Письма подруге

Вероника Петровна Якжина, 2020

Джесс молода и красива, успешно управляет семейным мотелем вместе с любящим и заботливым мужем. Но все ли в ее жизни так гладко, как может показаться на первый взгляд? Рак грозится забрать ее жизнь в ближайшие месяцы, а неосуществленные мечты юности терзают душу. Разрываемая сомнениями, в момент глубокого отчаяния она встречает Джинна, исполняющего желания. Познание неизведанного, вызов смертельному приговору, новые яркие эмоции и шквал чувств – все это рушит иллюзию идеальной жизни и помогает сбросить розовые очки. Сможет ли она отделить зерна от плевел и разобраться, что в ее жизни истинное, а что – ложь?

Глава 3

Прошла зима. Весна цветет яркими красками, наполняет город сладкими ароматами, все вокруг снова оживает. Деревья уже шуршат листвой, а цветы на клумбах соседей готовы распустить нежные бутоны. Я все еще здесь, Подруга, вопреки прогнозам врачей. Сильно похудела, периодически страдаю от болей, но я жива. Каждый прожитый день я ценю сильнее, чем последние годы, наслаждаюсь каждой минутой. Не думаю о болезни, полна сил, хотя стала быстро уставать. Но настроение просто отличное, я не допускаю грустных мыслей. Прогоняю уныние, которое то и дело пытается одолеть, захватить мой разум в свои цепкие клешни. Я пока еще сильнее отчаяния, толку от него все равно не будет.

Эд внимателен и заботлив, порой чересчур, порой слишком подчеркнуто, но в этом весь он. Вот-вот начнется горячий сезон, путешественники попрыгают в машины и отправятся колесить по стране. Нас ждет уйма работы, и это здорово.

С Мэттом вижусь редко с того самого вечера. Он избегает прямых взглядов и не остается со мной наедине. Должно быть, испугался моего поведения. А может, боится сам себя.

Сидя на скале и глядя вдаль, я все еще представляю небоскребы, плотный поток людей и миллионы различных запахов, сливающихся в один, невообразимо-дикий ароматический ансамбль. Ловлю себя на мысли, как бы мне хотелось, чтобы перерождение было правдой. В следующей жизни я родилась бы там, где по венам большого города течет желтая кровь из верениц такси, а легкие его полны выхлопами, запахом кофе и суеты.

Вот что я попросила бы у Джинна — переродиться. Стать другим человеком, родиться в Нью-Йорке и прожить целую жизнь так, как захочется.

***

В город приехали байкеры. Школьники восхищенно крутятся вокруг мотоциклов и задают миллионы вопросов. А вот старшеклассницам приходится сидеть по домам под строгим контролем отцов и братьев. Забавно. Помню, как и мой папа не выпускал меня из поля зрения. А когда байкеры заселялись в «Санрайз», я даже была освобождена от работ по мотелю. Лишь бы ни в коем случае не попасться им на глаза или, упаси боже, не влюбиться в одного из них и махнуть из Скарборо, держась за хромированную раму или крепкий торс дерзкого волка дороги.

На днях я стала невольным свидетелем их приезда. Даже случайно поприветствовала некоторых из них.

В этот день я отправилась в Портленд, узнать результаты плановых анализов, которые сдаю теперь каждый месяц. Док сказал, что состояние крови ухудшилось, а это грозит метастазами. Я держусь так долго только за счет того, что их еще нет. Но, как только появятся, можно будет ехать и выбирать гроб. Вудсбен снова, очень осторожно предложил химию, а я снова отказалась.

Все это изрядно подпортило мне настроение. Вдобавок ко всему, на пути домой машина просто взяла и заглохла. Да еще и на том единственном отрезке пути, где не ловит сотовая сеть. Обожаю, когда все неприятности обрушиваются на голову разом.

