Лживая правда

Виктор Метос, 2021

Во время их пикника убийца появился из ниоткуда. Уильяму он перерезал горло. Майклу размозжил голову битой, когда тот попал в расставленный капкан. Эйприл связал и живую бросил в костер. Холли смогла убежать, но была настигнута. Оказавшись перед выбором – попасть в руки маньяка или броситься вниз с обрыва, – она выбрала второе. Чудом Холли осталась жива. Убийца же расчленил тела жертв и сложил из них отвратительно непристойную композицию. Редчайший случай – его тут же поймали. Или не его? Арло Уорд буквально вымок в крови жертв. Он тут же взял вину на себя. Но все оказалось не так просто. Диагноз психиатра однозначен: тяжелейшая форма шизофрении с галлюцинациями. И, скорее всего, Уорд невиновен; он просто стал свидетелем убийств и признался, потому что одержим нездоровой жаждой всеобщего внимания. Кто же тогда на самом деле сотворил этот ужас?

Глава 16

На протяжении следующих нескольких дней Дилан и Лили полностью сосредоточились на деле Арло Уорда. Мэдлин обещала добиться от администрации округа возмещения расходов на экспертизы и сказала, что отдаст половину своего гонорара: пятнадцать тысяч долларов. Из чего следовало, что фирма «Астер и Риччи» будет защищать обвиняемого в тройном убийстве по минимальным расценкам, учитывая то, сколько сотен часов партнерам придется потратить на дело.

— Широкий общественный резонанс с лихвой компенсирует небольшую оплату, — заметила Лили, сидя в кабинете.

— Что это тебя в последнее время так волнует общественный резонанс?

Лили помолчала.

— Есть кое-какие вещи, которые требуют более высокого дохода. Поэтому я стараюсь обеспечить, чтобы наша фирма из года в год демонстрировала рост. А громкие дела, привлекающие много внимания, являются неотъемлемой составляющей моего плана.

Через неделю после встречи с Арло партнеры собрались в тесном кабинете Мэдлин в Сипио. Здание находилось рядом с окружным судом, и на весь этаж имелась всего одна секретарша. А туалет был один на все здание.

Из окна четвертого этажа должен был открываться вид на здание суда, однако на подоконнике высились кипы бумаг. Лишь две личные вещи украшали кабинет: фотография Рут Бейдер Гинсбург^[14] и композиция из исторических флагов Гаити, родины Мэдлин.

Заседание, на котором предстояло назначить дату предварительных слушаний дела, должно было начаться через полчаса.

— Итак, — вздохнула Мэдлин, — что дальше?

— Все зависит от Арло, — сказала Лили. — Своим отказом признать себя невиновным он связывает нам руки.

— Именно. Мне очень хотелось бы заставить его передумать.

— Пока это не имеет значения, — сказал Дилан. — В настоящий момент мы отрицаем все. Нам нужно решительно противодействовать всему, что скажет обвинение. Если оно заявит, что небо голубое, мы должны будем возразить и подать протест, утверждая, что это не так. Жаловаться, отрицать, кричать, спорить по каждому вопросу, чтобы всемерно мешать работе обвинения. Возможно, это заставит Келли смягчить свою позицию и согласиться на невменяемость Арло, отправив его в психиатрическую лечебницу штата.

— Удачи вам в этом, — пробормотала Мэдлин. — Мне уже довелось много работать с прокурором Уайтвулф. Пожалуй, другого такого упрямого человека я не встречала.

— Тут другое дело. Келли идет на огромный риск, не предлагая компромиссных вариантов, поскольку может вообще проиграть дело. Тут замешано что-то личное, о чем она не говорит.

— Например?

— Понятия не имею. — Дилан пожал плечами. — Но нам нужно это узнать.

* * *

Разбирать дело Арло Уорда был назначен судья Тимоти В. Хэмилтон. Дилан знал его по многим совместным делам, поскольку в прошлом Хэмилтон был заместителем окружного прокурора округа Кларк.

В юриспруденции есть так называемое философское направление Трутера, названное по имени профессора права Йельского университета, который впервые его сформулировал.

Основополагающий принцип этого направления заключается в том, что присяжные и судья должны услышать абсолютно все обстоятельства дела безо всяких исключений. Если полицейские нарушили чьи-то конституционные права, их необходимо наказать в административном порядке, однако собранные ими доказательства все равно нужно использовать в деле. «Истина гораздо важнее любых нарушений Четвертой поправки^[15], — говорил учивший Дилана преподаватель, сторонник направления Трутера, — а целью судебного процесса являются поиски истины».

Однако сам Дилан был категорически не согласен с этим. Если полицейский один раз убедится в том, что нарушение чьих-то прав не имело для него практически никаких последствий, что помешает ему впредь всегда поступать так же? Дилан считал, что философия Трутера, приложенная к юридической системе Соединенных Штатов, очень быстро разорвет в клочья Конституцию, превратив ее в никчемную бумажку.

А вот судья Хэмилтон был ярым сторонником Трутера.

