетами.

— Нет, он обычный… А вот с Чекавой связываться не советую. Это человек смерти.

— Человек смерти?

— Как и я, — кивнул Джафар. — Только я связавшихся со мной веду прочь от нее, а он — прямо к ней.

*

Пытаясь подняться, Кристина прислушалась к собственным ощущениям и заявила:

— А теперь у меня что-то с ногами.

— Зато будет, что вспомнить, — утешил Джафар, и казалось, что скорее себя, чем ее.

— Я не о сочувствии прошу, — сказала Кристина. — Просто иди медленней.

…Некоторое время она плелась, едва переставляя онемевшие ноги за темным силуэтом механика, а точнее, просто ориентируясь на звук бренчащих железок. Потом устала.

— Я могу купить себе жизнь, рассказав тебе сплетню про себя? — спросила она.

Джафар остановился. Было видно, что в таком тоне с ним не разговаривали уже давно, а может быть и совсем никогда, поэтому он не знал, что отвечать.

— Это низкопробный товар, — ответил он наконец, — но так и быть. Я даже попробую примкнуть к осуждающим.

— Чекава написал мне стихи, — сказала она. — А когда я согласилась пойти с ним на сеновал, позорно смылся.

Джафар немного помолчал, обдумывая ответ. Сплетничать он явно был не силен.

— Какой аморальный поступок, — осудил он наконец, как обещал. — Я б не стал отказываться.

— Это было сказано для моей самооценки? — злобно сказала Кристина, садясь на траву.

— Это было сказано искренне, — поправил Джафар. — Я тут уже четвертый год, но мне никто сеновала не предлагал… Кого нужно осудить на этот раз?

— Меня, я не могу идти.

— Нечего было бухать с зеками, как последняя шалава, — сказал Джафар, явно вживаясь в роль сплетника. — А то бегают по лесам полуголые, а потом жалуются.

— Прямо как настоящая бабка! — похвалила Кристина.

— Это было сказано для моей самооценки?

— Это было сказано искренне, — отзеркалила девушка. — Мне вот уже двадцать пять, а я еще ни на шаг не приблизилась к образу бабки.

— Это потому что ты в принципе ни шагу сделать не можешь, — сказал Джафар, поднимая ее на руки.

Кристина удивилась и безвольно затихла.

*

— Мы дошли до участка 68, — сказал он в некий момент, поставив Кристину на землю. — Смотри…

Луч фонаря отразился от белых тяжей, легких, словно перья. На самых толстых созревали белые, оранжевые и блестящие синеватые шарики.

— Это участок Чекавы! — воскликнула Кристина и тут же закашлялась.

— Верно. И этот фигляр давно здесь не был. Так что непонимание своего счастья присутствует у него на всех фронтах, не только на личном. К тому же на дворе полпервого. Так что можешь все забрать.

Кристина, успевшая проникнуться азартом сбора, потянула было руки к заветным шарикам, но потом отдернула.

— Нет, — покачала она головой. — То, что он — ничтожество, не значит, что я должна быть такой же.

Джафар посмотрел на нее с явным уважением. Которое, впрочем, тут же сменилось насмешкой.

— Уверена? Или тоже хочешь казаться лучше, чем ты есть?

Кристина отвернулась, опустив руки.

— Уверена.

Джафар выключил фонарь и подошел ближе.

— Теперь сама дойдешь, или помочь? Мне нужно заглянуть за реку.

Она обернулась, внезапно вспомнив.

— Нет! Нет, пожалуйста!

Чуть помолчав и устыдившись своего порыва, она осторожно добавила, не сильно надеясь, что ей поверят:

— Там это… белое. Оно ходило.

Она была убеждена, что видела белое только потому, что ее путь сюда начался от ведьминой книги. И что никто из живущих здесь не видел ничего подобного.

Однако Джафар не стал издеваться. Он нахмурился, потом вздохнул и посмотрел в темноту.

— Белое? — переспросил он.

— Да. Белое. Большое. Смотрит. Я тогда еще трезвая была. Это из-за него к зекам вышла. Оно… не знаю, чем оно смотрит, но явно всем собой, а глаз нет.

— Сторн, — объяснил Джафар.

— Сторн? Что это?

— Белое — это сторн. Ты в методичке список опасностей открывала? Вот все вы так, дочитываете только до гадюк… Никто толком не знает, что это. Какое-то лесное существо. Оно не может пройти сюда, потому что боится железа. Но для человека он опасен.

— Это гриб?

— Ты проницательна. Знаешь, пожалуй, я не пойду за реку. Лучше донесу тебя до дома.

Обхватив Джафара за шею, Кристина постоянно боялась, что он где-то там, внизу, поломается под ее тяжестью.