Я не разбираюсь в машинах от слова «совсем», поэтому даже не попыталась залезть под капот. Какой толк просто глазеть в набор железяк и проводов? Я выбралась на улицу и залезла в кузов пикапа. Уселась на борт, облокотилась на крышу кабины и стала ждать хоть кого-то, кто сможет помочь.

Не знаю, сколько я просидела под палящим солнцем (что мне, кстати, категорически запрещено). Вдруг я услышала приближающийся рев мотоциклов. Их было не очень много, около двадцати. Один за другим они начали останавливаться около меня. На секунду я ударилась в панику. Мало ли, что у байкеров на уме, мне ни за что не отбиться, приди им в голову приставать или что-то в таком духе. Но какое-то внутреннее чутье подсказало, что волноваться не стоит. Все сняли шлемы и уставились на меня. Я подняла руку к глазам, чтобы слепящие лучи не мешали рассмотреть ребят получше. Среди них оказалось пять девушек. Молодая компания, всем немногим больше двадцати пяти.

— В чем дело, мисс, сломались? — спросил один из них.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Тачка просто заглохла и не заводится.

— Свечи проверяли?

— Я совершенно в этом не смыслю, — честно призналась я.

Девушки захихикали.

— Джинн, помоги даме.

Что-то щелкнуло у меня в затылке. «Джинн»? Это имя или прозвище?

Высокий парень спешился и подошел к кузову, протянув мне руку.

— Слезайте, откройте капот, посмотрю.

Я протянула ладонь, которую он уверенно сжал и потянул на себя. Второй рукой он обхватил меня за талию, и через секунду, не успев одуматься, я уже стояла на асфальте. Со своим ростом я едва доставала ему до груди. Заглянула ему в глаза, а отвести взгляд уже не смогла. Это не глаза, Подруга. Это два огромных кристалла горного хрусталя. Светло-серые, почти прозрачные, с тонкими карими ободками вокруг зрачков. Одновременно теплые и холодные. Изнутри они светятся электрическими вспышками, словно шар Тесла.

Мы просто стояли и смотрели друг на друга, не двигаясь и не произнося ни слова. Его руки жгли мою талию и ладонь.

— Эй, Ноа, ты чего застыл?

Звонкий, капризный женский голосок, полный возмущения, вернул меня на землю. Почувствовав себя неловко в объятиях незнакомца, я вспыхнула. Быстро отвела взгляд, но успела заметить довольную ухмылку Ноа. Сгорая от стыда, нырнула в кабину и открыла капот. Парень снял кожанку и бросил другу, затем полез к самому сердцу моего пикапа.

На меня с любопытством уставилась вся честная компания. Та девица, которой не понравилось наше с Ноа взаимное внимание, буквально сверлила меня взглядом, а потом быстро наклонилась к подружке и что-то зашептала ей, после чего они обе рассмеялись. Наверняка, это его девушка, раз ее так зацепило. Она смахивает на модель, длинные стройные ноги обтянуты джинсами, кожаная куртка едва сходится на большой груди, талия тонкая, как у песочных часов.

— Мисс, не знаете, где в Скарборо можно остановиться?

Я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Тот байкер, который держал куртку моего механика.

— Мотель «Санрайз». Думаю, на вас всех должно хватить комнат.

— Нам их нужно чуть меньше, — с вызовом отозвалась длинноногая.

«Господи, деточка, мне-то какое дело».

— Тем более.

— И как нам найти этот мотель?

— От моста сверните налево, на Коттедж-роуд, и езжайте по широкой дороге до маяка. Мотель прямо напротив.

— Спасибо, а что насчет кормежки?

— В мотеле нет кафетерия, но через дорогу отличное кафе и кофейня.

— Супер.

— Ноа, ты долго еще? Я хочу в душ.

Девица явно увидела во мне соперницу. Против своей воли я расплылась в широкой улыбке.

— Чего это ты такая довольная?

— Приятно видеть здесь новые лица.

Ноа захлопнул крышку.

— Заводите.

Я повернула ключ зажигания и с удивлением уставилась на своего спасителя.

