Седьмое чудо света. Морские рассказы. Для детей и юношества

Виктор Заярский

Эта книга рассказов о непоколебимом мужестве молодого героя, любителя морских странствий. Благородство его души и завидная воля к жизни подкупают. Во время достижения своей намеченной цели мужество и упорство этого неискоренимого моряка-романтика, которые пропитаны солью морей и океанов, заставляют удивляться.

Первая вахта

В июне 1967 года на Синайском полуострове вспыхнула четвёртая шестидневная арабо-израильская война, или так называемая война Судного дня. В связи с этим конфликтом Суэцкий канал был закрыт. Вот поэтому нашему танкеру «Севастополь» для того, чтобы доставить свой груз в Индийский порт Бомбей, пришлось огибать весь Африканский материк.

После успешного окончания Одесского Высшего инженерного морского училища меня направили четвёртым помощником капитана на танкер «Севастополь».

Мой первый заграничный рейс на танкере «Севастополь» начался тогда, когда в России была зима.

От порта Дакар суток десять подряд команду нашего танкера изматывала изнуряющая жара. А когда мы наконец очутились у южной оконечности Африки, у мыса Доброй Надежды, то на траверзе порта Кейптаун я сразу почувствовал морозное дыхание Антарктиды и, естественно, ощутил близость ревущих сороковых широт.

Терпкий запах моря всегда меня пьянит, околдовывает синевой и манит за свой загадочный синий горизонт в далёкие и бескрайние морские дали.

В это время я как четвёртый помощник капитана нёс вахту на капитанском мостике и наблюдал, как огромные вечные странники — острокрылые королевские альбатросы парили низко над водой Атлантического океана. Этот океан считается самым большим среди пяти океанов на нашей Земле. Королевские альбатросы тем временем заходили то справа, то слева, и с необыкновенной лёгкостью проносились у самого борта танкера, едва не касаясь своим мускулистыми крыльями его стальной обшивки. Эти королевские альбатросы считаются одними из самых крупных летающих птиц, а у каждого из них размах крыльев достигает рекордной величины — до четырёх метров, а иногда и более.

Королевский альбатрос — это очень большая и сильная птица. В день она может, без посадки на воду или на землю, свободно пролететь до тысячи километров. Скорость у этих вечных странников в полёте порой достигает ста километров в час. Безбрежная океанская гладь является для них родным домом. Эта птица способна неделями не видеть сушу и проводить всё время над морской волной. Живёт королевский альбатрос около шестидесяти лет и является удивительным однолюбом: он до конца своей жизни остаётся верным своей единственной подруге.

Когда южноафриканский порт Кейптаун быстро растаял за кормой танкера в морской сизоватой дымке и скрылся из виду, то уже непривычный, пронизывающий до костей холод, резко сменивший жару, начал всерьез нас морозить до самого острова Мадагаскар. Десятибалльный шторм принялся беспощадно трепать наш танкер с неимоверной жестокостью. Танкер зарывался форштевнем в крутую волну и, вырываясь из морской пучины, вздрагивал, как от озноба.

Королевские альбатросы летели следом и ещё долго сопровождали нас.

И, как это бывает в длительных рейсах, стали одолевать меня чувство оторванности от дома, тоска по Родине, по родным и близким.

Вечером, после очередной четырехчасовой вахты на капитанском мостике, я спустился в свою каюту, вынул из своего альбома с семейными фотографиями пожелтевшую от времени грамоту, долго её рассматривал и не без грусти вспоминал…

…Как много лет назад, когда моя мама работала на танкере «Славгород» буфетчицей, а я учился в третьем классе, со мной произошла такая конфузная история.

Однажды зимой танкер «Славгород» возвратился из дальнего рейса в родной порт Новороссийск, и я вместе с дедушкой и бабушкой пришел встречать маму. К моей неописуемой радости, капитан танкера Олег Александрович Голимбиевский, несмотря на шестимесячный рейс, решил со мною пошутить. По его приказу боцман нарядил меня в полушубок, который оказался мне, естественно, велик не по годам, повязал нарукавную повязку и как дублера вахтенного матроса назначил дежурить у трапа-сходни, спущенного с борта танкера на причал.

