Потерянные

Владарг Дельсат (2023)

Швейцария недалекого будущего. Над людьми нависла страшная тень ядерной войны. В интернате знакомятся Витя и Света. У каждого за плечами — страх и потери, а общее на двоих — недоверие к миру, боязнь системы и жажда освободиться любой ценой. Даже ценой самой жизни…Герои вместе попробуют отыскать правду обо всём, что происходит вокруг, они будто познакомятся сами с собой заново, помогая в этом друг другу. А неожиданная подсказка из прошлого — медальон отца Виктора — станет отправной точкой нелёгкого путешествия в новый и безопасный мир.

Глава пятая

Виктор Кох

Сны… С того самого дня моего рождения мне начала сниться Светка. Не очень нормально для меня, обычно-то я без снов сплю. Но в ночь после экзамена снилось мне, что сидим мы рядом, причём я её обнимаю, а она совсем не возражает. Казалось бы, обычные влажные сны подростков, но вот во сне я ей рассказывал о звёздах. Не занимался любовью, не целовался, а просто рассказывал, наслаждаясь чувством какого-то необычного покоя и единения.

Почему-то в каждом сне мы с ней были точно не в Швейцарии или Германии. Местность вокруг ощущалась родной, как в детстве. Впрочем, не в местности было дело, а в душевном единении. После сна о звёздах были прогулки по лесам, где я рассказывал сказки, а Светка улыбалась. Не дежурной своей улыбкой, не вымученной, а какой-то очень красивой, яркой, будто подсвечивавшей её глаза, да и всё лицо. Оказывается, я никогда не видел её улыбавшейся по-настоящему — только во сне.

После того памятного экзамена мы почти что и не виделись. Я не хотел надоедать, а она… Возникло такое чувство, как будто Светка меня избегает. В общем-то, немудрено. Девушка пришла в себя, оценила произошедшее и подумала, что я могу захотеть «углубить» знакомство, пользуясь её слабостью. Откуда же ей знать, что я считаю подобное подлостью?

Иногда мне кажется теперь — была бы возможность, ушёл бы в сон навсегда. Так хорошо, спокойно, радостно, как было в этих снах, я себя никогда и ни с кем не чувствовал. Жаль, что это всё игра мозга. Не верю я в сказки, мне девятнадцать, а не пять.

Сегодня услышал новости краем уха. Что-то мне эта риторика не нравится, такое ощущение, что к чему-то готовят громкими пафосными речами. Немного даже стало не по себе, потому что это всё неспроста. «Не признающие истинной демократии варварские народы» — только меня беспокоит эта фраза? Впрочем, нас всё равно не спросят, мы для сильных мира сего — всего лишь стадо.

Ненавижу, когда за меня решают, но понимаю, что ничего с этим сделать нельзя. За нас всегда решает кто-то другой: родители, начальство, правительство. От меня не зависит ничего. Миром правят деньги. На карточку капнула довольно значительная сумма, а на почту — письмо с пожеланием меня этим летом не видеть вообще. Мама с отчимом отметились. Буду вежливым сыном — не буду мозолить глаза. И мне хорошо, и им неплохо, судя по всему.

Последний экзамен пройдёт, и надо решать, что делать буду — поеду со своими или же совершу то самое безумство, над которым думаю уже не первый день. Очень хочется хотя бы попробовать. Не выйдет — так не выйдет, какая разница? Как папа говорил: не попробуешь, не узнаешь. Но сначала сдаём немецкий, кажется.

В Швейцарии четыре государственных языка, владеть надо только двумя. Ну, и иностранные, конечно, куда без них. Можно было бы пройти по лёгкому пути и сдавать русский, но в текущих условиях это очень неумное решение. Особенно учитывая телевизионную риторику. Нечего дразнить гусей.

Надо будет вечером попробовать поговорить со Светкой. Главное — правильно обговорить и обосновать моё предложение, тогда, может, и согласится. Ей наш «коллектив» тоже поперек горла, и это заметно. Особенно мне. А вот и она, кстати.

— Привет, — улыбнулся я ей по-настоящему. Возможно, это сны меня так изменили, но не хочу лицемерить с ней. Даже зная, что, скорей всего, она меня оттолкнёт, не хочу — и всё. — Как твои дела?

— Привет, всё хорошо, — опустила она голову, отвечая. Неужели смутилась? Или просто я ей неприятен? Если второе, то плакали мои планы, конечно.

— Как ты смотришь на то, чтобы пообщаться вечером?