— Спасибо! Думала, придется сидеть здесь до вечера, пока кто-нибудь не поедет из Портленда, или идти пешком.

— Нет проблем, простейшая загвоздка.

С улыбкой он закрыл мою дверь и просунул локти в открытое окно, провел пальцами по растрепанным почти черным волосам. Я заметила, что левую бровь рассекает шрам, он тянется от середины лба почти до самого века.

— Как я могу вас отблагодарить?

— Скажите, мы с вами еще увидимся?

— Не думаю, что ваша девушка будет в восторге.

— Она не моя девушка.

— В любом случае, это Скарборо. Здесь, как нигде, высока вероятность встретить кого-то знакомого.

— Отлично. Меня зовут Ноа.

Он обаятельно улыбнулся. Черты его лица смахивают на ямайские. Загляденье.

— Я Джессика.

— Джессика, — удовлетворенно протянул он.

— Почему вас назвали Джинном?

— Потому что я способен исполнять любые женские желания.

Я снова зарделась.

— Еще раз спасибо.

— Вам нравится Элтон Джон? — спросил он.

— Что?

— Песни Элтона Джона. Нравятся?

Я кивнула, вспомнив, как папа часто пел мне песню Сэра Элтона про синие глаза. Цвет глаз я унаследовала от отца, разбавив его темную глубину маминым светом.

Неожиданно Ноа запел, очаровательно улыбаясь:

— Синие глаза смеются на солнце и смеются под дождем. О, эти синие глаза. Я дома, я наконец-то дома.

Затем он отвернулся и направился к своему мотоциклу, продолжая петь, сопровождаемый всеобщим недоумением. У него такой приятный голос, Подруга. Мягкий, с легкой хрипотцой. И этот его акцент. Ирландский, кажется.

Железные кони хором взревели и умчали всадников в мой мотель. Кое-кому, вроде «девушки, но не девушки» Ноа, не очень понравится, что я привела их к себе. Да и Эд не будет в восторге от такого контингента. Но они вроде славные ребята. Думаю, с ними не будет проблем.

Я не спеша добралась до дома. Из головы не шел этот парень. Джинн. Внутри меня зашевелились какие-то странные чувства, до этого момента неведомые. Если темная сторона есть в каждом, то, думаю, это она пробудилась под наглыми взглядами и бесцеремонностью молодого байкера. Я вдруг представила, как снова оказалась в его объятиях, почувствовала вкус его теплой кожи, смогла ощутить его дыхание на своем теле. Я пришла в себя от резкой боли — замечтавшись, прокусила губу. Испугавшись порочных мыслей, я затолкала коробку с ними так глубоко, как только это возможно. Я замужем, почему подобные образы вообще приходят мне в голову?

***

Уже неделю байкеры зажигают в Скарборо. Зависают в барах, колесят по окрестностям. Через несколько дней собираются идти на яхте. Та девица, что хихикала надо мной, Сидни, при виде меня каждый раз скрипит зубами. Когда я дежурю в офисе, она часто звонит и просит принести то шампунь, то чистые полотенца. С Эдом демонстративно флиртует, но только при мне. Он не отвечает ей, сохраняя свою деловую учтивость.

Эти ребята действительно не доставляют проблем. Некоторые даже иногда помогают донести что-то тяжелое. Ведут себя вежливо, приходят поболтать. Эду, конечно, это не очень нравится, но разговоры носят только характер веселой болтовни.

Только Ноа держится на расстоянии. За все время я видела его лишь во время регистрации, а еще мы случайно столкнулись возле номеров. Он поздоровался, даже не взглянув на меня. Странно, но это было обидно, потому что у меня в свою очередь от волнения перехватило дыхание.

Но сегодня, Подруга, он зашел в офис и склонился над стойкой. Я заполняла бумаги, поэтому не сразу заметила его.

— Мне кое-что нужно.

Голос Ноа эхом пробежал по моему позвоночнику.

— Что же?

