Ирис, как цветок

Виктория Терентьева (2024)

Шайка воришек спасает девочку, которую родители обрекли на верную смерть. Как это отразится на ней? Кем они ее воспитают? Какие приключения ее ждут? Светит ли ей спокойная жизнь? Одно только известно точно: Ирис научится выживать в любой ситуации.

Я вас никогда не брошу

Воровать всегда опасно, а воровать в одном и том же месте — еще опаснее. За это время шайка могла успеть обчистить карманы каждого жителя города, но все быстро смекнули, что это большой риск. Поэтому им пришлось озаботиться о своем пропитании другими методами.

Рите пригодилось умение шить — она устроилась портнихой и бесконечно шила одежду для солдат. То ли солдаты часто переодевались, то ли их было слишком много, но наручи, бригантины, подшлемники и портки нужны были всегда. Нейтану повезло устроился гувернером — учил читать, писать и считать парочку близнецов из состоятельной семьи. Он всегда был прилично одет и выглядел очень ответственно, за это его и взяли, не распознав в нем отброса общества. Малыш стал стражником, что всех поразило — каких же все-таки проходимцев берут в городскую стражу. Ирэна работала в корчме официанткой и всегда приносила гору чаевых за свое дружелюбие и болтливость. Эйс решил, что слишком хорош для работы, и тянул деньги и подарки из богатых любовниц. А Ирис начала ходить в церковь, при которой была школа — там обучали бедняков любых возрастов. Иронично, что школы не были популярны у верующих людей, которые предпочитали им ежедневные проповеди священников о Всевышнем, добре и зле. Ирис же проповеди ненавидела, зато любила образование.

Жизнь была спокойной и дичайше скучной, но ничего сделать они с этим не могли. Все с тоской думали о том, что это может затянуться на долгие годы, а потом они будут слишком стары для авантюризма и так и проживут до конца своих дней цивилами. В отличие от Туманного Рубежа, здесь у них не получалось вести богатую жизнь, что изрядно все портило.

Война проходила для Веронии гораздо тяжелее, чем обычно. Королевство потеряло Туманный Рубеж, Канингтон и Вуденволл, на Талар регулярно совершались нападения с моря и с востока по земле, но город был хорошо защищен и не сдавался. Торговые маршруты были частично заблокированы, Верония постепенно беднела, нависала угроза голода, который уже добрался до мелких поселков., не ведущих натурального хозяйства.

Через почти три года после начала войны дипломаты добились перемирия. Канингтон и Вуденволл достались Ильфиндору, Туманный Рубеж и несколько мешков золота — Айсгарту. Войска начали возвращаться домой.

Компания тут же собралась на совет, созвал его Нейтан.

— Поднимите руки те, — сказал он: — кто ненавидит свою нынешнюю жизнь.

Все, кроме Эйса, подняли руки. Ирэна фыркнула:

— Ты не считаешься, — она обращалась к нему: — Ты как таракан, тебе в любых условиях нормально.

— Потому что я умею жить, — улыбнулся Эйс, — Но я понимаю вас. Мне тоже скучноватенько.

— Я готова себе голову оторвать от скуки, — пробормотала Рита.

— Я вас понял, — сказал Нейтан, — Я предлагаю двигаться дальше. Например, обратно в Талар. Там уже точно до нас дела нет.

Все были решительно согласны.

— Заканчивайте свои дела здесь, и выдвигаемся, — заключил Нейтан.

Через два дня пятеро взрослых, один подросток, шесть коней и один пушистый серый кот двинулись прочь из Темноводья.

На привале им пришлось снова вспоминать премудрости разбития лагеря, но они были счастливы это делать. Они разложили палатки, сложили камни под костровище. Рита с Эйсом добыли на охоте фазана в дополнение к взятой с собой еде. Разведя костер и усевшись вокруг него, они вспоминали свои прошлые приключения. Ирэна со смехом рассказывала, как Малыш схватил ее в доме богача-коллекционера.

