Охота на Анжелику

Виолетта Якунина, 2005

Чем может грозить женщине отдых в горах? Сломанными лыжами? Вывихами и ушибами? Все это сущая ерунда – ведь на охоту за невинной красавицей вышел самый настоящий киллер! Она приехала отдохнуть от забот, а попала в жуткую западню. Некто всемогущий решил, что дни ее сочтены. Но он ошибся, думая, что легко с ней справится. Она хочет жить! И не сдастся просто так на милость врагам. Да и до киллера ли ей, когда на пути постоянно возникает очень волнующий субъект – возмутительно красивый, невыносимо обаятельный?..

Глава 2

Ничего более кошмарного, чем это свое пробуждение, Лика не могла припомнить. Разбудил ее сон, который не лез ни в какие рамки нормальных снов, снившихся ей обычно. Это был очень неприличный сон про Это. Иногда ей снились и такие, но те были более целомудреннее и менее откровенны. Но самое неприличное в нем было то, что Лика занималась любовью вовсе не со своим мужем Максом. Во сне она это прекрасно понимала, и прелюбодеяние ее не только не смущало, а даже очень нравилось. Да что там, приводило в восторг! Но даже во сне, разглядев его лицо, Лика была так шокирована, что решила проснуться от греха подальше. Она раскрыла глаза и чуть не завизжала.

Сон стал явью, и сразу захотелось заснуть, но уже навеки. Никогда в жизни она не просыпалась в чужой комнате, с чужим мужчиной в кровати и с крутым похмельем в голове. «Что б я сдохла вчера!» — с ужасом подумала она и зажмурилась. Увы, ничего не изменилось и после того, как она вторично открыла глаза. Номер был по-прежнему чужой, всюду валялась мужская одежда, а рядом с ней сопел совсем малознакомый мужчина! Кирсанов Денис Николаевич, — услужливо подсказала память. Его тяжелая рука спокойно и как-то по-хозяйски покоилась на ее груди. Сердце тяжко заныло.

Она напилась и изменила мужу. Боже! Как жить дальше? Как когда-то в юности она считала, что лишение девственности отразится на ее лице, так и измена, думалось ей теперь, будет читаться у нее на лбу. Как, как она могла изменить своему любимому, дорогому, ненаглядному Максу, красавцу мужчине, умнице и отцу ее ребенка? И еще с кем?! С Кирсановым Денисом Николаевичем — снова подсуетилась подлая память.

Лика осторожно, чтобы не разбудить хозяина номера, сняла с себя его руку. В ужасе от содеянного, она даже не сразу поняла, что спала полностью одетой. В душе задребезжал лучик надежды — может, ничего не было? «Ага, как же «не было», а ночь в его постели? — завопила бдительная совесть. — Это что же, не считается?» Ой, считается, призналась самой себе Лика и на цыпочках, сжимая в руке свои щегольские ботинки, стала красться к двери. «А вдруг меня кто-нибудь увидит», — с тоской подумала она. «Так тебе и надо, развратница бесстыжая! — заголосила совесть, — А еще что-то плела ему про животные инстинкты, а сама в ту же ночь оказалась в его кровати!» «Твоя правда, — стенала про себя Лика, полная жгучего раскаяния, — как теперь людям в глаза глядеть, сыну, свекрови и собственно Максу?!»

Полная раскаяния и затаенной боли, она вошла в свой номер и ахнула. Все ее вещи были выброшены из шкафа, что-то порвано, что-то полито остро пахнущей жидкостью. Моча! — сообразила она и рванула в туалет. Там ее вывернуло наизнанку, и она снова заревела, не в силах стоически выносить все эти беды и несчастья. «Да что же это за напасть на нее такая? — лихорадочно думала она. — Это что за маньяк к ней повадился?»

Вот теперь у нее есть что предъявить охране отеля и полиции. Только что она им скажет, где провела ночь? Получалось, что она оказалась в ловушке из-за своего аморального поведения.

Лика, пришибленная свалившимися на нее неприятностями, так и не смогла отползти от унитаза, привалилась спиной к ванной и тупо уставилась в стенку.

Уму непостижимо, что она предъявит Максу в качестве доказательств супружеской верности, если эту историю придать огласке? Ведь он прилетит сюда через шесть дней! И ему с порога доложат: «Вы знаете, за вашей женой охотится маньяк, он ждал ее всю ночь, изорвал ее гардероб, и если бы дождался, то надругался всеми известными способами. К счастью, ваша жена ночевала в соседнем номере, после попойки в клубе, поэтому избежала встречи с маньяком!» Макс, несомненно, будет очень рад такому повороту и… на радостях задушит ее в крепких отелловских объятиях.

Лика тряхнула головой, отгоняя ужасное видение, и почувствовала новый приступ тошноты. Нет, так не пойдет! Она не может обнародовать этот постыдный факт биографии!

И тут она трусливо подумала: «Что мне дастэто стукачество?» Ну, продемонстрирует она разгром всему честному народу, ну решат все, что она взбесившаяся нимфоманка, вырвавшаяся на свободу, к которой в номер шастает, кто ни попадя? Что пропало? Ничего. Кто этого хулигана будет искать? Да, никто!

По большому счету ничего страшного не случилось. Но, вспомнив, что кто-то помочился не ее вещи, она содрогнулась от омерзения. «Надо просто выкинуть все эти шмотки и сменить номер, подумала она. — И все закончится!»

Она съедет в другой номер, подальше от маньяка, и подальше от Кирсанова, на которого без стыда ей теперь даже и не взглянуть! Да, и как она вообще на него глядеть-то будет, когда Макс приедет?!

— Боже мой, как мне все это пережить? — заскулила Лика.

Вдруг она услышала, как стукнула входная дверь. «Мама дорогая, он вернулся, а я запереться забыла! — затряслась Лика от страха, зажав себе рот двумя ладошками. — Вот так и умру, облеванная на полу туалета!» В тут же секунду дверь ванной распахнулась. Лика зажмурилась, втянув голову в плечи, ожидая чего-то ужасного.

— Фу! Жива?! — выдохнул Кирсанов.

При виде него Лика густо покраснела и уткнулась носом в коленки, она не готова была его лицезреть.

— Эй, я говорю, ты цела? — потряс ее за плечо Кирсанов. — Ты чего испугалась?

— Ничего, все нормально.

Она тут же вскочила на ноги, от нее пахнет, бог знает как! выглядит она, как бомжиха со стажем, а он ей в лицо заглядывает!

— Ты почему ушла и меня не разбудила? — спросил Кирсанов, повышая голос. — Зачем ты одна в номер пошла, а если бы этот козел снова тут был?

— А он тут и был, — вздохнула она, — в смысле возвращался ночью.

Теперь, когда она была без каблуков, он возвышался над ней, как гора Килиманджаро над африканским континентом.

— Да ладно, как ты поняла? — удивился он.

Лика посмотрела на него и вздохнула. Можно было позавидовать его утренней бодрости, выглядел он ни в пример ей бодренько.

— Слушай, мне сейчас не до бесед! — с досадой сказала она, стараясь дышать чуть в сторону. — Ты разве не видел, во что этот псих превратил мой номер? У меня не осталось ни одной чистой вещи. Он их… он на них… В общем, мне надо принять душ.

— Он испоганил твои вещи, а ты меня вытуряешь, что ли? — не поверил Кирсанов. — То есть, ты не хочешь, чтобы я тебя постерег, пока ты тут мыться будешь?

— Да, именно. Я не хочу, чтобы ты здесь был… то есть, мне надо сейчас побыть одной, — смешалась Лика.

