Страна мечты

Влад Савин, 2016

«Страна мечты» – одиннадцатая книга цикла «Морской волк», продолжение истории с попаданием в 1942 год атомной подлодки «Воронеж». День Победы в Великой Отечественной войне в альтернативной реальности тоже 9 мая, но сорок четвертого года! Но будет ли у героев этой истории покой – или Парад Победы это лишь точка на пути к новым сражениям? За то, чтобы реализовалась Страна мечты – СССР, так и не узнавший «перестройки» и капитализма.

Карл Штрелин, канцлер ГДР в 1944–1953 гг. Из кн. «Возрождение Германии». Пер. с нем. 1970 (альт-ист)

Гитлеры приходят и уходят — немецкий народ остается.

Когда был заключен мир, многим немцам казалось, что все кончено. Германия подверглась еще большему разгрому и унижению, чем в прошлую Великую Войну. Ее судьба была всецело в руках победителей. И не было никаких гарантий, кроме слов маршала Сталина, которые я привел выше.

Русские удивили нас и удивили мир. Мы ожидали от них советизации по русскому образцу: КПГ объявляется правящей партией, все прочие запрещены, проводится национализация и экспроприация, приказным порядком вводится социализм. Ведь именно с такими целями в двадцатом Красная Армия шла на Европу, причем Сталин тогда занимал высокий пост в наступающих войсках. Или же, учитывая «имперские» тенденции, явно проявившиеся в СССР за последнее время, — что нас принудят к ещё одному Версалю, наложат огромную контрибуцию, запретят иметь армию и военную промышленность. Однако русские дали понять, что пришли в Германию всерьез и надолго — и намерены проводить разумную политику, без слепой идеологии и сиюминутного эгоизма.

— Если обратиться к истории, то можно увидеть, что от войны русских и немцев всегда в выигрыше оказывались англосаксы, — сказал мне господин Патоличев, назначенный Сталиным полномочным представителем (у нас бы его должность называлась — имперский наместник), — а в вашей политике и экономике постоянно боролись «русская» и «английская» партии. И когда вторая из них брала верх, наши страны сходились в войне. Нам это надоело — и мы пришли, чтобы этой партии не стало, и она не возродилась никогда!

В отличие от победителей прошлой войны, наложивших гнет контрибуции на всю Германию в целом, русские подошли к делу весьма избирательно. Так был национализирован концерн «Крупп», отличившийся тем, что даже Гитлер однажды выразил неудовольствие чрезвычайно тяжелыми условиями там для славянских рабочих, смертность которых на заводах Круппа превышала таковую в концлагерях^[6], также в счет репарационных платежей были включены контрольные пакеты корпораций и фирм, работавших на войну, таких как «ИГ Фарбен», МАН, Даймлер-Бенц. Часть репараций СССР взял промышленным оборудованием, но не было и речи о вывозе целых цехов и тем более заводов, никто не посягал на мелкую собственность — мастерские, магазины, кафе.

По политическому устройству — нас удивило, что Сталин не только не настаивал на монополии коммунистов, но прямо сказал о многопартийности, с участием социал-демократов, христианских центристов, крестьянской партии — категорическому запрету подверглись лишь нацистская партия и ее идеология. ГДР предполагалась президентской или президентско-парламентской республикой, с системой альтернативных выборов, в которых будут участвовать упомянутые выше политические партии; интересы СССР должны гарантироваться специальным договором, предусматривающим — Советский Союз будет владеть всеми германскими газетами, радиостанциями, иными средствами массовой информации на срок до 1999 года, кандидатуры новых президентов и канцлеров Германии в обязательном порядке будут согласовываться с СССР, без этого их избрание или назначение невозможно, кроме того, каждый новый высший руководитель ГДР, перед вступлением в должность должен будет подтвердить этот договор своей подписью; ГДР предоставляет свою территорию под размещение советских войск^[7]. Не было наложено ограничений на армию Новой Германии, первоначальная численность Фольксармии в двадцать дивизий определялась нашими экономическими и, главное, демографическими возможностями. Однако обязательным условием была чистка личного состава от совершивших военные преступления против СССР (о других странах отчего-то не было упомянуто) и исповедовавших нацистские взгляды — уличенные в первом подвергались аресту и суду, во втором чаще отделывались отставкой. И в текст новой Присяги были введены слова о «защите Отечества вместе с Советской армией»^[8]. Меня обвиняют в том, что я превратил Германию в советского вассала, в протекторат. Но выбирать не приходилось. Vae victis! — горе побежденным! Разве не было у нас планов так же поступить с Россией, даже без всякой войны? И в намечавшемся союзе Российской империи с Кайзеррайхом на рубеже веков, и в «союзе изгоев», сложившемся между Веймарской республикой и СССР, мы отводили Германии роль лидера. Наша мощная и динамично развивающаяся промышленность, инженерная и научная мысль, эффективный государственный аппарат давали нам огромное преимущество в мирном соревновании — а Россия была бы приведена к положению аграрно-сырьевого придатка (даже оставаясь при том суверенным государством, а не колонией). Даже в 1939 году этот вариант был возможен — если бы Гитлер стал бы играть с русскими честно, сохранив верность Пакту. Но идиот ефрейтор захотел сорвать банк — и погубил все!