— Во время несения вахты без пропуска, Серега, на борт танкера никого не пропускать! Ясно? — со всей строгостью и с определенной серьезностью на лице наказал боцман, а вахтенного матроса предупредил: — смотрите тут в оба.

— Ясно! — поспешил я ответить, гордясь порученным делом, и с особым рвением принялся за выполнение ответственного задания.

Исключительность столь серьёзного положения, в котором я оказался под присмотром малоразговорчивого вахтенного матроса, тревожила и занимала меня, как никогда раньше. Оставшись наедине с ледяным порывистым новороссийским ветром норд-остом, я маялся в ожидании посетителей, чтобы показать свою значимость.

Однако на борт танкера, как назло, в такую погоду никто не поднимался. Я с интересом рассматривал ржавую палубу, которую не раз опаляло тропическое солнце, а также трепали штормы и ураганы. Потом меня отвлек зарычавший брашпиль, при помощи которого матросы, в связи с усилением ветра, стали потуже натягивать стальные швартовые концы, чтобы не оторвало громадину танкер от причала.

В это время дедушка и бабушка, покидая танкер, подошли к трапу вместе с моей мамой.

— Небось, озяб, внучек? — спросила меня обеспокоенная бабушка.

— Еще чего! — грубовато ответил я и, приободрившись, с гонором добавил: — Мне, бабуля, в шубе так тепло, как у нас в хате на русской печке.

Дедушка поправил на моем рукаве повязку вахтенного матроса и на прощание с нарочитой серьёзностью сказал:

— Нам, внучек, пора домой, а ты тут стереги свой корабль, да смотри никого постороннего не пропусти.

Я возмутился такому напутствию и рассмеялся.

— Тоже мне, «стереги»! — упрекнул я дедушку и тут же его поправил: — У трапа, дедуля, не стерегут, а несут вахту!

Моя мама проводила дедушку с бабушкой в город, до ближайшего автобуса, и возвратилась назад.

— А ну-ка, покажи свой пропуск? — остановил я её требовательным голосом, как подобает вахтенному матросу.

Озябшая мама растерянно пошарила в карманах пальто и виновато улыбнулась:

— Серёженька, а если у меня нет пропуска?

— Тогда не пропущу, вот и всё!

— Как же так, мне, родной маме, — и нельзя?

— Сказано — нельзя, значит, нельзя! Нужно соблюдать морской порядок! — очень строго ответил я.

Мама взмолилась:

— Сереженька, сыночек, я свой пропуск, видно, в каюте забыла.

Я был неумолим и стоял на своём.

— Вот не пущу тебя на танкер, тогда будешь знать, как забывать документы. У нас в школе если тетрадку забудешь, то посылают домой за родителями, — напомнил я, удивляя маму своим упрямством.

Мне, конечно, было жаль продрогшую маму, но что я мог поделать: приказ капитана есть приказ, и его нужно выполнять. И все-таки на какой-то момент я заколебался, но тут же представил, как появится капитан Олег Александрович и скажет: «Как же так, Краснокутский, получается? Для чего я тебя у трапа на дежурство поставил?»

Мама вдруг нажала кнопку, которая располагалась у трапа, и таким образом вызвала вахтенного помощника капитана, который тотчас подошел к трапу.

— Что случилось? — спросил он у меня.

— Без пропуска! — ответил я, кивая в сторону мамы.

— Где ваш пропуск, Валентина Николаевна? — спросил её вахтенный помощник со всей строгостью.

— Должно быть, в каюте на столе забыла.

— Нехорошо, Валентина Николаевна, такие документы нужно держать при себе, — улыбаясь, пожурил он её и приказал вахтенному матросу принести к трапу мамин пропуск и показать его дублёру вахтенного матроса Сергею Краснокутскому.