И быстро отвернулась. Она не хотела, чтобы он не заметил, как задрожал подбородок, ей было обидно, что она так глупо вляпалась в эту ужасную историю. Но он заметил. Правда, не понял, почему она так напряжена и демонстративно холодна с ним. Может, догадалась, кто хозяйничал в ее номере? Может, она что-то скрывает от него? Что-то знает, и не хочет втягивать посторонних? С другой стороны, вчера она хотела вызывать охрану.

— А охрану ты не хочешь вызвать? — спросил он сквозь зубы, раздражаясь от всех этих мыслей.

— Нет. Не хочу.

— Ну не хочешь, как хочешь. Ладно, я позже зайду. Закрой за мной.

Она замкнула дверь и прижалась к ней спиной. Что же делать? Вызывать охрану или нет? Так и не придя к какому-то определенному мнению, она принялась разбирать вещи. Прежде, чем идти в душ, нужно было найти, во что переодеться после банных процедур. Вышитые джинсы и коротенький белый свитерок были не слишком подходящим нарядом для этих мест.

Порванным оказалось все белье, даже ее любимая французская ночная сорочка, которую Макс привез ей из Прованса! Оскверненными были брюки, свитер и спортивный костюм. Все это, содрогаясь от отвращения, она сгребла в кучу и засунула в пакет. К счастью, в ее желудке не осталась ничего примечательного, что можно было бы явить свету.

Лика вздохнула, осматриваясь. Остальное барахло было просто расшвыряно, где попало. Лика нервно подобрала кое-какую одежду и бросила ее в кресло. Тут ее взгляд наткнулся на телефонный провод, который был выдернут из розетки. Или это произошло, когда Денис боролся с грабителем, или этот маньяк выдернул его специально. Зачем? Она воткнула штекер в розетку, и телефон тут же зазвонил.

— Алло, — выдавила она из себя, так как прекрасно знала, кто это звонит.

Она всегда знала, когда ей звонил муж.

— Привет, малышка, где тебя носит? Почему ты отключила телефоны? Мама сказала, что звонила тебе, потому что Ванька никак спать не хотел укладываться, и я стал дозваниваться, но тебя не было. Ты что там, ударилась в загул?

Лика села прямо на пол, потому что ноги не держали, а до кровати был целый шаг. Муж шутил! Если бы он знал, как недалек от истины. Но что ему сказать? Она попыталась выделить какое-то рациональное зерно из его слов.

— Макс, почему ты не забрал Ванечку от мамы? Ведь мы с тобой договаривались вообще его туда не отвозить! — зацепилась она за что-то монументальное.

— Ах, вон оно что! — хмыкнул муж на том конце провода. — Лика, не будь ребенком. Ты что думаешь, я воспользовался твоим отсутствием и навел в дом тридцать проституток? Просто, что мы с мужиками немного засиделись, выпили, то да се. Я прикинул и решил, что не стоит тащить через весь город пацана посреди ночи. Клянусь, вчера было все чинно и благородно!

— Макс, перестань, ты же знаешь, что я не об этом! — перебила его Лика. — Мы с тобой обговаривали такую ситуацию и решили, что в таком случае ты пригласишь Дарью Ивановну, и Ванечка будет ночевать только дома. Ты же знаешь, что свекровь не любит, когда ей оставляем Ваню, а он не любит у нее оставаться.

— Ой, да ладно тебе! Ничего с ним плохого там не случится. Ни он, ни она не умрут от одного вечера общения. И потом я уже за ним собрался выезжать.

— Что? Ты звонишь из дому? — ахнула Лика.

Свекровь жила в Отрадном, а их дом находился в Царицыно. Ему, действительно, надо будет ехать за сыном через весь город!

— Ой, только не начинай, всем известно, какая ты превосходная мать и что лучше тебя никто не умеет обращаться с Иваном, но смею тебя заверить: моя мать не отрежет ему руку, вместо того, чтобы ее вымыть. Уж меня как-то она вырастила!

— Что ты мелешь? — поразилась Лика. — При чем тут это?

То, что говорил Макс, было в высшей степени странно. Он что, пытается поставить ей в вину предвзятое отношение к свекрови? Какая муха его укусила?

— О’кей, малыш, давай не будем ссориться! — совсем другим тоном сказал Макс. — У тебя все в порядке? Смотри, не слишком там вольничай без мужа! Поезжай себе спокойненько кататься, за нас не переживай. Мы же мужчины, нам все по плечу. Ты там лучше тренируйся, потому что когда я приеду, задам тебе жру! Ну, ладушки, я поехал за Иваном, поведу его сегодня в цирк.

— Он будет рад, — растерянно отозвалась Лика.

— Целую. Я на связи, так что, как соскучишься, звони.

— Я буду звонить, — пообещала Лика.

Ее муж в ее отсутствие сошел с ума. Лика задумчиво почесала у себя пищащей трубкой за ухом. Они договаривались, что Ванька останется на его попечительстве, но в первую же ночь он ночевал у свекрови, а муж шатался с мужиками по злачным местам Москвы. Более того, теперь он утверждает, что это пустяки, дело житейское, а она просто ревнивая дурочка. И что означают все эти разговоры «ты — супермама для нашего сына, но моя мама ничуть не хуже». Нет, это не ее муж говорил, а этот ненормальный незнакомый Макс. Дикость какая-то! Они даже поговорить не успели, а он уже попрощался. «Все нормально, дорогая? Ну, бывай!» У нее тут все не нормально. У нее тут беда! Маньяки одолевают на каждом шагу, с лестницы спихивают, по номеру так и шастают, вещи портят. Никакого спасу нет. Хотя, пожаловаться на все происходящее мужу она не могла. Что бы она ему сказала? Из-за Кирсанова эта история с маньяком становилась неудобоваримой. И мужу ее лучше вообще не рассказывать.

Она в растерянности обвела глазами комнату и заметила, что кое-что маньяк из шкафа не выбросил. Это была шерстяная водолазка и плотные черные брюки. Она достала эти нетронутые вещи и отправилась в душ. Господи, ну как она вчера так напилась, что оказалась в чужом номере? Почему Макс позвонил так внезапно и разговаривал с ней так странно? Почему она испугалась и не рассказала ему о том, что творится у нее в номере? Почему, почему, почему… Но, как это вообще можно рассказать? Ведь и дураку станет ясно, что все тут покромсали без нее. А где, спрашивается, она всю ночь была? Нет, Макс не дурак, он сразу поймет — дело нечисто, женушка докатилась до грехопадения. Что же делать?

У нее никогда за всю семейную жизнь не было от Макса никаких секретов, и теперь вот на тебе. Лика развесила выжившие вещи, включила воду. Но тут в номер постучали.

— Кто там? — высунулась она из ванной, вышло несколько нервно.

Надо было тумбочку к двери пододвинуть, — запоздало подумала она.

— Это обслуга из кафе, вам тут передали кое-что, — донеслось из коридора.

Лика потопталась перед дверью, потом махнула рукой и высунула нос в щель — разговаривать за закрытыми дверьми было как-то глупо. Официантка смотрела на нее с ледяным презрением.

— Кто передал? — Лика перевела взгляд с лица официантки на поднос, на котором дымилась чашка кофе и лежал ее любимый шоколад.

— Какой-то мужчина, — поджала губы официантка, — он не представлялся. Так что, вам заносить или вы не желаете?

— Заносите, — посторонилась Лика.

Во-первых, кофе она действительно желала, потому что всегда с него начинала утро, во-вторых, была уверена, что это Кирсанов подлизывается. Больше просто некому.

— Я вам что-то должна? — спросила Лика.

— Спасибо, мне уже оплатили, — ответила официантка, сделав такое лицо, словно хотела плюнуть в этот самый кофе.

— И вам спасибо, — скромно сказала Лика и закрыла за ней дверь.