Единственным плюсом для Дилана и Лили было то, что Хэмилтон обожал внимание средств массовой информации. В одном громком деле, в котором они работали вместе, еще когда Хэмилтон был прокурором, он опередил Дилана и принялся раздавать интервью направо и налево всем, кто был готов его слушать. Прокуроры поступают так крайне редко, поскольку их могут обвинить в попытке влияния на присяжных, и риск негативных последствий высок. Все считали, что Хэмилтон поступает так, добиваясь увеличения вероятности вынесения обвинительного приговора, однако Дилан догадался, в чем дело: Хэмилтон вел себя так просто потому, что не мог иначе. Объективы журналистских фотокамер он любил больше юриспруденции. Однако ему трудно было не избрать для себя это поприще, поскольку и отец, и дед его были судьями. Дилан подозревал, что Тимоти Хэмилтон терпеть не мог свою должность судьи, поскольку те почти никогда не привлекают к себе внимание прессы.

Зал, в котором проводил заседания судья Хэмилтон, был небольшим. Он мог вместить человек пятьдесят, не больше, и Дилан предположил, что если дело Арло Уорда будет передано в суд, зал будет набит битком изо дня в день. Больше всего на свете средства массовой информации любят кровавые трагедии с вызывающими сочувствие жертвами и обвиняемыми, к которым широкая общественность испытывает только лютую ненависть.

Дилан сел за стол защиты рядом с Лили, а Мэдлин устроилась в конце стола.

Ввели Арло. Прежде чем занять свое место, он широко улыбнулся своим защитникам и пожал им руки. Через мгновение появились обвинители. Их было двое: Джеймс Холден и Келли Уайтвулф. Спокойный и трезвомыслящий Холден был симпатичен Дилану. У него мелькнула мысль попробовать убедить Холдена в том, что невменяемость подсудимого — лучший выход, а уже затем Холден попробует убедить Келли.

— Всем встать, — сказал судебный пристав. — Заседание суда десятого судебного округа штата Невада открыто. Председательствует его честь Тимоти Хэмилтон.

Судья Хэмилтон вошел в зал и занял свое место.

— Итак, мы здесь по делу «Штат Невада против Арло У. Уорда». Прошу сторонам назвать себя.

— Келли Уайтвулф и Джеймс Холден представляют штат Невада.

— Лили Риччи, Мэдлин Исмера и Дилан Астер представляют интересы мистера Уорда, — встав, сказала Лили.

Судья смерил взглядом Дилана:

— Рад снова вас видеть, мистер Астер.

— И я тоже рад вас видеть, ваша честь.

— Давненько вас здесь не было.

— Я предпочитаю домашние игры, ваша честь. К чему отказываться от преимущества домашней площадки?

Усмехнувшись, судья бросил взгляд на экран компьютера.

— Итак, похоже, все в сборе. Я хочу назначить предварительные слушания через две недели. Семнадцатое число, четверг. Это всех устраивает?

— Да, ваша честь, — сказала Лили.

— Просто замечательно, — сказала Келли.

— В таком случае дата назначена. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

— Всего одна мелочь, ваша честь, — встав, обратилась к судье Келли. — Наш криминальный эксперт доктор Лэнг обнаружил на теле одной из жертв две ресницы, возможно, принадлежащие преступнику, поскольку ни с кем из жертв совпадения нет. Мы просим, чтобы мистеру Уорду приказали предоставить образцы своих ресниц для сравнительного анализа. Это можно было бы сделать прямо сейчас, здесь, в суде.

— Возражаю, — поднявшись, объявил Дилан. — У обвинения было достаточно времени для того, чтобы взять для анализа ресницы моего клиента, однако по какой-то причине оно не удосужилось это сделать. На мой взгляд, сейчас неподходящее время для того, чтобы пройти такую болезненную процедуру, как вырывание ресниц.

— Это же абсурдно, ваша честь, — усмехнулась Келли. — Суд считает совершенно естественным брать такие образцы, как ногти, кровь, волосы, моча и все остальное. А в получении ресниц нет ничего болезненного.

— Я не согласен, ваша честь. Вырывание ресниц — агрессивная операция, которая может привести к травматическим последствиям, а никакой пользы обвинению она не даст. Изучение многочисленных дел по всему миру показывает, что криминалист не может сделать заключение о принадлежности волоса подозреваемому с вероятностью, выходящей за рамки случайного совпадения. Посему мы готовы передать обвинению одну ресницу в качестве жеста доброй воли, но и только.

— Бред какой-то! Мы просим суд потребовать от обвиняемого немедленно предоставить образец своих ресниц.

Судья Хэмилтон задумчиво помолчал. Келли была права: подобную рутинную просьбу удовлетворяли в девяти случаях из десяти. И то обстоятельство, что судья задумался, могло означать лишь одно: он не хуже Дилана понимал, что это дело привлечет повышенное внимание и будет широко освещаться по телевидению. Любое решение судьи будет придирчиво разбираться общенациональной аудиторией юристов, а также избирателей, обладающих властью сместить Хэмилтона на предстоящих выборах.