— Я как тряпичная кукла болталась, а этот бычара просто несся вперед. Швырнул меня через забор, я думала, что задницу сломаю.

— Можем повторить, — хохотнул Малыш, — Только на этот раз бери настоящие камни.

— Интересно, вышел ли уже Микель? — задумчиво сказал Эйс, — Жалко мужика.

— Он нас сдал! — воскликнула Ирэна.

— А мы его бросили, — возразил Эйс.

— У нас не было выбора, — Ирэна пожала плечами.

Затем все вспомнили Копера и загрустили. Стали рассказывать истории с ним.

— Он меня научил драться. Давать мужикам по кадыку и яйцам, — сказала Ирэна: — Много раз пригодилось.

— Он хорошо дрался, — подтвердил Малыш, — Он мне в кулачных боях никогда не проигрывал. Мне! — он показал на себя, мол, смотрите, какой я здоровый.

— Жаль, что пришлось похоронить его в таком месте, — сказала Ирис. Все согласились, печально опустив глаза.

Но Ирэна вдруг посмотрела на девочку и воскликнула:

— Ирис, дитя мое! — Ирис аж вздрогнула, — У тебя же через два дня день рождения!

— И правда, — улыбнулся Нейтан.

— Да подумаешь…, — пыталась отмахнуться Ирис.

— Еще как подумаешь! — возбужденно говорила Ирэна, — Тебе исполняется шестнадцать! А это значит, что я разрешаю тебе выпивать с нами!

Ирис улыбнулась и коротко переглянулась с Эйсом. Ирэна раньше правда не разрешала это делать, но она несколько раз пробовала алкоголь тайком и на пару с Эйсом.

— Мы будем отмечать, — заявила Ирэна, — Скупим все бухло, что будет в следующей деревне и устроим гулянку.

Все согласились. На следующий же день они нашли небольшое поселение на распутье, где стояла таверна. Накупили абсурдно много алкоголя и двинулись дальше.

В день рождения Ирис ее обхаживали со всех сторон. Принесли завтрак в палатку, не разрешали делать ничего сложнее, чем гладить кота, помыли ей волосы подогретой водой. Ирэна принялась ее расчесывать, и в этот раз у нее это неплохо получалось. Даже удивительно, учитывая, что сама она редко прикасалась к своим волосам расческой.

— Ты стала совсем взрослой, — приговаривала она, запуская в темно-русые волосы Ирис гребень, — Небось в Таларе найдешь себе какого-нибудь хмыря и бросишь семью, — непонятно было, шутила она или нет.

— Я вас никогда не брошу, — возразила Ирис со всей искренностью.

— Может быть, тебя ждет хорошая жизнь. А мы уже конченые, у нас дороги назад нет.

— Значит, и я конченая, — сказала Ирис: — Я с вами шесть лет провела.

Ирэна подумала и сказала:

— Ну да, это многовато…

За день они продвинулись совсем немного — не терпелось разбить лагерь и начать празднование. По цветущему лугу дошли до леса в километре от дороги и, уйдя немного вглубь, обосновались рядом с двумя поваленными деревьями. Сделали импровизированный стол, постелив на землю отрезок парусины, разложили на нем свои припасы — в основном бутылки. Рита пошла на охоту и принесла трех зайцев и двух тетеревов так быстро, будто они были спрятаны ею за деревом. Их разделали в четыре руки и отправили на костер.

— Считай их моим подарком, — сказала Рита, стирая с рук кровь добычи.

Ирэна отошла, а когда вернулась, торжественно вручила Ирис, сидящей на бревне, венок из полевых цветов, водрузив его ей на голову. Девочка улыбалась, отчего выглядела очень миловидно. Она вообще преобразилась с годами, и черты, бывшие непривлекательными и простоватыми на детском лице, стали симпатичными на взрослеющем.

Малыш преподнес ей резную дудочку, выструганную из липы, на которой все сразу начали пытаться играть, но никто не умел.

