Возвращение Морроу

Вероника Черниенко, 2021

1860-е годы, город Свенцяны на востоке Литвы. Жизнь молодой девушки сложна и запутана, её окружают трагедии. Она становится замешанной в убийствах и бежит не только от общества, но и от самой себя, скрываясь под чужими именами. Её душа наполнена страстями, которые подведут её к последней черте.

Глава 6

У соседей неподалёку играли свадьбу, немного выпившие ребята уже вечером подошли к калитке и стали звать кузнеца.

— Эй! Спишь кузнец что ли? Выходи! Жених тебя на свадьбу зовет!

— Да ребят, устал я что-то, поздравьте от меня молодых, пусть не серчают на меня —

крикнул в ответ кузнец, выйдя на порог в рубахе с закатанными рукавами.

— Да, че? Идём, сам поздравишь! Отец то его был бы рад твоему присутствию, коль жив бы был! — сказал второй парень.

— Ну да ладно, сын друга, как — никак. Пошли, только ненадолго, пропущу рюмочку другую. — Он так и вышел, в домашней рубахе. В какой человек одежде, для него не имело смысла, иногда он даже не замечал, как сам выглядит.

Кузнеца всё не было. Девушка решила пойти посмотреть на свадьбу, потихоньку она зашла во двор дома, справа располагалась конюшня и курятник. В светлой просторной хате окна не занавешены, хорошо видны люди. За заставленным едой столом сидели гости. Многие танцевали, играла гармонь, и звучало многоголосье. Кузнец был пьян, он стоял подле танцующих, а рядом с ним увивалась, хитро улыбаясь, пышногрудая рыжеволосая женщина.

Кровь поднималась к голове, Наташа теряла контроль. Она не знала, как поступить, а чувство ревности, захлестнувшее её, было слишком ярким, чтобы с ним бороться. Хотелось подбежать и оттолкнуть вертихвостку, но она впала в ступор, а внутри всё клокотало. Несколько глубоких вдохов и самовнушение помогли ей кое-как совладать с собой но, всё же сильно нервничая, она решилась зайти. Стараясь не смотреть на рыжеволосую она громко и твердо, почти приказным тоном, сказала кузнецу потягивая за локоть:

— Идём. Ждут тебя.

— Наташа что ты, кто ждет? — немного заплетающимся языком произнес он.

— Идём, приехали к тебе — Наташа сильнее стиснула пальцы на его предплечье и потянула, кузнец поддался. Откланявшись и оставив недовольную шатенку вздыхать среди веселья, он побрел за Наташей. Она шла быстро и уверенно, постепенно эта уверенность передалась кузнецу. Ступив на порог, он понял, что никто не ждёт его и сурово посмотрел на неё, ожидая оправданий.

— Где же те, кто меня ждут?

— Здесь

— Не понял?

— Я жду тебя! Понятно!

Недоумённое лицо кузнеца даже раздражало, о чём-то говорить было бесполезно, алкоголь всё больше овладевал им, поэтому Наташа отвела его спать. Кузнец лёг, его лежанка стояла у окошка в лунном свете хорошо просматривались его черты лица. Он спал уже часа три, была глубокая ночь. Наташа присела рядом с ним на кровати, наблюдая за еле уловимыми движениями мышц его лица, её тянуло к нему. Она так долго ждала, что на её месте будет он, что он подойдет к ней спящей и нежно коснётся своими губами её губ. Теперь она так близко к нему, когда же если не сейчас? Она склонилась над ним, убрав спадающие на лицо волосы и поцеловала. Он не открывая глаз, обнял её прижав к себе, Наташа поняла, что не хочет уходить. Она хотела продолжать, хотела, чтобы он сжимал её сильнее, но он не поддавался окутавшему его чувству вожделения, а замер, открыв глаза пристально вглядываясь в её лицо. Она была молода и невинна и желала его, это тянуло как магнит, но его зародившиеся отцовские чувства к ней пересилили желание. Её ждала другая лучшая жизнь и другой более молодой и перспективный мужчина.