Вскоре тот возвратился и подал маме её документ. Она развернула его и предъявила мне.

Я поправил сползавшую на глаза шапку с огромным морским крабом, внимательно прочитал всё, что было в нём написано, и сказал:

— Вот теперь, мама, можешь пройти на свой танкер! И больше не забывай свой пропуск.

Вахтенный помощник с упреком посмотрел на мою маму, допустившую такую непростительную оплошность, а затем обратился ко мне и похвалил:

— Молодец, Серёга! Благодарю за образцовое несение вахты. Сегодня же непременно доложу капитану о твоём добросовестном несении службы.

К концу моей вахты совсем стемнело. Ледяной новороссийский ветер норд-ост усилился. Я уже начал чувствовать под шубой холод. И, чего греха таить, темнота пугала меня, но тут пришла мама, подхватила меня на руки и понесла меня в свою каюту.

На ужин в кают-компанию меня пригласил капитан танкера.

Когда я робко переступил порог, то услышал:

— Вот так нужно, товарищи командиры, нести вахту — как Сережа Краснокутский, — сказал капитан своим офицерам, которые сидели за столом. При этом он делал вид, что меня не замечает.

Соблюдая старые морские традиции, я попросил у него разрешения, прежде чем войти.

— Да, Серёжа, заходи и подойди ко мне поближе! — пригласил меня весёлым голосом капитан.

Все офицеры, с непонятной мне заинтересованностью, повернулись в мою сторону.

Капитан поднялся с места и одёрнул свою морскую куртку.

— Товарищи, да это ж наш сегодняшний герой Серёжа Краснокутский, о котором я вам только что рассказывал! — представил меня капитан и пригласил сесть рядом.

В это время я был на седьмом небе от счастья! Капитан взял в руки лист бумаги, который лежал перед ним на столе, и начал читать:

— За образцовое несение вахтенной службы и проявленную бдительность при несении служебных обязанностей 30 декабря сего года на борту танкера «Славгород» с 16.00 до 18.00 дублера-матроса Краснокутского Сергея награждаю грамотой Нептуна и от имени экипажа вручаю ему вафельный торт!

Все командиры зааплодировали мне. В это время судовой кок, войдя в кают-компанию, поставил передо мной огромный торт, на котором сверху было написано цветным кремом: «В честь 1-й вахты!»

Возвратясь к маме в каюту с тортом, я быстро развернул грамоту с бородатым Нептуном и обомлел. А на торте была сделана надпись кремом, которую мама прочитала вслух: «Бог морей и океанов Нептун благословляет будущего моряка Сергея».

Мама искренне обрадовалась и, глядя на мой торт, начала восторгаться и прицокивать языком:

— Вот это да!

Я тут же расщедрился, угостил её тортом и, конечно же, оставил дедушке и бабушке. Решил их тоже угостить, как только возвращусь домой.

В тот вечер я лежал на кровати под боком у своей мамы и долго не мог уснуть. Прислушивался, как завывает за толстыми стеклами иллюминаторов злющий ветер норд-ост, как бухают черноморские волны о борт танкера. Мучаясь угрызениями совести перед мамой, я решил извиниться за свой поступок у трапа. Поэтому не выдержал и повернулся к ней:

— Ты прости меня, мама, я не мог тогда поступить иначе, — прошептал я маме на ухо. — Сама понимаешь, вахта есть вахта, да еще морская, поэтому я не мог пропустить тебя без пропуска на танкер.

— Я всё понимаю, сынок, ты у меня теперь стал совсем как взрослый.

И только после этой исповеди я спокойно уснул крепким сном.

Моя мама давно уже на пенсии. Живёт она теперь вместе с дедушкой и бабушкой в Новороссийске, и они с нетерпением ждут меня из дальних рейсов.

А когда я смотрю на эту пожелтевшую грамоту, которую вручил мне много лет назад капитан танкера «Славгород», то мне кажется, что именно с той первой вахты и началась моя счастливая морская судьба.