Эйс подарил ей один из своих кинжалов, отчего все присвистнули. Он их холил и лелеял долгие годы.

— Куплю новый в Таларе, — махнул он рукой.

Только Нейтан куда-то пропал. Ирис была этим расстроена, думая, что он решил побыть в одиночестве в такой момент, но не подала виду. Остальная компания откупорила одну из бутылок и начала застолье.

— Это ром, Сопля, — объявил Малыш, протягивая Ирис бутылку после себя, — Не увлекайся им, а то превратишься в пирата.

Ирис отпила немного жгучий напиток. Глядя на нее, Ирэна объявила:

— Слушайте все, если она напьется до рвоты, это будет на нашей совести. Поэтому поможем ей соблюсти меру. Только приятное опьянение, не более.

Никто не перечил. Ром пошел дальше по кругу. Когда он вернулся к Малышу, Эйс, хитро улыбаясь, сказал:

— А у нас с Ирис есть секретик.

Ирэна за секунду побледнела, потом сразу же покраснела. Эйс понял, что пришло ей в голову, и быстро сказал, подняв ладони:

— Нет-нет, это не то, что ты подумала. Мы с твоей дочуркой просто выпивали пару раз.

— Чтооо-о? — у Ирэны округлились глаза.

— Однажды она наклюкалась так, что мне пришлось нести ее до дома…

— Эйс, ты безответственный придурок! — воскликнула Ирэна, — Она же была ребенком!

— Была, — согласился Эйс, — Но не с тобой ли мы пили украденный джин в моем цирке, когда нам было по двенадцать?

Ирэна помолчала. Не найдя, что сказать, фыркнула и сложила крестом руки на груди. Правда их пришлось тут же разложить, потому что бутылка с ромом дошла до нее.

Все стали рассказывать о том, когда впервые попробовали алкоголь. Выходило так, что Ирис сделала это позднее всех, и Ирэна успокоилась.

Вернулся Нейтан. В руках он нес букет цветов оттенка индиго. Он присел рядом с Ирис и протянул их ей.

— С днем рождения.

— Это ирисы! — ахнула она и, покраснев, заулыбалась. Нейтан ее обнял и поцеловал в висок.

Совсем скоро была открыта вторая бутылка, на этот раз домашняя клюквенная настойка — сладкая, жгучая и тягучая.

Вечер проходил весело — все пели, пытались играть на дудочке, травили шутки и смеялись. Ирис была счастлива, но кое-что не давало ей покоя.

Нейтан. Сидящий рядом Нейтан, с таким красивым утонченным лицом, умный и серьезный Нейтан, в которого она была тайно влюблена вот уже пять лет. Достаточно ли она взрослая теперь, чтобы он воспринимал ее всерьез?

Она загрустила от этих мыслей, но изо всех сил старалась этого не показывать.

Ирэна пустилась в пляс под пение Малыша и Эйса, которые знали массу скабрезных песенок наизусть. Рита ела зайчатину, отбивая ритм ногой. Все были уже пьяны и продолжали выпивать. Вечер близился к ночи.

Ирис, немного поколебавшись, присоединилась в танце к Ирэне, чтобы отвлечься. Та схватила ее за талию и принялась кружить, громко хохоча. Они подпевали Эйсу и Малышу, из-за чего их дыхание сбивалось, что еще больше их веселило и раззадоривало. Вскоре к ним присоединились и Малыш с Эйсом. Они галантно пригласили их на танец, первый — Ирэну, второй — Ирис. Петь они не перестали, иначе не было бы музыки для танца. От плясок все раскраснелись, а щеки уже болели от улыбок и смеха.

— Хочешь потанцевать? — спросил Нейтан Риту.

Та покачала головой.

— Слава Всевышнему, — облегченно сказал он, и Рита засмеялась.

— Ты все еще зануда, — сказала она.

— Ты тоже, — он улыбнулся.

Через пять минут Малыш уже возил вопящую Ирэну на спине, Эйс продолжал петь что-то романтическое в одиночестве, сидя на земле, а Ирис села на свое место на бревне.