Что сначала — кофе или душ? Выбрала душ. Она залезла под упругие струи воды, наслаждаясь каждым мгновением. И принялась намыливаться миндальным гелем, пытаясь смыть с себя необузданные танцы в диско-баре, ночь в чужой постели, остатки похмелья, разгром в номере и нелепый разговор с мужем. Все это, казалось, прилипло к ней как вторая кожа. И когда ее собственная кожа стала красной, как панцирь сваренного рака, она выключила воду и тут же услышала, что кто-то опять ломится в дверь. Наказание какое-то!

Оказалось, что это Кирсанов, в полном горнолыжном обмундировании: шелестящих штанах, бледно-серой куртке из флиса (все фирмы «Коламбия»). Под мышкой он держал красно-синий пуховик, на плече висел рюкзак. Он вытаращился на Лику, замотанную в банное полотенце, словно впервые видел перед собой женщину, вышедшую из ванной. Впрочем, она и не собиралась его пускать, хотела из-за двери поговорить, а он попер танком, пришлось отступить. Теперь он таращился и молчал, а она стягивала полотенце потуже и не знала, как его поинтеллигентнее выставить. Нет, ну почему тут не предусмотрены махровые халаты, как в других отеля, в которых они с Максом отдыхали?!

— Ты почему не одета? — наконец произнес он.

— Я купалась, а вы ввалились, — смущенно оправдывалась Лика. — Вы же стучали, вот я и открыла! Вы же так громко стучали, что…

— Мы, вроде бы на «ты», — напомнил он, пристально разглядывая собеседницу. — И я спрашиваю, почему ты не оделась, имея в виду лыжное обмундирование. Ты когда кататься-то собираешься, ведь уже девять?

— Я не собираюсь кататься, — с тоской сказала она.

Он никогда от нее не отстанет, дошло до нее, а будет топтаться в дверях, пялиться на голые плечи и гундеть что-то об обмундировании.

— Почему? — не желал отступать Кирсанов. — Почему ты не хочешь? Ты же приехала сюда кататься или в гостиничном номере штаны просиживать?

А в голове промелькнуло: «Какие штаны, когда она голая?!»

— Я не собираюсь кататься, потому что мне не понравилось! — порадовала его Лика развернутым ответом, судоржно стягивая на груди полотенце.

— Глупости, сегодня понравится, одевайся! — приказал он.

Хотя самому больше всего хотелось, чтобы она разделась, скинув с себя это полотенце и тогда бы он сграбастал ее в объятия и…

— Вот еще! — сказала Лика. — Чего ты мной командуешь? Я же сказала, что на гору не полезу!

— Хочу и командую, — буркнул он себе под нос.

Пристроил свой пуховик на кресло и поправил волосы, наклонившись к зеркалу.

— Я тебя вижу второй раз в жизни, а ты диктуешь, что мне делать! — возмутилась она, наблюдая за его манипуляциями.

— Я смотрю, для тебя постель — не повод для знакомства! — подкусил он и тут же обернулся, подняв руки. — Сдаюсь, не надо драться!

Лика подавила желание, сказать ему гадость в ответ и презрительно прищурилась.

— Лика, ну хватит злиться, — сказал он примирительно, делая шаг ей на встречу, — ты так из-за вещей расстроилась? Но это ерунда, можно, новые купить. Давай, собирайся, поехали кататься. День сегодня замечательный.

— Денис, я, правда, тронута твоей заботой, — строго сказала Лика, отступив от него на два шага. — Но кататься с тобой не поеду. Кстати, спасибо за кофе и за шоколад. Но все это не дает тебе право вести себя со мной слишком раскованно.

— Погоди, какой кофе? Тебе кто-то кофе прислал? — нахмурился Кирсанов.

Лика напряглась. У нее из-за вчерашнего с ним общения хлопот, хоть отбавляй, а он предлагает еще и «прекрасный день» вместе провести! «Нет уж, дудки, надо от него как-то избавиться!» — решила она.

— Лика, что это за история с кофе? — повторил он, видя, что она не реагирует на его слова.

— А разве это не ты заказал мне в номер кофе? — растерялась она, — Его принесли из кафе отеля, и еще шоколадку, мою любимую…

— Нет, это не я, — глядя на выставленные на столике дары, сказал Кирсанов. — А ты пила этот кофе?

— Хотела после душа выпить.

— Понятно. Только вот ничего я тебе не присылал, извини, не догадался, — сказал он и уставился ей в лицо.

— Не присылал? — переспросила Лика и села на кровать.

— Нет, не присылал. Я понятия не имею, какая у тебя любимая шоколадка, — проворчал Денис. — Мы, и вправду, не слишком близко успели познакомиться.

Фраза была двусмысленной, но обоим было сейчас не до сексуальных игрищ.

— Погоди, но кто тогда? — спросила озабоченно Лика.

— Хороший вопрос, — кивнул Кирсанов, — а кто тебе все это доставил?

— Официантка, в униформе, — ей стало настолько не по себе, что даже воздуха не хватало, — она сказала, какой-то мужчина оплатил заказ и велел принести все это мне в номер.

— Ладно, пошли искать эту официантку, может, узнаем, что интересного.

— А ты думаешь, в кофе что-то есть? В смысле, он отравлен? — почему-то шепотом спросила Лика. — Так может, его на экспертизу?

— Я бы его пить не стал, а вот с экспертизой, боюсь, будут проблемы. Для начала, где ты ее делать собралась или опять хочешь обратиться к охране отеля? — поморщился Кирсанов. — Логика та же, ну прислали тебе кофе, ну и что? Или у тебя есть враги, за тобой кто-то охотится, твоей жизни угрожают?

Лика молча помотала головой, о врагах, желающих ей смерти, ей ничего не было известно.

— Тогда какая экспертиза? — развел руками Кирсанов. — Если всем нервным дамочкам, которым кто-то кофе в номер послал, идти на встречу, то во всем мире экспертов не хватит!

— У меня есть свидетель, что в мой номер дважды кто-то тайно пробирался. Разве это не повод для переживаний? — твердо сказала Лика. — Или ты этого не подтвердишь?

— Нет, не подтвержу, — бухаясь на ее кровать, заявил он.

— Как это? — ахнула она. — Почему?

— Все очень просто, — устраиваясь поудобнее, пояснил Кирсанов. — Следователь сразу же спросит меня, с чего я решил, что в номере был посторонний, и мне нечего ему будет ответить. Быть может, это твой поклонник, и ты его сама в номер пустила? А, напал он на меня из ревности, по этой же причине потом и вещички твои испортил. И, кстати, по голове ты треснула меня, а не его! Что даже мне кажется подозрительным.

— Ты — подлец! — вынесла вердикт Лика и указала ему на дверь. — Прошу вас, Денис Николаевич, немедленно покинуть мой номер! Мне тут нужно еще подушки вспороть и ковролин поджечь! А мой знакомый маньяк и сейчас в шкафу сидит, ждет, пока вы отсюда уйдете!

— Ты чего, обиделась, Лика?! — засмеялся он, вскакивая с кровати. — Я всего лишь обрисовал картину, как она выглядит со стороны. Не злись! Но в свидетели я точно не гожусь, потому что мои показания ничтожны. Хоть я и подрался с кем-то в твоем номере, но я его даже опознать не смогу, если помнишь, тогда было темно. Но, если хочешь, то вызывай полицию, я им все честно расскажу.

— Спасибо и до свидания! — была неумолима Лика.

Этот наглец только что самым паскудным образом обвинил ее во лжи, перевернул все с ног на голову и еще сидит и ухмыляется. А она считала, что он на ее стороне.