— Хорошо, что я не Марина, — сказала она, утешая скорее сама себя, чем его.

— Плохо, — ледяным тоном отозвался механик. — Марина дома спит, а не с зеками бухает.

— А тебе не кажется, что я, обремененная чувством вины, куда тяжелее, чем без него?

— Кажется. Но мне помогает справиться с этой ношей чувство справедливости.

— Яш, может, правда, не надо…

— Помолчите, Кристина.

…Донеся до калитки, он поставил Кристину на землю и вытер вспотевший лоб.

— И вот еще что, — сказал он чуть слышно, но жестко. — За такие прогулки с вас возьмут штраф. С меня — тоже. За то, что допустил. Поэтому вы приходите домой и рассказываете, как оплакивали свою несчастную любовь под кустом в парке. Можно рассказать про взгляд за реку и про сторна. Я все равно поставлю администрацию в известность о том, что они появились. Ясно?

— Да.

— Рад, — сказал Джафар, повернувшись уходить, — что мы друг друга поняли.

Они, подумала Кристина. Они. Их много. Ничего себе.

*

Саша Эстерхази собирался на пляж основательно. В комплект необходимых вещей входила подстилка, надувной матрас, пара холодных коктейлей, пакет чипсов и шноркель. Еще полотенце и что-нибудь на голову, чтобы не напекло.

На берегу озера он долго выбирал место, стелился и некоторое время нырял, чтобы вернувшись, обнаружить на своей подстилке Джафара, расположившегося, словно пантера на краю обрыва.

Джафар никогда ничего лишнего с собой на пляж не брал. Пользовался чужим.

— Опять здесь эта наглая задница, — ворчал Эстерхази, взывая к небесам. — Почему римляне, а затем и галлы не уничтожили вас, проклятых потомков царя Рамзеса?

— Не клевещи на мою задницу, — сонно отвечал Джафар. — Она такая же наглая, как и твоя. И царя Рамзеса не упоминай всуе. Нам только ходячих мумий здесь не хватало.

Надо сказать, что именно предвидя появление нахлебника, Эстерхази и прихватывал с собой два коктейля. Потому что если взять один, то Джафар выпьет его раньше.

— Вчера за рекой видели сторна, — сказал Джафар.

— Но ведь еще не сентябрь?

— Тем не менее.

— Вот черт.

*

Эстерхази снова ушел купаться, а Джафар думал. Барометр его настроения склонялся к тревожному.

Вчера на поляне получилось неожиданно. Джафар даже на пару секунд потерял над собой контроль, а это очень, очень плохо. Девица этого не заметила, ей было не до того. А вот Егерь заметил. И от того испугался.

Егерь догадывался, что для того, чтобы превратить троих-четверых из них в мясную нарезку, Джафару потребуется минут пять. Раньше, когда он больше нагружал себя тренировками, потребовалось бы две. Но принципиальная разница небольшая.

Егерь многое умел читать по лицу. Это когда-то помогло ему выжить. Он не знал, что Джафар служил на Севере, не знал той истории, после которой Джафара, утомленного судами, оправданного, но совершенно психически разбитого, Эстерхази приволок в поселок. Мол, тут спокойно. Еще полгода психотерапии, и ты будешь как новенький. Джафар тогда боялся прикасаться к холодным предметам и вздрагивал от любого стука в дверь. Несмотря на огромные дозы таблеток, ему снились кошмары, от которых спасала только бессонница.

Теперь, конечно, он восстановился. Он сильный и живучий. Но иногда, напоровшись на триггер, он терял себя. Например, как вчера.

Самое обидное, что девица эта, Кристина, значила для Джафара куда меньше, чем тот же Егерь, например, или Весло. Если б она пропала сама по себе, он получил бы взыскание, но не переживал бы. А тут… так совпало, будь оно неладно.

Он убил бы их. А если бы он это сделал, у него сорвало бы все щиты, наросшие за эти годы. И это совершенно не то зрелище, которое стоит показывать наемным рабочим.

Обведя взглядом пляж, Джафар заметил Регину, Альберта, Дану с парнями и неподалеку от них Кристину. Она была бледна и вяла после вчерашнего, однако улыбалась так, словно в ее жизни случилось нечто очень хорошее, и она еще это не пережила.

И это было странно, потому что ее возлюбленный, Чекава, валялся на самой дальней подстилке в компании складских и старательно ее игнорировал.

А она радовалась.

Хотя, объяснил себе Джафар, если бы меня спасли от смерти, я б тоже был немного счастлив. Может быть не так сильно, конечно, ибо ощущениям свойственно приедаться.