— Я пойду спать, детка, — сказала ей Рита, обняла и добавила: — С днем рождения.

Она ушла. Ирис и Нейтан остались сидеть вдвоем. Ирис занервничала от его молчания. Кусала губы и перебирала пальцами, рассеянно поправила цветочный венок на голове. Выпитый алкоголь бередил голову и душу, отчего казалось, что просто необходимо что-то сделать здесь и сейчас. Она глубоко вдохнула воздух и тихо произнесла на выдохе:

— Ты мне нравишься.

Нейтан молчал, Ирис боялась посмотреть ему в глаза, уставившись в землю между носками ботинок. Лицо ее быстро краснело. Нейтан молчал. Не двигался. Было непонятно, вообще слышал ли он ее. Ирис занервничала еще больше. Нейтан молчал.

— Пожалуйста, не говори им, — пролепетала она, — Они все превратят в дурацкую шутку.

«Идиотка» — крутилось у нее в голове: — «На что я рассчитывала? Я для него ребенок. Только поставила его в неудобное положение.»

Она подождала еще секунду и решила уйти, бежать, спрятаться в палатке и больше никогда из нее не выходить. Попыталась встать. Нейтан взял ее за кисть и мягко потянул обратно.

— Подожди, пожалуйста, — наконец сказал он, — Я подбираю слова.

Ирис закусила губу, готовая расплакаться. Сейчас он будет перед ней извиняться, говорить, как она ему дорога, но как сестренка, как кто-то, кто навсегда останется ребенком в его глазах.

Ирис почти не дышала, пока он молчал. Затем он тихо произнес:

— Признаться, я надеялся дождаться твоего совершеннолетия.

Ирис наконец посмотрела на него. Что это значит?

— Ты так юна, — продолжил он: — Я не хотел чувствовать себя… совратителем.

Ирис молча смотрела на него, не понимая. Потом спросила:

— Что ты имеешь в виду?

Нейтан немного помедлил, опустил глаза. Ирис только тогда обратила внимание, что он все еще держит ее за руку. Он нежно погладил ее пальцы.

— Ты мне тоже нравишься, — тихо сказал он и добавил после секундной заминки: — И я не знаю, правильно это или нет.

Сердце у Ирис сжалось, пустив волной кровь по всему телу. Щеки стали пунцовыми, дыхание сбилось. Она еле собралась с силами, чтобы спросить:

— Почему это может быть неправильно?

На лице Нейтана появилась легкая печальная улыбка. Он сказал:

— Ты знаешь почему.

Ирис знала, но не хотела, чтобы это называлось так. Неправильно. Это как будто обесценивало ее чувства, делало ее неподходящим объектом для симпатии. Будто ее нельзя любить только из-за того, что она не достигла какого-то там возраста.

— Если ты считаешь, что это неправильно, то…, — начала она, но не успела закончить. Нейтан осторожно положил руку ей на подбородок и повернул лицо к себе. Наклонился к ней и поцеловал в губы.

Ирис чуть не лишилась чувств.

Это событие никто не заметил, так как все были поглощены пьяными развлечениями. Нейтан отодвинулся, посмотрел вперед, убедившись, что их никто не видел, и сказал:

— Им и правда не стоит ничего говорить.

Ирэна, Малыш и Эйс все еще спали в полдень, поэтому их пришлось будить. Делала это Ирис, бодрая и пребывающая в удивительно хорошем настроении. Нейтан и Рита собирали поклажу, кот Талисман терпеливо ждал, сидя на поваленном дереве.

В жутком похмелье с помятыми лицами Малыш, Ирэна и Эйс выползли из палаток. Сели к остаткам завтрака у костровища.

— Я сейчас сдохну, — сказал Эйс, вид у него был соответствующий.

— Мне кажется, я уже сдох, — буркнул Малыш и засунул себе в рот заячью ножку.