— Я все поняла! — сказала она. — Не буду я ни к кому обращаться за помощью. И тебя звать в свидетели не стану. А теперь иди отсюда, кататься там или куда хочешь иди!

— Я сейчас уйду, а он вернется! — шантажировал ее Кирсанов.

Ему ужасно нравилась ее дразнить, она так искренне накалялась и краснела. И потом, она явно забыла, что кроме полотенца на ней ничего нет, а оно так и норовило распахнуться, открывая для обозрения чертовски стройные ножки. И кожа у нее такая бархатистая на вид… Блин, он полный кретин! Зачем он напился? Она вчера была уже в его постели, нужно было только лишь слегка поднажать и…

— Ты чего на меня так вылупился? — вспылила Лика, сообразив, что ее наступление уперлось в оборонную позицию противника. — Проваливай отсюда! Я тебя самого знать не знаю, может ты тоже опасный элемент!

— А что же ты не выяснила, насколько я опасен, прежде чем со мною в койку заваливаться?

— Ты, ты, ты просто низкий тип! — топнула она ногой. — Хватит говорить мне всякие гадости!

— Да ладно тебе гневаться, давай я расскажу, чем занимаюсь, что люблю, а чего не люблю, — забавлялся Кирсанов от души. — Коль тебя это интересует, я — стоматолог, у меня есть собственная клиника, а Стас и Ленчик, мои друзья и соратники, тоже работают в этой клинике. Татьяна — моя сестра, впрочем, ты это уже знаешь, она у нас администратор. У меня есть квартира, машина, собака — сеттер, отличный пес, и нет ни жены, ни детей. Я люблю спорт, коньяк и красивых женщин.

— Пошел вон! — повысила голос Лика. — Мне плевать на тебя и твоих женщин, плевать на твои привычки и наклонности. Я тебя к себе не звала, так что убирайся!

Она сама себе удивилась — так орать на людей было не в ее правилах. Но этот наглец перешагнул все дозволенные пределы. Она попала в затруднительную ситуацию, а он, вместо того, чтобы помочь, издевается над ней!

— Ты что, глухой? Убирайся из моего номера! — рявкнула она, злясь уже по-настоящему.

И, к ее глубокому удивлению, Денис встал, подхватил свой рюкзак и вышел, громко хлопнув дверью. Надо же, оказывается, от того, кто тебя бесит, избавиться довольно легко! В сердцах она швырнула шоколадку в мусорную корзину и погрозила кулаком чашке с кофе.

***

Кирсанов в бешенстве шагал по коридору. Он с детства ненавидел, когда на него повышали голос. Он просто сатанел, слыша визгливые нотки в женских голосах. Кто вы, дамочка, что так орете в моем присутствии? Ах, вы на меня орете? А по какому праву, собственно говоря? Ах, вы иначе не умеете, так пойдите, потренируйтесь, и как только научитесь держать себя в руках, так милости просим обратно разговоры разговаривать!

Все свое детство он слышал подобные вопли в адрес своего отца. Мать ходила в начальниках средней руки в строительной компании и в семье не считала нужным сдерживать свой крутой нрав. Отец, скромный научный сотрудник, имел возможность вести подобный образ жизни только благодаря заработкам своей жены, но она его за это сильно не уважала и позволяла себе орать на мужа при детях, причем, вплетая в речь крепкие выражения.

Маленький Кирсанов трясся за стенкой своей комнаты при каждых таких пикировках и мысленно умолял отца заткнуть матери рот, а может даже отвесить пощечину, чтобы она раз и навсегда уяснила, что он тоже человек, пусть и плохо оплачиваемой профессии. Но отец так и не смог выполнить мысленного призыва отпрыска, он тихо смылся из семейного ложа, сбежал, исчез, испарился. И мать переключилась на них с Танькой, а им сбежать вслед за отцов удалось далеко не сразу.

Еще в юности Кирсанов решил для себя, что в межличностных отношениях лучше сразу расставить точки над «И», чем потом позорно бежать, куда глаза глядят, подобно нашкодившему шелудивому коту. И дал себе зарок не связываться с истеричками, ему и матери на всю оставшуюся жизнь хватило.

Последняя же пассия, обосновавшаяся в его квартире, отличалась хитростью и предприимчивостью. Видимо, у нее на него, и на его квартиру, были большие планы. Она буквально втерлась к нему в доверие, обволокла его своим коконом из лести, угодничества и лизоблюдства. Но долго играть несвойственную роль не смогла и, едва почувствовав, что закрепилась на завоеванной территории, как полезла из нее истинная сущность.

И взяла дама за правило, чуть что, орать благим матом. В первые разы Кирсанов пытался ей объяснить, что он не потерпит скандалов с криками и воплями, но она не уяснила, насколько он серьезен в своих предупреждениях, не вняла здравому смыслу и поплатилась за это. И, хотя Кирсанову не хотелось от нее избавляться: он к ней уже привык, а менять шило на мыло было лень. Но уж больно голосиста попалась девица, и его нервная система взбунтовалась. Или она, или я — сказала ему собственная психика. И Кирсанов с боями очистил свое жилье от крикливой пришелицы. Sis felix, дорогуша! Да, да, будь счастлива, почему нет, но уже без него!

И вот, пожалуйста, эта туда же — «пошел вон»! Да пожалуйста, он пойдет. Только вот дальше-то что? Не в ее положении в позу становиться, неужели не ясно? Ну до чего же бабы глупый народ. И упрямые до жути — видят, что сами себе вредят, и остановиться не могут. Сказано, из ребра сделанные, откуда же мозгам взяться?!

***

Лика принялась с остервенением сушить волосы, нещадно раздирая их щеткой. Она решила, что пойдет сейчас reception и, если есть свободные места, переедет в другой номер. А Максу объяснит, что в этом дуло из окна.

Макс! Раньше она докладывала ему обо всем, даже о перегоревшей лампочке, а сегодня умолчала о том, что тут с ней приключилось. Это невероятно. Но ведь не она виновата в укрывательстве информации, он сам не пожелал ее слушать. Впервые в жизни с ней происходят какие-то непонятные, пугающие вещи, а Макс отмахнулся от нее, и даже не дал ей возможности рассказать обо всем этом. Он скомкал разговор, словно… Что? Ему никто не мог помешать, он был не на работе, а дома. Тогда почему у нее возникло чувство, что ему вдруг стало неловко с ней разговаривать.

— Ах, дорогуша, глядя на себя в зеркало, процедила Лика, — Не надо валить с больной головы на здоровую. Ты сама промолчала! Утаила от мужа информацию о маньяке, потому что рыльце-то в пушку!

И Лика скорчила самой себе рожицу. Чего уж тут притворяться, да, она была испугана, но самое главное, что без мужской поддержки она не осталась. Она сражалась с таинственным злоумышленником не в гордом одиночестве, а плечом к плечу с симпатичным мужиком, сексуальным мужиком, который ей даже во сне приснился! И именно с ним трепетная женушка провела ночь в чужой постели и в другом номере. Вот почему она и не смогла взять себя в руки и нормально поговорить с мужем. А вовсе не потому, что он как-то не так разговаривал!

Она отбросила фен, притянула к себе телефон и набрала номер Макса.

Ей нечего стыдиться. Она всего лишь перебрала вчера алкоголя, но, по сути, ничего плохого не случилось! Просто добрые люди не оставили ее в клубе, подобрали, обогрели. Что тут такого? Так, акт человеколюбия! И она сейчас все расскажет мужу… о маньяке. И Макс, как всегда, найдет правильный выход.

Лика набрала номер любимого один раз, потом второй. Но муж на ее призыв откликнуться не пожелал. Наверное, решила она, он забыл телефон в машине. После пятой попытки она оставила свою затею. Вот так всегда, стоит только ей, как следует настроиться, он оказывается недоступен, а потом заворкует что-то на ушко, и она тут же идет на попятный и ничего против сказать не может.