Или я сильно ошибаюсь, или в Светкиных глазах промелькнул страх. Вмиг почувствовал себя подлецом, но задавил это ощущение. Это не мои чувства, а, скорее, реакция на интерпретацию моих слов. Непонятно? Ну вот Светка меня услышала, что-то себе придумала, я почувствовал и отреагировал. Надеюсь, вечером она будет реагировать по-другому. Тем более что согласилась, пусть даже только жестом.

Мысль эта мне в голову пришла ещё дня три назад, когда на счёт упали деньги. Можно взять машину напрокат и поездить просто вдвоём. Ночевать в гостиницах, даже в разных номерах, если хочет. Зато народу меньше, а я надоедать точно не буду. Были бы мы хоть немного близки, можно было бы автодом взять… Хотя и сейчас можно, есть такие, где спальни разные, но, боюсь, это её испугает, а вот пугать Светку — очень плохая мысль. А так — может, и выгорит. Не то чтобы я хотел покататься именно с этой девушкой, но она единственная, с кем вообще стоит у нас общаться.

Ещё подумать надо будет, как ей объяснить так, чтобы не получить от неё, не отходя от кассы. То есть, как нас учили на уроках, надо правильно сформулировать мысль. А пока — топать на экзамен. Пока я размышляю, кстати, мы как раз и топаем на наш последний экзамен.

С одной стороны, моё предложение слишком смелое. Так обычно не делается. С другой, ничто не мешает ей меня послать эротическим путём. Если она вдруг хочет поскорее оказаться дома, например. Я же не знаю её ситуацию, поэтому моё дело — предложить. Главное, чтобы она не подумала, что мне что-то должна. Вот как сформулировать так, чтобы Светка себе не надумала именно этот случай?

Экзамен заключается в том, что мы общаемся именно на этом языке, который — вариация немецкого, швице дюч называется. Тем, у кого сертификат чего-нибудь общепризнанного, — им легче, а тому, у кого на это не было денег, придётся сейчас поражать экзаменатора свободой общения. Придётся — значит, буду, мне на этом языке ещё учиться предстоит, если ничего в жизни не изменится. А с чего бы меняться чему-либо в моей жизни?

Светлана Фишер

Этот день начинался кошмарно. Просто ужасно, на мой взгляд, отчего было ещё обиднее. Я поднялась в солнечном, радостном настроении. Ночью мне опять приснился Витька, он вёл меня за руку среди каких-то каменных нагромождений, рассказывая о горах. Каждую ночь он мне что-то обязательно рассказывал и даже не пытался приставать. Разве мягкие, какие-то очень ласковые объятия одной рукой могут считаться приставанием?

Наверное, я просто схожу с ума от одиночества и страха. Эти перевели мне довольно много денег на счёт, указав приличные гостиницы в Цюрихе, ведь я хотела поступать именно там. Видимо, этот шаг был разрешением не возвращаться, что добавило мне хорошего настроения. Но вот, идя на завтрак, я услышала голос Уве — парня из нашего уже бывшего класса.

— Фишер будет моей, — произнёс знакомый голос, заставив меня остановиться.

— И как это ты раскрутишь нашу фифу? — поинтересовался другой голос, в котором легко было узнать Маттиаса. Парень учился в параллельном классе и считался ловеласом.

— Да куда она на пароходе денется? — насмешливо спросил Уве. — Да она, наверное, сама хочет, надо просто быть более настойчивым.

— Смотри, как бы её папаша тебя потом не достал, — хмыкнул его собеседник. — Говорят, у него денег много.

— Она в приёмной семье живёт… — голос одноклассника звучал насмешливо, отдаляясь.

Я почувствовала слабость в похолодевших ногах. Пришлось прижаться к стене, чтобы просто не упасть. Уве узнал самую большую мою тайну, но как будто этого было мало — он собирался меня во время поездки… Сделать то, что страшно. Я знаю, что не смогу сопротивляться, — просто от ужаса, а на корабле действительно могут и не услышать.

Единственным вариантом было отказаться от поездки, забиться куда-нибудь в гостиницу и сидеть тихо-тихо. Но вот именно этого делать было нельзя, потому что характеристика составляется в том числе и по результатам этой поездки. Решив подумать над вариантами попозже, я отправилась на завтрак.

Сегодня мне совсем не хотелось пирожных, поэтому я выбрала привычные колбаски, хлеб и апельсиновый сок. Ну и кофе, конечно. Много молока в кофе, и не думать об услышанном. У меня есть ещё пара дней. Интересно, что потребует от меня Виктор? Почему-то не верится, что у него в голове крутится что-то страшное или стыдное, хотя он же парень, а всем парням нужно то же, что и Уве. Хотя, если выбирать…

Зачем я себя обманываю? Я не смогла бы выбрать — лучше шагнуть из окна. Потому что страшно очень, но в наших корпусах предусмотрены такие попытки. Ещё в самом начале нам показали на манекене, что будет с тем, кто выпадет из окна: автоматические сетки-уловители, провал с водой, появляющийся на месте газона, ну и некоторые хитрости на самих окнах. Поэтому я знаю, что гарантированно выживу, а вот потом — потом будет психиатр, к которому я попаду дрожащей тенью себя самой. Потому что до психиатра будет процедурная. И не пожалуешься никому, потому что просто не поверят.