Нейтан бросил им большую флягу с водой, ее поймала Ирэна и стала жадно пить. Вешая на свою лошадь седельные сумки и тюки, он философски сказал:

— Церковь говорит, что за свои дурные дела мы отвечаем сами, а на добрые дела нас Всевышний направляет. Видимо, вчера он был занят.

— Ой, Нейтан, иногда так хочется тебе по лицу заехать, сил нет, — огрызнулась Ирэна. Тот усмехнулся.

Когда похмельные немного пришли в себя, отряд отправился дальше. Они ехали медленно, потому что некоторые жаловались на головную боль и тошноту, которые усугубляла тряска на лошади, а иногда им и вовсе приходилось останавливаться, чтобы некоторые могли поблевать в кустах.

Ирис была абсолютно счастлива. Она ехала с венком на голове, вплела синие цветы в гриву своей вороной лошади, на груди была сумка с котом, в кармане дудочка, а за поясом у нее был спрятан кинжал. Они с Нейтаном часто многозначительно переглядывались и иногда отставали от остальных, чтобы поболтать наедине. Это не должно было никого удивлять — трое из шайки не в состоянии были говорить что-либо, кроме ругательств, а Рита была не из болтливых.

Были в пути они недолго из-за своего состояния, не дошли даже до сумерек. На вечернем привале трое похмельных вырубились сразу, как только разложили палатки, Рита с Ирис пошли охотиться. Вернулись они с парочкой подбитых птиц и горстью грибов в то время, когда Нейтан разводил костер.

Позже Ирис и Рита готовили на костре ужин, Нейтан разглядывал карту.

— Через два дня мы будем проходить Берринсток, — сказал он, — Город, в котором мы тебя нашли, — он обращался к Ирис.

— Ностальгично, — сказала Рита, — Можно посетить тот кабак.

— Думаю, наши друзья пока не готовы посещать кабаки, — хмыкнул Нейтан.

— Да они уже завтра будут готовы продолжать пить, — Рита усмехнулась, переворачивая палку с насаженной на нее птицей. Она подумала и сказала: — Значит, мы будем идти мимо Альмиры. Не хочешь заехать? — спросила она Нейтана.

Ирис показалось, что тот помрачнел.

— Не уверен, — коротко ответил он.

— А что в Альмире? — полюбопытствовала Ирис.

— Это наш родной город, — ответила Рита.

— Я не был там почти десять лет, — сказал Нейтан, — В Темноводье я получил пару писем от матери. Кажется, с ними все в порядке. Нет смысла заезжать.

— А я считаю, что есть, — убежденно сказала Рита.

Нейтан помолчал. Сложил карту и, убрав ее в сумку, сказал:

— Я подумаю об этом.

Поужинав, они разошлись по палаткам.

Следующий день прошел более продуктивно. Все выздоровели и были весьма бодры, проехали большую часть пути до Берринстока и вечером разбили лагерь на полянке в лесу недалеко от его кромки. Погода стояла чудесная, лето радовало теплом, даже когда садилось солнце, на небе было ни облачка, в воздухе — приятный легкий ветерок. Они сложили камни для костровища, установили палатки, привязали лошадей так, чтобы те могли беспрепятственно есть траву под своими ногами. Недалеко слышалось журчание ручья, и Нейтан пошел набирать воду.

— Сопля, пойдем поохотимся, — сказал Малыш, нарубив дров, — Покажешь мне, как научилась стрелять из лука.

Ирис одолжила лук у Риты и пошла в лес вслед за Малышом.

Они уходили все глубже в чащу в поисках жертвы. Шли медленно и тихо, стараясь никого не спугнуть, но не слышали признаков того, что здесь кто-то есть. Когда стало очевидно, что вокруг животных нет, и нужно идти еще дальше, Малыш спросил:

— Между вами с Нейтаном что-то есть, да?

Ирис в секунду побледнела.

— Ч-что? — переспросила она.

Малыш заулыбался:

— Вижу по твоему лицу, что да.

Бледность сменилась нахлынувшим румянцем.