Лика опять взялась за фен.

С другой стороны, размышляла она, это и к лучшему, что муж сразу не ответил. Ей надо четко продумать, как изложить эту историю. Денис в ней фигурировать не должен вообще, иначе она собьется, смутится и сама себя выдаст. И навсегда между ней и Максом встанет эта ночь: было — не было? Как бы она сама себя почувствовала, если бы узнала, что Макс спал в одной кровати с незнакомой женщиной? Нет, это лишнее. Она просто скажет, что когда явилась после завтрака, то и нашла номер в столь плачевном состоянии. Точно, точно! Горничные же еще сюда не заглядывали, поэтому она вполне может втиснуть разгул маньяка в утренние часы, умолчав о ночном отсутствии!

Лика снова выключила фен, тряхнула почти высушенными волосами и набрала номер свекрови, возможно, Макс у нее. Маменька трубку взяла после первого гудка.

— А, это ты, — раздраженно сказала она, вместо приветствия. — А я жду твоего мужа. Он обещал забрать вашего отпрыска с утра, и его все нет и нет.

— Нет до сих пор? Он мне сказал часа два тому назад, что выезжает, — растерялась Лика.

— Ах, господи, да мало ли что он кому сказал. Главное, что его нет! А ваш ребенок скоро сведет меня с ума. Ужасно избалованный мальчик. Макс у меня таким не был.

— Дайте ему, пожалуйста, трубку, — попросила Лика.

Параллельно успокаивая себя тем, что, скорее всего, на дорогах пробки и Макс торчит в какой-нибудь из них. А телефон у него на беззвучке, поэтому он и не слышал ее звонков.

— Ну, если ты обещаешь его еще больше не раздраконивать! — проворчала свекровь и позвала к телефону Ванечку.

Лика аж задохнулась от такого замечания свекрови, нет, поглядите-ка на нее, она родной матери ребенка условия ставит, как с сыном разговаривать! Ну, Макс, ты у меня получишь!

— Але, мулечка, это ты?! А када папа плиедет? Я хочу домой и чипсов! А бабушка гавалит, это гадасть. Сама она гадасть! Муля, а она гавалит, что меня накажет. Я к тебе хочу! Мне тут плохо!

— Ванечка, солнышко, послушай свою маму, — затряслась Лика. — Сейчас папа приедет. Уже скоро. Потерпи, мой маленький. Он тебя повезет в цирк. Ты хочешь в цирк?

— В цилк хочу, и чипсов.

— Он купит тебе чипсы. Только ты с бабушкой не ссорься. Посиди тихо, порисуй…

— А ты када плиедешь? Муля, зачем ты уехала? Велнись сколее!

— Я скоро приеду. Ты, главное, не волнуйся!

— А бабушка гавалит, что хватит болтать. Почему хватит? Я хочу еще гавалить! Муля…

Но бабушка, верно, решила по-своему. В трубке раздались гудки, и Лика положила ее дрожащей рукой. Разговор с сыном вообще вышиб почву из-под ног. И эта злыдня-свекровь даже не попрощалась, а Лика хотела ее попросить, чтобы Макс с ней связался, когда приедет. Но перезванивать она не стала, чего доброго они вообще поссорятся со свекровью.

Она тяжко вздохнула и побрела вон из номера, прихватив сотовый, чтобы быть доступной для общения с мужем, когда тому вздумается обратить внимание на ее многочисленные вызовы. Она, конечно, сказала сыну, что скоро приедет, но она не может вот так просто собраться и приехать в Москву без разговора с мужем. Он закатит ей скандал, отпуск сорвется, как пить дать. А так она ему скажет, что соскучилась по Ванечке и по нему, что здесь за ней бегает какой-то маньяк. И это веская причина, чтобы вернуться домой. И тогда, даст бог, не выяснится, что она в первый же день отказалась от инструктора, и не всплывут подробности, как она всю ночь напролет скакала на дискотеке с какими-то стоматологами! Жуть до чего все запуталось!

***

Лика не стала ждать лифта, а побежала по лестнице, удивляясь, что мышцы слегка лишь побаливают. После вчерашнего спуска, она думала, что ее парализует от перегрузок. А она еще всю ночь протанцевала. И сейчас в ней столько сил, хоть снова на лыжи вставай.

«Хотя нет, только не лыжи!» — передернула она плечами, вспомнив, как Кирсанов попытался ее выгнать на гору.

За стойкой сидели две женщины в белых форменных рубашках, поверх которых были надеты шерстяные кофты, видимо связанные местными мастерицами, ими тут на каждом углу торгуют.

Лика выбрала более доброжелательную, на ее взгляд. Но на ее просьбу администратор только руками развела и покачала головой — никаких свободных мест нет в помине. У них пик сезона и номера заняты полностью, втолковывала она непонятливой отдыхающей. Лика напомнила, что их компания забронировала еще три номера, и поинтересовалась, может ли она переехать в один из них. На что администраторша ответила, что эти номера будут заняты вплоть до приезда ее друзей, сейчас в них живут постояльцы. После чего вторая администраторша тоже включилась в беседу и спросила, чем Лике не нравится ее собственный номер.

— Соседством, — брякнула Лика и прикусила язык.

— У вас есть определенные претензии? Кто-то шумит или как? — нахмурилась та.

— Да нет, ничего особенного, — стушевалась Лика.

Тут на столе зазвонил телефон, собеседница Лики взяла трубку, молча выслушала, нахмурилась, встала, оправила юбку и, прежде чем удалиться, пояснила для своей напарницы.

— Это по поводу вчерашнего случая, повезло тебе, а меня теперь затаскают.

— Ты там спокойнее, тебе-то что? Это Счастливцеву не повезло!

— Ну, если уж на то пошло, то Счастливцев легко отделался, а вот тот, второй, как его там? ЦУМ? ГУМ?

— Гунн, — подсказала коллега.

— Ну да, вот кому не повезло по-настоящему, — сказала администратор и пошла куда-то в соседнее помещение.

А Лика почувствовала, как земля стремительно уходит ее нее из-под ног. Если она правильно все поняла, то…

— Простите мне мое любопытство, — сглотнула она, — вы сейчас говорили о вчерашней трагедии?

— А что такое? — уставилась на нее администраторша.

— Вы сказали Гунн. Это фамилия погибшего?

— А вам-то, какое дело, что-то я не пойму? — занервничала та.

— Дело в том, что, возможно, я знала… то есть у меня есть знакомый с такой фамилией. И я…

Лика совершенно запуталась, понимая, что ее подозревают в праздном любопытстве

— А, ну тогда ясно, — кивнула администраторша. — Так и есть, Гунн — это тот, кто вместе с машиной подорвался, а Счастливцев — хозяин автомобиля, сгоревшего за компанию.

— Скажите, а как звали этого Гунна? Откуда он приехал? — заволновалась Лика.

— Как звали, не скажу, его Нина оформляла, — кивнула женщина на пустующий соседний стул. — Но он из Москвы. Это точно.

— А машина. На какой машине он приехал?

— Да кто их разберет. Иномарка какая-то, я их не различаю. Но вроде, говорили, джип, — неожиданно подмигнула она правым глазом.

— А если у вас в компьютере посмотреть, как его звали, или в книге регистраций, куда-то же записываете вновь прибывших? — настаивала Лика.

— Ой, да что вы, девушка, пристаете. Знаете, сколько однофамильцев встречается. С чего вы решили, что этот Гунн ваш знакомый? У вас же Москва вон какая большущая, там этих Гуннов, небось, как собак нерезаных.

