Ничего не скажу

Владимир Елистратов, 2023

Сборник юмористических рассказов о современной жизни. С легкой иронией и доброй улыбкой автор описывает наши будни и праздники, взглядом мудреца и художника находя в них новые яркие краски.

Эхо прошедшей самоизоляции

Эту в высшей степени актуальную историю мне поведала девочка Станислава, Стася. Фамилия — Захарик. Одиннадцать лет. Глазки — искристые аквамаринчики. Носик — изящная черевичка. Морда — озорная, даже когда плачет. Но плачет Стася, судя по всему, редко. На моей памяти Стася плакала один раз — когда мальчик Ваня Тучкин четырнадцати лет отнял у нее телефон поиграть.

Стася порыдала полминуты, косясь своими злобно-озорными аквамаринчиками на погруженного в игру Ваню. Потом тихо набрала ведерко песка, еще тише подкралась к Ване сзади, молниеносно, как кобра, жалящая жертву, выхватила телефон из Ваниных рук, еще молниеноснее водрузила ведро с песком Ване на голову и с криком «тучка-вонючка!!!» помчалась к своей калитке. А бегает Стася быстро. Фиг догонишь.

Дело было в нашем дачном поселке пару недель назад. Здесь, как водится, есть своя ребячья компания под названием Банда.

На другой стороне поселка есть другая компания под названием Корпорация. «Ваня-вонючка» — из Корпорации. Он там что-то вроде Заместителя Короля.

«Король Корпорации» — Мишка Дороховский пятнадцати лет. Он уже курит. В Корпорации считается, что курить имеет право только Король. Это его привилегия. Остальные в это время, то есть на так называемых Сессиях, едят чипсы. На «Сессиях» обсуждаются планы корпорации и все такое.

Стася — из Банды. В Банде есть Президент. Президент Банды — Вова, четырнадцати лет. Фамилию не знаю. Вова не курит. Он занимается тхэквондо и очень любит выражение «в сущности»: «в сущности магазин еще закрыт», «в сущности ты придурок», «в сущности сейчас пойдет дождь», «в сущности Мишку надо посадить в камеру» и так далее. Кстати, у Мишки любимое выражение «секи момент»: «секи момент, магаз открылся» и т. д.

На краю поселка, около помойки, Банда и Корпорация начинают «Переговорные Стрелки».

Надо отдать должное Корпорации и Банде: Переговорные Стрелки, не то что в наше шпанское время, всегда заканчиваются миром, который у них называется «Рукопожатка».

По поводу инцидента с Тучкой-Вонючкой и Стасей между Бандой и Корпорацией тоже состоялась Переговорная Стрелка. Обсуждение инцидента было долгим и закончилось, как всегда, мирно. Все решили, что «стибзить фон» и «запесочить бо́шку» — «фишки в расчете», или, иначе говоря, «математический знак равно».

— В сущности, я за рукопожатку, — сказал Вова.

— Секи момент, я тоже за, — сказал Мишка.

Так состоялась юбилейная, десятая за лето рукопожатка, которая традиционно заключалась в том, что Корпорация и Банда, как хоккейные команды после матча, выстраивались друг против друга и все по очереди жали друг другу руки. А потом шли в магаз распивать Спрайт Мира. Встанут в круг, и каждый делает по глотку. По-моему, классно.

Но это все так: общий, так сказать, фон. Теперь по существу, или, «в сущности», как говорит Вова.

Один раз мы сидели на скамейке у Стасиной калитки: я и Стася. (Наши дома рядом.) Было где-то девять утра. Банда собиралась в полдесятого.

— Ну, расскажи мне что-нибудь, Стась, — сказал я вяло, но все же надеясь «стибзить» какой-нибудь сюжет для очередного рассказа.

— А чего рассказать-то, ДядьВо?

— Ну, например, во что вы играете?

— Да много во что. В майнкрафт, в…

— Нет, я не про это. На улице вы во что-нибудь играете? Вот мы играли в прятки, в классики, в казаки-разбойники, в…

— Ну это когда было-то, еще до Путина, — зевнула Стася. — В прятки мы тоже играем.

— А еще во что? Вот, например, есть у вас какая-нибудь самая-самая новая игра? А? Прям какая-нибудь модерновая?..

Стася метнула в меня свои торжествующе-хулиганские аквамаринчики:

— Ивонационная?