— Как ты узнал?

Продолжая улыбаться, Малыш загадочно произнес:

— Птичка одна села мне на плечо и напела на ухо…

— Я серьезно, — остановила его Ирис.

Малыш хохотнул, потом махнул рукой и признался:

— Да я просто видел, как вы целуетесь.

Ирис еще больше покраснела. Помолчав, сказала:

— Никому не говори.

— Не волнуйся, — заверил Малыш, — Я — могила, — он похлопал Ирис по плечу огромной ладонью, — Рад за вас. Вы подходите друг другу. Оба такие… заумные.

— Пожалуйста, давай продолжим охоту, — взмолилась она. Он согласился, ухмыляясь во весь рот.

Вскоре она заметила движение между деревьев. Приложила палец к губам, скомандовав Малышу молчать. Присмотрелась и увидела одинокого серого зайца. Тот остановился, чистя передними лапами мордочку, стоя на задних.

Ирис медленно достала стрелу из колчана. Взвела лук и направила его на добычу. Встала ровно, как ее учила Рита. Подняла лук ближе к лицу оперением к уху, прицелилась и отпустила тетиву.

Заяц успел издать только короткий писк, стрела пронзила его маленькое тело.

— Хорошая работа, — похвалил ее Малыш, — Но нужно еще.

Следующий жертвой был самец-тетерев. Они подошли к маленькой опушке, издалека услышав журчащее пение птиц. Засели за деревьями, Ирис осмотрелась — тетеревов было несколько, но она знала, что успеет убить не больше одного. Она осторожно прицелилась и выстрелила.

Стрела пригвоздила птицу к земле, попав в крыло, его сородичи моментально разлетелись. Ирис выбежала на опушку и поймала дичь. Свернула ему шею, чтобы не мучился.

— Дааа, ты зря время не теряла, — Малыш улыбнулся, — Я вот, наверное, никогда не научусь стрелять.

Ирис улыбнулась, довольная добычей, и они пошли обратно.

Проходя через чащу к поляне с лагерем, они обсуждали, как надоедает есть одно и то же в походах.

— Вот бы кабана убить, — мечтательно сказал Малыш, — Ммм, жареный кабаний бочок…

— Рита пыталась как-то, но промазала, — сказала Ирис.

Они резко остановились — внезапно послышался крик со стороны лагеря. Переглянулись и побежали вперед. Издалека увидели, что на поляне горят огни, гораздо больше, чем от одного костра. При приближении услышали испуганное ржание лошадей, лязг оружия и звуки борьбы.

Малыш с непривычно серьезным лицом остановил Ирис рукой.

— Беги вглубь леса, Сопля.

Ирис удивленно посмотрела на него и попыталась ринуться вперед, но он схватил ее за плечо.

— Я сказал — беги! — зарычал он, — И не возвращайся, пока все не стихнет.

Ирис растеряно стояла и смотрела, как он достает из-за пояса топор и направляется к лагерю. Повторился крик, Малыш обернулся и суровым взглядом посмотрел Ирис в глаза. Та послушалась, развернулась и побежала в лес.

Долгое время она не могла убедить себя в том, что поступила правильно.

Она скрылась в чаще, сев на мшистые выступающие из земли корни корявого дуба. Дрожа от страха, Ирис пыталась вслушаться в звуки со стороны лагеря, но на таком расстоянии они были нечеткие и неразличимые. В ее голове появился голос, и прислушиваться стало невозможно.

— Их убивают. Их убивают. Их убивают, — повторял голос.

Ирис сжала виски кулаками и застонала.

— Нет, нет, нет нетнетнетнет!

Голос не отступал. Он заглушал все окружающее, бил колоколом в голове, не давал ни единой мысли возникнуть и сформироваться.

— Нет, с ними все хорошо, с ними все хорошо, с ними все хорошо, — она зажмурилась и повторяла это, пытаясь заглушить голос. Ужас охватил ее, и никакие мантры не действовали. Она заплакала, плач перешел в истерику.

