Вето на девочку

Виктория Волкова, 2022

Ему – 36. У него за плечами неудачный брак, взрослая дочь и успешный бизнес. Ей – 19. И она гостья в его доме и подруга его дочери. Он запретил себе думать о ней, как о женщине. Прикасаться к ней. Иначе точно не вывезти. Вот только от мысли, что она в любой момент может уехать, сносит крышу.

9. Он меня не увидел!

Настя

По меркам Филлиповки моя семья всегда считалась одной из самых обеспеченных. И мне казалось, я привыкла к роскоши. Выросла в ней. Всегда воспринимала как должное крутые тачки отца и братьев. Считала себя принцессой, пока не столкнулась с настоящим богатством. Моим родителям и не снилась такая роскошь. Но они к ней никогда и не стремились.

«Им и в голову не приходило обложить санузел мрамором, — думаю я, проводя по идеально гладкой серой поверхности. — И это только гостевой! Что говорить о ванной в Катиной спальне или у хозяина дома?»

Пальцы скользят по мокрой стене. Затем касаются блестящего крана. Стоит только подставить к нему ладонь, включается вода. Даже унитаз похож на белый трон.

Катя права. Тут лучше, чем в общежитии. Вот только привыкну ли я к роскошной жизни Димировского особняка? Навряд ли.

Пока меня угнетает богатая обстановка дома, пусть даже созданная с большим вкусом. Но я здесь чувствую себя самозванкой. И с ужасом жду, когда раскусят, возьмут за ухо и выставят вон.

Выключив воду, сразу же кутаюсь в пушистое махровое полотенце. Нет, в ванной не холодно. Везде по дому включены теплые полы. И мои апартаменты не исключение. Ступаю на прогретый мрамор и неожиданно улыбаюсь, вспомнив споры родителей. Папа всегда был против системы «теплый пол». Считал такое нововведение барством. И не соглашался, сколько мама его ни упрашивала.

Но так приятно ступать босыми ногами! Просто кайф!

Закручиваю на голове тюрбан из еще одного полотенца и надеваю халат. По-хорошему, волосы нужно посушить перед сном. Но я падаю с ног от усталости.

— Завтра. Все завтра, — шепчу себе под нос.

И улегшись в постель, улыбаюсь Жуже, растянувшейся в своей собственной кроватке.

— Спокойной ночи, Жужелица, — восклицаю негромко. Собака, приподняв голову, смотрит недовольно. Словно дает понять, что Жужелицей ее может называть только один человек. Хозяин дома.

— Ну простите, Жужа Султановна, — смеясь, падаю на подушки. И закрыв глаза, шепчу под нос древнюю поговорку: «На новом месте приснись жених невесте!».

«Интересно, кого увижу во сне», — думаю я, сворачиваясь клубком. Подложив руку под подушку, вдыхаю запах свежевыстиранного белья. Нотки жасмина с легкой примесью сандала. Очень приятно пахнет!

И неожиданно прислушиваюсь. Где-то внизу переговариваются люди. А затем слышится шелест шин, скользящих по безупречно выложенной тротуарной плитке. Хлопает дверца.

Кто-то приехал?

«Отец обещал прислать за мной кого-нибудь из братьев», — охаю я, подскакивая. Если прибыл старший — Илья, то с ним еще можно договориться. А вот с Никитой — нет.

Со всех ног лечу к окну, желая рассмотреть неведомого гостя. И замираю на месте, натыкаясь взглядом на крепкую фигуру Димирова.

Катин отец быстрым шагом идет к машине. Отдает на ходу какие-то указания. С грацией хищника садится на заднее сиденье Мерса. Роскошный черный автомобиль премиум класса, сверкнув красными сигнальными огнями, срывается в темноту.

«Куда это он на ночь глядя? — думаю я о Димирове. — Какие дела погнали его прочь из дома? Или поехал на свидание?»

Вернувшись в постель, пытаюсь представить рядом с ним женщину. И это точно не Катина мама.

На ум приходит ослепительно красивая блондинка, похожая на мою невестку Антонину. Илья влюбился в нее без памяти и почти сразу сделал предложение. Но Тонечка добрая и очень душевная. А рядом с Димировым я вижу холодную расчетливую стерву.

Обычная девушка точно не заинтересует такого крутого мужика.

«Встретить бы мне похожего!» — с надеждой вздыхаю я, вернувшись в постель. Никто из моих прежних кавалеров даже в подметки не годится Александру Георгиевичу. И дело тут не в богатстве или власти. А в самой настоящей харизме. Этот человек действует на меня завораживающе. Я даже дышать забываю в его присутствии.

«Наверняка где-то ходит парень, похожий на Димирова. Пусть меня найдет!» — улыбаюсь мечтательно. Теперь-то я точно знаю, какого хочу мужа. Не сейчас. Лет через пять…

И провалившись в сон, сразу оказываюсь в бунгало на берегу океана. Посреди комнаты стоит огромная кровать. И я лежу на ней поперек. А рядом Александр Георгиевич…

Саша. Сашенька…

Широкая ладонь по-хозяйски придерживает мою грудь. Длинные холеные пальцы привычно играют сосками. А я, прижавшись спиной к ласкающему меня мужчине, смотрю на наши переплетенные пальцы.

Легонько дотрагиваюсь до золотых ободков. И выгибаюсь дугой, когда язык Димирова прокладывает влажную дорожку по моей шее, а потом спускается ниже. Чуть обветренные губы вбирают в себя вершинку моей груди. И я задыхаюсь от восторга.

И снова оказываюсь во власти Димирова. Только теперь мы ждем ребенка. И вместе принимаем ванну. Здесь. Дома. Александр Георгиевич кладет обе ладони на мой живот, а я, облокотившись спиной о грудь мужа, прикрываю глаза и млею от счастья.

И словно от разряда током, подскакиваю на кровати.

«О божечки! Приснится же такое!» — охаю я, обхватывая себя обеими руками. Даже думать о нем нельзя! Это же Катин отец!

«Это всего лишь сон. Моя фантазия», — оправдываюсь, сжимая одеяло между ног.

И почувствовав дискомфорт от влажных шорт, тяжело поднимаюсь с кровати.

Тут же с места подрывается Жужа, невольная свидетельница моих глупых метаний.

— Мы никому не скажем, правда? — вздыхаю я, до конца не придя в себя от шальных эмоций.

Нужно пойти в душ. Помыться. Сменить белье. Но ноги сами несут меня к окну. Опершись ладонями на подоконник, безотчетно пялюсь на угодья Димировых, кое-где подсвеченные фонарями. И вздрагиваю, когда около крыльца останавливается все тот же черный мерс.

Дверца резко открывается. Но я успеваю отпрянуть в сторону, прежде чем нога в белом мокасине касается плитки. Из-за плотной портьеры наблюдаю, как Димиров выходит из машины. Холеное лицо искажено гримасой злости. Зубы стиснуты. Даже с такого расстояния кажется, что на скулах ходят желваки.

«Интересно, кто же его так разозлил? — думаю я, не в силах сдвинуться с места.

Александр Георгиевич безотчетно поднимает голову к моему окну. На долю секунды мы сталкиваемся взглядами. Задыхаюсь от ужаса и смятения. Инстинктивно шарахаюсь к кровати. И упав на постель, зажмуриваю глаза, словно от яркой вспышки.

Он меня не увидел. Просто не мог!