Надо отбросить мысли и отправиться на экзамен, от которого мне нужен хороший сертификат. В Цюрихе основной язык — немецкий, поэтому именно по немецкому экзамену нужна оценка где-то в районе единицы, если на немецкую систему переводить. В Швейцарии с этими оценками всё сложнее. Впрочем, не об оценках речь.

Виктор привычно сопровождает меня на экзамен, стараясь быть рядом и не нависать. Не знаю, как у него это получается, но мне вполне комфортно. Может быть, его разговор и не касается всего того, что я себе уже придумала?

Экзамен устный, поэтому надо просто переключиться на местный немецкий, думать на нём, а не на привычном французском. Вот ведь странность какая: я — гражданка Германии, как и Витька, кстати. У нас обоих немецкий записан родным, а сдавать его нужно так, как будто он иностранный. При этом даже в Цюрихе будут интересоваться результатами экзамена.

Быстро отстрелялись, видимо, экзаменатор заглядывал в наши документы или же его впечатлил мой баварский акцент. Витька-то говорит на чистом, правильном немецком, а я, как волноваться начинаю, перехожу на диалект, швейцарцам, кстати, вполне понятный.

— Когда тебе будет удобно? — поинтересовался Витька, заставив меня вздрогнуть.

— Давай в четыре? — предложила ему я, возвращаясь к своим невесёлым размышлениям.

— Хорошо.

Опять он улыбается, как во сне, от чего в плохое совсем не верится. Нервничает отчего-то, кстати. Ему-то что нервничать? А я, глядя ему вслед, задумываюсь.

На самом деле есть один вариант, который никак не сыграет на характеристику. Если путешествие с бойфрендом. В Швейцарии очень положительно смотрят на попытки организовать семью — с семьи налоги больше. Есть понятие «брак», а есть «легальное партнёрство», когда живут вроде бы семьёй, но вроде и нет — нет совместного хозяйства, потому и разбежаться проще. Так вот о чём я задумалась: если объявить нас подобной парой или готовящимися стать таковой, то все претензии будут сняты. Это меня действительно спасёт.

Вопрос в том, согласится ли Витька, и что он за это потребует.

Попробую провентилировать вопрос сегодня во время разговора. Если парень согласится, и цена не будет слишком высокой для меня — то я спасена, а вот если нет — то буду искать выход. Выход должен быть, в самом крайнем случае обращусь в полицию. Не знаю, какие это вызовет последствия, такие учебные заведения, как наше, не любят выносить сор из избы, но если другого варианта не будет, то придётся. Страшно на самом деле.

Надо зайти в магазин милитари, Витька говорил, что для путешествий нет костюма лучше, и, самое главное, по слухам, штаны так просто не сдёрнешь.

Я уже направилась было в сторону остановки, когда опять взревели сирены, чтоб им пусто было! Пришлось быстро бежать к корпусу, чтобы успеть в убежище. Кого волнует, что я на улице была? Если опоздаю в убежище — крестик поставят. А мне эти крестики в ведомостях не нужны. Все документы должны быть идеальными. Что это? А, лекция. Интересно, с чего вдруг лекция по гражданской обороне именно сейчас?

— Согласно новому распоряжению, всем следует иметь с собой вот такой вот рюкзак, — выступает аж целый проректор, заместитель директора в швейцарской школе так называется. — Он содержит аварийный запас на случай непредвиденных обстоятельств. Конечно же, все убежища будут обеспечены, но и вы обязаны купить…

Всё, дальше можно не слушать. Очередной способ отъёма денег у населения. Но купить придётся, ибо они по какой-то загадочной причине именные. Видимо, чтобы иметь возможность отомстить всем тем, кто не купит. Ну, а какие ещё могут быть причины? Вот и я не знаю.

Придётся купить, потому что легко могут обвинить в какой-нибудь неприятной вещи, и последствия мне точно не понравятся. Это только на словах у нас демократия и свобода, рычагов давления у чиновников предостаточно. Вот и становится наша свобода отличной наживкой для тех, кто ищет лёгкой жизни.

Надеюсь, до четырёх отбой дадут, есть уже хочется…