Вето на девочку

Виктория Волкова, 2022

Ему – 36. У него за плечами неудачный брак, взрослая дочь и успешный бизнес. Ей – 19. И она гостья в его доме и подруга его дочери. Он запретил себе думать о ней, как о женщине. Прикасаться к ней. Иначе точно не вывезти. Вот только от мысли, что она в любой момент может уехать, сносит крышу.

11. Завтрак

Настя

Подскакиваю от первого звонка будильника. Плетусь в ванную умываться. И с ужасом смотрю на отражение в зеркале. Лицо бледное. Под глазами мешки. Я и не спала толком. Стоило только задремать, как снова ко мне возвращался Александр Георгиевич.

— Что-то ты перевозбудилась, девочка, — говорю самой себе. И включив ледяную воду, умываюсь наскоро. Стянув волосы в хвост, надеваю халат и со всех ног несусь к Катерине.

— Кать, — стучу в дверь. — Просыпайся, а то опоздаем!

Не получив ответа, тихонечко приотворяю дубовую, специально состаренную дверь. И охаю от возмущения. Катька моя дрыхнет без задних ног, раскинувшись звездой по кровати.

— Димирова, — дергаю за ногу. — Просыпайся сейчас же.

Подружка открывает глаза, смотрит на меня ясным взором и, поморщившись, предлагает:

— Макарова, давай прогуляем сегодня, а? Мы ведь только приехали.

— Нет, — мотаю головой. — Мы же учиться приехали. Филонить и дома можно…

— Тут Москва-а-а, — мечтательно тянет Катерина. — У меня таки-и-и-е планы-ы.

— Вставай, плановик, — бурчу я, выходя из комнаты. — Потом расскажешь. Сейчас нужно позавтракать и ехать в универ.

— Ага, — бодро отвечает Катерина. — Через пятнадцать минут встречаемся в столовой. Время пошло.

— Смотри не засни, — роняю на ходу. И вернувшись в свою комнату, застилаю постель. Лезу в шкаф за костюмом. Снимаю с плечиков пиджак и водолазку, а затем и брючки. Наскоро одеваюсь и оглядываю себя в зеркале.

Черный твидовый жакет с круглой горловиной кажется мне верхом моды. Да и сама я выгляжу в черном костюме и в белой водолазке как супер-модель. Мы с мамой заказали этот костюм со скидкой по интернету, а потом Илья с Тоней забрали его в ЦУМе. Хьюго Босс! Круть невероятная. Хотя на сайте было указано, что это модель прошлого года. Поэтому и скидка.

Но мне на бренды и новинки моды плевать. Главное, чтобы хорошо смотрелся. А все остальное пустяки!

Еще раз оглядываю себя в зеркале и, подхватив рюкзачок, несусь к Катерине. Стучусь и сразу дергаю ручку. Но комната заперта.

«Значит, уже в столовой», — думаю я, нажимая кнопку лифта. И спустившись вниз, не сразу понимаю, куда мне идти.

— Доброе утро, Настя, — раздается сзади знакомый голос. И я чуть не подпрыгиваю на месте от неожиданности. Впитываю в себя каждую нотку бархатистого тембра. И за малым не бросаюсь на шею хозяину дома.

«Стоп, Макарова. Веди себя прилично!» — пытаюсь охладить собственный пыл.

— Доброе утро, Александр Георгиевич, — лепечу я, повернувшись, и пропадаю под внимательным взглядом черных глаз.

— А Катерина где? — спрашивает Димиров, строго озираясь по сторонам.

А я залипаю взглядом на высоком крепком мужчине в строгом сером костюме и в галстуке. Красивый. Очень.

— Катя, наверное, уже в столовой, — замечаю растерянно. — Мы там договорились встретиться.

— Вот как? — улыбается он и добавляет добродушно: — Тогда пойдем.

В столовой уже накрыт большой круглый стол. На блюде покоится красиво выложенная мясная нарезка, а в вазе — фрукты. Отдельно на подносе лежат круассаны. В маленьких баночках, расставленных по столу, я замечаю мед, черную и красную икру, какой-то джем. А в глубоких белых тарелках уже дымится каша.

— Катя где? — изумленно оглядывает помещение Димиров. Тут же на его голос является горничная. Александр Георгиевич бросает на нее короткий взгляд и сосредотачивает свое внимание на завтраке.

— Прошу, Анастасия, — шутливо приглашает меня к столу. — Омлет будешь или яичницу?

— Омлет, — киваю растерянно.

— Я тоже, — улыбается он. И повернувшись к вошедшему в столовую важному повару, роняет коротко: — Ты услышал, Валера?

И тот сломя голову несется на кухню.

«Как такое может быть?» — охаю мысленно. Какую власть над людьми имеет этот человек. Мама моя отказалась от домработницы. Проще самой убрать в доме, чем переделывать за чужим человеком и платить ему зарплату.

— Что там? — поворачивает голову к вошедшей горничной Димиров.

— Катя спит, — рапортует та. — Дверь была заперта. Я открыла своим ключом. Екатерина Александровна кинула в меня подушкой и велела оставить ее в покое.

— Будите, — хладнокровно велит Александр Георгиевич и совершенно спокойно принимается за завтрак. Мажет хлеб маслом, потом икрой.

Как зачарованная, наблюдаю за каждым движением хозяина дома. Бездумно пялюсь на серебряный нож, удерживаемый красивыми длинными пальцами.

— Настя, — с улыбкой окликает меня Димиров. — Ешь уже. Скоро выезжать.

— А как же Катя? — охаю я.

— Пойдет пешком, — строго отрезает Александр Георгиевич.

Быстро съедаю омлет и беру круассан. Он еще теплый. Действительно теплый! Значит, пекли с утра. Это невозможно. Фантастика! Есть на завтрак свежие круассаны. Мазать джем и наблюдать, как он растекается, пропитывая теплую сдобу.

— Что там? — снова поворачивается к горничной Димиров и спрашивает насмешливо: — Моя принцесса соизволила встать?

— У нее голова болит, Александр Георгиевич, — рапортует женщина в синем глухом платье и в белом переднике.

— Я понял, — скупо кивает Димиров. И подхватив со стола трубку, звонит кому-то. — Вадим, подъезжай за моей Катей к восьми. А вы, Юлия Васильевна, проследите, чтобы она позавтракала и вовремя спустилась к машине.

— Хорошо, — неуверенно мямлит горничная. И хочет что-то добавить, но Димиров уже переводит строгий взгляд на меня.

— Ты готова, Настя? Через пять минут выезжаем.