— Их убивают. Их убивают. Их убивают.

В истерике она перестала понимать происходящее, не могла отличить свои слова от голоса в голове, тряслась всем телом и рыдала, продолжая сжимать виски. Голос гремел, оглушал, лишал воли и рассудка.

В безнадежной борьбе с собственным разумом Ирис впала в забытье.

…Очнулась она на рассвете. Ирис не помнила, уснула ли она или всю ночь была в истерическом припадке. Одежда ее была насквозь мокрая от пота, она продрогла и стучала зубами. С трудом поднявшись, она увидела у себя на поясе привязанную добычу и испугалась ее. Потом появились смутные воспоминания об охоте и о Малыше, который с серьезным лицом достает топор.

Ирис вспомнила. Попыталась бежать, но упала, споткнувшись. Побрела быстрым шагом. Ничего не было слышно, кроме шороха листьев и веток под ее шагами и пения утренних птиц. Тихое раннее утро.

Она не сразу нашла дорогу до лагеря. Решив уже, что заблудилась, она наконец увидела в просвет между деревьев поляну. Подошла с дурным предчувствием, во рту пересохло, руки дрожали. Выйдя на поляну, она обомлела от ужаса.

В костровище тлели угли. Палатки превратились в бесформенные черные кучи, пахнущие гарью. Лошадей не было. По всей поляне лежали трупы.

Сначала Ирис просто стояла и смотрела на это, не в силах поверить в то, что видит. Затем она стала подбегать к телам, одному за другим. Пыталась увидеть хоть какие-то признаки жизни, но видела только многочисленные раны от оружия и море крови. Ее друзья безжизненно застыли, порезанные, искромсанные.

Она нашла Нейтана и упала перед ним на колени. Дрожащими руками провела по его лицу, надеясь нащупать жизнь, дыхание, движение. Ничего этого не было. На шее у него зияла глубокая рана от меча.

Ирис прикусила кулак и зарыдала. Она качалась взад-вперед, не в состоянии открыть глаза из-за горечи, разливающейся в груди. Всхлипывала, срывая дыхание, и стонала.

Их убивали.

Ирэна, Эйс, Рита, Малыш, Нейтан… Все они лежали тут.

Она не сразу заметила еще два тела чужаков в нагрудниках. У одного из них стрела торчала из глаза, у второго доспех не выдержал удара топора. На нагрудниках был нарисован герб — черная пика на фоне зеленого ромба. Айсгартские солдаты.

— Дезертиры, — послышался мужской голос за спиной девушки.

Ирис вздрогнула, вскочила на ноги и достала кинжал из-за пояса.

— Тише-тише, девочка, — перед ней стоял усатый мужчина в доспехе с поднятыми руками, — Свои, — он указал пальцем на герб на своей груди — красная роза на щите.

Ирис безумными глазами смотрела на него.

— Дезертиры, — повторил мужчина, кивая на тела двоих чужаков, — Разбежались по лесам и творят беспредел.

Ирис посмотрела на трупы, на которые он указывал. Трупы тех, кто не хоронит своих товарищей.

Мужчина печально посмотрел на остальные тела, кивнул в сторону Нейтана:

— Твои друзья?

Ирис не смогла ответить. Она снова зарыдала.

На поляне появилось еще трое веронских солдат.

— Давай поможем тебе их похоронить, — сказал усатый.

Пока солдаты рыли могилы, таскали и укладывали тела, Ирис не могла перестать плакать. Усатый мужчина пытался ее обнять, но в доспехе это получилось плохо. Словно во сне, она провожала каждого из своих друзей, единственных родных ей людей, свою семью. Она целовала их лица на прощанье и гладила по голове. Ее слезы падали им на похолодевшую кожу.

— Мы отвезем тебя в Берринсток, — сказал солдат после похорон и повел ее прочь с залитой кровью поляны. Не помня себя от горя, она побрела за ним. Вдруг остановилась.

Между деревьев сидел пушистый серый кот.