— Точно. Инновационная.

— Есть, ДядьВо.

— Как называется?

— Карантинка.

— Как-как?

— Карантинка. По-другому — Самоизоляция. Некоторые называют Вакцинка. Там разные есть названия. Но самое правильное, я считаю, Самоизоляция.

— Так-так-так… И как же в нее играют?

— Очень просто, ДядьВо. Делятся все на команды. По три чела.

— А почему по три?

— Так надо.

— Понял.

— Ну и вот. Рисуют квадраты, чтоб там три чела могли на карачках сидеть. И чтоб туда еще несколько челов поместилось.

— На корточках…

— Неважно. Каждый квадрат — «Самоизоляция». Понял, ДядьВо?

— Понял.

— Вот. Выбирается еще одна команда. Называется «Полиция».

— Сколько человек?

— Неважно. Туда обычно самых маленьких берут. Хоть сто.

— Цель игры?

Я был в захвате.

— Цель игры, — зевнула Стася, — добежать всем трем челам из одной Самоизоляции в другую. И чтоб тебя полиция не поймала. В смысле не осалила. Понял, ДядьВо? Игру салочки знаешь?

— Знаю. Изумительно. Умоляю, продолжайте! — выдал я, вынув из своего подсознания что-то из «Мастера и Маргариты».

— Дальше. Если осалит Полиция, всю Самоизоляцию штрафуют.

— Как?

— Очень просто. Из трех челов отстойной Самоизоляции полиция считалочкой выбирает одного и сажает на особую скамейку. Скамейка называется «Карантин». А считалочка знаешь какая, ДядьВо?

— Какая?

— «Я — Маруся, ты — кретин. Уходи на карантин».

— А почему «Маруся»? Почему «кретин»?

— Неважно. Это придумал у нас Саня Купшинкин. Он всегда у нас считалки придумывает. Его за это Пушкиным зовут.

— И это вся игра?

— Нет, ДядьВо. Это не вся игра. Если челы из одной Самоизоляции бегут в другую Самоизоляцию и вдруг их почти салит полиция, то можно спастись, если успеть крикнуть три раза Магическое Слово Страны Эльфов.

— Ух ты! И какое же это Магическое Слово Страны Эльфов?

— «Конституция». Если три раза крикнешь «Конституция!» — Полиция тебя салить не имеет права. Ты уже можешь спокойно идти в другую Самоизоляцию. Уже даже не бежать. А так, идти себе спокойненько и напевать гимн.

— Гимн?

— Ну да, тоже Пушкин сочинил. «Гимн Самоизоляции»: «Вы все кретины, я — Маруся. Я заразиться не боюся». И поется… ну… в музыку песни «Король Оранжевое лето». Знаешь эту песню, ДядьВо?

— Конечно… «Голубоглазый мальчуган». Ну, там не совсем в такт. Там во второй строке мужская рифма, — промямлил я сам себе.

— Неважно. В общем, в эту музыку надо петь Гимн Самоизоляции.

— Хорошая игра, — промолвил я задумчиво.

— Конечно, хорошая, ДядьВо. Мы в нее две почти недели играли. Пока этот придурок Лешка Завалякин не пришел…

— Кто такой?

— Да есть один… Стал с нами играть в Самоизоляцию. Сначала все было хорошо. А потом Лешка со своими челами из Самоизоляции побежали в другую Самоизоляцию. Его Полиция догоняет, а он вдруг как заорет: «Я зараженный!» Полиция остановилась, думает: что делать? А Лешка опять: «Я зараженный!!!» И как побежит за полицией, а та — бегом от него. Страшно же: вроде как зараженный. Ну и все у нас испортилось. Больше в эту игру мы не играли. Всё — Лешка Завалякин. Хотели мы правила поменять, но ничего не получилось. Потому что если так орать — это уже какой-то этот… как его… — Стася задумалась, — беспредел.

— Точно, — отозвался я.

Тут из-за поворота вышла Банда. Человек десять. Они шли спокойно и уверенно. Почти в ногу.

— Ну, я пошла, дядь Вов… А то у нас сейчас Переговорная Стрелка.

— Иди, Стася, иди…

И она пошла.

А я пошел на Переговорную Стрелку с женой. На предмет: брать вторую кошку или нет. Я вообще-то против. Хотя в сущности почему бы и нет?