— Работа. Может, вам нужна здесь лишняя пара рук? Я как-то подрабатывал в отеле в Канзас-Сити, кое-какой опыт у меня есть.

«Да, твои руки мне явно бы пригодились», — подумала я, представляя отнюдь не уборку.

— Думаю, занятие для тебя найдется. Наш помощник сейчас занят экзаменами. Я думала, вы здесь отдыхаете. Яхты почти готовы.

— У меня морская болезнь, — сказал он сухо. — Если я скажу тебе кое-что, ты не разболтаешь?

Я приподняла одну бровь и покачала головой.

— Не хочу ехать с Сидни. Ненавижу прилипал.

— Их никто не любит. Скажи ей прямо.

— У таких, как она, выборочная глухота. Они слышат только то, что хотят.

— Мне это знакомо. Ладно, когда ты сможешь начать? Грязной работы не боишься?

— Нет, мэм. Готов приступить с этой самой секунды.

Я дала ему пару простых заданий и вернулась к бумагам. Ноа вел себя спокойно, никаких намеков на флирт, но, клянусь тебе, между нами трещало электричество.

***

— И зачем ты наняла этого охламона?

Эдвард был жутко недоволен.

— Вовсе он не охламон. Нормальный парень, умеет работать. И пока вполне неплохо справляется. Джейку нужно заниматься учебой, а я привыкла, что кто-то всегда на подхвате.

— Ты ведь не поставишь его в офис?

— В этом нет необходимости.

— Он странно смотрит на тебя.

Я искренне удивилась. Не замечала со стороны Ноа взглядов, в особенности каких-нибудь необычных.

— В каком смысле?

— Не знаю. Сложно передать. Это не похоть, но что-то более… Я не знаю, Джесс. Он смотрит так, словно знает тебя. Словно знает, что тебе нужно.

— Глупости, только ты знаешь, что мне нужно.

Я произнесла это издевательски-равнодушно, выпалила на автомате. Муж насупился.

— Что это за тон?

— Обычный тон. Прекрати выдумывать всякую ерунду.

— Он тебе нравится?

Эд выжидающе смотрел. Я закатила глаза почти до самого затылка и встала из-за стола.

— Даже отвечать на этот бред не буду. И завязывай с этими отеческими нотками, ладно? Ты мне не папочка.

— Именно. Я твой муж. Ни одному мужу не понравится, что вокруг его жены ошивается взбалмошный юнец.

— Ему двадцать четыре. Когда мне было столько же, я уже была замужем за тобой.

— Когда я был в его возрасте, то жил в офисе.

— И к чему тебя это привело?

— К той жизни, которую я хочу.

— А он живет ей уже сейчас. И это здорово. Твой образ жизни не единственно правильный.

Я вышла из дома и решительно направилась к маяку. Это непроизвольная привычка, с самого детства. Нести свою грусть и злость туда и сбрасывать со скалы, отдавать на растерзание порывам ветра и ударам волн, испепелять в лучах солнца. Только на самом краю я осознала, как сильно меня трясет. Слова Эда больно ткнулись под ребра. Я задыхалась от обиды. «Я живу той жизнью, какой хочу». Та невыраженная агрессия, что я подавляла месяцами, годами, теперь опасно бурлила во мне, грозясь выплеснуться. Я чувствовала, что должна совладать с собой, но это было невероятно сложно.

Он распоряжается своим временем так, как хочет. Почему я доживаю свой короткий век там, откуда всегда мечтала сбежать? Я хочу, чтобы все было иначе. Мысли метались в голове, словно обезумевший рой. Сколько мне осталось? Месяц, два? Полгода? Сколько времени займет собрать сумку и уехать? Полчаса, не больше. Через день, максимум два, я буду уже там, где давным-давно живет мое сердце. А потом я могу двинуться на запад, буду ехать и ехать, идти, если нужно.

Мэтт. Мне нужен Мэтт. Он предлагал увезти меня. Если я поговорю с ним, он согласится, в этом нет сомнений. Если я попрошу, он не даст мне отступить.