Хэмилтон хотел показать себя опытным, вдумчивым судьей. Поэтому он не мог без тщательных размышлений немедленно соглашаться на любые запросы обвинения.

— Сколько ресниц необходимо обвинению для проведения сравнительного анализа?

От шока, который Дилан увидел у Келли на лице, ее нижняя челюсть запросто могла бы удариться об пол. Она ответила не сразу:

— Нам нужно по реснице со всех участков век, поскольку мы не знаем, откуда именно происходят найденные образцы. Полагаю, нам понадобится двадцать ресниц.

— Двадцать? — изобразив негодование, воскликнул Дилан. — Ваша честь, давайте уж сразу обреем моего подзащитного наголо. Мы согласны на одну ресницу. Это причинит минимальную травму и в то же время обеспечит обвинение тем, что оно требует. Прежде чем суд примет решение, мы просим слушания по поводу ресниц.

— Что? — наконец повернулась к нему Келли. — Никакого слушания не нужно!

— Я не согласен.

— Ваша честь, это очевидная попытка защиты затянуть дело в надежде на…

— Ваша честь, налицо явное оскорбление, и мне совсем не нравятся намеки миз Уайтвулф. Я просто пытаюсь защитить достоинство своего клиента и его право на…

— Достоинство? Вы шутите? Он полностью потерял все свое достоинство, когда бросил эту бедную девочку лицом в костер!

— Ваша честь! Мне не нравится тон обвинителя, и я прошу суд сделать миз Уайтвулф замечание за подобные…

— Замечание! Поцелуй меня в…

— Так, — поспешно вмешался судья Хэмилтон, — успокойтесь оба! — Он постучал ручкой по столу. — Я назначаю слушание по вопросу ресниц на тот же день и время, что и предварительные слушания, и тогда мы обратимся к этому вопросу. Пожалуйста, оба, подайте все необходимые документы по крайней мере за день до этого. У сторон есть еще что-нибудь?

— Один момент, ваша честь, — сказал Дилан. — Мы просим освободить мистера Уорда под залог.

— Это же безумие! — воскликнула Келли. — Этот подонок убил трех человек и пытался убить четвертого, и у меня нет никаких сомнений, что он постарается довести дело до конца, если его выпустят на свободу!

— По-видимому, миз Уайтвулф начисто забыла слово «предположительно». Это Америка, и у нас по-прежнему существует презумпция невиновности. Человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана. Я прошу суд напомнить миз Уайтвулф об этом.

— Ваша честь, — несколько успокоившись, сказала Келли, — ни в коем случае нельзя рисковать, выпуская подозреваемого на свободу. Мы уже рассмотрели запрос на освобождение под залог на первом слушании, и он был отклонен. Нет смысла возвращаться к этой теме.

— Ваша честь, мистер Уорд проявил полную готовность сотрудничать с органами правосудия и готов отправиться в тюрьму. В прошлом за ним не было замечено никаких противоправных действий, у него нет даже штрафов за нарушение правил дорожного движения, если не считать превышение скорости, предположительно имевшее место в тот же день. У мистера Уорда есть жена и дочь, а также связи в церковной общине. Его следует освободить под залог.

Дилан видел, что судье Хэмилтону очень хочется сказать ему, как нелепо смотрятся подобные доводы в деле о тройном убийстве, однако он сдержался. Вместо этого судья просто сказал:

— Я отказываю в вопросе освобождения под залог. Благодарю вас. Буду ждать от вас необходимые документы.

Выходя из зала суда, Келли бросила гневный взгляд на Дилана, однако Джеймс быстрым кивком показал, что прекрасно понимает — такая у него работа.

Дилан посмотрел на Арло. Тот сидел, уставившись в окно, и адвокат понял, что он не обращал внимания на происходящее, возможно, даже вообще ничего не слышал.

У него возникла мысленная картина: Арло Уорда, потенциально невиновного человека, страдающего серьезным психическим расстройством, привязывают к столу и делают ему смертельную инъекцию. Негромкий размеренный электронный гул; первый препарат парализует Арло, второй является анестезирующим средством, а третий вызывает остановку сердца. Ему потребуется примерно шесть минут на то, чтобы умереть, и все это время он по-прежнему не будет сознавать, что с ним происходит и почему.

Дилан почувствовал, что, если такое случится, он себе этого никогда не простит.

— Да, это была самая настоящая драка, — заметила Мэдлин.

— Если вы полагаете, что это была драка, подождите, пока начнется судебный процесс.

Примечания

14

Джоан Рут Бейдер Гинсбург (1933–2020) — американский юрист, член Верховного суда США, для многих американцев — символ борьбы с дискриминацией (прежде всего гендерной) и принципиального антиконсервативного правосудия.

15

Четвертая поправка к Конституции США входит в Билль о правах (первые десять поправок, закрепляющие гражданские права и свободы) и запрещает необоснованные обыски и задержания.