— Да с того, что это один из друзей, которые должны были приехать через неделю! — воскликнула Лика.

Тетка вздохнула, посмотрела на нее с обреченностью кролика, увидавшего удава, и нацепила на нос очки и медленно тюкнула несколько раз указательным пальцем по клавишам.

— Мы вообще-то информацию о жильцах не предоставляем, но, если как вы говорите, этот ваш знакомый должен был приехать. Ага, вот, нашла: Георгий Лаврентьевич Гунн, семидесятого года рождения, москвич, — прочитала она.

А Лика схватилась за сердце. Это был Гоша! Точно, все совпало! Она видела собственными глазами, как вчера убили Гошу! Надо срочно звонить в Москву! Но кому: Эмме или Максу? И что здесь делал Гоша, почему он приехала один и на машине, почему не со всеми остальными?

Она растерянно побрела прочь от регистрационной стойки.

— Эй, погодите, так это ваш знакомый или как? — крикнула ей вслед администраторша.

— Мой, — кивнула Лика.

— Так, может, вам тогда полицейским все рассказать? А то они Нину пытают, что, да как. А она что? Она оформила и всё.

«А я что? И я ничего! — подумала Лика. — И я не смогу в полиции ничего толком объяснить!»

— Нет, мне сначала в Москву позвонить нужно, — ответила ей Лика, — а то вдруг это не он, вдруг все-таки однофамилец, а я панику подниму. Надо сначала выяснить, был ли мой знакомый Гунн вчера на работе. Если был, то это не он.

— И то верно, — кивнула женщина. — А то вот моей бабке пришла повестка с фронта, что муж погиб, и у нее сердечный приступ случился. Бабку похоронили, а дед потом с войны пришел.

Но Лика ее уже не слушала. Подумать, как все планы меняются на корню. Она ведь намеревалась после переселения пойти позавтракать, но сейчас все мысли о еде, маньяке и Денисе вылетели из головы. У нее самой вот-вот мог случиться сердечный приступ, так она разнервничалась.

Если это Гоша, то, что он здесь делал? Почему он приехал на машине и без Эммы? Почему с ней, с Ликой, не связался? Ведь он, наверняка, должен был знать, что она уже в Домбае. Может, просто не успел, ведь все случилось, когда он за вещами в машину пошел. Но, почему Макс ее не предупредил, что Гоша едет на машине? Ерунда какая-то!

В голове просто не укладывалось, что Гоши, возможно, больше нет. Они никогда не были близкими друзьями, но это был очень и очень хороший знакомый, друг ее мужа, партнер по бизнесу… Ужас, она видела, как он погиб! Она стала свидетельницей его последних мгновений перед смертью! Безумие какое-то, страх господний, жуть нереальная. Что же ей делать?!

Лика набрала номер мужа по сотовому и стала напряженно вслушиваться в телефонные гудки. Наконец, муж опомнился и взял трубку.

— Алло, Макс! — завопила Лика, услышав его далекий голос.

Идущая впереди тетка в спортивном костюме аж присела от неожиданности и укоризненно покачала головой.

— Макс, ты меня слышишь? — сбавила слега тон Лика, прикрыв рот ладошкой.

— Да, только очень плохо, — отозвался муж как-то издалека.

Голос его при этом заедал, как у испорченной пластинки.

— Макс, скажи, где сейчас Гоша? — завопила Лика, наплевав на тетеньку.

Но та была уже подготовлена и только полные плечи, затянутые в мастерку коротко вздрогнули.

–Л ика, честно говоря, — проквакал муж, — я не могу сейчас разговаривать. — Тут на работе возникли некоторые сложности.

— Что? Погоди!

–Мне срочно нужно позвонить кое-куда.

Это прозвучало, как: мэ сочно ужно па-а-нить э-кда.

Макс! — возмутилась Лика. — Выслушай меня!

— Извини. Я тебе перезвоню через полчасика. Все. Целую. Пока.

Лика в изумлении посмотрела на телефонную трубку. Да что же это такое? У нее тут такое творится, а ему и дела нет! Бульбокает что-то невразумительное! Она с ненавистью ткнула кнопку вызова лифта, потому что спортивная толстушка не пожелала ее дожидаться.

«На работе, видите ли, у них сложности, — кипятилась про себя Лика. — Да у вас генерального директора взорвали к чертям собачьим! Такие сложности вам не снились?!»

Она поспешила к себе в номер и с раздражением заметила, что под дверью ее караулит Кирсанов. Вот только его для полного счастья сейчас и не хватает! Он пристально изучал свои ботинки, но на шум шагов поднял на нее глаза и тут же встревожился.

— Что случилось, ты чего такая зеленая? — с присущим ему прямодушием спросил Денис.

— Ничего, — скривилась она, но на глаза навернулись предательские слезы.

— Тебя опять кто-то с лестницы столкнул? — предположил Кирсанов.

— Чего тебе от меня надо, Денис? — дрожащим голосом от обиды на судьбу, спросила она.

— Куртку, — буркнул он. — Я у тебя в номере куртку оставил.

— Хорошо хоть не голову, — желчно пробурчала она себе под нос.

Кирсанов как-то по-хозяйски вошел в номер вслед за ней, хотя она его не приглашала. Вежливый бы человек взял свою одежонку и с тихими извинениями на устах, покинул бы помещение. Но это было не о нем! Кирсанов даже не подумал исчезать. Лика же была не в силах сдерживаться, ее эмоции переливались через край, поэтому, наплевав в свою очередь на приличия, тут же бросилась к телефону и стала набирать номер рабочего телефона мужа. Если до свекрови Макс не доехал, — размышляла она, — значит, он отправился на работу. Потому что там «сложности». Окей, оставим пока в сторонке невыполненные обещания! Она не станет его пилить из-за Ваньки, а изложит ситуацию, как есть, четко и кратко. Она заставит себя выслушать!

Пару раз она, конечно же, ошибалась в цифрах, и приходилось набирать все заново.

Спишем его нежелание с ней разговаривать на некачественную сотовую связь, лихорадочно размышляла Лика. Ему было ее не слышно, она сама едва разбирала слова мужа. Вопрос о Гоше, муж просто не расслышал. И вообще он был страшно занят. «Но, Макс, — взмолилась Лика. — Сейчас не время играть в занятого бизнесмена!»

Ей очень хотелось, чтобы Макс, услышав ее рассказ, рассмеялся, назвал ее паникершей, поругал за то, что она подняла бурю в стакане воды. А потом бы заверил, что Гоша, их Гоша трудится в офисе в поте лица, ведь у них проблемы, или парится сейчас, где-нибудь в баньке, прогуливая работу. «Господи, сделай так, чтобы Гоша был жив!»

Ожидая, когда пройдет вызов, она посмотрела на топчущегося у дверей Кирсанова. Чего он не уходит, спрашивается? Взял куртку и стоит. Какой навязчивый тип!

В трубке прозвучали короткие гудки. Занято. Что там секретарша на проводе повесилась, что ли? Лика повторила попытку, а потом в сердцах шандарахнула трубку об рычаг.

— Лика, скажи, наконец, что случилась? — подал голос «навязчивый тип». — Я все понял, ты крутая леди, тебе не нужны защитники и помощники, ситуация у тебя под контролем, и все тип-топ. Но сейчас на тебе лица нет, так что выкладывай, что стряслось на этот раз.

— Ничего такого, — покачала головой Лика.

— У меня есть глаза, так что давай озвучивай, и не забывай, я — доктор, а дяде доктору все говорят только правду, — не отставал он.