— Давай спать, — спокойно ответил он, ослабив объятия. Наташа молчала, она смотрела в окно, продолжая лежать рядом. Взыгравшаяся резко обида постепенно стихла. Темные облака обходили луну. Деревья стояли неподвижно, не умолкало пение сверчка. Она выскользнула из объятий уснувшего Степана и направилась в свою постель.

Его лицо всегда украшала седая щетина, я как то и не могу вспомнить его бритым, густые брови закручивались, что-то очень доброе и теплое едва заметное окружающим скрывалось за его молчаливым видом. Он никогда не ругал меня и не обижал, его редкие, но резкие высказывания воспринимались всегда без обиды. Наступила осень. Меня ждала монастырская школа в поселке за 200 верст отсюда. Я была рада переменам, всё во мне трепетало. Я делала беззаботный вид до последнего дня перед отъездом, Степан не предполагал, что мои вещи были собраны ещё две недели назад.

Теперь у меня были документы, торжественно врученные мне Степаном. Меня звали Наталья Сокольская, 23.03.1855 года рождения и мне сейчас девятнадцать лет. Документы были настоящие, но в них верным был лишь год моего рождения.

— А фамилия, видимо в честь деревни?

— Ага.

— Фантазия мужчин явно отстаёт от женской! Спасибо тебе за всё! — Наташа бросилась на шею кузнецу и крепко обняла, прошептав сквозь слезы — Я буду скучать по тебе…

Моё обучение в монастыре монотонно тянулось. К учащимся относились нормально. Питание в основном было постным и простым, форма одежды у всех одинаково мрачно — монашеская, только обувь должна быть своя. Я приезжала в поселок к Степану, раз в две недели, со временем мои визиты сократились, потому что моё время пребывания у Степана длилось всего полдня, всё остальное время занимал проезд и сон, да и такое путешествие обходилось недёшево. Мне часто бывало стыдно брать от него подарки, поэтому я попросила покупать мне лишь обувь, по необходимости. В монастыре были каникулы два раза в год, весь июль и десять дней начиная с Рождества. Чтобы получить документ об образовании, мне нужно было проучиться три года, затем я могла наняться на службу. Мои первые летние каникулы прошли замечательно в удельной деревне Соколово на речке. Я буквально не вылизала из воды. Степан был мне как всегда рад. Зимой я вновь приехала. Степан взял меня с собой на праздничную ярмарку. Ярмарка длилась неделю, морозы были необычно трескучими, река заледенела так, что через неё можно было спокойно переехать на груженой повозке. На том берегу развернулось обширное гуляние с различными игрищами. Я смеялась от души, как маленькая, играя в снежки с ребятнёй. Ещё меня порадовали ледовые горки и ничего, что валенки мои промокли от попавшего внутрь снега. Я уже разгоряченная движением, этого не замечала. Следующий день прошёл в бреду. Жар, подскочивший ночью, продолжался ещё два дня. Степан, закутав меня в шкуру, погрузил в полудреме в свою повозку, оставив товар на приятеля, и повёз домой. Мы ехали той же дорогой, вернее по льду. Я услышала сухой хруст и ржание лошади сквозь сон. Еле открыв глаза, я увидела серое небо. Холодный пушок снега падал мне на лицо, отчего по всему моему телу прокатывался озноб. Степан что-то бубнил, лошадь неистово ржала, повозка дергалась то вперед, то назад. Наконец после пронзительного крика лошади я почувствовала, как меня резко скинули с повозки, я ударилась локтем и затылком об лёд. Приподняв голову, я увидела тонущую повозку, тянущую за собой и лошадь. В следующие минуты я почувствовала, как меня колышет над землёй, затем меня накрыло спокойствие и доверие происходящему.

— Что случилось? Повозка вправду потонула! — вскрикнула я хрипло, подскочив с кровати

— А, всё таки этот самогончик дело делает..так, так. Давай чаю с мёдом и спать, потом поговорим.

Я уже пропустила несколько дней учебы, но зато была совершенно здорова, когда возвращалась в монастырь. Степан потерял повозку и лошадь на той реке, да и товар ушел дешевле задуманного. Но он был не так огорчен происшедшим как я.

— Я обязательно заработаю денег и приеду к тебе, вот увидишь! — Степан махал рукой и улыбался, наверно он не верил моим словам или не воспринимал их всерьез.