Русские оказались неожиданно сведущи в умении управлять капиталом — а что не знали или не умели, тому быстро учились. При том что капитал промышленный в целом пользовался режимом благоприятствования, финансовый капитал подвергался завоеванию и разгрому! Введение рубля как обязательной валюты было лишь поводом для тщательной ревизии всей германских банков, со строгой проверкой отчетности — причем русские не только нашли экспертов, знающих особенности нашего делопроизводства и бухгалтерии, но и привлекли итальянцев из Финансовой гвардии (налоговой полиции), людей опытных и недоверчивых, хорошо знакомых с самыми темными схемами денежного оборота.

Затем, по результатам ревизии, банки подвергались «чистке» — или с взятием их под контроль, или с ликвидацией. Это касалось и небанковского финансирования, через кассы партийные, взаимопомощи, благотворительные. Промышленники, формально оставаясь частными, сажались на финансовый поводок практически советского планирования — получая деньги лишь на то, что было одобрено свыше. Старые финансовые группы решительно выметались из бизнеса, финансирование всей германской промышленности перехватывал на себя новоорганизованный Московско-Берлинский банк, по сути филиал Госбанка СССР. Процесс занял несколько лет, но к середине пятидесятых был завершен. Частные финансовые организации не были запрещены, но превращались в элементы банковской корпорации, где функции регулятора принадлежали все тому же Московско-Берлинскому банку. Практически германской экономикой руководил советский Госбанк — определяя всю кредитную политику, лицензируя и отбирая лицензии у частных банков, осуществляя контрольные функции, давая правительству указания по эмиссии и возможности выпуска ценных бумаг, обеспечивая финансирование крупных проектов. Во время этого процесса, поскольку промышленность не может стоять, ее финансирование осуществлялось из Оккупационного Казначейства, в отличие от банков не имеющего нормальной функции кредитования. То есть деньги выделялись строго по смете и под конкретное дело.

Не все шло гладко. Для предотвращения нарушений и злоупотреблений была создана особая Финансовая полиция — история ее деяний, иногда не менее увлекательных, чем любой детектив, еще ждет своего летописца. Но финансовых «клубов» прежней Германии больше не было. Люди, кто в них входили — частью перешли в ряды промышленников, частью эмигрировали, частью занялись антиправительственной деятельностью и были осуждены. Однако русская политика оказалась весьма благоприятной для Германии в целом, получившей доступ у рынку и ресурсам СССР.

— Все очень просто, — позже говорил мне Патоличев в непринужденной беседе, — совокупный экономический потенциал англосаксонских стран составляет примерно 55–60 % от мирового экономического потенциала, а наш, даже если бы мы воспользовались преимущественным правом разграбления Германии, не превысил бы 10–15 % от него же, и то не сразу — предприятия надо демонтировать, возвести цеха, перевезти оборудование, смонтировать его на новом месте, обучить персонал. То есть англо-американцы скорее всего просто раздавили бы нас за счет экономического превосходства — возможно, после некоторой мирной передышки. Объединив же наши ресурсы, мы имеем примерно 25–30 % от мировой экономики — с возможностью быстрого роста. Что уже дает хороший шанс.

Таким образом мы оказались накрепко привязаны к России. Но благодаря этому русские были заинтересованы в нашем процветании так же, как в своём. Огромную роль в становлении Новой Германии и «Немецком экономическом чуде» сыграл как гений доктора Эрхардта, так и, с русской стороны — Институт общей статистики имени Кондратьева при русском Министерстве финансов. И я абсолютно убежден, что ГДР никогда не стала бы наиболее промышленно развитой страной Европы, окажись мы в сфере влияния США!

Примечания

6

Исторический факт!

7

В целом, соответствует Секретному договору ФРГ — США от 1949 года нашей реальности. Составной частью этого договора является т. н. «канцлер-акт». А вы не знали, что и сейчас назначение президента и канцлера ФРГ подлежит утверждению в Вашингтоне, и эти высшие должностные лица не вправе распоряжаться своей же армией — бундесвер реально подчинен не властям своей страны, а командованию НАТО?

8

Это было в Присяге ННА ГДР.