Максу было не дозвониться, а ей, естественно, очень хотелось поговорить хоть с кем-нибудь и поделиться накипевшим. Лика покосилась на треклятый телефон, который не желал обеспечивать ее связью. Ее пугало происходящее и инстинктивно она искала помощи у мужчины. Хрупкие женщины, по закону жанра, должны быть при рыцаре суровом, но благородном. Денис скорее напоминал плутоватого и хамоватого флибустьера, но выбор защитников у Лики был невелик, и она решилась.

— Я только что узнала, что вчерашний погибший мужчина мне знаком, — тихо сказала она.

— Ты уверена в этом?

— Не совсем, — призналась Лика, — Я как раз пытаюсь выяснить, где сейчас мой знакомый, но, видишь, не могу дозвониться. Однако совпало все: имя, фамилия, отчество, год рождения. Но это нелепость какая-то! Единственно, что я не могу понять, почему он приехал машиной и один. Это совершенно не укладывается в схему. Все должны были прилететь через неделю, понимаешь? Так что же заставило Гошу изменить свои планы?

— Ты мужу трезвонишь?

— Ну да, хочу выяснить, где Гоша, и не поехал ли он, по какой-то причине в Домбай раньше срока.

— Лика, а теперь давай все по порядку. О’кей? — попросил Кирсанов. — Как ты выяснила, что это ваш Гоша?

Она подробно рассказала о беседе с администратором. Кирсанов заметно расслабился.

— Тут два варианта, либо это однофамилец твоего знакомого, права администраторша — Москва большой город, и в нем могут жить с десяток человек с одинаковыми данными, либо ты просто чего-то не знаешь, и это, действительно, он. И по какой-то причине твой знакомый приехал раньше намеченного срока, — рассудил Кирсанов. — Но что этот ваш Гоша за птица такая, что его вдруг решили на воздух пустить? И почему в Домбае, а не в Москве? По месту, так сказать, проживания?

— В том-то все и дело, что Гоша не птица, он примерный гражданин, и никак с криминалом не связан, чтобы его взрывать! — сказала Лика. — я очень надеюсь, что это дикое совпадение.

— А почему ты звонишь мужу? Они друзья или работают в одном месте? — поинтересовался Кирсанов.

После ее заявления о «честном гражданине» сделалось невероятно скучно: где это видано, чтобы честных граждан наемники в машинах подрывали?

— Георгий Гунн — партнер мужа по бизнесу, — начала Лика. — Хотя нет, скорее так — это Макс является его партнером, раз фирма принадлежит Гоше и он генеральный директор, а Макс — коммерческий. Но они еще и дружат давно…

— И что, муж не отвечает? — хмыкнул Кирсанов. — А у тебя, что же, нет номера сотового шефа твоего мужа?

— Нет, номера Гоши у меня нет. Зачем он мне? Мы с ним отдельно от мужа не общаемся, — сказала патологически честная Лика и покраснела. — А мужу я дозвонилась, но слышимость была плохая, и он сказал, что занят и перезвонит через полчаса.

Неприятно все-таки признавать, что твой муж не желает выслушать тебя, отмахиваясь, как от надоедливой мухи.

— Ну знаешь, иногда бывает жуткая запарка, — заметил Кирсанов, решивший ни с того ни с сего благородно встать на сторону ее мужа.

Она ему была за это благодарна. И даже слабо улыбнулась. От этой полуулыбки у Кирсанова как-то противно засвербело в области солнечного сплетения и запершило в горле. «Волнительная женщина» всплыло в мозгу полузатертое определение из старого романа. Но это было так, Лика являла собой образец волнительной женщины, во всяком случае, для него, Кирсанова. И это нужно было, в конце концов, признать. Как и тот факт, что наличие у нее мужа, раздражало.

Их взгляды зацепились друг за друга, и что-то надо было срочно сказать, чтобы прервать это многозначительное пугающее молчание. Но в голову лезла всякая чушь от «я встретил вас и стал заикой» до «я вас хочу, чего же боле». А она, тоже хороша, таращится на него во все глаза, моргает, но взгляда не отводит. Провокация! Чистой воды провокация!

Тут они одновременно отвернулись, она посмотрела на нетронутый кофе на тумбочке, а он на кипу одежды на кресле. Кирсанов прищурился, пытаясь контролировать себя, и снова уставился ей в лицо, а она принялась что-то высматривать на ковровом покрытии. Дело пахло керосином, причем с каждой минутой все сильнее.

— Мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь, — наконец, глубокомысленно изрек Кирсанов, когда игра в молчанку стала невыносимой. — Это, конечно, твое дело, но если хочешь, чтобы я тебе помог, то будь откровенней.

Оставалось только вскинуть руку в индейской манере и брякнуть: «Я все сказал».

— А ты действительно хочешь мне помочь? Без этих твоих приколов? — спросила Лика с сомнением в голосе.

«Ну, прямо Красная Шапочка, в поисках спасителя от злого волка», — мелькнуло у Кирсанова в голове. С одной стороны он никогда не рвался спасать сирых и убогих, не любил, когда женщины его одолевали просьбами, но тут, он сам напросился, как ни крути.

— Хочешь, не хочешь, но как-то неудобно бросать тебя в таком состоянии, — изобразив равнодушие, пожал он плечами. — Мы вроде бы успели подружиться…

— Черт с ней, буду дровосеком, спасу ее от волка! — решил Кирсанов, прикидывая, что запросит с нее в качестве благодарности. Даже самому себе он не признался бы в тот момент, что полностью увяз, «как пчела в сиропе», так, кажется, поется в песне у Макаревича? Да, с ним творилось что-то неладное. Вообще-то, он не признавал никаких сиропных признаний, лунных серенад и сопливых сонетов. Он был суровый парень, этакий непробиваемый и жесткий Кирсанов, умеющий пригибать под себя этот мир и женщин, его населяющих. Откуда же свалилась на его голову эта Красная Шапочка? «С лестницы, вот откуда», — вспомнил он и усмехнулся.

При виде этой его усмешки, Лика засомневалась — сказать или не сказать? Она же не знала, что имеет дело с крутым чуваком. Так, настырный тип, немного навязчивый, слегка приставучий и любит рисонуться перед женщиной. Одно уже понятно: он никакого отношения к взрыву не имеет, так что можно было бы доверить ее страшную тайну. Но все же как-то боязно. Как говорится, знает один — знает один, знают два — знают двадцать два.

— Лика, почему ты приехала сюда одна? — вдруг спросил Денис. — Ты любишь мужа, тебе не нужны лишние приключения, так почему ты не приехала со всеми?

— Макс хотел, чтобы я отдохнула от семейных обязанностей, — вздохнула она, — он мнит себя знатоком женской психологии, поэтому придумал, что мне будет полезно передохнуть от них с Ванечкой. Но даже не в этом дело. Он хотел, чтобы я уверенно стояла на лыжах, поэтому настаивал на этой поездке. Он обо всем позаботился: договорился насчет инструктора, забронировал номер, купил мне экипировку, лыжи, ну и вообще все, что нужно…

Лика почувствовала, что пытается выгородить мужа, который отправил ее одну в не слишком безопасное путешествие.

А Кирсанов подумал, что за идиотизм? Он, конечно, не претендует на звание знатока женской психологии, но и то сообразил бы, что ей сто лет не нужен никакой отдых от «семейных обязанностей». Она сама не своя, мается от одиночества, размахивает перед мужиками своим замужним положением, будто связкой чеснока перед вампирами. И почему бы ей не осваивать лыжи, когда родной муж под боком? Странно все это. Будь на месте этого Макса он, Кирсанов, то в жизни бы не отпустил такую сексапильную жену на Кавказ. О чем он там думал, когда отправлял ее на целую неделю на растерзания блудливым козлам? Может, она ему совсем безразлична и ему все равно, как жена проведет эти дни в разлуке? Э, стоп, брат Незнайка, куда тебя однако занесло?! — сам себе просемафорил Кирсанов и даже флажком перед носом помахал, мысленно, конечно. — Mala herba cito cruscit, то есть, дурная трава быстро растет. Так не дадим же разрастись сорнякам в буйной головушке!