Небо хмурилось. Волны начинали бушевать. Передавали шторм, и он приближался. Точно так же поднималась и буря в моей душе. Надо мной раздался чуть хриплый голос.

— Можно присоединиться?

Я коротко кивнула. Не испугалась, не обрадовалась и не удивилась появлению Ноа, слишком глубоко погрузилась в себя.

— Я заметил, ты часто сюда приходишь.

— Это мое любимое место. Иллюзия свободы.

— Давно здесь живешь?

— Всю жизнь.

Он удивился.

— Серьезно? Ты не похожа на провинциалку.

По моему лицу сбежала слезинка. Я молчала, понимая — одно слово, и меня прорвет. Я почувствовала некую близость между нами. Посмотрела в серые глаза и увидела, как за серебристой радужкой ангелочки водили хоровод с дьяволятами.

— Если тебе нужно поговорить, я отличный слушатель.

Говорят, довериться незнакомцу порой проще, чем кому-то родному. Быстрее, чем успею передумать, я схватила парня за руку и повела за собой.

Мы обошли мотель и спустились по пологому склону к воде. Затем приблизились к монолитной скале, являющейся границей пляжа. Ее не обойти. Если не знать, как.

— И что мы здесь делаем? — наконец подал он голос.

— Идем на секретный пляж.

— Ого.

Я нашла расщелину в скале и увлекла байкера за собой в узкий ход. Через пару минут мы оказались там, где никто не мог нас увидеть. Секретный пляж.

Единицы знают про это место. Эд в курсе — если меня нет у маяка, то я здесь. А значит, трогать меня не стоит. Крайне редко прихожу сюда. Второе мое любимое место, оно наглухо отрезано от внешнего мира, несмотря на близость. Если на скале я наслаждаюсь той свободой, что так и не смогла обрести, то пляж служит мне для того, чтобы упиваться заточением.

Я замерла и уставилась на океан, бушующий все сильнее. Он рокотал и вздымался, волны уже были высотой с половину моего роста.

Ноа крепче сжал мою руку, напомнив о себе. Я подняла на него взгляд. Парень был заворожен красотой пробуждающейся первобытной стихии. Вода била по ногам, ледяными объятиями окутывала лодыжки.

— Охренеть, — выдохнул он. — Никогда не видел ничего подобного.

Он снял куртку и накинул мне на плечи. Меня окутали тепло и запах его тела.

— Так ты хочешь поговорить?

— Уже и не знаю.

— Расскажи, что тебя так беспокоит. Твои глаза постоянно грустят, даже когда ты смеешься.

— И как можно разглядеть это в постороннем человеке?

— Легко. Не понимаю, почему твой муж этого не видит.

— Ты такой странный.

— Не страннее тебя.

Чертовски обаятельная ухмылка.

Джинн сплел наши пальцы и повел меня к каменной стене нашего убежища. Поднял на руки, до чего легко ему это далось, уселся спиной к скале и усадил меня на колени.

— Я могу сесть рядом.

— На земле холодно. Так ведь теплее?

Его тон звучал необыкновенно обыденно. Словно не происходило ничего из ряда вон. Это действовало на меня успокаивающе, я полностью доверяла ему.

— Джессика, люди с такими прекрасными синими глазами не должны плакать. Поговори со мной.

— Зачем тебе это?

— Не знаю. Я так хочу. И вижу, что ты тоже этого хочешь.

Теплые пальцы сжали мое предплечье, кристально-серые глаза, отражающее темное небо, впились в самую душу и вытащили наружу все то, что я пыталась закопать. Я расплакалась и начала говорить. Говорила и говорила, рассказывала всю историю с самого начала и до самого конца. Ноа в самом деле оказался прекрасным слушателем. Разговоры с Эдом летят в пустоту, а Мэттью стремится во всем обвинить Эда. Но оказывается, вот что мне было нужно. Просто говорить и видеть, что меня слышат.

Конец ознакомительного фрагмента.