— А кто такой Ванечка? — как бы невзначай спросил он, хотя прекрасно понял, кем он может ей доводиться.

— Это наш сын.

Надо же — «наш», — отметил про себя Кирсанов с неожиданной злобой. Могла бы сказать «мой», но нет, она ни на секунду не отделяет себя от мужа, чтоб ему пусто было.

— Лика, все это довольно странно, — с силой потер себе лицо ладонями Кирсанов.

— Что, отдыхать от семьи? Да, пожалуй. Но у меня муж такой человек, знаешь ли, он умеет быть убедительным…

— Я не об этом. Ты приезжаешь сюда одна, и за тобой начинает охотиться какой-то псих-одиночка. Следом за тобой приезжает начальник твоего мужа, и его взрывают в автомобиле.

— О господи, почему ты увязываешь эти события?

— А почему их не следует увязывать?

— Да потому что я знать не знаю, почему он сюда приехал без жены и остальной компании!

— Может, тоже отдохнуть от семейных обязанностей?!

— Не городи чушь!

— Не знаешь, выходит? А что ты вообще знаешь, Лика? У него были враги? Это случайность или заказное убийство, а кто следующий, может, твой муж? — он выплевывал ей в лицо эти вопросы и, наступая, оттеснял к шкафу.

— Я видела, как он погиб, — прошептала она, упершись спиной в зеркальную дверцу.

А Денис громоздился в пяти сантиметрах от ее носа. Большой. Очень большой. Лика судорожно вздохнула. Сказав «А», приходится говорить и «Б», и Лика быстрым жарким шепотом рассказала, что случайно стала свидетелем того, как под дно Гошиной машины была заложена бомба.

— Может быть, бандиты как-то догадались, что я видела, — понимая всю абсурдность такого предположения, сказала Лика. — И прислали отравленные угощения, чтобы отравить?

— Ерунда! Как это они догадались? Что, у них меелофон в кармане, они мысли твои читают? Ты же говоришь, свет был выключен! А ну, давай, звони своему мужу или жене этого Гоши. Короче, звони кому-нибудь, кто может знать его местонахождение.

— Господи, да я звонила уже, — чуть не плача воскликнула Лика. — Муж сказал, что перезвонит. А Эмме я не могу звонить. Она меня живьем проглотит, если это окажется не так. Она…, в общем, Эмма сложная натура. Может быть, обратиться к следователю, который администратора допрашивал, он, наверное, до сих пор в отеле. Понимаешь, если это не тот Гунн, а мы позвоним Эмме, то будет скандал.

Надо же, уже «мы», а еще недавно велела «проваливать, куда подальше», порадовался про себя Кирсанов и побарабанил пальцами по зеркальной поверхности шкафа, разглядывая ее в упор. Она скосила глаза на его руку. И Кирсанов усилием воли удержался от поцелуя. Нет, нельзя, а то опять будет «иди вон».

— Не знаю, почему ты так боишься эту Эмму, — сказал он и убрал руки с зеркала. — Но вот если ты пойдешь к ментам, тогда точно засветишься, и утаить твой секрет от широкой публики не удастся.

Теперь они просто стояли друг напротив друга, не делая попытки разойтись в разные стороны.

Она слышала его слова, но смысл доходил с трудом. Словно завороженная, Лика смотрела, как шевелятся его губы, заметила несколько несбритых волосков в уголке рта слева. Нижняя губа у него была чуть выпячена вперед, и это делало его губы очень выразительными… Господи, о чем она думает!

— Неизвестно ведь, что ты на самом деле видела, — продолжил тем временем рассуждать Кирсанов, — то ли разборки, то ли месть, то ли еще что-нибудь. Но новость, что есть свидетель взрыва, быстро распространится. Хотя, какой ты свидетель? Ну, видела какого-то мужика с высоты третьего этажа, ну и что? Ты его описать сможешь?

— Нет, не смогу, — помотала головой Лика. — Он был одет во все темное, а в тот угол даже свет от фонаря не попадал. Я просто увидела последовательность его действий, и все.

Кирсанов засунул обе руки в карманы и покачался с носка на патки и обратно. Ему бы сдать слегка назад, чтобы перестать ощущать запах ее кожи, иначе, не сдержится ведь! При этой мысли, он развернулся на пятках и прошелся туда-сюда по номеру.

— Тогда какой резон лезть на баррикады? Зачем объявлять о том, что видела убийцу? Навряд ли ты получишь медаль за отвагу, если добровольно подашься на допрос.

— А я уже администраторам сказала, что знаю убитого, — потухшим голосом заметила Лика.

— Поспешила, конечно, но на самом деле это не страшно, — он застрял снова в полуметре от нее, — Уже сегодня ты будешь знать точно, это тот Гунн или нет, так ведь и менты не дураки. У них есть паспортные данные погибшего, им его контакты раздобыть — раз плюнуть. Им не понадобится твоя помощь при опознании. Сама видела, что там опознавать нечего, так что можешь быть морально свободна от необходимости геройствовать.

Лика осторожно протиснулась мимо него и села на кровать. Услышав об опознании, она почувствовала, что не за горами новый признак морской болезни, которую в данном случае правильнее было бы называть горной. Боже, боже, да это просто дикость какая-то. Гоша, такой веселый, уверенный в себе, полный планов и надежд на будущее, мертв. Как такое могло случиться и почему?

Кирсанов, покрутившись, сел на пуфик, потому что кресло было занято одеждой. Внезапная бледность, разлившаяся по ее лицу, была принята им за страх. Конечно, тут завидовать нечему, девчонка, действительно, влипла в скверную историю. Если менты пронюхают об их близком знакомстве с Гунном, с живой нее не слезут. Интересно, она сама понимает всю пикантность ситуации?

Лика потерла лицо ладошками, повздыхала и позвонила свекрови — так хоть станет ясно, где нынче пребывает ее любимейший супруг, добрался ли до нее, уехал ли на работу или канул в Бермудском треугольнике вместе со своими «сложностями». Свекровь трубку не взяла! Видно, в Москве началась новая мода: если вам звонят, игнорируйте, пусть лопнут, уроды! Тогда Лика решилась на экстренный шаг, позвонила Эмме. Та о новой моде не слыхала и тут же откликнулась на ее звонок.

— Да, — певуче пропела мадам Гунн.

Или, точнее сказать, вдова Гунн. Лика кинула быстрый взгляд на Кирсанова, будто ища у него поддержки.

— Алло, Эмма, это Лика, — нервно вякнула она в трубку.

— Алло? — раздался напряженный голос. — Алло, вас не слышно!

— Ало, Эмма! — почти закричала Лика. — Ты меня слышишь?

— Перезвоните, Вас не слышно, — отрезала Эмма и отключилась.

И Лика смогла прослушать короткие лающие гудки. «Что со связью? — раздраженно подумала она и перенабрала номер, но телефон оказался занят. Она еще сделала пару безуспешных попыток и в отчаянии отшвырнула мобильник. Эмма, как назло, принялась болтать по сотовому, будто у нее других дел не было!

— Может быть, это из отеля трудно дозвониться на мобильник? — спросила она у Кирсанова.

— И дедушка может быть бабушкой, — проворчал он, — но если хочешь проверить, пошли погуляем, попробуешь дозвониться на свежем воздухе.

— С удовольствием, свежий воздух мне сейчас будет весьма кстати, — согласно кивнула Лика.